* * *
Всё то, что я могла бы рассказать,
Теряется и меркнет перед фактом
Того, что ты мне родина и мать...
Ни глухота, ни, скажем, катаракта
Не отменяют кровного родства
И радости от знания простого:
Ты есть, ты дышишь, ты ещё жива,
Храня тепло разграбленного крова.
Оставленная блудными детьми
И преданная в немощи другими,
Хотя бы раз из рук моих прими
Глоток воды и собственное имя –
Армения... На большее, увы,
Меня, никчемной, всё ещё не хватит...
Коснись моей склонённой головы
Ладонью материнской благодати.
* * *
А ты всё вертись, добывай опостылевшим трением
Свой миг забытья, ненадёжную искорку жалкую –
И млей, как туземец, пред лёгкою магией гения,
Когда он небрежно играет своей зажигалкою,
Забыв прикурить – и уставившись взглядом невидящим
В то небо, куда тебе нет ни пароля, ни допуска...
Откуда он сослан на долгие ночи в чистилище,
На тёмные ночи в далёких божественных проблесках.
* * *
Всё-то нам надо в раны вложить персты,
Выманить чудо, выставить напоказ...
Как мы наивны, Господи, как просты,
Дай только крови – мигом построим Спас.
Вымолви слово – скомкаем, переврём...
Мы же умеем так – слегонца и влёт.
Втиснем, тиснём петитом в единый том
И поместим в подарочный переплёт.
Вставим на полку – стой и на нас гляди,
Слушай, как бодро выведем «Отче наш»...
Что ж ты нас так не жалуешь, Господи,
Что же никак поверить в себя не дашь?
ПОЛЕТАЕВА Анна Робертовна – автор поэтического сборника «Лапушкина книжка» и публикаций в сетевых изданиях. Член Союза российских писателей. Живёт в Ереване.
© Полетаева А. Р., 2013
Выплавим свечек, вызвоним благовест –
Всё честь по чести, если найдётся честь.
Видишь, мы верим, Господи, вот те крест...
Вот тебе гвозди. Выгляни, где ты есть.
* * *
А потом понимаешь: не вылезут, не хотят,
Потому что жжётся и колет в груди обида.
Вот такой ты, думают, – бросил их, как котят,
Наплевал и бросил, не подавая вида,
Что тебя задевают крики их и глаза
Нераскрытые – и оттого всё ещё слепые.
А ведь мог бы, мог бы вытащить, подсказать,
Объяснить, что любы тебе – любые.
Только грош цена этим звёздам, пока за так,
Если сразу – в дар, не содрав по дороге кожи.
Вот такой, сидят и думают, ты мудак,
Вот такой мудак – ты шепчешь эхом, и всё же, всё же,
Ну, давай, ещё разочек, попробуй сам:
Я ведь тут, с тобою рядом, на дне колодца.
Обнимаешь, плачешь, гладишь по волосам…
Ничего-ничего, мой маленький, обойдётся.
* * *
Я человек – а значит, ранен.
Не разделяя дух и плоть,
Подай мне слово, Назарянин...
Поговори со мной, Господь.
Я помню, свет сильнее ночи –
Но чем светлее, тем больней.
А чем больнее, тем короче
Ночные проблески огней...
Не различаю гром и шорох,
И в сердце множатся кресты,
На каждом – каждом! – из которых
Опять распяты Ты и ты.
Слепые звезды бьются оземь –
И вместо чистого питья
К губам Твоим смеясь подносим
Вчерашний уксус я и Я.
Как пересохшими устами
Ты мог меня благословлять?..
Похоже, помнил, что местами
Мы поменяемся опять.
Сегодня я распят и ранен,
Тебя спасая и храня.
Подай мне слово, Назарянин...
Будь милосерднее меня.
* * *
Простите мне – но вы с другой планеты...
Да, я вам улыбаюсь и машу –
Но вы иными солнцами согреты,
И ваш второй заплечный парашют
Не оставляет шанса породниться...
О девочки, летящие с небес,
У вас такие розовые лица
За скобками трагичных СМС,
Что мне порою совестно пред вами
За бледность и седые волоски,
За неигру прозрачными словами,
Невыдуманность боли и тоски...
О девочки, не знавшие падений
Без ангелов, парящих за плечом...
Целую ваши маленькие тени,
Которым поцелуи нипочём.
* * *
А ты считай, что ты – hand made,
А не китайская штамповка,
Что рождена под звуки флейт,
И всё, что так в тебе неловко –
Твоя изюминка, твой стиль...
Вперёд, вперёд за синей птицей,
Моя отважная Митиль,
Сотри бумажной рукавицей
Веков случайные черты
С лица седого Метерлинка –
Мечты прекрасны и просты...
Пока не кончится пластинка,
Не станет времени игла
Шипя подпрыгивать на месте –
И не поймёшь, что не нашла,
Увы, ни птицы в этом квесте,
Ни даже синего пера,
Чтоб написать другую сказку –
Вперёд, вперёд, твоя игра...
Не примеряй чужую маску,
Ты дура, да – но эксклюзив,
Таких уже не производят.
Беги, беги, вообразив
Круговорот добра в природе –
На шелест новеньких страниц
Под чьей-то детскою рукою...
Под пенье синих-синих птиц,
Летящих в небе за тобою.
* * *
Приходит год – не совершеннее,
Не лучше прочих, но другой...
Опять тебе не в настроение
Весь этот шум и непокой.
Но ты смиряешься и празднуешь,
Как будто в самом деле рад –
А сам внутри куда-то падаешь,
Весёлой музыке не в лад.
Качаешь мир в еловых лапах, а
Какого цвета он – не суть...
И любишь кошку вместе с запахом,
И человека – как-нибудь.
* * *
Небесное ли в землю возвращать?..
В объятиях желанного мороза
Вчерашняя застыла благодать –
Звучащая у сердца лакримоза
Почти неразличима, не слышна,
Как ниточка стихающего пульса...
Так молится далекая весна
О тех, кто обещал и не вернулся –
Забыв уже и лица, и слова
И помня только музыку объятий
Последних... И пока она жива,
Ни тронуть эти звуки, ни разнять их.
* * *
И снова, как сторонний наблюдатель
Прекрасного чужого волшебства,
В картине оказавшийся некстати,
Пунктиром обозначенный едва,
Стою, не помня времени и места,
Ни холода не чуя, ни тепла –
Ни словом не способная, ни жестом
Вмешаться в заповедные дела...
И только отмечаю безотчётно
Спокойное присутствие небес,
В которых так легко, бесповоротно
Мой голос растворился и исчез –
И листья, что летят напропалую
В последний раз чаруя и любя...
Ещё одну, ни добрую, ни злую,
Бессмысленную осень без тебя.
* * *
Всё ещё исполнится, мой зверь –
Так, как мы хотели и мечтали.
Только не со мной и не теперь...
Что, по сути, мелкие детали.
Лучшую из юных афродит
Назовёшь своей под образами,
И она дитя тебе родит –
Девочку с вишнёвыми глазами.
Дай ей имя лёгкое, как дым,
Краткое и звучное, как ливень...
Только не зови её моим –
Пусть она окажется счастливей.
* * *
Всю ночь по карнизу стучали
Прощальные слёзы зимы...
Так в каждом конце о начале
Печалимся часто и мы –
Но всё же уходим... Уходим.
Оставив святые места,
Иной предоставив погоде
Играть свои роли с листа.
Уходим, заранее зная,
Что вечного нет короля...
Что кода цветущего мая
Прекраснее слёз февраля –
Но суть их при этом всё та же.
Кто плача уйдёт, кто смеясь –
Не важно... Грядущее вяжет
Одну бесконечную вязь –
Все наши приходы, уходы
Вплетая в цветной гобелен...
А боль – к перемене погоды.
К любой из её перемен.
* * *
Бежать – и спотыкаться на бегу,
то сумку, то достоинство роняя,
«Я без тебя могу, могу, могу» –
себе, как заклинанье, повторяя...
Вдыхая пух июньских тополей
и запах городского неуюта,
бежать – всё тяжелей и тяжелей,
и – становиться легче почему-то.
Запомнить всё: деревья и дома,
несовместимый с жизнью перекрёсток,
брошюры раздающих задарма
двух женщин выдающегося роста,
зигзаги полоумного стрижа,
чужие озабоченные лица...
Чтоб выдохнуть всё это, добежав,
в беспомощную ямку над ключицей
и осознать: вот это существо,
объявшее себя четырёхруко,
есть образ и подобие Его –
до первого раздавшегося звука...
* * *
Наступай судьбе на пятки – или плюнь и отвернись,
проходи в любом порядке: хочешь вверх, а хочешь вниз,
от квадрата до петита, от симфонии до нот –
жизнь отличный репетитор, только дорого берёт.
Проверяй её законы: может, сотый бутерброд –
ну, хотя бы миллионный – так, как надо, упадёт;
и домчит нескорый поезд в пресловутый город N,
где живут, не беспокоясь, и не ищут перемен.
Где не знают зла и горя и не ведают про страх,
и, сияя, плещет море за калиткой, в двух шагах,
на песке играют дети, строя замки и смеясь,
и висят рыбачьи сети – незатейливая вязь.
А вдали идёт куда-то белоснежный пароход...
Жизнь отличный декоратор,
только дорого берёт.
* * *
За эпохой проходит эпоха,
Небосвод необъятен и нем...
Всё не может закончиться плохо –
Потому что иначе зачем
Так дышало – и пело – и жило
Это сонмище света и тьмы,
Рвало струны, надежды и жилы,
Будоража сердца и умы...
Потому что иначе к чему бы
Эта музыка тихо лилась,
Трепетали желанием губы,
И глаза расцветали, смеясь?
Для чего эта глина однажды
Потеряла безмолвный покой –
И просила не влаги, а жажды,
Замирая под властной рукой
В ожиданье последнeго вздоха
И последнего взмаха резца?..
Всё не может закончиться плохо –
Потому что не будет конца.
