Юрий ЛИННИК
г. Петрозаводск
АРХЕТИПЫ «КАЛЕВАЛЫ»
Великая функция мифа – проявление архетипов: на их схематичные матрицы наша фантазия накладывает яркие краски – абстрактное превращает в образное.
Один архетип может преломиться разнолико.
Вспомним, как много представлений – или алломорфов – имеет архетип Мирового Древа. Это и гора, и менгир, и пирамида.
В данный ряд иногда помещают и мельницу Сампо. Ей задаётся космический масштаб: пёстрая крышка интерпретируется как звёздное небо – жернова насажены на земную ось.
Архетипы высвечиваются и в конкретных реалиях – будь то памятники природы или артефакты. Нам предстают опредмеченные мифологемы! Обнаруживая подобные феномены, мы испытываем волнение: легендарное как бы подтверждается – получает верификацию.
Вспомним открытие А. Эвансом Кносского дворца. Как не отождествить его с лабиринтом Дедала?
Нечто очень схожее может произойти благодаря изысканиям И.В. Кондратьева. Исследователь утверждает: он нашёл исторический прототип Сампо – причём крайне нетривиальный, неожиданный.
Только ли архетип Мирового Древа стоит за удивительной мельницей? Или категоричней: не навязан ли он – как некий готовый стереотип – крайне сложному, многозначному образу?
Думается, что мельница Сампо прежде всего связана с архетипом чудесной избыточности – когда эффект получается если не даром, то за счёт какой-то невероятной изобретательности, производящей впечатление сказки, фантастики.
У этого архетипа могут быть самые разные воплощения. Инвариант здесь один: Сампо работает против энтропии – производит антиэнтропию.
Представим себе, что древнее племя окружило небольшое мелкое озеро круговой плотиной, дабы поднять уровень его вод. Пользы уйма! И рыбы резко прибавилось, и с ирригацией не стало проблем. Искусственно созданный перепад мог быть задействован для весьма нетривиальных целей. Почему бы не представить, что под лотком водосброса располагалось нечто подобное мерёже? Регуляция осуществлена – и улов получен: замечательное удвоение функций!
Увлекшись гипотезой И.В. Кондратьева, я позволил себе развить её вот в каком направлении: а не была ли уникальная плотина соединена с мельницей? Естественно, что колесо крутилось бы лишь при спуске вод, но за короткое время оно успевало бы хорошо поработать. При сильных дождях тем более! Наше дополнение перспективно в том плане, что оно ещё теснее соединяет Самро с Сампо, толкуемом прежде всего как мельница.
Посмотрим на озеро, окруженное кольцом свай, с высоты птичьего полёта.
Инженерное чудо – на заре цивилизации: ошеломительное зрелище!
А потом враги разрушили плотину.
Племя откочевало на Север.
Удаление во времени и пространстве от чего-то родного, ключевого всегда содействует его мифологизации.
Историческая память часто работает как поэт – метафорически переосмысляет, переиначивает реальность. Но суть остаётся сохранной – несмотря на все трансформации.
Нечто подобное случилось и с нашим озером. Пройдя через ряд метаморфоз, оно предстало как Сампо – превратилось в расцвеченный миф.
Поначалу наше сознание противится дерзкой гипотезе. Ну не может быть такого! Хоть убей – никак не может.
Сейчас мы изложили – с некоторыми дополнениями и экстраполяциями – идею И.В. Кондратьева.
Не будем спешить с априорным протестом.
Вдумаемся в аргументацию автора.
Она убедительна.
Прошлое порой не оставляет никакого следа кроме топонимов. Загадочно звучащие, они манят в свою глубину – опытный взгляд способен различить на самом дне сокровенные смыслы.
Приведём название одной из глав книги И.В. Кондратьева: «Чудские и лопские топонимы как следы этнических границ древности».
Речь идёт о юго-западе нынешней Ленинградской и западе Псковской областей.
Чудское озеро – деревня Чудиново – река Чудка.
И рядом – образуя чересполосицу: урочище Лопова Тишь – деревня Лопанец – село Лопотово.
Мы помним о главной коллизии «Калевалы» – калевальцы противостоят лапландцам.
Первые генетически связаны с чудью.
Вторые восходят к протосаамам.
Борьба идет за Сампо.
Средоточьем местности, о которой идёт речь, является озеро Самро. Сходство с названием волшебной мельницы является случайным? Автор исследует этот вопрос, исходя из двух вполне оправданных предположений:
1) своеобразие топонимики – её смешанный характер – может указывать на то, что именно тут завязался этнический конфликт, впоследствии ставший сюжетной основой «Калевалы»;
2) Самро как-то связано с Сампо.
Но как?
Автор называет озеро отпечатком мельницы – имеются в виду его круглые очертания. Не слишком ли общий и расплывчатый изоморфизм? Надо бы как-то его сфокусировать, уточнить.
И почему в словах, фактически отождествляемых автором, «р» заменилось на «п»?
Протосаамская топонимика имеет огромное значение для познания истории нашего Севера в её наиболее архаичных пластах. Порой она и только она даёт пусть очень тонкую, но надёжную путеводную нить, способную вывести к истине. Автор научился двигаться вдоль неё. Профессионально освоив финно-угорскую филологию, он делает подчас рискованные, но несомненно эвристичные сближения смыслов.
Вот алгоритм, позволяющий нам от Самро перейти к Сампо – повторим его основные шаги:
1) Саммера – саамское море; заметим, что понятие моря древние относили к крупным водоёмам – иногда даже к заливам.
2) Покх по-саамски – дно; Сампокх – дно моря.
3) Редукция окончания приводит нас к Сампо.
В своём исследовании И.В. Кондратьев использует оригинальный метод: топонимы конкретной местности он накладывает на имена мифических героев – выявляемые унисоны не могут не интриговать.
Недалече от озера Самро находится река Ильменка.
Сампо выковал Ильмаринен. Если учесть, что ринтта переводится с саамского как берег, то в имени героя мы услышим: берег Ильмы.
В окрестностях Самро находится поселение Вейно.
Мейн по-саамски – яйцо: понятие, имеющее вес архетипа – вспомним космогенез «Калевалы».
Сочетая Вейно и мейн, получаем ещё одно имя: Вяйнямёйнен.
В замечательной книге И.В. Кондратьева много поэзии. Игра ассоциаций у него – и вытекающие из неё этимологии – кому-то покажется фантасмагоричной. Это вне науки? Но как раз такой тип мышления зачастую необходим для прорыва к новому: скрытые связи при вспышке озарения обнаруживают себя – и это подчас даёт шоковый эффект.
Вот большая загадка: почему именно гидронимы наиболее архаичны? И наиболее устойчивы в потоке народов, культур, языков?
Гидронимика, связанная с озером Самро, – и содержание калевальских рун: соответствия между ними, выявленные И.В. Кондратьевым, скептик вправе считать случайными. Но непредвзятый читатель не будет уходить от остро и ярко поставленной проблемы. Выявленные корреляции должны заинтересовать его – и спровоцировать на аналитические размышления.
Когда-то возле Самро обитала водь.
В звучании данного этнонима легко угадывается самоназвание народа – ваддя; этимология тут возводит к весьма необычным значениям: свая, столб, клин.
В 1983 г. в п. Калевала от Татьяны Дмитриевны Ватанен (1907 г. р.) была записана детская песня «Жил-был Онни-Манни». Приведём фрагмент из неё в переводе И.В. Кондратьева:
В церкви – молодые мужчины,
Ещё вина не пившие,
Ещё женщин не знавшие,
Скручивают канаты,
Железные канаты вьют,
Чтобы края моря связать,
Залив Пятку приукрасить,
Чтобы море усмирилось сваями,
Чтобы залив Пятка красивым был.
О сваях, забитых вокруг водоёма, пел и Архипп Перттунен – руну с этой загадочной деталью записал от него в 1834 г. Э. Лённрот. Там мы находим весьма странное сравнение: «Озеро – как лодки плетение». Понятно ли? Признаемся, что не очень. Нужна герменевтика! Вот какое истолкование предлагает нам И.В. Кондратьев: «Сравнение состояния озера с плетением лодки, по-видимому, предполагает сшивание бортов озера подобно сшиванию бортов лодки при её строительстве».
Борт озера!
Само словосочетание – явный парадокс.
Но попробуем сказанное в рунах и песнях принять если не буквально, то с минимумом условности – как отражение реальности.
Тогда становятся понятными и медные цепи, и железные тросы, о которых фольклор говорит применительно к деятельности, связанной с укреплением берегов. Вот где будет востребован талант кователя Ильмаринена!
Есть материал для реконструкции крайне своеобычного объекта, не знающего аналогий?
Безусловно есть!
Загипнотизированный собственной гипотезой, автор даёт полную волю воображению – и оно приносит весьма конструктивные результаты.
Приведём точные гидроинженерные расчёты И.В. Кондратьева.
Для того чтобы поднять уровень Самро на 4,5 м, нужно забить – по периметру 2250 м – 7500 свай с диаметром брёвен в 30 см. Рыбная продуктивность возрастёт при этом до 515 раз.
Другие варианты:
Периметр Поднятие уровня Количество свай
800 м 3,5 м 2667
350 м 2,5 м 1167
После гибели Сампо – а это по И.В. Кондратьеву не что иное, как уничтожение свайного ограждения – мы слышим от Вяйнямёйнена утешение, требующее комментария:
Но у нас – посев и пашня,
Нам – и всяческое жито.
Алогично? Вот объяснение этого эпизода: «после ухода воды мелководье северно-западной части озера должно было стать пашнями и местами для покосов».
По сути речь идёт о серьёзной экологической катастрофе.
Что же предшествовало случившемуся?
Ещё раз бросим взгляд на Самро, мысленно перенесшись в III в. н. э. – к этому времени И.В.Кондратьев относит создание Сампо. Впечатляющая картина откроется нам! Грандиозное сооружение несёт в себе воистину ноосферные смыслы.
Топография Самро – и конкретика «Калевалы»: сколько тут совпадений! Два разных плана являют нам своё взаимно-однозначное соответствие.
Теория вероятностей работает в пользу И.В.Кондратьева.
Нам предложена для чтения и изучения уникальная книга. Гипотеза автора самоценна как пример продуктивного системного мышления, усиленного поэтической интуицией.
PS
Из переписки с автором стало ясно, что он тоже думал о мельничном деле на Самро, однако посвящённые ему пассажи изъял из своих текстов. Почему? Рецензенты настаивали: изобретение водяных мельниц – более позднее событие. Но так ли это? Нет никаких сомнений, что в Римской империи вода лилась на рабочие колёса еще во II веке до н. э. – Витрувий описывает соответствующие конструкции. Хронологических противоречий в концепции И.В. Кондратьева нет. Другое дело, что она выламывается из парадигмы – отмечена печатью новизны.
Выдвинута интереснейшая гипотеза.
Будет она верифицирована или нет?
Это покажет будущее.
Моё глубокое убеждение: научное сообщество должно терпимо относиться к подобного рода гипотезам. На первых стадиях их апробации важен критерий обоснованности и доказательности в развитии нестандартных взглядов, а также мера эрудированности автора – по этим статьям И.В.Кондратьев выдерживает испытание.
Новые связи, интересные ассоциации: это самоценно – и это присутствует в рецензируемой книге. Она инициирует творческий поиск.
Кондратьев И.В.,
В поисках невымышленного Сампо,
СПб.: НесторИстория, 2011. – 132 с.
