Ирина ОРУМАА
г. Петрозаводск
«Мое хмельное счастье…»
ПОТОК СОЗНАНИЯ
Рваная душа, рваная метель,
Радости обноски.
Нынешний февраль мучает апрель,
Перепрыгнув март.
С крыши не капель, вот такой апрель –
Стужа, снег да вьюга.
Верь или не верь,
Но стучится в дверь вовсе не весна.
Вовсе не весна, вовсе не ко мне;
Мир внутри Ирака.
Дремлет белый кот, лыбится во сне.
(говорят, к деньгам)…
Говорят, к теплу… Убивают, лгут –
Город мой – чикаго…
Дремлет белый кот.
На часах давно время новостей.
Старый Олонец, новые мозги,
Предки «лечат» внуков;
Улицы темны, не видать ни зги,
Празднуй, Олонец!
Празднуй, милый град!
Что же ты не рад общему веселью?
Рваная весна. Рваная любовь.
Рваная судьба…
МОЕ ХМЕЛЬНОЕ СЧАСТЬЕ
Отвернись, уйди и будь спокоен:
Не тебе открыты эти двери
В доме том, что строен – не достроен,
В той весне, что песней не измерить.
Ты ушел, а мне досталось счастье
Бабское – скупое и навечно!
Выхвачено вон из волчьей пасти
И в мешок положено заплечный.
Волоку. Свое добро не тянет!
Слезы утираю по дороге.
А когда печаль моя устанет,
Вспомню о родительском пороге,
Развяжу платок, расправлю плечи!
Косы распущу! (эх, были б косы…)
И потом босая к тихой речке
Побегу по видлицким покосам!
Теплый ливень, горе-братец Лето,
Запах сена, бабушкино платье,
Песни под гармошку до рассвета –
Вот оно, мое хмельное счастье!
ВОСПОМИНАНИЕ
Стучат колеса, мерцают звезды,
Бегут вагоны.
Приносят кофе, читают Кинга
И Далай Ламу.
Мосты и пашни, луна и небо,
Опять перроны.
А в старом доме в родном поселке
Скучает мама.
Приснилось море (все чаще снится)
И снова – звезды.
Какой-то город, как будто утро,
Но очень рано!
Сосед проснулся, включил приемник.
Хромает поезд.
А в старом доме глядит в окошко,
Скучает мама.
Бросает ветер в стекло пустое
Тугие ветки;
Запахнет скоро знакомым тестом
И утром ранним.
Спешат к подруге на чашку чая
Твои соседки.
Стучат колеса, бегут вагоны,
Я еду к маме…
***
Я слушаю дыхание небес
Свободное, огромное, седое,
Волнующее тысячи сердец,
Как и мое, лишенное покоя.
Все выше, выше, выше над землей!
И я спешу свободой надышаться:
Я быть хочу любовницей, женой.
Я исчезаю, чтобы возвращаться
В холодную широкую постель,
Где под подушкой прячутся тревоги
И слезы, не застывшие в метель,
И думы, не пропавшие в дороге.
Я исчезаю в замках из песка,
Ищу чужое счастье в белых льдинах
И чье-то горе в собственных висках
Хочу убить таблеткой анальгина.
Мое. Чужое. Чье-то иль мое?
Уйти совсем? Минуточку забыться…
Опять заныло. Нет, теперь поет:
Весна, цветы, вернувшиеся птицы.
Поет оно, лишенное покоя,
Как тысячи и тысячи сердец!
Свободное, огромное, седое
Я слушаю дыхание небес.
***
Ночью шел дождь,
мокли цветы,
спали соседи.
В небе – ни звезд,
ни облаков.
Серый туман.
Чьи-то труды
в толстых томах.
Аз. Буки. Веди.
Это – не сон,
даже не явь.
Это – обман.
Как объяснить
грешной душе
божьи законы?
Где разыскать
вечный вопрос,
вечный ответ?
Топает дождь,
шлепает дождь,
моет балконы.
Мокрый асфальт.
Сонный таксист.
Скоро рассвет.
Да или нет?
Или опять –
просто не знаю.
Взгляд в никуда,
«стул не у дел»,
спит телефон.
Я не звоню,
я не реву,
я вспоминаю,
Слыша едва
чьи-то шаги…
Это не он.
Это не он.
Снова не он.
Этот лишь капли.
Капли дождя
на гаражи –
стук о металл.
Не прилетят
в город Петра
стройные цапли…
Ночью шел дождь.
Мокли цветы.
Кто-то не спал.
