Книжник
Я знал этого человека как страстного книжника, обладателя громаднейшей библиотеки. Толковый инженер-конструктор, он отбывал свои положенные часы на службе, а остальное время отдавал книге.
Покидая Одессу, я оставил у него несколько редких, старых книг в обмен на современные, разрешаемые к вывозу. Для меня это до сих пор – невосполнимая утрата.
Как-то проездом в Филадельфии, узнаю я, что знакомый мой живёт тут, в шикарном пригороде, что он преуспевающий бизнесмен, богатый человек.
Я позвонил ему. Он примчался за мной на спортивной машине с закрытым верхом и минут через двадцать привёз в очаровательное поместье с озерцом в парке.
Начался показ дома, где я путал порч с бризвеем, патио с гриллом, жакузи с жалюзи. Я ждал кабинета-библиотеки, готовился там порыться всласть.
Его рабочая студия была заставлена техникой: мощный компьютер, телефоны без проводов, проигрыватель с лазерной иглой и... ни одной книги.
Я не выдержал и спросил:
– А где же твои книги?
– Книги? – переспросил он с улыбкой. Пойдём в бейсмент!
Это был запанелированный четырёхугольник размером с футбольное поле. Его занимали большой бильярд, теннисный стол, велосипеды для упражнений и... опять ни одной книги.
Хозяин подвёл меня к камину, отодвинул резную решётку в сторону. Взял трезубец с медным набалдашником и ткнул в горстку пепла:
– Вот они, мои книги! На самый низ я положил "Цемент" Гладкова, на него "Бруски" Панфёрова, на них "Лес" Леонова, затем пошли "За спичками", потом "Костёр" в костёр, и "Как закалялась сталь", и "Железный поток", и "Поднятая целина", и десять томов Алексея Николаевича, и двадцать томов Льва Николаевича, и шесть Шолом Алейхема, и восемь Алейхема Шолохова, затем пошла поэзия, живопись, архитектура! О, как пылали "Кижи", как потрескивала "Белая берёза", какой дым шёл от "Чёрных досок"! Я никогда не испытывал большего наслаждения, чем в тот раз, когда сжигал литературу и искусство, сжигал мосты. И только когда я увидел груду пепла, я успокоился и ожил, как птица Феникс. Я стал заниматься де-е-е-елом!
Всё это он проговорил на одном дыхании. Я был оглушён каскадом слов, страстностью речи, безумием сказанного.
За столом я молчал, много пил. Хозяин сам нализался порядочно, и, когда жена и дочка-подросток разошлись по своим бедрумам, он поманил меня пальцем за собой в просторный туалет. Там он нажал какую-то кнопку, и зеркальная стена, как в сказочном фильме, медленно поползла в сторону, открывая взору стеллажи, плотно набитые книгами.
"Всё же не совсем пал", – подумал я с радостью.
Моя рука тут же потянулась за "Спутниками Пушкина" и... наткнулась на доску.
Книги были нарисованы.
Раздвоение
...я стремительно падаю вниз с невообразимой высоты, весь опутанный сеткой. С приближением земли я ощущаю холод смерти. Страх сковал сердце, и голос не повинуется мне. Доля секунды – и от меня не останется мокрого места...
...и вдруг...
...сетка зацепилась за выступ верхушки громаднейшей железной башни и завертелась на нём, как волчок...
...и Я же, стою в сторонке от сотни зевак у подножия Эйфелевой и, глядя вверх на себя, вертящегося, спрашиваю: "если Я, что в сетке, сорвусь с выступа и грохнусь о землю, и неминуемо убьюсь, останусь ли жив Я, что нахожусь здесь внизу?"
...и Я не могу сказать себе ни "да", ни "нет". Только в Джурине, только дома Я могу получить ответ на мой вопрос. Надо мчаться туда, в местечко, немедля. Сейчас же...
...бегу по набережной Сены, бегу под мостом, бегу по безлюдной широкой площади, где высятся стены без единого окна, бегу вдоль железнодорожной насыпи, за мной увязалась тощая, длинная собака, выбегаем к саду у каменоломни. Вот уже виднеется маковка церкви перед школой, взбегаю на пригорок – и передо мной Джурин. Спускаюсь по шоссе к речке, на мосту догоняю М., нашего родственника, он в той же самой замасленной тужурке, как и десять лет назад, когда я его видел последний раз. Спрашиваю его:
– Как там наши?
– Они все тебя ждут, – отвечает он.
– И мама тоже?
– И мама, и папа и братья.
– А разве мама не умерла от рака?
– Нет, она жива. Они все тебя ждут.
Боже, значит мама жива! Я оставляю М. и бегу вверх по каменным улочкам к дому с балконом. Стемнело. Сердце тревожно ёкает в груди. Вот и лестница из ракушечника, шаткий балкон, крошечное окошко спаленки, узкий коридор и открытая дверь в столовую. За столом сидят папа и два моих брата. Мама выходит из кухни, держа в руках тарелку с бульоном, и ставит её перед отцом. Лицо у неё меловой белизны. Но она жива! Никто не удивился моему приходу. Я вспоминаю, зачем мчался из Парижа, и спрашиваю старшего брата:
– Скажи мне, если Я, тот, что в сетке, сорвусь вниз и убьюсь, останусь ли жив Я, что перед тобой?:
– Ты обязательно умрёшь тоже, – отвечает он, продолжая есть бульон.
...Я сбегаю по лестнице, бегу вдоль речки, мимо церкви, мимо сада, вдоль железнодорожного полотна, ко мне присоединяется длинная немощная собака. И вот уже площадь с высоченными домами без окон, набережная Сены, и... наконец, Эйфелева башня...
...Я, в сетке, чувствую, как она сползает от непрекращающегося вращения с выступа. Лечу в пропасть...
...Я внизу. Разрывается сердце. Тьма заливает голову...
Летучая мышь
Дневниковые записи Мыши и Человека
М.
…я убедилась, что люди кровожаднее кошек! Те готовы нас сцапать в любую минуту, только попадись им в лапы, но иногда от них можно даже улизнуть. Есть такие, что любят поиграть в «кошки-мышки», увлекутся, а мы юркнем в первую попавшуюся щелку…
…люди же сами нас не едят, а готовы сразу уничтожить – мы им противны, не знаю почему, а женщины нас даже боятся и, увидев мышку, пробегающую по полу, подпрыгивают до потолка и издают истошный крик… Это они заставили мужчин придумать «мышеловку», я в этом уверена…
…в нашей мышиной истории испокон веков писали о разных видах «мышеловок», даже пытались изобразить их, но никому это по-настоящему не удавалось… мы попадаемся и попадаемся… мы чувствуем запах лакомых приманок, а то, что это просто-напросто коварство, хитрость безжалостных Великанов, мы, простодушные, и не подозреваем…
…когда моя старшая сестра Ми была на сносях, ей захотелось чего-то кисленького и она ушла наверх в кухню…
…Ми долго не возвращалась. Все забеспокоились. Мама не могла найти себе места. Папа гладил ее по спинке, а муж Ми – жирный Мо – грыз газету и молчал… Я решила подняться и поискать сестру. Меня отговаривали, даже щипнули за ухо, чтобы я не рыпалась…
…я улучила момент, когда родители заспорили между собой, взобралась по трубе к потолку и шмыгнула в щель…
…я никогда еще не была в человеческой кухне… я чуть не ослепла от блестящих предметов, стоящих повсюду…
…запах тела Ми ударил мне в нос, и я направилась к ней. Ми лежала мертвая в лужице крови, а у хвостика… три недоношенных мышонка… я онемела. Послышались шаги, зажегся яркий свет, и я еле уволокла ноги назад…
Ч.
…в час ночи я услышал удар пружинки в мышеловке. Я был уверен, что она переломала серенькой хребет. Стараясь не разбудить беременную жену, я тихонько встал и направился в кухню. Картина была ужасающая… Мышка – мышкой, а вот мышата, вывалившиеся из кровавого брюшка…
– Что случилось? Почему ты подскочил среди ночи? – услышал я за спиной.
…и раздирающий душу крик…
…по дороге в госпиталь у жены был выкидыш…
М.
…я так рыдала, что не могла ничего сказать на расспросы родителей… они, конечно, догадались, что случилось… Мо оторвался на минуту от газеты…
…у меня целую неделю была лихорадка, а когда я оправилась, то твердо решила посвятить свою жизнь борьбе с мышеловками… ведь так случилось, что именно я увидела это орудие убийства и осталась живой…
…в каждой норе теперь будет описание мышеловки… я снова подымусь на то злосчастное место и уже детально изучу его… меня на мякине теперь не проведешь… бедная Ми, я так любила ее…
Ч.
…моя жизнь резко изменилась после случая с убийством мышки. Перед глазами все время стояла эта картина, а то, что случилось у Генриетты в ту же ночь, я посчитал как наказание нам. Через неделю у меня обнаружили язву желудка. Кровил. Я подвергся операции. Долго приходил в себя. Еще на больничной койке решил никогда больше не есть мясо. Я стал вегетарианцем…
…жена же моя ожесточилась… во всех наших несчастьях она винила ту мышку. А когда на кухонном столе она снова обнаружила мышиные следы, закатила очередную истерику и вынесла приговор: немедленно расставить по всем углам мышеловки…
М.
…у хозяев нашего дома явно какие-то неприятности. Так им и надо. Их не слышно и не видно.
…мышеловки нигде не нашла…
…грязная посуда в умывальнике с кусками картофеля, куриными косточками, засохшим хлебом на целую неделю стали всеобщей добычей, но перед каждой вылазкой я предупреждала, что если кто-то увидит деревянные две дощечки с пружинкой между ними, ни в коем случае не подходить близко, даже если там будут… ломтики сыра рокфор…
Ч.
…оказывается, в хардверстор имеются и «щадящие» мышеловки. Они построены по принципу кабинки. Вовнутрь кладут приманку, и когда мышь туда забегает, сверху падает затворка. Выйти оттуда мышь уже не может.
Вопрос Генриетты:
– И что же ты будешь с ней делать?
– Выброшу в кусты у забора. Это триста метров от дома.
– И она не вернется по следу назад?
– Только если ей кто-то откроет дверцу.
– Посмотрим, – заключила она.
На самом деле я еще не знал, как поступлю.
М.
…над нами появились люди… я решила пойти на разведку…
…попросила своих оставаться в норке, пока я не возвращусь…
Ч.
…я понял, что они выходят за едой именно в полночь… я услышал, как мышка беспокойно вертится в кабинке…
…убедившись, что Генриетта крепко спит, и прихватив со стула брюки, носки, рубашку, тихонько вышел…
…несчастная издавала тоненький писк, похожий на всхлипывание…
…я взял в руки «живой домик» и почувствовал собственное сердцебиение…
…серп луны и звезды на небе лили тихий загадочный свет на наш сад. Под ногами шуршали листья. Пальцы нервно дрожали… я убыстрил шаги, даже побежал и, не зная сам почему, резко бросил вверх к макушке высокой ели кабинку с мышкой…
…мне почудился восторженный писк…
М.
…позор, какой позор! Я поймалась! Опишу все по порядку. Пошныряв уже по знакомым местам на кухне, я не обнаружила дощечек с пружинками и спокойно стала искать пищу. Почувствовала в углу под плитой запах жареных семечек, моих любимых тыквенных семечек! Я вошла в какой-то темный ящичек и… за мной захлопнулась дверца. Другая мышеловка! Я заметалась по ней взад и вперед. Тыкала носом в стенки – безрезультатно! Мне стало так грустно, что я от обиды захлюпала носом…
…затем я услышала шаги, и мою «камеру» взяли в руки… меня понесли убивать… не скрою: страх сковал меня всю… затем я уловила пряный воздух подгнивших листьев… это сад… шаги убыстрились… убийца побежал… и вдруг я поднялась ввысь! Захватило дух, и я, свободная, стала падать по мягким веткам ели вниз, в траву…
…не чуя под собой ног, я помчалась к нашим сообщить, что я жива, и рассказать о новой мышеловке…
Ч.
…Генриетта, конечно, заметила исчезновение мышеловки:
– Ты отнес ее живой за нашу территорию?
– Да.
– Она там подохнет?
– Не обязательно. Если какая-нибудь кошка откроет дверцу, то съест ее.
– На всякий случай поставь новую…
…на душе у меня немного спокойнее, чем раньше… все же мне показалось тогда, что я слышал восторженный писк…
М.
…я вспоминаю этот полет все чаще и чаще…
…наши заготавливают пищу на зиму с огорода возле дома: там растет много подсолнухов, я помогаю им…
…прихожу к ели. Как я ни задираю вверх голову, не могу увидеть ее макушку… неужели меня так высоко подбросили?
…тянет еще раз испытать это чувство полета…
Ч.
…это уже из области фантасмагорий…
…сквозь сон слышу постукивание «кабинки» о плиту… вернулась все-таки… не спешу вставать… Генриетта спит крепко: вчера у нее на работе отмечали допоздна халоуин… она имела успех в костюме рашн: папаха, бурка, брюки-галифе и тонкие офицерские сапоги…
…стук не прекращается, как будто меня вызывают на встречу…
…дверца открыта, семечки на месте… странно, я не мог ошибиться… и вдруг я увидел ее… она спряталась между плитой и полкой для посуды… ее глаза-бусинки дружелюбно смотрели на меня…
…каким-то образом мне передалась мысль…
«Я хочу еще полетать».
«Но ты ведь не летучая мышь…»
«А как они летают? Их кто-то подбрасывает?»
«Нет. У них есть крылья. Притом широкие. Они летают, как птицы, но только в темноте. Ты тоже хочешь летать?»
«Сама я не могу. Если только Вы меня снова подбросите на ель».
…я согласился… она мягко уселась на мою ладонь, я даже не почувствовал ее лапок…
М.
…я, кажется, сошла с ума: мечта еще раз полетать – осуществилась!.. я наладила контакт с… Человеком. Он меня понял. На этот раз он оказался внимательным, даже… нежным. Когда я приземлилась на ворох листьев, у меня от счастья чуть не закружилась голова… Он присел на корточки, а я к нему пробралась и ткнулась мордочкой в протянутую руку…
…он мысленно назвал это «поцелуем»… я не осмелилась спросить, что это значит…
…я поспешила домой, чтоб наши не беспокоились, куда я вдруг запропастилась, но перед уходом спросила: «Можно хотя бы раз в неделю… полетать?»
Он ответил: «Да».
Ч.
…признаюсь, что я каждую неделю с нетерпением и радостью жду встречи с ней…
…когда после очередного полета у меня вырвалось: «Молодчина!», она как будто обиделась. Я спросил, в чем дело.
Она замялась. Потом грустно сказала: «Это слово начинается с имени жирного и противного Мо… мужа моей… сестры…». Она пощадила меня, проглотив «убитой»…
…я погладил ее по шерстке и попросил прощения…
М.
…выпал снег… глубокий снег… мои полеты прекратились…
…Он взял меня к себе в комнату, где по стенам сверху донизу были книги, а на столах… компьютеры… слово для меня трудно выговариваемое. Он водил по светящемуся экрану… «мышкой» и сказал, что это в честь меня ее назвали. Я думаю, он пошутил!
Ч.
…моя Летунья, наблюдая, как я надевал смокинг, спросила:
– А куда вы собираетесь?
– В театр.
– А что это театр?
Я стал ей читать из «Чайки» «…знаете ли вы, что такое театр»… она слушала с восторгом…
– А что сегодня там будут показывать?
– Кстати, «Летучую мышь». Любимую оперетту моей Генриетты, – пошутил я.
– Я хочу тоже… возьмите меня с собой, пожалуйста, возьмите…
– Как?
– Я спрячусь, – и она быстро поползла к карманчику с платочком. Вот здесь…
Я не мог отказать ей.
– Придется поменять красный платочек на серый, чтоб ты была менее заметной. Да, и с одним условием: не высовываться, окей?
– Окей, окей!..
М.
…машину вела его жена… от нее пахло духами и мне всю дорогу хотелось чихать, но я зажимала лапками нос, хотя это было не совсем удобно, ведь я находилась в небольшом кармашке и... обещала не высовываться…
…ехали мы долго… Генриетта так быстро говорила, что я многого не могла понять… но вот вопрос:
– Ты мышеловку проверял? – я разобрала.
– Они к нам уже не ходят, – сказал мой Человек.
Он был не совсем прав. Наши, действительно, больше не подымаются, но я ведь хожу…
…подъехали к театру… такое обилие людей я, естественно, увидела впервые в жизни…
дамы все пахли, из какого-то углубления издавались красивые, но резкие звуки, и гул человеческих голосов стоял беспрерывно…
…мне все время хотелось спросить: а что это такое, а кто эти такие, но я помнила про уговор…
…стали рассаживаться в кресла… наши места были недалеко от громадного занавеса… стало темнеть, все затихло и вдруг загремело, засвистело, запиликало… я прикрыла лапками ушки и, открывая то одно, то другое, стала различать приятность звуков, «мелодий» – подсказали мне…
…потом занавес стал разъезжаться в разные стороны, и за ним открылась удивительной красоты картина… я была очарована… подумала: неужели здесь, в театре, живут где-то наши и каждый день могут наслаждаться этим…
…на «сцену» вышли люди и стали петь… вначале это меня смутило, но я привыкла, и это стало ласкать мой слух…
…когда одна из «актрис» взяла очень высокую «ноту» и закончила пение, все в «зале» стали громко «аплодировать»… кричать «бис»… я не удержалась, высунулась, захлопала в ладошки и… упала на рукав…
…Генриетта тут же увидела меня… заорала…
- Мышь!!!
…я растерялась и побежала по ногам соседей, дамы – точно как Генриетта – визжали, вскакивали с мест, мужчины махали руками, я спрыгнула в проход и помчалась в сторону «сцены»…
…боже, что стало твориться с «публикой»… меня пытались раздавить ногами, только и слышно было: «Вот она!», «Вот она!», «Здесь!», «Здесь!», «Бей ее!»… Появилась «полиция»… «Стреляйте!»
…я шмыгнула под какое-то кресло и затаилась… сердце готово было выскочить от страха…
Ч.
…зачем я согласился взять Летунью в театр… я невольно совершил преступление…
…звериное начало в человеке проявилось во всем его неприглядном виде. И из-за чего? И где? В храме искусства…
…я часто думал о другой ситуации: на сцене идет веселая комедия, а на галерке кому-то из зрителей становится плохо, и он умирает… его стараются тихонько вынести в фойе… актеры смешат в это время публику, и никто не подозревает, что случилась рядом трагедия…
…а тут маленькая, невинная, доброжелательная мышка переполошила весь зал…
…действо на сцене прекратилось и перекинулось в партер… требовали от полиции застрелить ее…
…неужели она погибла?..
…оперетту продолжили, постепенно все включились в прерванную игру… кроме меня…
…что будет с Летуньей, если она осталась жива? Как она доберется до дома?
…машину в обратный путь вел я. Генриетта сидела как ни в чем не бывало, она даже и не подумала связать появление мышки в театре со мной и перемывала косточки знакомым…
М.
…я вся сжалась в комочек у ножки кресла и затаила дыхание… меня уже не интересовал театр… я думала о моем Человеке… как его найти в этом ужасном, враждебном пространстве…
…я чувствовала, что и он думает обо мне, но далеко, далеко от меня…
…от усталости я, кажется, задремала. Очнулась, когда люди стали покидать зал… куда же мне пойти?
…уже в полной темноте я отправилась на сцену… побродила по каким-то комнатам и очутилась… в буфете. И что я увидела? Две дошечки с пружинкой, а на ней – кусочек… сыра…
…несмотря на голод, я выскочила оттуда и зашла в комнату, полностью набитую одеждой… в каком-то углу лежала войлочная шляпа. Я устроилась в ней и уснула…
…вскоре я стала прекрасно ориентироваться в театре…
…прокормиться здесь можно, но мне хочется к дому с елями…
Ч.
…не выходит из мыслей моя Летунья… я чувствую, что она жива…
…Генриетта собирается в Нью-Йорк навестить свою сестру…
…у меня созрела идея снова пойти в оперетту в отсутствие жены… заказал билет… место то же самое, но на два ряда впереди…
…а может быть…
М.
…сегодня дают «Летучую мышь»… я сразу почувствовала, что он здесь…
…проявила осторожность, как никогда… ряд, где сидел мой Человек, находился справа… добраться к нему, двигаясь под креслами, – не проблема, главное – перебежать по дорожке между рядами и не быть замеченной… второй раз испытать… не дай бог…
…я уже знала, что в середине первого акта вырубается свет на несколько секунд, – вот тогда я к нему приду…
Ч.
…я почувствовал, как по наружной стороне штанины она подымалась ко мне на колени…
…я накрыл ее ладонью…
…радость и покой охватили меня…
…в антракте мы покинули зал…
М.
…из театра мы довольно быстро добрались до нашего ранчо…
…наступила весна, под любимой елью зеленела трава…
…я взлетела, как никогда, высоко-высоко…
…еще раз и еще раз…
- Спасибо-о-о-о-о-о-о-о-о!!!
Напечатано в журнале «Семь искусств» #9-10(46) июнь 2013
7iskusstv.com/nomer.php?srce=46
Адрес оригинальной публикации — 7iskusstv.com/2013/Nomer9-10/Rudjak1.php
