– Вы по-прежнему уверены, профессор?
– На этот раз – абсолютно.
Двое мужчин: первый с седыми бакенбардами, в видавшем виды твидовом пиджаке, на лацкане которого красовался помятый бэйдж «мистер Артур Атавизиум, профессор доапокалиптической истории»; и второй, с гладко выбритым свежим лицом, «Гил Экл, ассистент» – стояли под массивными гранитными сводами, в самом центре круглого зала. Был выходной день, люди целыми семьямине спеша прогуливались от одной таблички к другой, облизывая мороженоеи фотографируясь.
– Нет, я про музей в целом. Мне кажется, мы поторопились с его открытием.
– Музей человеческой истории необходим нам как воздух. Подумать только, сколько столетий наш род пребывал в полном неведении, ничего толком не зная о своём происхождении, о быте и нравах наших предков. Люди надеются на нас, они хотят прикоснуться к своей истории, потрогать её руками, узнать, каким был мир вне пещер. Каждый день они приходят сюда именно за этим. Мы не можем просто отвернуться от них.
– Но, профессор, вспомните хотя бы того парня на прошлой неделе…
– Мальчик мой, отбросьте всякий скепсис, он никогда не двигал науку вперёд. Только позитивный взгляд и риск помогут нам достичь успехов в исследованиях.
Профессор посмотрел на часы.
– Уже почти двенадцать. Я буду стоять вот здесь. Настройте камеру, и мы начнем.
Ассистент отсчитал десять шагов, поставил штатив, установил сверху небольшой металлический блок и провёл рукой по его крышке. Пластины корпуса с тихим шипением раскрылись, выдвинулись объективы. Центральный, самый большой, приступил к поиску объектов и наведению резкости. На сенсорном дисплее распозналось лицо профессора, корпус, руки и ноги, ручка в нагрудном кармане, полотно брезента за спиной, окружающие предметы. Два объектива поменьше, находящиеся по обе стороны от центрального, пришли в движение, настраивая трёхмерность.
– Профессор, улыбнитесь и поправьте галстук.
– Зачем, он и так ровно лежит.
– Конечно, просто камере нужно считать вашу пластику.
Профессор поправил галстук, улыбнулся, прошёлся взад-вперёд несколько раз. Объективы задвигались сперва растерянно, хаотично, потом точно, не упуская ни один жест. Встроенный компьютер последовательно наносил фильтры, регулировал яркость и палитру. Профессор вернулся на своё место и прокашлялся. На эквалайзере внизу экрана от множества кривых осталась единственная.
– Всё настроено, можем начинать.
Профессор поднял руку.
– Дамы и господа.
Звук его голоса, пойманный камерой, многократно усилился акустической системой, так что абсолютно все присутствующие, даже стоящие в углу зала, обернулись и направились туда, где брезентовой горой возвышалось нечто.
– Мы находимся в Музее человеческой истории. Сегодня я рад представить вашему вниманию новый экспонат.
В зале раздались аплодисменты.
– Перед тем, как снять брезент, я хотел бы лишний раз напомнить вам о людях, чьими усилиями данная реликвия была найдена и доставлена сюда, на глубину многих тысяч метров, чтобы мы могли увидеть и потрогать её без угрозы для жизни. К сожалению, сами они не смогли присутствовать на открытии.
Профессор опустил глаза, отпил воды из стакана, вытер губы платком.
– Наша цивилизация, как вам известно, была основана в 2012 году по доапокалиптическому календарю, после события, именуемого Концом света. Непростительные ошибки наших предков, такие, как хранение информации на бумажных и электронных носителях (вы можете увидеть их в пятой секции), а также поднятие всех находок на поверхность, привели к почти полному уничтожению исторических данных. Но мы не отчаиваемся. Наши технологии уже позволяют достигать нижних уровней наземныхпостроек, количество экспонатов растёт, ещё немного, и мы выйдем на поверхность. Я не могу себе представить, насколько увиденное там перевернёт наши представления о человечестве в целом, насколько… Простите, кажется, я увлёкся.
Профессор снял брезент. Сотни взглядов устремились на грубо сколоченную деревянную конструкцию.
– Нам крупно повезло. При создании экспоната использовалось дерево твёрдых пород, его хорошо просмолили, что приостановило разрушение. Мы полагаем, это прообраз рамки для фотографий. Более поздние варианты, судя по сохранившимся снимкам, изготавливали из фанеры и картона. На цельном листе прорисовывали сцены с героями, а затем вырезали отверстия под лица. Каждый желающий мог встать позади рамки, просунуть лицо в отверстие и сделать снимок. Это было одним из видов развлечения. А теперь нам понадобится доброволец.
– Я. Я хочу.
Сквозь толпу, тяжело дыша, таща за руку испуганного мальчишку, пробирался грузный, поросший сизой щетиной здоровяк. Боковой объектив распознал его вплоть до пятен кетчупа на рубашке, считал пластику, добавил голос в базу данных.
– Замечательно. Представьтесь, пожалуйста.
– Я Эрл. Просто Эрл. Привет всем.
Он, широко улыбаясь, помахал рукой. Публика одобрительно откликнулась.
– Эрл, на нас смотрят не только посетители, но и все те, кто сидит сейчас перед экранами у себя дома. Скажите, почему вы вызвались добровольцем? Захотелось прославиться?
– И не только. Я сегодня привёл в музей сына.
Он грубо потрепал мальчика по волосам.
– Мой сынок ужасно боится всех этих штук. Я хочу доказать ему, что в них нет ничего страшного. Все они вроде аттракциона.
– Просто замечательно. Ещё раз поприветствуем Эрла.
После непродолжительных аплодисментов профессор подвёл Эрла к экспонату.
– Как видите, рамка устроена таким образом, что позади неё нужно не вставать, как на поздних фотографиях, а ложиться прямо сюда, на специальную скамью. Возможно, это было сделано для удобства, чтобы человек не уставал стоять в ожидании снимка.
Эрл плюхнулся на живот. Скамья немного прогнулась.
– Ну как?
– Не слишком удобно, честно говоря.
– Сейчас мы зафиксируем вас, и станет удобнее.
Профессор подошёл к рамке спереди.
- Непосредственно рамка сделана из двух частей толстого дерева. В ней проделаны отверстие для шеи и два отверстия поменьше, для рук, чтобы можно было помахать в камеру. Итак, я подниму верхнюю половину, а вы, Эрл, кладите руки и шею. Да, вот так.
Профессор опустил верхнюю половину и защёлкнул замки по бокам.
– Эта штука жутко жмёт. Мне трудно поднять голову, чтобы смотреть в объектив.
– Потерпите, Эрл. Представьте, сколько приходилось ждать нашим предкам, прежде чем сфотографироваться.
- Да у них шеи были тоньше, вот и всё.
Эрл несколько раз качнулся из стороны в сторону, стараясь расшатать рамку, сделать свободнее. Дерево заскрипело.
– Пожалуйста, осторожнее. Экспонат только выглядит прочным.
– Простите.
Эрл покраснел, не то под строгим взглядом профессора, не то из-за нарушенного кровоснабжения.
– А теперь посмотрите наверх. Над головой Эрла на двух направляющих закреплена металлическая пластина, имеющая форму трапеции. Она соединяется цепью, пропущенной через блоки, с рычагом у основания. Как видите, сама пластина не попадает в кадр. Вероятно, она служила для настройки фотоаппарата. Сейчас мы можем обойтись без неё.
– Профессор.
– Да, Эрл?
– А можно, мой сынок попробует её отрегулировать?
– Что ж, по-моему, это хорошая идея. Гил, сделайте общий план, так, чтобы и мальчик, и пластина были видны зрителям.
Эрл улыбался и махал в камеру. Профессор мягко взял мальчика за плечи и подвёл к рычагу. Тот со страхом смотрел на казавшуюся ему огромной конструкцию.
– Берись обеими руками и тяни на себя.
– Но я не хочу.
Эрл, продолжая широко улыбаться и махать, хрипло зашептал в сторону:
– Ну же, сынок. Делай, что тебе говорит профессор.
– Но, пап, я не хочу.
– Делай, кому говорят!
– Мне страшно, пап.
На глазах у мальчика выступили слёзы. Улыбка Эрла покривилась, он сорвался на крик.
– Не будь размазнёй! Ты позоришь меня перед людьми и перед камерой.
Профессор наклонился над мальчиком и вытер слёзы рукавом.
– Перестань. Ты же и сам понимаешь, что бояться прошлого глупо. От него не спрятаться и не убежать, оно – часть тебя, часть всех нас. Посмотри на своего отца, на зрителей, посмотри внимательно. Все они испытывают радость от прикосновения к прошлому. Они поддерживают тебя.
Мальчик перестал хлюпать носом, поднял голову и сделал шаг вперёд.
– Прекрасно. Иди и никогда больше не бойся истории.
Мальчик сделал ещё шаг. Из толпы раздались одобрительные возгласы.
– Давай смелее!
– У тебя получится!
– Молодец!
Ещё шаг. Мальчик вцепился в рычаг обеими руками, крепко, до синевы в пальцах.
– Видели? Это мой сын! Я горжусь тобой, слышишь!
Мальчик рванул рычаг на себя. Блоки заскрипели, перебирая цепь. Пластина с едва уловимым свистом скользнула вниз. На глазах сотни посетителей, на глазах тысячи зрителей, сидящих перед экранами у себя дома, голова Эрла отделилась от тела и, широко улыбаясь, покатилась прочь. Горячая кровь брызнула на впереди стоящих, на объектив камеры, на видавший виды твидовый пиджак профессора. Её журчание, многократно усиленное акустической системой, захлестнуло зал.
¬– Папа! Папа!!!
Мальчик, крича, дёргал руку отца. Вторая рука безголового Эрла продолжала махать в камеру, будто говоря зрителям «До новых встреч».
***
– Дамы и господа. Мы находимся в Музее человеческой истории. К сожалению, в свете недавней трагедии, всё чаще звучат негативные высказывания в наш адрес. Гил Экл, мой бывший ассистент, встал во главу оппозиции и активно продвигает проект о закрытии музея и отмене археологических экспедиций к поверхности. Я прошу поддержать нас в этот трудный период. Мы, историки и археологи, – не жестокие убийцы, какими нас выставляют, у нас тоже есть сердце. Осиротевший мальчик сейчас находится под нашей опекой, его психическое состояние улучшается. Но всё-таки мы не можем жить в неведении из-за страха перед новым, наша логика и здравый смысл сильнее этого. Поэтому сегодня я рад представить вам новый экспонат. Это сделанная из лёгких сплавов оболочка с хвостовым оперением. Мы специально сняли часть корпуса, чтобы вы могли видеть, как она устроена внутри. В носовой части расположена электроника, а другие отсеки заняты неизвестными нам веществами. У нас уже есть несколько теорий касательно её применения, однако их нельзя считать до конца верными.
А теперь нам понадобится доброволец.
