АЛЕКСЕЙ БОРЫЧЕВ
ЦЕЛОЙ ЖИЗНИ МАЛО
Стихи
Детство
Лунный мячик в луже –
Никому не нужен.
Солнышко на блюдце – тоже ни к чему.
В соловьиной трели
Будущим расстрелян,
Прошлый мир мой, где ты?
Где ты? – не пойму.
…Сон простой и ясный
Вижу я прекрасно:
Мы бредём по лугу летним вечерком –
Я и мой приятель.
Солнце – на закате.
И с небес слетает
Счастья светлый ком…
День смешной и рыжий…
Ласточки над крышей –
В памяти, как в капле, все отражены,
Выпукло и чётко.
Правда, век короткий?
Что молчишь, дружище?
Тоже видишь сны?
Я закутался в солнечный лес…
Января серебристую брошь
На волнение улиц надев,
Городская тревожная дрожь
Замирала на коже дерев…
Я закутался в солнечный лес,
Промокая людской суетой,
И забвения серый навес
Тишина возвела надо мной.
На границе певучих времён,
Где и камень, как солнце, лучист,
Я вошёл в ослепительный сон,
БОРЫЧЕВ Алексей Леонтьевич – автор четырёх книг стихотворений, а также поэтических публикаций во многих периодических изданиях. Член Союза писателей России. В «Ковчеге» печатается впервые. Живёт в Москве.
© Борычев А. Л., 2013
Я нашёл запредельную высь.
Никогда не забыть этот день:
На полянах берёзовый свет.
И гуляет рассветный олень,
В небесах оставляя свой след!
Я направо гляжу – полутьма.
А налево – танцующий блик…
Так не хочется мне понимать
То, к чему я пока не привык.
Я закутался в солнечный лес,
Промокая людской суетой,
И забвения серый навес
Тишина возвела надо мной…
На зимнем холсте
На зимнем холсте, потонувшем в квадрате
Оконной морозной густой синевы,
Декабрьская ночь суетилась во мраке
Под сиплые звуки метельной молвы.
Синицей в окно постучавшее утро
Склевало с ладоней рассвета звезду,
И время, густевшее быстро и круто,
Декабрьским деньком растеклось по холсту.
И краски застыли, но воды пространства
Размыли узоры морозного дня.
И сумерки лезвием лунным бесстрастно
Порезали холст, тишиною звеня.
Осенние сны
Мария! Бархат летних снов, тебя окутавший, непрочен.
Твой гость, молчащий до поры – уже устал, уже сердит.
Смотри: осенние огни – сжигают дни, сжигают ночи.
И сквозь слезу пустых лесов луна озябшая глядит.
И только тени тишины на облетевших листьях пляшут
Под вой осиновых ветров, под плач берёзовых лучей.
И журавлиный клин, как кисть, крылами птиц стирает сажу
С твоих задымленных высот и полирует тьму ночей.
Ты говоришь: «Мой мир погиб, душой и сердцем я ослепла».
Но это сон – пойми – лишь сон, его слова пусты, мертвы.
Среди осенних облаков, среди бессмысленного пепла
Найди, найди клочок своей неповторимой синевы.
И лёгкий трепет бытия, тобой забытый, вновь вернётся.
Сыграют на семи цветах твою мечту лучи зари.
Рассеяв дым и облака, в твоих очах проснётся солнце.
И гость, молчавший до поры, повеселев, заговорит.
Когда лихорадкой предзимней…
Когда лихорадкой предзимней
Охвачен был алый восток,
В окне ослепительно синем
Расцвёл снегопада цветок.
Его лепестки, отрываясь,
Чертили узор на окне.
И зимняя сказка живая
Входила без стука ко мне.
Вязала пушистые шали
Холодной рассветною мглой
Из утренней шёлковой дали
И мир согревала былой.
И в памяти давнее лето,
Оттаяв, сияло слезой,
И чувств отпылавших букеты
Бросало, кропя их росой.
И будто они оживали,
Погибшие эти цветы –
От трепета сказочной шали,
И были нежны и чисты.
Казалось, миры обратимы –
Где каждый не я – это – я!
Казалось, что в снежные зимы
Мосточки из небытия
Легко возводились под утро
Над пропастью прошлых времён,
Когда голубым перламутром
Холодный мерцал небосклон,
Когда, за окном расцветая
Сквозь снега белёсый цветок,
Кружил лепестковые стаи
Простуженный алый восток.
Прогулка
Настоящего нет. Обручаясь с прошлым,
Я ступаю по старой, сгоревшей роще
И вдыхаю событий грядущих запах,
Позабыв в темноте, где восток, где запад.
Впереди огоньками болота блещут,
Открывая, насколько первичны вещи:
Травы, мох, небеса, осины…
В лихорадке туманов дрожат трясины.
Как стрелой, я пронзён уходящим летом,
И луна острие заостряет светом.
Понимаю – былые событья всё же
Мне больнее сегодняшних и… дороже.
В этом мире и звёздный покой не вечен.
Каждый зверя числом навсегда отмечен,
Потому что всегда на него делимы
Все просторы и жизни людей, и длины
Тех предметов, которых никто не знает.
Не помеха незнанье (иль новизна их),
И, затёртые мыслью, событья, даты –
На века на кресте бытия распяты!
…Как сгоревшая в прошлом когда-то роща –
Никогда о пожаре былом не ропщет,
Дым рассеяв по воздуху в тех пределах,
Где душа никогда не покинет тело,
Так и я в настоящем – грядущим связан,
О прошедшем своём позабыть обязан,
Доверяя реальность какой-то точке,
Словно та до вселенной разбухнет точно.
Настоящего нет! И в сознанье пусто.
Старой мухой под снегом уснуло чувство...
Я, в былом проживая, творю законы,
От нелепых картин отличив иконы.
Захожу в позабытую сном сторожку,
Тихо дверь открываю в ней. Осторожно
Зажигаю в киоте огонь лампады,
Понимая, что большего и не надо…
Необычный пейзаж
День лениво доедал ягоды заката. –
Медвежонком по сосне на небо залез.
Звёздным платьем шелестя, ночь брела куда-то
И платок лиловой тьмы бросила на лес.
В белом рубище туман шастал по низинам,
Бородатый и седой, – прошлый день искал.
Космы длинные его путались в осинах
И клубились над водой, будто облака.
Замолчало всё вокруг, словно ожидая
Что появится вот-вот из иных миров
Что-то важное для всех: (искра золотая?)
И сорвётся с бытия таинства покров.
Колдовская тишина взорвала пространство.
И оттуда полетел тёмных истин рой…
Но в лучах зари он стал быстро растворяться,
А потом совсем исчез в небе над горой.
Поглотил его рассвет, крылья расправляя
Над туманом, над рекой, над ночною мглой…
И падучая звезда – точка голубая –
Вмиг зашила небеса тонкою иглой!
Сладкая сказка
Солнце рыжей кошкой
Щурится в окошке.
Сахарная вата – эти облака.
День походкой бравой
Правой, левой, правой –
Марширует бодро – прямо на закат.
Пусть дожди прольются, –
Выпьем их из блюдца, –
Дождик будет – сладкий ароматный чай,
Потому что тучи
Мёдом смазал лучик –
Из небесных ульев – собран урожай.
Вот на небе чисто!
Лапкою пушистой
Солнышко умылось, – спать ему пора.
И луна на троне
В золотой короне
Будет этим миром править до утра.
Ни судьбы, ни страны...
Холода обжигают лицо.
Блики солнца упали на снег.
Закатилось судьбы колесо.
Воет ветер, а слышится – смех!
Догорает рубиновый день.
Голубая ложится вуаль
На просторы лесов, где везде
Розовеет закатная даль,
Где берёзы, осины, дубы
Тщетно тянутся ветками вверх.
Ни зимы, ни страны, ни судьбы...
И прозрение разум отверг.
Холода обжигают лицо.
В синеве утопая, иду.
Замыкается снова кольцо.
Снова мир в одноцветном бреду.
Открывается медленно глаз –
Равнодушной к земному – луны...
Ни покоя, ни жестов, ни фраз.
Ни любви, ни судьбы, ни страны...
Утром
Рассвет, задумчив, нерешителен,
Уча какой-то свой закон,
Легко общался с небожителем
Весёлым птичьим языком.
Чирикал, тенькал и посвистывал
Живой бесформенный комок
В переплетенье хвои с листьями
И всё устать никак не мог.
И ощущенье пряной праздности
В разноголосой пестроте
Дразнило, образуя разности
Оценок чуда в красоте.
Лишь там, где сырость изначальная,
Камыш, осока, молочай –
В траве – отчаяньем качаема –
Ютилась некая печаль.
Ведь утро, медленно скользящее
По тёмной чаше бытия, –
Ни что иное как блестящая
Слеза, о Господи, твоя…
* * *
Я видел, как зажжённая зарёю,
Горела ярым пламенем роса
И над травой, спешащая за роем
Каких-то мошек, мчалась стрекоза.
Переливаясь радугой, сверкала,
Разбившись отраженьями в росе;
И понял я, что целой жизни мало –
Увидеть мир во всей его красе.
