Литературный конкурс журнала «Север» СЕВЕРНАЯ ЗВЕЗДА
Тая ЛАРИНА
г. Москва
«В её руках рисунки оживают…»
МАРИЯ
Мария создаёт уютный мир
из книг, игрушек, вырезок журнальных,
из фильмов о квартирах коммунальных,
где дружно пьют по вечерам кефир:
на чёрно‑белой кухне за столом,
собравшись всемером, читают Блока,
так просто, так легко... Так одиноко
становится при мысли, что потом
кино закончится, герои растворятся
среди надгробий титров; этот дом,
в котором больше полувека всем по двадцать,
останется навечно за стеклом.
Мария подменяет глобус миром.
Она рисует солнце на плакате
(а вдруг тепла и радости ей хватит,
чтобы рисунок ожил?). Вот пунктиром
бегут лучи во все концы листочка,
неровный круг, вокруг растут цветочки,
а солнце наклоняется к ним ближе,
на солнце – бант (и бант, конечно, рыжий).
Мария улыбается в ответ
на все слова... «Вам нужно быть взрослее».
Слова‑трава, взрослее – значит – злее.
Какая разница, сколько часов и лет
ты прожил здесь? Внизу шумят столетья,
как бурная река.
Мы – только дети,
стоящие на берегу пока
(Мария это очень точно знает).
В её руках рисунки оживают,
в её тетрадке прыгают слова
(едва‑едва за хвост поймать их можно).
Мария открывает осторожно глаза
и видит только то, что хочет видеть.
Её не обмануть и не обидеть.
В её руках большой и добрый мир
посапывает тихо, как ребёнок.
Он очень хрупок, чрезвычайно тонок,
под ним лишь хаос, а над ним гроза.
Но это всё слезы его не стоит.
Мария знает множество историй,
ей будет что младенцу рассказать.
Литературный конкурс журнала «Север»
ПРО ВРАНЬЁ
1
Когда мне хочется сказать тебе одно,
Я почему‑то говорю совсем другое,
Не то чтобы всерьёз... Но и такое
Случается со мною, мой родной.
Как говорил поэт – словами лгут,
На самом деле, он сказал не это,
Но разве важно? Правда не задета,
А ложь перевирают там и тут.
Во всех бумажных истинах давно
Толкаются смешные опечатки.
Моё «люблю» ни капли не равно
Твоим признаньям, розовым и гладким.
Нет, я не много на себя беру,
Не то чтобы от слов больней мне было,
Но, милый, что бы я ни говорила,
Я точно знаю, что цинично вру.
2
Врут все, давно и по любому поводу.
Хоть это грех, печали сильной нет.
Текут слова по вьющемуся проводу,
Плескаются на полосах газет.
Нам ложь родней,
Мы свыклись с ней,
В киоске «Правду» купишь.
Но ты врёшь всех страшней –
Ты врёшь, что любишь.
И вроде эта мысль –
как в сердце острый нож...
Но знаешь, я люблю, когда ты врёшь.
ЕЩЁ ПИСЬМО
Господи, на Твоей Земле погибают люди.
Господи, посмотри, это очень важно.
Ты же знаешь, зачем это всё было
И что здесь ещё будет,
А не понимать, Господи, так страшно!
Мы сидим тут в темноте
И придумываем себе оправдания:
«Жизнь тяжела, выкручиваемся как можем».
Мы, наверное, даже не те создания,
Которых ты когда‑то придумал, Боже.
Но нам ведь тоже хочется Твоего света.
Ты дал нам свободу и наградил силой,
Господи, посмотри, что вышло из этого!
Мы роем друг другу ямы –
Земля уже вся в могилах,
Земля уже вся в крови.
Господи, знаешь, у нас не получилось
Самостоятельно жить, без Твоей любви.
Это же очень просто и всем знакомо,
Сколько ещё нам тут в пубертат играться?
Из чувства стадного
Дети в тринадцать уходят из дома.
И возвращаются в двадцать
Уже адекватными.
Прости нас, пожалуйста, Боже,
Прими обратно!
***
А если завтра не случится конец света,
Как мы с тобой переживём всё это?
А если завтра тромб не оторвётся,
Не оборвётся сердце,
Нам придётся
За все свои поступки отвечать,
Снимать петлю с похолодевшей шеи,
Стирать печать,
Опять с колен вставать,
И дальше жить, и помнить, и прощать.
А то, что жить мы типа не умеем,
На это, знаешь, будет всем плевать.
Жизнь есть, и нужно что‑то делать с нею,
Есть грех, и нужно его как‑то искупать.
