Английские впечатления0

       В Англию я проехал не по своей воле. То есть, не то, что бы не по своей, но если бы у меня была возможность выбирать, то я поехал бы к теплому морю. Но тогда не было такой возможности. Четыре года назад я попал под жесточайший пресс. Развернувшееся и набирающее силу уголовное преследование очень сузило границы моих возможностей, оставляя мало времени для выбора и действий. В то время я работал исполнительным директором довольно крупного охранного предприятия, и сильно повздорил с его собственником. Мне надоело постоянное вытягивание денег из фирмы, из-за чего я месяцами задерживал зарплату охранникам. Но, как известно, в некоторые организации войти легко, а вот выйти!
       Тогда мне казалось, что выход будет в том, что бы просто уйти от преследования, от вызовов на допросы и, перебравшись в другую страну, оказаться вне зоны досягаемости. Практика показала, что это весьма действенный способ, и с тех пор я держу его для себя на карандаше, но тогда я выбрал другой путь.
       Небольшие деньги от директорства у меня пока оставались, и первое время после увольнения какие-то шаги я еще мог совершать относительно свободно. Понимая, что последние деньги быстро растают, я начал форсировать события. Из списка стран, где можно было бы отсидеться, я выбрал Англию.
       То, что мне самому английской визы не получить, стало понятно почти сразу. Позвонив в несколько туристических фирм, а так же в организации, отправляющие людей на обучение, причем, независимо от их возраста, я услышал, что визу мне не дадут ни под каким видом. Но у меня же в паспорте стоят штампы о поездках в другие страны! – пробовал я возразить. Ваши недавние поездки в Тунис и в Египет, для них ничего не значат! Они эти страны и за заграницу не считают! Вот, если бы у Вас была Шенгенская! Словом, визы Вам не дадут, мы и не возьмемся! То, что солидные организации даже за деньги не брались помочь, сильно озадачило меня.
       Поехать в другую страну? Я хорошо знал венгерский язык, многократно бывал в этой стране, но именно поэтому Венгрию как место, где можно спокойно отсидеться, переждать трудные времена, я не рассматривал. Сейчас, со вступлением Венгрии в Шенгенскую зону, положение, наверное, изменилось, а тогда – тогда нет. Убежище эта страна не предоставляет, а заработать там в то время было нереально.
       Взвесив все за и против, я твердо решил ехать в англоязычную страну, потому, что много занимался английским языком, и хотя, из-за отсутствия разговорной практики говорил плохо, зато читал и переводил уже почти без словаря. Со знанием языка уже не пропаду, - сказал я себе. Язык, как известно, до Киева доведет!
       Просматривая рекламные журналы, я обратил внимание на одну организацию – их объявления были повсюду, которая предлагала работу за рубежом, в том числе, и в Англии. А как с визой? – поинтересовался я, позвонив им, - я ранее не был в Англии, и Шенгенской визы у меня то же нет. Это ничего, - ответили мне. Мы Вам поможем собрать необходимые документы и подготовим к собеседованию в посольстве. Велика вероятность, что Вы пройдете. Стоить наши услуги будут полторы тысячи долларов, вместе с билетом туда и обратно. Тысячу двести Вы отдадите нам, а триста – нашим партнерам по прилете в Лондон. По Вашему уровню работы, конечно, не будет, только рабочие специальности, в основном, работа на полях, но сумму, которую мы с Вас возьмем, Вы легко заработаете там за месяц. Как у вас с языком?
       Что же, имеет смысл подъехать, узнать все подробнее на месте, - поддался я уговорам. Подъехав на место – фирма располагалась в центре и, пройдя через охрану – у меня переписали данные, я вошел в большую комнату, где сидело несколько девушек. Англией занималась худенькая и симпатичная блондинка с сильным украинским акцентом. Несмотря на молодость, опыта ей было не занимать. Она быстро уловила суть вопроса – зачем мне нужно было уехать из страны, и ответила так. Поезжайте, поработайте, а за это время ситуация здесь может измениться и все утрясется. Она внимательно изучила мои документы – В Тунисе, значит, целый месяц отдыхали! Все-таки, - добавила она, Вам могут и не дать визу в Англию. Может быть, поедете в Грецию, там поработаете? Она кивнула сидевшей рядом девушке, и та, подойдя к нам, принялась расписывать преимущества работы в Греции. Гражданство они охотно дают! – привела она весомый довод. Выслушав все для порядка, я отказался от Греции – нет, только Англия. Я, может быть, там и останусь, - добавил я украинке. Возможен и такой вариант, - подтвердила девушка. У нас одна пара уже третий год там живет, все ждет решения. Скажите об этом нашим партнерам по прибытии, - добавила она. Что же, давайте готовить Ваши документы. Она достала папку, где аккуратно, по файлам, были разложены бланки. К следующему Вашему визиту мы все подготовим, а Вас я проинструктирую на предмет собеседования в посольстве, - закончила она разговор.
       Через пару дней необходимые документы были готовы. Теперь слушайте внимательно, - инструктировала украинка. В посольстве говорить будете так. По Вашему паспорту видно, что раньше Вы ездили в теплые страны. Так и скажите им, что Юг Вы уже хорошо изучили, а вот на Севере еще не были ни разу, поэтому и направляетесь в Англию. Солидный отель мы Вам забронируем, они обязательно проверят. Поселят Вас, естественно, в дешевом отеле – наши партнеры встретят Вас в аэропорту. И еще – может быт звонок из посольства, они могут проверять здесь, в Москве, мы эти звонки принимаем, и отвечаем все, что необходимо. Хорошенькое дело! – подумал я про себя. Дело-то у них поставлено на широкую ногу – еще бы! Ведь они заведомо нарушают законодательство Англии – по туристической визе там нельзя работать! Но наших законов, вроде как, не нарушают, более того – я оглядел солидный офис, препятствий их деятельности здесь явно не чинят. Как бы не помогали еще! – невольно напрашивался вывод. И не под каким видом не упоминайте про работу! – закончила она инструктаж.
       Знаешь, я не уверен, а смогу ли работать на полях. Все-таки в возрасте я уже – сорок четыре года! Это ничего, - успокоила меня девушка. У нас один дед шестидесяти лет чудом получил визу, срок ее действия давно закончился, а он все работает! Говорит, что пока его не выставят, так и будет работать - доволен, словом! Мы вместе посмеялись над упорным дедом. Вообще, эта украинка умела разговаривать и располагала к себе собеседника. Сама-то что туда не едешь? – поинтересовался я у нее. Пока всех желающих отсюда не отправлю, не поеду, - со смехом ответила она.
       В посольство тянулся длинный хвост желающих получить визу. Отстояв прилично, я зашел внутрь, держа в руках папку с готовыми документами – мне оставалось только оплатить сбор. На каком языке будем вести собеседование? – поинтересовалась женщина – переводчик за толстым стеклом. Рядом с ней сидел плотный мужчина – англичанин. На русском, - ответил я, и заученно объяснил, почему собираюсь в Англию. А работать Вы там не будете? – спросили у меня. Работать! – я так искренне возмутился. Свои директорские замашки я еще не бросил. У меня в Москве достаточно работы,- объяснил я, с возмущением. Словом, визу мне дали. Удачи Вам! – искренне пожелала украинка на следующий день, протягивая билеты до Лондона. Обратно у Вас дата открыта, сможете вернуться в любое время, - тихо пояснила она.
       Сборы мои были недолгими. Почти все деньги я оставил жене – неизвестно еще, когда вернусь! С собой я накупил сухофруктов – изюм, инжир, финики, и еще орехи. Я считал себя бывалым путешественником, и знал, что на них продержусь долго.
       Пройдя строгий пограничный контроль – еще на подходе к стойкам, документы проверяли крепкие улыбчивые ребята, я сразу прошел в зал ожидания, и с любопытством принялся рассматривать пассажиров. Мне было интересно – что за публика летит в Лондон? Настроение было тоскливое, неизвестно было, что ждет меня впереди, и решил хоть так немного отвлечься от грустных мыслей.
       На эту пару, присевшую рядом со мной, я поначалу не обратил никакого внимания. Но по мере того, как женщина разговаривала по мобильному телефону, я поневоле переключал на них внимание, прислушиваясь все больше и больше, и бросая взгляды со стороны. Мужчина был моего возраста, в дорогом костюме, он сидел, широко расставив ноги и очень низко наклонившись, опираясь локтями в колени. Головы он почти не поднимал, а все время смотрел в пол, не меняя положения. Его спутница казалась моложе, румяная полненькая женщина в очках. - Да, мама, мы уже в зале ожидания, прошли все благополучно, ждем вылета. Как он? – женщина посмотрела на своего спутника. - Переживает сильно! Следующий звонок был, видимо, от подруги. Как приедем, сразу к адвокату, - говорила полненькая. Если в течение двух месяцев ясности не будет, наверное, придется возвращаться. Нет, остаться сейчас никак нельзя, - продолжила она совсем тихим голосом. Вся верхушка компании арестована, и обыски продолжаются. Ага! – смекнул я, - не одному мне пришла в голову мысль переждать трудные времена за границей! Немного погодя, раздался еще один звонок. На этот раз, видимо, звонили какие-то друзья. Да, мы уезжаем, - подтвердила женщина, на этот раз громким голосом. – Куда? Вот тут она, замешкалась, сделала паузу. – Ну…, в Америку. Да, как приедем, сразу позвоним оттуда – пока!
       Интересно, - подумал я, - они и в самом деле в Америку, или в Лондоне сойдут? В Лондоне, вроде, есть промежуточная посадка для рейсов в Америку. Может быть, это был один из топ-менеджеров ЮКОСа, как раз в это время начались гонения компании, а может быть, и какой-то другой, я не знаю. Но то, что этот парень летел с хорошими деньгами, было очевидно. Не в пример мне, с грошами в кармане отправляющемуся в другую страну. Скоро объявили посадку, и пара смешалась с толпой.
       Поднявшись на борт самолета, я обнаружил наушники рядом с креслом и, надев их, сделал погромче звук, слушая английскую передачу. Поучу язык в дороге, что бы время не терять, - наметил я. Самолет был забит, в основном, англичанами, все были в строгих костюмах, и мой вид в белых штанах и рубашке сильно отличался от остальных. Во время полета стоял обычный шум и гам, а когда стюарды принялись разносить спиртное, и вовсе воцарилось оживление, многие скинули пиджаки. Только несколько наших менеджеров в хвосте сидели, уткнувшись в свои ноутбуки, остальная публика расхаживала по салону. Через три с небольшим часа мы подлетели к Хитроу. Самолет долго кружил над Лондоном, и я с любопытством оглядывал море каменных зданий, извилистую реку, блестевшую на солнце.
       Сняв наушники, от которых у меня уже голова шла кругом, я непрерывно смотрел на приближающуюся полосу. Вот, приземляемся, сейчас предстоит торжественное вступление на другую землю, - вяло подумал я. Но никакой торжественности не почувствовалось, самолет коснулся колесами бетона и, трясясь, побежал по полосе. У меня был в жизни период, когда я, как уже упоминал, много летал в Венгрию, по три раза в год. Когда самолет садился, я всегда обращал внимание на траву на аэродроме. Там она росла сочная, ярко зеленая. Сейчас я то же посмотрел в иллюминатор на траву, но здесь она была совершенно другая, серая, что ли. Менеджеры в строгих костюмах, так до самого последнего момента и сидели за своими ноутбуками, всем своим видом показывая, что они очень заняты, и захлопнули их только тогда, когда все уже стали подниматься со своих мест на выход.
       Как-то я замешкался в толпе, и оказался в самом хвосте очереди на паспортный контроль, а может быть, просто не спешил, с интересом осматривая огромный аэропорт - Хитроу, по которому проходил – спешить мне особо было некуда. Увиденное сразу поражало своей необычностью. Понятно было, что это большие ворота, в которые стекаются люди со всего мира. Вот два ортодоксальных еврея в широкополых шляпах и черных костюмах, с пейсами, вот темнокожие в цветастых одеждах. Меня удивило то, что одна из женщин, вполне прилично одетая, шла босиком по каменному полу. Местами длинные эскалаторы работали в горизонтальном положении, перемещая тех, кому лень было идти.
       За длинной стойкой паспортного контроля сидело несколько офицеров, в основном, женщины, и очередь быстро продвигалась. Мое внимание привлекли три высоких темнокожих парня, и пожилая чета поляков. То, что они поляки, я понял из их разговора, они обменивались редкими фразами. Чета была весьма пожилая, сухенький дед в каком-то зеленом костюме, пахнувшем нафталином и соломенной шляпе, и под стать ему старомодная старушка. Я немного посторонился, пропуская их, - проходите! Нет-нет, мы никуда не торопимся, - ответила старушка по-польски, но понять было можно, и чета мелкими шажками отошла в сторону. Трое парней объяснили что-то на вахте, к ним вышел офицер и так же отвел их в сторону, где уже стояла пожилая чета. Странно что-то? – подумал я, но мне пора было проходить контроль, и рассматривать их особо было некогда. Приветливая полненькая негритянка за стойкой спросила о цели приезда, и быстро пролистав паспорт, поставила штамп – проходите! Все, я был в Англии – где там партнеры?
       На выходе меня действительно дожидался представитель фирмы, долговязый и худощавый парень – Длинный, как я сразу окрестил его про себя. В руках он держал развернутый плакат, на котором, корявыми буквами от руки было написано название фирмы, выправившей мне документы. Я подошел к нему. Кроме меня, он больше никого не встречал, и мы сразу двинулись в путь. Ты раньше работал за границей? – на ходу расспрашивал мой спутник. В том понимании, который подразумевал он – рабочим, я никогда не работал, хотя в Венгрии у меня были некоторые дела, но это был другой уровень. Нет, - ответил я, даже не упомянув Венгрию – ни к чему. Сфотографироваться тебе надо будет, для разрешения на пребывание в стране. Постараемся его побыстрее сделать, - объявил Длинный. То, что разрешение будет липовое, он даже не упомянул – это и так было понятно. Однако дело у них поставлено! – еще раз, как недавно в Москве, отметил я про себя. Вскоре по дороге нам встретился автомат, и Длинный, взяв у меня четыре фунта монетками, сделал мои снимки. Все фотографии он оставил у себя. Я тебе потом верну лишние, - пояснил он. Фотографий, я конечно, не увидел. Вход в конечную станцию подземки начинался тут же, и мы спустились вниз. На платформе было пусто, только бомжеватого вида индус, совсем без вещей, подошел к нам и спросил, на английском, разумеется, как ему попасть в один из залов аэропорта. Узнайте у кого-нибудь другого, - отмахнулся от него Длинный.
       Вагоны были маленькие, полукруглые, но чистые и уютные. На сиденьях лежали свежие газеты, оставленные пассажирами, и я взял одну с собой. Длинный был сама любезность, все спрашивал о моих знаниях английского языка, охотно отвечал на мои вопросы, подавал лежащие вокруг газеты, и вообще старался всячески угодить. Забегая вперед, скажу, что как только он получил с меня деньги – триста долларов, которые я должен был передать “партнерам”, от его любезности не осталось и следа. Обедать лучше всего кебабами, знаешь, какие они вкусные! – охотно делился он опытом. Во время дороги я узнал, что он раньше трудился на полях, но за знание английского получил повышение – теперь встречает прибывающих.
       Скоро мы доехали, без пересадки, до нужной станции, и вышли в город. Мы шли по тихой узкой улице, и я с интересом смотрел на невысокие, в четыре-пять этажей опрятные каменные здания по обе стороны дороги. Идти было недалеко. Отель, к которому мы подошли, имел довольно невзрачный вид. Здесь будешь жить, ждать, когда тебе сделают документы и появится рабочее место. Сейчас пока свободных нет, - объявил Длинный. Стоит номер четырнадцать фунтов за ночь, вместе с завтраком. Что это за номер за четырнадцать фунтов? – несколько настороженно спросил я. На сколько человек он рассчитан? Блок-комната, - ответил Длинный, - на восемь человек. На восемь! – мне, привыкшему пусть к скромным, но трехзвездным отелям, это показалось слишком. Да тебе что, ночевать в нем только будешь, а так – гуляй по Лондону, смотри, осваивайся! – объяснил Длинный. Твои же деньги экономим. Кстати, - осторожно напомнил Длинный, - тебе в Москве говорили, что должен нам передать триста долларов за подготовку документов? Завтра с утра за ними приходи, я должен осмотреться, - ответил я ему. Он скривился, но возражать не стал. Конечно, после того, как еще вам заплатить, у приезжих не остается выбора, - подумал я про себя. Мы поднялись вверх по лестнице, и Длинный уверенно подошел к обшарпанной двери и толкнул ее. Номер сразу произвел на меня отталкивающее впечатление. Это была длинная узкая комната, вдоль которой, близко друг к другу, стояло восемь кроватей, правда, заправленных белоснежными простынями, кроме одной, на которой сидел молодой мужчина. В углу валялось много пустых бутылок, которые, почему-то никто не убирал, вокруг лежал какой-то хлам – тряпье, сумки. Ванная комната была в коридоре.
       Все, располагайся! – предложил Длинный, кивнув сидящему мужчине. Завтра в десять заеду за деньгами, - добавил он и удалился. Выбрав свободную кровать у стены, я подошел к ней, оставив свою спортивную сумку рядом, сел на заправленную простынь. Настроение было так себе. Отдохну с дороги часок, - разрешил я себе, и разобрав постель и раздевшись, залез под простыню.
       Привет, давай познакомимся! – обратился ко мне с улыбкой, мужчина, по-английски, разумеется. У меня не было настроения сейчас общаться, хотелось остаться наедине со своими мыслями, но на любезность надо было отвечать. Сев на кровать, я ответил, - привет, я из Москвы, только прилетел. А я из ЮАР, - пояснил мужчина, и назвал город, который я тут же забыл. Ты надолго? Не знаю еще, - сказал я, действительно не представляя, сколько здесь задержусь. Мы обменялись еще парой фраз, и мужчина, поняв, что мне не до него, прекратил расспросы. Я повернулся к стене и, уткнувшись, принялся размышлять о своих дальнейших шагах. Небольшая передышка есть, завтра на работу меня еще не отправят – уже хорошо, будет время взглянуть на Лондон.
       Скоро в номер вошел еще один мужчина, просто одетый, чуть старше средних лет, худощавый, со спальным мешком за спиной. Я часто вспоминал его в дальнейшем, и ту единственную фразу, которую он произнес, поздоровавшись. Прекрасная погода сегодня! – сказал вошедший. Судя по произношению, он был славянин, поляк или словак. Мне, свободно владеющему венгерским, и уверенно чувствующему себя в английском, можно судить о произношении. Да, прекрасная погода! – в один голос подтвердили мы с юаровцем. Больше этот дядька ничего не говорил, а занялся разборкой своих вещей.
       Погода и в самом деле была прекрасная! Стоял конец мая, яркое солнце так сильно било сквозь единственное окно, что даже невзрачный вид блок-комнаты в его лучах преображался. Ладно, пойду, прогуляюсь, нечего тут валяться! – решил я. Забрав с собой деньги и документы, и без опасений оставив полупустую сумку рядом с кроватью, я вышел на улицу. Здесь солнце светило еще ярче, вся узкая улица была залита светом, лучики играли на металлических оградах перед домами. Я с завистью посмотрел на редких прохожих – им есть куда спешить!
       Пожалуй, главное, что меня поразило, когда я вышел на центральные улицы Лондона, не считая блок-комнаты, конечно, это довольно большое количество нищих. Первого я увидел у красной телефонной будки, из которой позвонил домой – жене. Это был огромный старик – негр в черном длинном пальто, с большими сумками, и конечно, весь грязный. Я почему-то думал, что в такой цивилизованной стране, как Англия, этот вопрос давно решен, что если они там и есть, то живут в теплых приютах на всем готовом. Как выяснилось, это далеко не так. Другое, что вызвало мое удивление – это то, что не менее трети а, пожалуй, и побольше, людей на улицах города были темнокожие выходцы из Пакистана, Индии и африканских стран. Нередка была картина, когда белокурую девушку вел за руку темнокожий парень. Мне оставалось только радоваться, глядя на них. Вдоволь нагулявшись в первый день по городу, я лишь поздно вечером вернулся в блок-комнату. Она уже была полна народа и, засыпая, я твердо решил, что завтра попрошу Длинного подобрать другой отель, поприличнее.
       Наутро, после завтрака, завернув в холл, я увидел поджидающего меня Длинного. В руках он держал толстый английский журнал. Поздоровавшись, я сел на диван рядом с ним. Давай проверим твои знания английского, - предложил он. Я так говорю – или есть база, или ее нет, – пояснил он. Если есть, то ты быстро заговоришь. Выбрав из журнала большой абзац, он протянул его мне и сказал, - сначала прочитай его вслух, потом переведи. Выслушав меня, и нигде не поправляя, Длинный кивнул, - база у тебя есть!
- Ты не поможешь мне перебраться в другой отель? Этот мне не подходит, - обратился я к нему. - Да здесь есть получше номер, можно в него перебраться. О нет, только не здесь! – воскликнул я. Он не стал убеждать а, кивнув в сторону, сказал, - там, через два здания, вполне приличный отель, можешь перебраться туда. Забрав триста долларов, и оставив мне свой телефон, - будешь звонить по утрам, - “партнер” удалился. Не теряя времени даром, я направился к указанному зданию. Это действительно был вполне приличный отель трехзвездочного уровня, к которому я привык. Молодая смуглая женщина за стойкой, похожая на индуску, выделила номер на последнем, четвертом этаже, в самом конце небольшого коридора. Кроме этой женщины, в этот день никого в отеле я не увидел. Стоил номер тридцать фунтов, с завтраком. Он был крошечный, и не понравился мне тем, что из него нельзя было смотреть на улицу, почему-то окно было перекрыто так, что виднелась только крыша здания напротив и небо. “Кусочек неба синего и звездочка вдали, сияют мне как слабая надежда…”, - пропел я, особо не расстраиваясь.
       За завтраком в новом отеле я с удивлением обнаружил, что все столовые приборы имеют еврейскую символику – на вилках, ложках и ножах на ручке были шестиконечные звезды, а подставки для салфеток выполнены в форме семисвечника – меноры. Э – э…, да это я к евреям попал! То-то меня на самый последний этаж поселили! При выходе я внимательно посмотрел на женщину за стойкой – конечно, какая это индуска – еврейка! Ну да, мне было все равно, где жить – лишь бы место приличное! Впрочем, кроме одной пожилой пары за завтраком, я так никого и не увидел за все время проживания.
       По утрам, выходя из новой гостиницы и отзвонив Длинному, я пешком направлялся в сторону Темзы, переходил ее через широкий и длинный мост, на котором через каждые сорок метров, на одеялах, сидели сборщики подаяния, среди них много было молодых и крепких парней. Один из них, потянувшись, с улыбкой посмотрел на меня. Кто такому здоровяку дает деньги? – удивился я. Перейдя через мост, я выходил на набережную на другом берегу, прямо к огромному смотровому колесу, нависающему над рекой. Дальше шел по набережной, переходя Темзу через первый же попавшийся мне мост, и возвращаясь обратно по следующему мосту. Проходил я большие расстояния, но спешить мне было некуда, увидеть новое было интересно, а много двигаться я и в Москве привык. Довольно скоро я освоил основные магистрали, и в пределах своей гостиницы чувствовал себя вполне уверенно.
       Поскольку стало понятно, что в ближайшие два-три дня отправлять меня на работу не собирались, решил использовать это время для знакомства с городом. Погода эти дни стояла хорошая, солнечная, правда, когда набегали тучи, сразу становилось холодно, напоминая о том, что это северная страна. Когда светило солнце, я бродил в одной рубашке, а когда набегали тучи, надевал легкий свитер, который брал с собой на прогулки. Многие гуляющие по Лондону туристы так и делали, обматывая куртки вокруг пояса, когда выглядывало солнце.
       На третий день моих прогулок, я увидел рядом со зданием Парламента небольшую группу – человек двадцать протестующих против чего-то арабов с развернутыми плакатами в руках, причем, плакатов было намного больше, чем людей. Те, которые не умещались в руках, были укреплены на земле. Рассматривая их, я чуть сбавил шаг, пытаясь понять, против чего они выступают. В это время, рядом со мной, на светофоре остановилась большая группа мотоциклистов, машин пятнадцать. Все были в шлемах, в черных кожаных комбинезонах. Экипировка одного из них сильно отличалась от остальных и была раскрашена под цвета Российского флага. Тогда я еще не знал, что так развлекается, гоняя по улицам Лондона с многочисленной охраной, один из так ненавидимых мною крупных воров, в Англии бывающий чаще, чем в России. Зажегся зеленый свет, и мотоциклисты, рванув с места, скрылись за поворотом.
       Ранее, как упоминал, я много бывал в Будапеште, там то же любил бродить по набережной Дуная, и естественно, сравнивал свои сегодняшние впечатления с тем, что видел ранее. Да и с набережной Москвы-реки, то же. Сразу скажу – мне очень понравился Лондон! Его набережные были значительно величественнее Будапештских, а с Москвой и сравнивать нечего! Серые каменные здания, всюду камень. Деревянным был только остов корабля – парусника, стоявшего на берегу, рядом с пивными. На самой набережной здания были не такими высокими, зато за ними, вдалеке, возвышались небоскребы делового центра – Сити, с такими высокими башенными кранами, что их стрелы уходили в небо. По дороге то и дело попадались вполне приличные пивнушки – пабы, и я заходил туда, конечно, но не часто – берег деньги. Пабы на набережной всегда были заполнены людьми, и там, конечно, царило оживление. Иногда встречные женщины улыбались мне – в Москве мне давно никто не улыбался. Их улыбки напоминали мне, что я еще крепкий и подтянутый мужчина. В такие моменты плечи сами собой расправлялись, подбородок поднимался выше, и я улыбался им в ответ. Если бы не груз забот, тяжесть которого я ощущал на себе постоянно! Ну да ничего, справлюсь и с этим!
       Три дня я бродил по Лондону, ожидая вызова от Длинного, осваиваясь все больше, и удаляясь от отеля все дальше. Иногда по время прогулок я останавливался, и глядя на стремительно несущуюся воду Темзы, на черных журавлей или цапель, сидящих на буях, размышлял о предстоящей работе – смогу ли работать на полях? Что-то большие сомнения стали у меня закрадываться.
       На четвертый день, позвонив с утра Длинному, я услышал, что документы мои готовы, место для меня подобрали и сегодня вечером я уезжаю. Я заеду за тобой днем, в двенадцать, жди меня в холле готовым, - пояснил мой собеседник. И подойди, пожалуйста, туда – к блок-комнате. На следующий день, встретившись в холле сомнительного отеля, мы отправились на станцию Виктория, где располагался автовокзал.
       Отстояв небольшую очередь, купили билеты на одиннадцать вечера. - Сумку пока можешь сдать в камеру хранения, и до вечера погулять. А в десять будь здесь, я тебе подвезу твои документы, - пояснил Длинный. Место тебе хорошее досталось, на побережье, к утру будешь на месте, а там тебя встретят – все, до вечера! Время до отъезда я решил использовать для осмотра тех мест, где еще не был – собирался сходить на Трафальгарскую площадь. Сдав сумку, я вышел на улицу и осмотрелся в поисках недорогого кафе – подходило время обеда. В тот день, в кафе у меня произошла встреча с бывшим соотечественником, надолго врезавшаяся в память.
       В небольшом кафе за столиком сидел единственный посетитель, на которого я сразу обратил внимание из-за его яркой внешности. Мужчина был мой сверстник, может быть, немного моложе. Густые белокурые волосы вились до самых плеч, его голубые глаза блестели в солнечных лучах. Я взял дежурное блюдо – яичницу с беконом, и с тоской посматривая на пиво, на мгновение остановился с подносом в руках, выбирая столик. Ко мне, иди ко мне! – приветливо замахал рукой блондин, обращаясь на русском языке. Видимо, мой разговор с официанткой, на английском, разумеется, красноречиво говорил, из какой страны я приехал. Я был не против пообщаться с соотечественником и, поставив поднос на его столик, подсел к нему. Блондин тут же достал из большой дорожной сумки, стоящей у его ног, банку пива и подвинул ее мне – угощайся! Пиво появилось очень кстати, и я не отказался.
       Немного выпив, мы разговорились. Глеб – так звали блондина, рассказал, что еще утром приехал из Амстердама, где он давно проживает, и что сегодня вечером возвращается обратно. Ты что, на один только день в Англию приехал? – удивился я. Да нет, приехал на три дня, да дела требуют моего присутствия – ресторан у меня в Амстердаме, - пояснил он. Управившись с едой, мы вышли на улицу. Нам обоим предстоял вечером отъезд из Лондона, примерно в одно и то же время, с одного автовокзала, правда, в разные стороны. До отъезда времени оставалось достаточно, и мы решили прогуляться. Услышав, что в Лондоне мой знакомый первый раз, я на правах более опытного путешественника, предложил пройтись по хорошо знакомой мне набережной. Глеб охотно согласился, повесил на плечо свою огромную и тяжелую сумку, достал на ходу две банки пива – я отказался, мне было пока достаточно, и мы двинулись в сторону Темзы. Глеб с опаской посматривал по сторонам – на улице пить нельзя, оштрафуют! Скоро мы вышли к реке и, устроившись на лавочке, на ласковом солнце, принялись делиться впечатлениями.
       Сначала Глеб охотно рассказывал о себе, а я, внимательно слушал его, стараясь понять, где в его словах правда, а где он приукрашивает действительность. Во время таких случайных встреч люди бывают, откровенны, высказывают сокровенное, зная, что скоро расстанутся с собеседником и вряд ли когда его увидят еще. Наверное, это был как раз такой случай. Глеб начал свой рассказ с того, что больше десяти лет назад он эмигрировал из Москвы с родителями в Израиль. На еврея этот блондин с голубыми глазами был совсем не похож, разве что, довольно смуглый, но это мог быть и обычный загар. Из Израиля Глеб перебрался в Амстердам, где и живет, по сей день. Хочешь посмотреть мой паспорт? – предложил он, добавив, что постирал его недавно вместе с джинсами, так что вид у него не очень. Собеседник достал синий сильно помятый паспорт и передал его мне. Открыв, я с интересом изучил его. Вид у паспорта был еще тот! Весь жеваный, какой бывает после стирки в стиральной машине, и если бы не ламинированные страницы, то от него мало бы что осталось! Ни одной визы в паспорте не стояло – они ему были не нужны. И как тебя только через границу с такой ксивой пустили! – воскликнул я, изучив документ. Пустили, под Ла-Маншем, в туннеле ехали! – похвалился Глеб.
       Что за ресторан у тебя? – поинтересовался я. Сам занимаешься им, или управляющего держишь? И вообще, как там жизнь, в Амстердаме? Из дальнейшего его рассказа я узнал, что он женился на соотечественнице, развелся недавно и живет один в большой квартире. Глеб рассказывал, что много ездит по миру, три раза отдыхал в Мексике, по пирамидам там лазил. Пирамиды – увижу ли я их в этой жизни! – вздохнул я, слушая собеседника. Во время своего рассказа Глеб периодически доставал из сумки банку пива, и открыв, отпивал из нее. Я пока пить не хотел и отказывался. Рестораном я сам занимаюсь, давно уже, - продолжил он. Каждый вечер допоздна там сижу, ну и выпиваю немножко. Ты что же, каждый вечер выпиваешь? – переспросил я удивленно. Да, каждый вечер, - подтвердил Глеб, и часам к одиннадцати уже здорово, бывает, напиваюсь. Дальше он принялся нахваливать свою фирменную клюквенную водку, хвастался тем, что идет она на ура, и принялся подробно описывать рецепт ее приготавлления. Это было мне не интересно, и я, не вникая в его слова, смотрел на проплывающие по Темзе теплоходы. Ветра там у нас сильные! – с тоской закончил он свой рассказ.
       Наступила моя очередь рассказать о себе. Знаешь, я сейчас в сложную ситуацию попал, - начал я. Там, в Москве, против меня возбуждается уголовное дело. В двух словах рассказал о себе, о том, что работал директором, а навесить на любого руководителя пару статей по экономическим преступлениям – сущий пустяк, особенно, если за это дело заплачено. В Англии пытаюсь переждать трудные времена, сегодня вечером отправляюсь работать на поля, что бы заработать на жизнь. Погоди, у тебя что, и вида на жительство здесь нет? – удивился Глеб. Настала моя очередь демонстрировать паспорт и, открыв его, я показал туристическую визу. Да, я знаю это дело, отправлять людей на работу – очень прибыльно, - вздохнул Глеб. Ты, кандидат наук, будешь на полях гнилой лук перебирать! Я таких людей называю “белое мясо”, - добавил он.
       Так ты думаешь, проще там, в Москве отбиваться, чем здесь устраиваться? – спросил я у Глеба. Проще, - уверенно подтвердил он. Но знаешь, раз ты уже приехал сюда, то попробуй, что бы потом не жалеть. А вернуться в Москву всегда успеешь! Ты думаешь, мне легко приходилось? Я первые два года за любую работу брался, унитазы даже мыл! – оживленно рассказывал он. Наденешь резиновые перчатки – и вперед! Вот тебе адрес моего ресторана в Амстердаме, и мой телефон, - он написал что-то на непонятном мне языке в клетчатый листочек из крошечного блокнота, вырвал его и протянул мне. Если вдруг там окажешься – приходи! Бутерброды и чай будут тебе обеспечены! Не в основном зале, правда, а на кухне. Так ты меня посуду мыть заставишь там, у себя на кухне, - прокомментировал я, беря листок. Брось шутить, - ответил Глеб серьезно. Ничего я не заставлю тебя делать – приходи, простая закуска будет тебя ждать. Доброе слово и кошке приятно. Спасибо! – поблагодарил я его. В моем положении любая поддержка была важна – с давних времен я полагался только на свои силы. Сейчас, по прошествии нескольких лет, я бережно храню этот мятый клетчатый листок. Все надеюсь, что попаду в Амстердам, с женой, как возил ее когда-то в Австрию да Венгрию. Тогда мы обязательно зайдем в его ресторан, и я выпью с ним крепко его фирменной клюквенной водки, посидим, вспомним нашу Лондонскую встречу.
       Мы говорили уже довольно долго, и я предложил ему прогуляться – набережную-то посмотри! По пути нам встретился паб, и Глеб потянул меня туда – зайдем обязательно! Я уже исчерпал свой пивной лимит на этот день, и отказывался, но он настоял – я угощаю! Мало ему банок пивных! – подумал я, глядя на его тяжелую сумку. Мы хорошо посидели в пабе.
       Время незаметно бежало, и пора было возвращаться к станции, стало темнеть. Когда мы добрались до станции – уже совсем стемнело. Глеба немного шатало – он здорово принял на грудь. Длинный с нетерпением ждал у входа. Это мой приятель, - показал я на спутника. Глеб так зло глянул на Длинного, даже не думая подавать ему руки, что тот отшатнулся, а я порадовался за спутника. Можно тебя на минутку! – зло зашипел Длинный. Я сделал шаг в сторону. Если будут предлагать работу, не вздумай соглашаться, не советую! – прошептал он. Я разберусь! – ответил я, отходя от него. Вот твои документы, по приезду сразу передашь их тому, кто тебя встретит, - недовольно проинструктировал Длинный, и удалился, передав мне запечатанный конверт. Глебу пора было идти – его автобус отходил раньше. Мы тепло попрощались, и я, забрав из камеры хранения сумку, направился в зал дожидаться отправления.
       Всю ночь автобус вез меня к побережью. Я откинул спинку сиденья и, несмотря на мои опасения, что не сомкну глаз, отлично заснул. Мне вообще, несмотря на неудобства, в Англии спалось очень сладко. Проснулся тогда, когда мы уже подъезжали, солнце уже вовсю светило за окном. Я прильнул к стеклу и с интересом смотрел на окружающий пейзаж. Мы ехали по холмистой местности, иногда проезжали небольшие деревни с опрятными одно - двухэтажными каменными домами. Холмы вокруг были покрыты такой сочной травой ярко-зеленого цвета, какой бывает у побегов молодой крапивы. Скоро автобус заехал в небольшой городок, выкатился на большую площадь и остановился на остановке. Я забыл название этого городка, помню только, что следующий, в двух шагах от него, назывался Край Земли.
       Тот день оставил весьма яркие впечатления от английской поездки. Ярко светило солнце, на небе не было ни облачка. У самого моря, как известно, солнце светит всегда по-особенному. От конечной остановки автобуса, где я сошел, до океана оставалось всего шагов сорок-пятьдесят, и дальше, насколько хватало глаз, на солнце блестела спокойная вода. Огромная стоянка с разлинованными местами была наполовину заполнена автомобилями, за ней, в бухте, оборудованной буйками для стоянки, покачивались на воде сотни яхт. Это были небольшие яхты, лодочки с парусом, как раз на одну семью. Получалось, что многие могли себе позволить подъехать на машине к побережью, оставить ее на площади и пересесть в яхту – порыбачить, покататься с детьми. Это сильно отличалось от порядков там, на далекой родине, где только крупный делец мог позволить себе иметь яхту. Огромная площадь у берега была единственным ровным местом – вокруг возвышались горы. И сам городок, состоящий из небольших каменных домиков, лежал на склоне горы. Это были не те горы, к которым я привык, бывая на Кавказе – здесь они были значительно ниже. Наверное, в пределах ста метров над морем, голые и каменистые. Скалы, словом.
       Немного удивляясь тому, что меня никто не встретил но, рассчитывая, что за мной вот-вот подъедут, я положил свою спортивную сумку на скамейку, и принялся не спеша, прогуливаться рядом с остановкой туда-сюда. Немногие пассажиры, приехавшие со мной, быстро разошлись, людей на площади было немного, и я, видя, что ожидание затягивается, переместился к морю, до которого, как я уже упоминал, оставалось всего ничего. Забравшись на большой валун, возвышающийся над водой, скинул обувь и удобно устроился на камне, полагая, что приехавшие за мной люди обязательно увидят меня. Да и пустая остановка была перед глазами. Для начала я пытался рассмотреть далекий французский берег. Из литературных источников я знал, что его, вроде, видно в ясную и хорошую погоду. Сейчас стояла как раз такая. Ширина Ла-Манша – немногим более тридцати километров, а я нахожусь в самой южной точке британских островов – должен увидеть! Но сколько я ни вглядывался, напрягая глаза, в далекую синеву, очертания берега разглядеть не смог. Зато увидел небольшую стаю дельфинов. На совершенно спокойной воде, и в такую ясную погоду, они были отчетливо различимы. Их было немного, голов пять-шесть, и плавали они почти на месте, метров за сто от берега. Время от времени дельфины высоко выпрыгивали из воды вертикально вверх так, что было видно почти все их черное большое туловище. Резвятся! – порадовался я, глядя на стаю. Одинокая лодка направилась в их сторону, но дельфины не обращали на нее никакого внимания, не прекращая свои прыжки.
       Что же, можно и искупаться, освежиться с дороги! – решил я, глядя на дельфинов. Вода, конечно, очень холодная, ну да старому солдату не привыкать! Я осмотрелся вокруг – никого не было рядом, лишь вдалеке, у кафе на площади стояли люди, не глядя в мою сторону. Вполне успею окунуться! Быстро полностью раздевшись, и аккуратно сложив свою одежду рядом с сумкой, я спустился к воде. Дно было усеяно мелкими острыми камнями, не обкатанными волнами, стоять было неудобно, и я сразу поплыл. Немного проплыв, я повернул обратно, - ах, как хорошо освежился! Холодная вода быстро тонизировала все тело, и я довольный, обсыхая за камнем, посматривал на дорогу – не идет ли кто?
       Одевшись и снова устроившись на валуне, теперь я повернулся лицом к городку, и принялся внимательно изучать его. На эту колоритную фигуру, появившуюся на площади рядом со мной, я сразу обратил внимание. Мужчина моих лет, худощавый и высокий, с небольшой рыжей бородкой, был одет в одежду из черной кожи – штаны, куртка, высокие сапоги со шнуровкой, бандана на голове и небольшой рюкзак за спиной – все было из потертой кожи. Не жарко ему в таких сапогах! – я с удивлением рассматривал незнакомца. Немного побродив по площади, и смотря себе под ноги, как будто что-то искал, он исчез куда-то.
       Солнце играло на небольших каменных домиках на склоне, отражалось от первого ряда белоснежных домов. Это, наверное, маленькие отели, - отметил я про себя, на всякий пожарный. Время шло, никто за мной не приходил, и я, прихватив сумку, направился к стоящим перед небольшим кафе красным телефонным будкам. Опять с этим деятелем общаться! – недовольно поморщился я, но делать было нечего. Как, тебя никто не встретил? – удивился он. Перезвони мне через пару часов, я попробую связаться с ними. Ругая Длинного на чем свет стоит, я направился к своему камню и опять забрался на него.
       Три высоких поджарых старушки, в спортивных шортах, майках, в солнцезащитных очках и кроссовках, бодро постукивая о камни лыжными палками, которые они держали в руках, подошли ко мне. Мы правильно идем в горы? – обратилась одна из них. Правильно-правильно, - подтвердил я, показывая на единственную дорогу, идущую рядом вдоль берега. Бодрые бабки спортивным шагом двинулись по ней. Вот молодцы! – помахал я им вслед рукой.
       Что бы время шло быстрее, я искупался еще разок. Только я оделся и устроился на своем привычном месте, как по дороге в горы, недалеко от меня, увидел стоящий патрульный джип с открытым верхом. “Береговая охрана” – было написано на его борту крупными буквами. Не по мою ли душу? – мелькнуло у меня. Может, передали, что какой-то сумасшедший плавает в холодной воде? Но, рассмотрев джип внимательнее, я успокоился. Четыре офицера в белоснежных кителях, переговаривались между собой, глядя на скалы и не обращая на меня никакого внимания. Немного постояв, машина уехала.
       Незаметно подошло время обеда и, в одночасье, собравшись, я направился к кафе. Первым делом я снова позвонил в Лондон. За тобой придут, - ответил Длинный, - просто у них работы сейчас много – жди! Для поддержания боевого духа я позвонил еще домой – жене, и узнал, что там все в порядке. Так, пообедаю да и погуляю по городку, - наметил я после переговоров. Черт с ними, с этими встречающими – пусть теперь сами подождут!
       Заказав у миловидной блондинки дежурную яичницу с беконом – по-моему, самое дешевое блюдо, я быстро управился с ней и обратился к девушке, подбирая английские слова. – Я оставлю у тебя свою сумку, погуляю по городу, за мной должны приехать, да что-то задерживаются. Никакой камеры хранения на этой крошечной станции не было. Увидев на ее лице сомнение, сказал, - я обычный турист, и с визой у меня все в порядке! Достал паспорт и, открыв на странице с визой, продемонстрировал его. Она подхватила мою сумку и поставила за прилавком. Документы же там липовые на меня, которые я должен передать! – мелькнуло у меня, - да и гори они огнем! Поблагодарив девушку, я направился в город.
       Для начала, прошелся по дороге, идущей по набережной, но городок довольно быстро закончился, и я повернул обратно, к площади. Редкие машины катили мимо. Мой интерес вызвал небольшой каменный мостик над океанской водой – она проходила под ним буквально еще метров десять, и заканчивалась у возвышающейся скалы. С того места, где я сидел на валуне, вода казалась абсолютно спокойной, здесь же, у скалы, чувствовалось дыхание океана, и невысокая, но сильная волна, с большим интервалом билась о камень. Я зашел в крошечный рыбный магазинчик – ознакомиться с ассортиментом. Несмотря на его маленькие размеры – чего там только не было! Витрины были забиты пересыпанной льдом рыбой, крабами, креветками и прочими дарами моря. Все выглядело таким свежайшим, нежным, что я всерьез подумал, что вполне могу съесть на ужин немного сырой рыбы, если за мной к тому времени не придут.
       Насмотревшись на рыбу, направился вверх, в гору, идя по булыжной мостовой по узким и кривым улочкам, поднимаясь все выше и выше. С интересом осматривал сувенирные магазинчики, которые выставляли свой товар прямо на мостовой, кафе, лавочки. Здесь, наверху, в отличие от берега, царило оживление. Люди гуляли, радуясь хорошей погоде, осматривали сувениры. Довольно быстро я добрался до вершины горы – внизу блестел на солнце океан, яхты, казавшиеся с высоты игрушечными, застыли на воде, и вся площадь внизу была, как на ладони. Осматривал я городок с интересом, и за пару часов обошел его весь, позволив себе зайти и в уютный паб, для пробы здешнего пива. Спустившись на площадь, и забрав у девушки сумку, я вернулся к своему камню.
       К вечеру погода стала меняться. Сначала скрылось солнце, небо затянули бог весть, откуда взявшиеся тучи, стал накрапывать мелкий дождь. На берег вышла молодая пара – парень с девушкой и. забравшись на соседний валун, устроились недалеко от меня. Они были уже в куртках – стало заметно холоднее. Не обращая на меня внимания, пара спокойно обсуждала свои дела. До меня долетали обрывки английских фраз, и я напрягал слух, пытаясь понять их разговор, но мало что разобрал.
       У воды стало неуютно, холодно, и я переместился на остановку, достал свой свитерок, поставил сумку на лавочку и принялся оглядываться – где же встречающие? Дождь и не думал прекращаться, напротив, усиливался, но пока еще можно было не прятаться от него. Стало темнеть. На станцию подходили редкие автобусы и, не задерживаясь, отъезжали. Людей вокруг почти не было. К остановке подошли две опрятные старушки – одна провожала другую. Подошедший вскоре автобус увез одну бабушку, а та, которая осталась, подошла и села, несмотря на дождь, рядом со мной на лавочку. Вы не бандит? – спросила она после некоторой паузы. Чего-чего? – переспросил я с удивлением, не совсем уверенный, что правильно понял английскую речь. Вы не бандит? – повторила она, с улыбкой. Это который с ножом ходит, что ли? – переспросил я. Да-да! – подтвердила старушка. Да какой же я бандит – так, городок ваш приехал посмотреть! – обиженно пояснил я. Свой любимый нож с выкидным лезвием я, естественно, оставил дома. Посидев немного, и видя, что я не поддерживаю разговор, старушка ушла.
       Подошло время ужина и, прихватив сумку, я поднялся немного в гору – к кафе. Там продавали кебаб, который так нахваливал Длинный, и я решил взять, для пробы. Два индуса стояли за прилавком, а из посетителей был я один. Из напитков были только банки Колы, да еще какие-то воды, и ругая про себя здешние порядки, где даже в дождливую погоду не предлагалось выпить что-то покрепче, я сел за дальний столик. В это время в кафе зашел еще один посетитель. Он был в шортах, но в куртке, и в руках вертел ключи от машины. Кебабы-кебабы, надоели кебабы, - пропел он по-русски, остановившись у входа и посматривая на меня. То, что это был человек, приехавший за мной, можно было сказать почти со стопроцентной уверенностью. А если бы я сюда не зашел, то и не увидел бы его? - мелькнуло у меня. То, что наша встреча была случайной – это очевидно. Ничего не говоря, я спокойно занимался своим кебабом. Будь, что будет, - решил я. Что-то на работу я не торопился. Немного постояв и перебросившись парой английских фраз с индусами, мужчина в шортах ушел. Закончив с действительно вкусным кебабом, я направился к надоевшей станции. Но по дороге завернул к белоснежным домикам, стоящим на первой линии от берега. Так и есть, это оказались маленькие отели, и было их всего три или четыре. Зайдя в один, я узнал цену ночлега – двадцать фунтов.
       Совсем стемнело, и дождь пошел сильнее. Пора подумать о том, что делать дальше – ночевать здесь, или возвращаться в Лондон? То, что за мной не придут, уже стало ясно, и ждал я уже так, для порядка. Из расписания на стене узнал, что последний автобус на Лондон отходил в десять часов. Если встречающие так и не появятся, вернусь в Лондон, - сказал я себе. Дождь полил как из ведра и, стоя под навесом, я смотрел, как вода потоками стекает с крыши. На станции появился мой знакомый в кожаной одежде, и переместившись ко мне под навес, так же принялся наблюдать за дождем. Скоро подъехал и последний автобус.
       Сесть в английский автобус оказалось не таким простым делом – билета у меня не было. Несмотря на то, что пассажиров кроме меня и знакомого не было, водитель долго запрашивал по рации разрешения взять меня. Пи этом, подошедший к нам мужчина в коже принялся предлагать мне купить у него билет, показывая какой-то сомнительный листок, на котором от руки было что-то написано, в темноте я не разглядел. Водитель, взяв у него листок и прочитав, махнул рукой – отойди, не мешай! К переговорам водителя по рации я отнесся совершенно спокойно – без меня вы все равно не уедите – твердо решил я, поставив ногу на ступеньку автобуса. А там – хоть полицию вызывайте! Но все обошлось. Водитель пригласил меня в салон, выбил билет в маленькой кассе, запустил дядьку в коже с его сомнительным листком и мы поехали. Откинув спинку сиденья, я удобно устроился и сладко задремал. Сквозь сон я слышал, как автобус останавливался на редких остановках, забирая пассажиров – салон постепенно наполнялся, ну да меня это уже ничуть не волновало.
       Было раннее утро, когда я вернулся в Лондон. Понимая, что Длинному с утра пораньше звонить бесполезно, оставил сумку в знакомой мне камере хранения на автовокзале, и отправился прогуляться по Лондонским улицам. Вдоволь нагулявшись, позвонил Длинному, долго слушал гудки, но мне никто не отвечал. Я уже повесил трубку и собирался уходить, на ходу думая о том, что же мне делать дальше, как неожиданно телефон в будке зазвонил. Это меня удивило, и я, после некоторого колебания взял трубку. То, что можно звонить в телефонную будку, было для меня новостью. В дальнейшем Длинный часто перезванивал мне таким образом – шифровался, что ли?
       Ты вернулся? – ответил он сонным голосом. Зря вернулся, зря! Теперь, может, целую неделю придется ждать места! Не могу сказать, что меня это известие сильно расстроило. Ты думал, я всю ночь буду дожидаться, когда твои друзья за мной придут! – ответил я ему. Хватит того, что целый день на остановке прогулял! Хорошо-хорошо! – ответил Длинный. Где ты сейчас? У автовокзала, откуда ты меня отправлял, - объяснил я. Затем поинтересовался, - ты подъедешь, поможешь мне выбрать недорогую гостиницу здесь, в центре? Позвони мне позже, - ответил он, - через пару часов. Это был его любимый ответ – через пару часов! Видимо, он получал ценные указания от неизвестного мне руководителя. Но по мере звонков Длинному я понял, что рассчитывать на его помощь мне не стоит. Перезвонив, я услышал, как пьяный голос нес какую-то околесицу, а при дальнейших звонках этот деятель уже вообще не вязал лыка. С неприязнью, думая о том, – с какими проходимцами мне приходиться здесь общаться! – я решил найти дешевую и приличную гостиницу самостоятельно. Управился я с этим быстро, в течение получаса.
       Вы не подскажите, нет ли поблизости недорогого отеля? – обратился я к первому же прохожему. Про себя я отметил, что моих знаний английского вполне достаточно для уличного разговора с лондонцем. Да вот, на той стороне их целый ряд – выбирайте! – и парень показал на противоположную сторону широкой дороги. Перейдя ее, и пройдя вперед по узкому переулку, я обнаружил несколько маленьких, наверное, номеров на десять – пятнадцать гостиниц. Они стояли в ряд, небольшой подъезд с надписью “отель” вел внутрь невысокого здания. Выбрав подъезд поприличнее, я зашел в него.
       За стойкой сидел благообразный худощавый старик – испанец, как я узнал позднее. Здравствуйте, мне нужен недорогой номер с завтраком, на несколько дней, точно пока сказать не могу, - обратился я к нему, вспомнив недобрым словом Длинного. Тридцать фунтов, вместе с завтраком, - ответил старик. Это была умеренная для Лондона цена, и меня она вполне устроила. В номер проводила толстушка – то же испанка. В этом отеле, как я узнал позднее, вообще все служащие были выходцы из Испании.
       Номер мне показался очень уютным, особенно, после моих стояний на остановке, да двух ночей, проведенных в автобусе. Правда комнатка была небольшая, вернее, совсем крошечная. В Лондоне в подобных отелях они вообще были маленькие, как я уже убедился. Мне выделили номер на втором этаже, довольно широкая и высокая кровать, тумбочка, стул и телевизор над кроватью – все! На полу для телевизора места уже не нашлось бы. Зато у меня было широкое и высокое окно, выходящее на улицу, не то, что у евреев, из которого я с интересом наблюдал за лондонцами. Я очень завидовал им, считал их счастливчиками, живущими если не на небесах, то в очень теплом и уютном месте. У каждого есть работа, за которую платят вполне приличные деньги, есть возможность путешествовать во время отпуска, да и в конце рабочей недели, как я убедился, то же можно, не утруждая себя визами, загорать у теплых морей. Судя по тому, что полиция на улицах без оружия, за исключением тех, кто охраняет здание парламента – там стояли с незнакомыми мне автоматами, жизнь здесь спокойная. У людей есть крыша над головой, семья, можно с уверенностью загадывать, что будет завтра, через год, через пять лет, через десять.
       Итак, номер меня вполне устроил, я заплатил старику вперед за неделю, и довольный, отправился на прогулку в такой интересный Лондон, по которому успел соскучиться. Хорошо, что ближайшая неделя расписана! – радовался я. Вполне приличный завтрак, как я убедился из предыдущего опыта, мне обеспечен, а обедать привык в городе вкусными тестерами с кофе. Это обходилось всего в семь-восемь фунтов, не дорого, на ужин же вполне хватало привезенных из Москвы сухофруктов – неделю продержусь без особых усилий!
       На следующий день позвонил протрезвевшему Длинному и, назвав адрес отеля, сказал, - когда появится место, найдешь меня здесь. Длинный, хотя и с трудом соображал после вчерашнего пьянства, но подтвердил, что этот отель он знает и найдет, когда появится свободное место. На неделю воцарилось молчание, меня никто не беспокоил, Длинный не появлялся, и я использовал передышку для ознакомления с Лондоном и для того, что бы взглянуть на себя со стороны в спокойной обстановке.
       Во время своих прогулок, останавливаясь на набережной и глядя на город, я часто размышлял об установившихся порядках там, в России, которую недавно покинул. На моих глазах одна система сменила другую. Об ушедшей ничуть не жалел, хотя и добился больших карьерных успехов для того времени. Несмотря на молодость, был руководителем крупного производства, членом партии, защитил кандидатскую диссертацию. Но та пустопорожняя болтовня о светлом будущем, что царила в те годы, вызывала отторжение, и неслучайно этот колосс на глиняных ногах рухнул в одночасье, так и не найдя толком защитников. Идея себя изжила. Но то, что пришло на смену, в моих глазах выглядело еще ужаснее! Все те аферисты и жулики, что растаскивали на моих глазах богатства рушащейся страны, превратились в хозяев жизни, диктующих свои условия. Это меня никак не устраивало. Если раньше работать предлагалось во имя пусть и иллюзорного, но всеобщего благоденствия, то сейчас благоденствовали определенные личности, место которых, по-моему, было отнюдь не на вершине блаженства, а под кованным армейским сапогом. То, что против меня было инициировано разбирательство, куда вовлекли УБЭП целого округа, наглядно демонстрировало мне, чьи интересы обслуживает власть. Как я буду противостоять этому, тогда еще не знал, но твердо для себя решил, что с режимом, покровительствующим аферистам и ворам, мне не по пути.
       Ну, да я отвлекся от повествования. На набережной стояло большое количество пабов, где царило оживление, и хотя был большой соблазн посещать их почаще, я мог позволить себе только пару кружек пива в день, ну максимум три. Но и без частых заходов понятно было, что там происходило. Ох, и пили же англичане - здорово пили! Особенно по пятницам, в конце рабочей недели. Получив зарплату, лондонцы дружно отправлялись в кабаки расслабляться. В Англии, как я вычитал из газет, зарплату выплачивают в конце каждой недели, а не раз-два в месяц, как у нас. Обычная картина в пабе – пара моих лет, еще в строгих офисных костюмах, берет кружки четыре-пять пива, для начала, да к ним еще небольшую бутылку водки – чакушку, по-нашему, и чинно садится за столик – отдыхать. То ли морской климат, да чистый воздух, то ли качественное питье способствовали обильным возлияниям. И пили женщины и мужчины одинаково много. Ну и оживление в пабах царило соответствующее – не удивительно, что Длинный не вязал лыка, когда я ему позвонил. Что-то мне английское пиво не понравилось, может, к венгерскому больше привык, может, не распробовал, сорта не те брал. В Москве пиво я почти не пил – редкостная дрянь, на мой взгляд. Неживое какое-то.
       В один из дней, во время прогулки, я подошел к небольшому музею, затерявшемуся среди каменных лабиринтов рядом с набережной – тюрьма для должников. Это представляло для меня насущный интерес, и я, не колеблясь, направился туда. Перед входом, над дверью, висела большая кованая клетка с бутафорскими костями преступника – начало захватывающее! И хотя, ранее катаясь по Венгрии, я много видел старых замков, превращенных в музеи, с большими подвалами для узников и набором инструментов для пыток, тогда это не затрагивало меня, а потому не так впечатляло, как сейчас. Купив билет – обойдусь сегодня без пива, я спустился в небольшой полутемный подвал. Ничего особенного, только в одной из мрачных комнат увидел восковую фигуру узника, сидящего за дощатым столом, на котором стояла самодельная клетка с большой пойманной крысой. Рядом виднелась дощатая кровать с охапкой сена на ней, и тусклая лампада едва освещала помещение. Узник с печальной улыбкой смотрел на клетку с крысой. Сейчас я его хорошо понимал – на воле куда веселее!
       С большим облегчением вышел на солнечную набережную, и глубоко вдохнул свежий воздух с Темзы – я на свободе! Переваривая недавнее впечатление, прошелся вдоль большого, ощетинившегося пушками крейсера времен Второй Мировой. “Белфаст” - виднелась надпись на его борту. Сейчас корабль был превращен в музей, и по перекидному трапу на его железную палубу поднимались редкие посетители. Я бы с удовольствием присоединился к ним, но вход на корабль стоил четыре фунта, а это две кружки пива, и после некоторого колебания, я выбрал последнее, ограничившись осмотром “Белфаста” с набережной.
       Через пару дней я встретил своего знакомого – худощавого и высокого мужчину в кожаной одежде – того, из городка на побережье, который вместе со мной ехал в Лондон. В тот день, как и накануне, ярко светило солнце и, пройдя приличное расстояние по улицам города, я вышел к реке, и направился по разводному мосту на другой берег. На мосту пришлось немного задержаться - его развели на моих глазах, ожидая, пока небольшой парусник с высоченной мачтой пройдет под ним.
       Перейдя на другой берег Темзы, я присел на лавочку, откуда открывался великолепный вид на реку, посмотрел, как мужчины в форме гвардейцев фотографировались с желающими, и направился в обратный путь. В том месте, где никаких достопримечательностей не было, а только голый камень набережной вокруг, мое внимание привлекла длинная очередь людей. Подойдя ближе, я рассмотрел, что это какая-то благотворительная организация раздает бесплатные обеды в пластиковых тарелках и больших стаканах. Удивило то, что среди терпеливо ожидающих похлебки, стояло много прилично одетых людей, моего возраста и моложе. Мой знакомый в кожаной одежде находился среди них, он меня узнал, конечно, и я ему чуть кивнул. Нет, бомжем его никак нельзя было назвать, скорее, это был хиппи – человек, ведущий тот образ жизни, который ему нравился. А забота благотворительных организаций, выдающих ему билеты для передвижения, подкармливающие его и, видимо, предоставляя место для ночлега, да еще мягкий климат Англии, все это позволяло ему существовать относительно безбедно. Мужчина, как я уже упоминал, был одного со мной возраста, и это подвинуло в очередной раз сравнить мое положение в обществе с положением своего сверстника. Справедливости ради следует сказать, что сейчас мое положение не слишком сильно отличалось от его. Усмехнувшись этому выводу, я поскорее прошел длинную очередь.
       Довольно скоро я освоил весь центр Лондона, и стал делать пробные вылазки на подземке подальше, выходя на какой-нибудь станции и, ориентируясь по карте, которую таскал с собой, пешком возвращался в отель к испанцу. Пару раз, для приличия, проехался в двухэтажном красном автобусе, и даже разок на такси. Очень жалею, что не посетил знаменитый лондонский музей. Мне так хотелось посмотреть египетскую коллекцию - я столько читал о ней! Все откладывал на потом – успею! Забыл солдатское правило – потом, суп с котом! Где-то через неделю Длинный наконец-то вспомнил обо мне. Вернувшись вечером в отель, я услышал от испанца, что ко мне заходил мой приятель – тут я усмехнулся про себя – очень огорчился, что не застал, и что завтра днем, в двенадцать часов, он зайдет снова. Все – пора собираться в дорогу, - сказал я себе.
       Назавтра, в оговоренное время появился Длинный, свежо выглядевший и державшийся без обычной заносчивости. Отоспался, отошел от пьянки, - отметил я про себя. В моей крошечной комнате еле-еле можно было, развернуться двоим и, предложив ему сесть на стул, я устроился на кровати. Итак, - вернулся я к предыдущему разговору, - меня интересует возможность задержаться здесь на длительное время, может быть, попросить убежище, работать на полях я вряд ли буду. А ты еще не встретился с адвокатом? – удивился Длинный. Тут уж я озадачился. А и в самом деле – чего я ждал, почему не обратился? Помощи от него? Не знал, куда обратиться? А может быть, уже стал скучать по жене, ждущей меня в Москве, и всерьез просить убежище не был еще готов? Скорее всего, все эти факторы вместе взятые, оказывали влияние на меня.
       Длинный, достав мобильник, набрал номер старшего и, сказав ему, что я изъявляю желание остаться, передал мне трубку. Старший производил впечатление интеллигентного человека – мягкий голос, умение разговаривать. Можно подобрать Вам русскоговорящего адвоката, - говорил он. Это будет стоить, - и он назвал сумму, в десять раз превышающую реальную стоимость, о которой я узнал потом из газет. Может быть, поработаете пока пару месяцев, накопите деньги, освоитесь, а потом обратитесь с просьбой о предоставлении убежища. Поедите старшим группы, будете бригадиром, изъясняться на английском, Вы более-менее можете, да и опыт у Вас, судя по всему, большой.
       Убеждать этот “партнер” умел, но все это была ложь, от первого до последнего слова, как я потом убедился. Из тех же газет я позже вычитал, что по английскому законодательству с подобной просьбой нужно обращаться только в день приезда. Потом я не раз вспоминал трех молодых темнокожих ребят на пункте контроля, которые, как мне теперь понятно, сразу заявили о своем желании остаться, да пожилую чету поляков, пропускающих всех вперед, и скромно присоединившихся к тем парням. Читая местные газеты, я вообще узнавал много нового и полезного для себя.
       Хорошо, уговорили, - ответил я старшему. Поработаю пару месяцев, осмотрюсь, а там вернемся к вопросу об адвокате, - и передал трубку Длинному. Тот, что-то выслушав от старшего, обратился ко мне. Хотим тебя попросить, что бы ты завтра заехал в отель, где останавливался в первый раз. Это где блок-комната, что ли? – скривился я от воспоминаний. Да, - подтвердил Длинный, - забери там группу приехавших, двух мужчин и двух женщин, и к двум часам подвези их на автовокзал, ну, ты знаешь, куда. Я вас там буду ждать и отправлю на работу. Хорошо, - согласился я, - привезу.
       Вечером я зашел к испанцу – расплатиться и попрощаться. Завтра утром уезжаю, - объяснил я, - попрощаться пришел. Он предложил мне сесть, и мы, сидя в небольшой комнатке, немного поговорили. Объясняться медленно, подбирая фразы, и слушать неторопливую английскую речь, мне было вполне по силам. Я рад за тебя, что ты нашел место, - говорил старик, - самое главное теперь – подписать контракт. О том, что никакого контракта нет, и не будет и в помине, что работа эта нелегальна, с нарушением законодательства, я даже не стал ему объяснять. Русские реалии иностранцу в двух словах разве объяснишь!
       Как давно Вы в Англии обосновались? – перевел я тему. Почему все время проводите здесь, в отеле, а не дома – есть же администратор на вахте? Дома скучаю, нечего делать, - ответил старик. А приехал я сюда очень давно, тридцать пять лет назад, тебя еще на свете не было. Мне сорок четыре года, - ответил я испанцу, скромно улыбнувшись. Старик, замолчав, удивленно посмотрел на меня. Я был на пике своей спортивной формы, а жизнь меня еще не трепала – только месяц назад я бросил тренировки! Мой тренер – призер Мюнхенской Олимпиады по боксу Анатолий Хохлов натаскивал меня так, что мало не покажется. Пока испанец соображал, мне стало интересно – а под какой маркой он здесь обосновался – бежал от режима генерала Франко? Генерал Франко, вроде бы, умер больше, чем тридцать пять лет назад. Ну да, бог его знает. Сейчас это уже не важно. Ты, наверное, много занимался спортом и следил за собой? – предположил старик после непродолжительной паузы. Да, - подтвердил я. Только вот, перед приездом сюда бросил тренировки, и следил за собой, в термальных ваннах отлеживался много. Он понимающе усмехнулся – молодец! На прощание старик дал такое напутствие, - я искренне желаю тебе закрепиться в Англии. Сначала будет трудно, но дальше – легче, держись! Спасибо, - поблагодарил я его, - попробую!
       На другой день я подъехал к полупочтенному отелю с блок-комнатой. Там, в маленьком холле, сидя на чемоданах, меня уже ждали четыре человека – двое мужчин и две молодые девушки модельной внешности. Узнавший меня администратор кивнул на них, я подошел, и мы немного поговорили, для знакомства. Мужчины были отец с сыном. Отец, крепкий дядька пятьдесят восьмого года рождения – всего-то на пару лет старше меня, и сын, то же ладно сбитый парень, недавно вернувшийся из армии. Девушки были студентки, взявшие по такому случаю академический отпуск. То, что они приехали сюда, выходить замуж, было написано у них на лбу. Вся четверка была из Украины. Ну, пойдем, - сказал я, - время уже поджимает. А кто понесет наши сумки? – капризно спросили девушки. Только не я, - ответил я, по привычке ничего просто так давно девушкам не делающий. Отец с сыном взяли их сумки, и всей командой мы направились к расположенной поблизости станции подземки. Английским никто их них не владел, и разговаривать с кассиром пришлось мне. Я попросил четыре билета до станции Виктория, узнал про оплату багажа. Девушки и тут закапризничали, - у нас мало мелочи, кто за нас доплатит? Только не я, - еще раз объяснил я им свою позицию. Наконец, с помощью отца, они наскребли нужную сумму и, купив билеты, мы отправились в путь.
       До места доехали без приключений. Подходя к автобусной станции, мы шли по тем улицам, где я недавно прогуливался с Глебом, и я с грустью вспоминал своего амстердамского приятеля. Как он там – опять клюквенную водку пьет допоздна в своем ресторане? На автобусной станции мы устроились в небольшом зале ожидания, откуда, через застекленные витрины, хорошо были видны подходящие автобусы. Наступило время обеда и, оставив сумку на попечение четверки, я отправился в буфет – подкрепиться в дорогу. Вернувшись, застал четверку на том же месте без движения – они обедать не собирались. Длинный все не показывался, и еще оставалось время немного поболтать. С отцом и сыном все было понятно – они приехали зарабатывать деньги, сын, вроде, собирался жениться. А вот девушек я слушал с интересом. Самое лучшее – это попасть на сбор цветов, - говорили они, видимо, наслушавшись рассказов уже работавших на полях. Мы очень хотим собирать цветы. Красавицы учились в разных институтах. Про одну не помню, ничего особенного я не услышал, а вторая – оказалась музыкантом. Девушка играла на флейте. Ты что же, и флейту с собой привезла? – удивленно спросил я. Привезла, – подтвердила она, показывая на чемодан. Надо будет с ними поближе познакомиться! – наметил я. Интересно послушать, как она на флейте играет.
       Скоро появился и Длинный. Что вы тут сидите, я же сказал, что на улице буду ждать! - принялся он выговаривать нам. Я подумал о том, что хотя я человек тихий и покладистый, особенно в чужой стране в незнакомой мне обстановке, но мое терпение не безгранично, и я вполне могу не сдержаться и щелкнуть этого деятеля по носу. На мой взгляд, он давно это заслужил. Но сдержался – а зря! Прохиндеев надо бить всегда – это правило, в дальнейшем, только укреплялось во мне.
       Так, мужчины отправляются на сбор цветов, девушки остаются в Лондоне и поедут сейчас со мной, - объявил Длинный. Мы с ним направились к кассе и купили билеты. Вас встретит сам управляющий, – шепнул он мне. Длинный, к моему большому сожалению, увел девушек, и мы, оставшись втроем, тихо разговаривали, ожидая скорого отъезда.
       Как тебе эта блок-комната? – спросил меня отец. Ты останавливался там? На одну ночь остановился, потом переехал в соседний отель, - ответил я. Бомжатник какой-то! – продолжил отец. – И не напоминай, как вспомню – так вздрогну! – Я, вообще-то, ожидал что-то подобное, что с нами церемониться не будут. Нет, я ничего подобного не ожидал, - ответил я, в то время еще более-менее избалованный жизнью.
       За разговорами время шло быстрее, скоро подошел наш автобус, и мы быстро погрузились в него. Автобус отходил полупустой, я сидел у окна и жадно смотрел на улицы, которые мы проезжали – скоро ли увижу их снова? Неожиданно мое внимание привлекла надпись на русском языке – “иммиграционные адвокаты, говорим по-русски”. Таких контор по дороге стояло несколько, и вывески следовали одна за другой. Я прильнул к стеклу, пытаясь прочитать название улицы, по которой мы ехали, или хотя бы, запомнить ее. Но не преуспел ни в том, ни в другом. Улица была ничем не примечательна, а ее название я разобрать не смог – автобус пошел быстрее, и все замелькало за окном. Эх, раньше не увидел их! – вздохнул я, с большим сожалением.
       Выехав из Лондона, автобус покатился среди бескрайних зеленый полей. Эта дорога показалась мне менее интересной, чем к побережью – поля, одни поля вокруг, больше ничего! После четырех часов езды от Лондона мы повернули в какую-то страшную глухомань, и ехали уже чуть ли не по самому полю. Кроме нас троих, в автобусе давно никого не осталось. Машина шла медленно, и хорошо было различимо, что край поля просто кишел небольшими зайчиками, которые неторопливо прыгали около асфальтовой дороги. Видал! – я повернулся к отцу. Вижу, - кивнул он. Ну, хоть с голоду не пропадем, - добавил я, еще не вполне представляя, как и на чем я буду готовить зайчатину.
       Управляющий фермой встречал нас на роскошном джипе с затемненными стеклами. Не выходя из машины, он помахал нам рукой – садитесь! Я сел спереди, рядом с водителем, отец с сыном устроились сзади. Было непривычно садиться пассажиром с левой стороны машины – туда, где я привык садиться за руль у себя дома. Откуда вы, как доехали? – быстро спросил управляющий, трогаясь с места. Что-что? – переспросил я, сразу не разобрав быстро произносимую английскую речь. Откуда вы? – повторил он медленнее. А, из России, - ответил я. Путь был очень короткий, минут пять – семь, и вскоре джип заехал на огороженную территорию, где очень близко друг к другу стояло десятка два вагончиков на колесах.
       Вагончики стояли перед небольшим одноэтажным зданием, не то кафе, не то паба, так же приспособленного под жилье. Управляющий – он оказался невысокий худощавый мужчина, немного моложе меня, весь в синих наколках, быстро провел нас в один из вагончиков. – Вот здесь будете жить, располагайтесь. В вагончике нас встретил интеллигентного вида мужчина в очках средних лет и молодая пара – полная женщина и худощавый парень – ее муж. Мартин, – обратился управляющий к мужчине в очках, - покажи им тут все и расскажи о наших правилах. Отдав указание, управляющий быстро удалился. Мартин подошел к нам – поздоровались. – Вы говорите по-английски? – Да, немного говорю, если общаться не очень быстро, то понимаю почти все, - ответил я. А в шахматы вы играете? – тут же оживился он, обращаясь ко мне. На украинцев он больше не обращал внимания. Играю, - ответил я, радуясь тому, что сосед будет настоящий англичанин, а не приезжий из другой страны, и я смогу упражняться в английском. Как потом оказалось, Мартин был единственным англичанином на всю разношерстную компанию. А эта пара из ЮАР, - представил Мартин ребят, и назвал их имена, но я пропустил их мимо ушей. Я назвал себя и своих спутников, и юаровская пара, махнув нам руками, удалилась в свою крошечную комнатку в конце вагончика.
       Я с сомнением осмотрел помещение, в котором находился. Это был прицеп к машине, который добропорядочная семья возит с собой, направляясь в кемпинг на уикенд, правда, довольно большой, на наших дорогах таких больших прицепов я не видел. Внутри вагончик был перегорожен фанерными щитами на крошечные комнатки, где стояли только голые деревянные кровати. Ни постельных принадлежностей, ни одеял, ни подушек не было. Тут я в первый раз вспомнил мужчину со спальным мешком за спиной, вошедшего в блок-комнату. Кроме комнаток в конце вагончика было подобие холла, где стояли более-менее приличный диван и стол. Еще в вагончике находилась плита, небольшой шкафчик под продукты и холодильник. Умывальник и туалет были здесь же, в отдельной кабинке. Как я узнал немного позже, это был единственный вагончик с подведенной водой. Я заглянул в шкафчик. Несколько тарелок и чашек аккуратной стопкой стояло на одной полке. Там же лежали пакеты с крупами и макаронами – понятно, что это юаровцев и Мартина. На другой полке валялись одноразовые тарелки, вилки да стаканчики. Да, не густо, - отметил я про себя.
       С вагончиком все стало ясно, оставаться в нем мне не хотелось и, бросив сумку на диван в холле, я вышел наружу. Отец с сыном остались располагаться в одной из комнаток, а Мартин последовал за мной, на воздух. Перед вагончиком стояла лавочка, на ней мы и расположились. Вечерело, темнота постепенно накрывала лагерь, свет в пабе стал ярче светить в наступающих сумерках.
       Так ты англичанин? – обратился я к нему. В каком городе проживаешь? Много ли в лагере англичан и, вообще, что за люди здесь собрались? Слушая ответы Мартина, я удивлялся все больше и больше. Собеседник быстро уяснил, что со мной надо разговаривать медленно, иногда повторять фразы, которые я не понимал. Итак, постоянно переспрашивая, все ли мне понятно, Мартин рассказывал. Из англичан в лагере только я один, – начал он. Проживал я в Лондоне, работал официантом. Да, - отметил я про себя, - у каждого свои причины оказаться в этом месте. В основном, в лагере живут поляки, их здесь человек семьдесят, еще человек пятьдесят из ЮАР – тут я опять озадачился – их то, какая нужда гонит на другой конец земли? Остальные двадцать – тридцать человек – смешанная компания из разных стран. Из них русских – они всех называли русскими, и украинцев, и прибалтов – человек восемь – десять. Всего, получалось, около ста пятидесяти человек.
       А что за работа, где вы едите? – все пытался понять я главное. Здесь и едим, продукты покупаем в городке, там большой магазин, а работаем на полях, завтра сам все увидишь, - улыбнулся Мартин. Дальше он снова переключился на шахматы, а потом принялся рассказывать, что дружит с молодой полячкой, и что каждый вечер, после работы, они делают массаж друг другу. Болтун он, надо сказать, был редкостный. И много здесь молодых полячек? – поинтересовался я. О, много! – подтвердил Мартин. Это я так просто интересуюсь, что бы знать, кто здесь проживает, - на всякий случай, пояснил я. А про молодых полячек мне совсем не интересно слушать.
       Скоро из вагончика вышли отец с сыном, и мы втроем, оставив Мартина на лавочке, направились в сияющий светом паб. Да, это был старый заброшенный паб, переделанный, вернее приспособленный на скорую руку под жилье. Полуразрушенная стойка, бильярдный стол, за которым управляющий играл со здоровенным спортивного вида негром. Это, кстати, был единственный темнокожий парень на весь лагерь, все юаровцы были белые ребята. Бильярдный стол был маленький, без луз, не такой, за которым любил играть и много играл я когда-то. Дальше, за стойкой, перегороженные фанерными щитами, а то и просто покрывалами, виднелись жилые комнатки. Основная масса поляков жила там, это можно было понять по разговорам сновавших туда-сюда людей. Мы устроились на длинной лавочке вдоль стены, осваиваясь в незнакомой обстановке. Рядом с нами на лавочке сидела молодая девушка, вся в пирсингах и с черными прилизанными волосами. Что-то она мне сразу не понравилась – больно знакомый типаж, - определил я наметанным взглядом. Ну, как доехали? – обратилась она к нам, по-русски. Да ничего, - вступили мы в разговор. А какие здесь порядки, как работа? – пришла наша очередь задавать вопросы. Подъем в семь часов, в семь пятнадцать от лагеря отходят автобусы, которые развезут вас на поля, - ответила она. Ты тоже работаешь? – спросил я. Нет, я жена управляющего, - важно объяснила она. Расценки, какие? – поинтересовался отец. Расценки такие, – объясняла она. Час работы на поле стоит четыре фунта, при условии выполнения нормы. Четыре, - повторил я про себя. Из газет я уже знал, что минимальная плата в час в Англии составляет восемь фунтов, но это для законопослушных граждан. Деньги выплачиваются в конце недели, – продолжала инструктировать девушка, но первые две недели не выплачиваются, а удерживаются за жилье. За ночевку в лагере вы будете платить по двадцать фунтов за ночь. Чего-чего! – не сдержался я от громкого восклицания. По двадцать фунтов! Да я в Лондоне платил двенадцать, и туда еще стоимость завтрака входила! Тут я вспомнил пресловутую блок-комнату. Ну, кому не нравится, те могут уезжать, - ответила обиженно девушка. Ну-ну, - подумал я про себя, не вступая с ней в больше в разговор.
       Игра за бильярдным столом закончилась, управляющий сел к нам на лавочку, и она тут же принялась бурно изображать любовь, повиснув на нем то так, то эдак, и вытягивая губки для поцелуя. Конечно, этот типаж мне хорошо знаком! Смотреть на эту картину мне не хотелось, и я вышел наружу. Ко мне сразу подошла женщина моих лет, то же обратившаяся по-русски, - ну, как Вам тут? Да не очень, - ответил я ей. А Вы кто? Я врач – пульмонолог, из Латвии, - ответила женщина. Здесь уже второй год. Она была русская, не литовка, густые черные волосы опускались до плеч. Еще раз, подумав о том, что у каждого есть свои причины оказаться в этом лагере, я продолжил расспрашивать ее о здешних порядках. Отвечала она охотно, стараясь дать больше информации.
       А зимой что здесь делаете? – удивился я. Так же работаем, - объяснила женщина. Снега здесь не бывает, зимой температура пять – десять градусов тепла, а работы хватает. Я, правда, на поля уже не хожу, я в лагере остаюсь, - добавила она. А если здесь задержаться, какие способы для этого есть, легальные? – все расспрашивал я. Кто проживет здесь пять лет, и не попадется, тому дают гражданство, - ответила она. – А кроме? – Можно обратиться с просьбой о предоставлении убежища, тогда они предоставляют жилье, дают пособие, направляют на курсы языка, пока рассматривают прошение. Тянуться это может годами. Вот это звучало уже интересно. Но здесь должна быть хорошая легенда, - пояснила она. А то у нас двое недавно вернулись в Лондон, обратились с подобной просьбой – у нас это называется сдаваться, так их сразу выставили из станы с отметкой в паспорте. Еще бы, - ответил я. Работать-то нельзя по туристической визе! А как вы передаете заработанные деньги домой? Да когда кто-нибудь едет, с ним и передаем, - ответила она. Уже совсем стемнело, и пора было отправляться спать. Решив расспросить женщину завтра поподробнее, я попрощался и направился в вагончик. Украинцы уже спали, я устроился в холле и, загородившись занавеской, сразу заснул крепким сном.
       Наутро лагерь напоминал растревоженный муравейник. Все куда-то бегали, спеша до отъезда маленьких автобусов, похожих на наши маршрутки, успеть сделать свои дела. Автобусы стояли с работающими двигателями, и короткими нетерпеливыми гудками подгоняли суетившихся людей. Первая моя мысль была о том, что ничего нет на завтрак, а кормить нас явно никто не собирался. С тоской, вспомнив свои поездки на картошку во времена студенчества, где вкусная еда уже ожидала по подъему, я быстро привел себя в порядок, и вышел наружу. Автобусы стояли рядами во дворе, и основная масса людей уже сидела в них. Я направился к головной машине и заглянул внутрь. Сидений не было, люди располагались на каких-то тюках, ящиках вдоль стен. Подойдя к водителю, я обратился к нему, сказав, что по дороге надо будет остановиться у магазина, что мы приехали вчера вечером и не успели купить продукты. Это к старшему, - ответил водитель. Сидевший рядом с ним парень, поляк, сказал по-английски, что никого не интересует, что мы не успели купить продукты. А ты кто – старший? – спросил я у него. Нет, я рабочий, - ответил он. Не лезь в разговор, если тебя не спрашивают, - посоветовал я ему. Тут появился управляющий. Мы без продуктов, надо будет остановиться по дороге, - не столько попросил, сколько сказал я ему. Он кивнул – остановимся! Мы с украинцами погрузились. В машине я перебрался поближе к водителю, что бы, в случае чего, напомнить ему о нас решительным образом. Но этого не потребовалось. После десяти минут довольно быстрой езды по пустому шоссе, колонна заехала на бензоколонку, и водитель показал на небольшой магазинчик, – только быстрее! Я купил каких-то безвкусных булочек и воды, а украинцы ничего не взяли. Еще минут через десять автобусы остановились на краю обширного поля – выходите!
       На этом месте уже стояли три прицепа от тракторов, заполненные черными пластмассовыми ведерками с налитой на донышко водой. В эти ведерки и предстояло собирать цветы с поля. Это были какие-то кустовые гвоздики, которые я запомнил, наверное, на всю жизнь. Рядом с прицепами прохаживались два англичанина – бригадиры, один толстый и румяный, другой постарше, худощавый. Едва приехав, народ похватал ведерки и веером рассыпался по краю поля. Работа казалась простой – иди, собирай гвоздики, наполняй ведерко, бери следующее. Норма была, если не ошибаюсь, ведер пятьдесят за день. Сразу скажу, забегая вперед, что за время ударной работы в течение полдня, мне удалось собрать только двенадцать ведерок. Да еще собранные цветы необходимо перетянуть резинкой, которые у всех лежали в пакетах за поясом. У нас, их, конечно не было. Втроем мы подошли к англичанину постарше, и я объяснил, что мы новички. Дядька записал в тетрадку наши имена, и крикнул здоровенному негру – тому, единственному темнокожему парню, - Джон, поделись с ними резинками! Тот охотно выдал нам по пригоршне, и отправился догонять других, которые уже углубились далеко в поле. Первые работники, собравшие ведерки, подходили к англичанину, и он записывал в тетрадку выработку. Уяснив ситуацию, я позавтракал одной булкой, запил ее водой, и мы направились догонять остальных.
       Погода, как и все эти дни, стояла великолепная – на небе ни облачка. Немного углубившись в поле, мы с энтузиазмом взялись за дело. Но работа, поначалу казавшаяся такой легкой, оказалась сущим мучением – за каждым цветком наклонись, срываться они не хотели, а ведерко никак не наполнялось. Мы с тоской смотрели вслед далеко ушедшим полякам. Скоро мы переменили тактику, присмотревшись, как собирают другие – гвоздики надо было не срывать, ломая стебель и обдирая ладони, а выдергивать с корнем, потом отламывая его. Так собирать стало легче, но дело все равно шло медленно. Через пару часов мы уже основательно наломались, и ругали эти цветочки, на чем свет стоит. Кому они нужны эти гвоздики, кто их покупает? – все спрашивал я себя. Солнце уже жарило немилосердно, и я скинул рубашку, обмотав ее вокруг пояса – позагораю заодно! Еще через час, почувствовав, что сгорел, одел ее снова. После шестого ведра, от моего первоначального энтузиазма не осталось и следа, и я с тоской стал посматривать на далеко разошедшихся по полю людей, наклоняющихся за цветами.
       Неожиданно над полем появился боевой самолет – Харриер. Он летел так низко и на такой невысокой скорости, перевернувшись на одно крыло, что я удивлялся - как он только не падает! Хорошо было различимо, что он весь увешан ракетами. Задрав голову, я смотрел на небо, но кроме меня никто не прекратил работу – привыкли, наверное. Ближе к обеду стало понятно, что эта работа не для меня. Хоть я и был тренированный спортсмен, все тело ныло, руки уже не слушались. Боксировать на ринге с более сильным противником было проще, чем собирать эти цветочки. Я посмотрел на старшего украинца – то, что ему приходилось несладко, понятно и без слов. Молодой парень еще держался.
       Подходило время обеда, и все как-то дружно подтянулись к краю поля. Кормить, естественно, никто никого не собирался, и люди перекусывали тем, что захватили с собой. Я проглотил еще две безвкусные булки и так же запил их водой – очень вкусный обед! Себя стало немного жалко. К нам подошли еще пятеро парней, говоривших по-русски. Один – рыжий, был из Воронежа, а остальные – из Прибалтики. Немного поговорили, но разговор был так, ни о чем. Поляки по восемьдесят ведер собирают, - объявил один из парней. Да они приписывают больше! – ответил другой. Подошел трактор с пустым прицепом - его он оставил, а наполненный цветами увез за собой. В отличие от меня, все были укутаны от солнца так, что оставалась только узкая полоска для глаз – как бедуины в пустыне. Очень скоро жаркое солнце я почувствовал на себе - неприкрытую голову невыносимо пекло. Сделав из пакета, оставшегося от булок, подобие банданы, я без церемоний надел его на голову. Вид, конечно, был еще тот, но меня это ничуть не смущало – стало немного легче.
       Быстро перекусив, работники снова разошлись по полю. Ну, и как тебе работа? – поинтересовался я у отца. Еле живой! – ответил довольно крепкий мужчина. Собрали они с сыном не больше меня. Это работа не для меня, - сказал я ему. Завтра возвращаюсь в Лондон. Как знаешь, - ответил отец. Мы будем работать. За вторую половину дня я не собрал ни одного ведерка. Погулял по полю, поговорил с прибалтом – что-то он то же работал, не торопясь. Скоро для них должны были отменить визы в Англию, и мужчина с нетерпением ждал этого счастливого момента. Оставалось, если не забыл, девять месяцев. Я электрик, на стройке в Лондоне работать буду! – объявил мужчина с гордостью.
       Часов в пять наконец-то появились автобусы, которые привезли нас обратно в лагерь. Чуть живой, я свалился на диван в холле, где ночевал. Но отдохнуть мне не дали, ко мне подошла юаровка, и обратилась. – Слушай, эту ночь ты ночуй в комнатке с Мартином, а это у нас гостиная для всех. Здесь я буду ночевать! – ответил я ей, мягко пока. Перебирайся в комнатку, к нам скоро придут гости, - наседала она. - Отвали, милая, отсюда! Мне, наработавшемуся на поле, и порядком обгоревшему, было не до объяснений с ней. Ах, так! – воскликнула женщина. Я иду за управляющим!
       Управляющий не замедлил появиться. – Так, быстро собирайся и иди за мной! Он говорил со мной, как и положено, с батраком, но я то им не был, тут он немного ошибся, для меня это все было так, практика, что ли. За те двенадцать лет, что я обучался в техникуме, в институте, в аспирантуре, у меня было много практик, в том числе и на картошке. И что меня утешало, что эта практика, слава богу, уже заканчивалась. Что тебе быстро? – переспросил я, надвигаясь на него, и возвращаясь в привычное для меня состояние, в котором так легко и понятно, как действовать. Решение я принял, обратный билет на самолет лежал у меня в кармане, немного денег еще оставалось – до Хитроу вполне хватит, а переночевать я и на бану смогу, если что, - оценил я ситуацию. По их расчетам, за половину отработанного дня я еще и остался должен, так что денег мне с них все равно не получить. Терять же мне было совершенно нечего. Чего тебе быстро? – еще раз переспросил я, подойдя к нему вплотную и чуть наклонившись. Он сразу сменил тон, я прочитал замешательство на его лице – не привык к такому разговору? - Мистер, пожалуйста, берите свои вещи, и идите за мной, я покажу Вам новое место. То-то, - усмехнулся я. Солдату собраться – подпоясаться. Взяв свою, уже почти пустую спортивную сумку, в которой сухофруктов осталось чуть, и с которой с незапамятных времен ходил на боксерские тренировки, я направился вслед за управляющим.
       Привел он меня в соседний вагончик, к полякам. В нем жили очень крупный мужчина моих лет, и пара, помоложе. Полячка была очень симпатична. Ни туалета, ни умывальника, ни плиты в этом вагончике не было. Вот здесь располагайся, - показал управляющий на голые доски кровати у окошка. Здесь, так здесь, одну ночь как-нибудь переночую! – усмехнулся я про себя. Я обратился к рослому поляку с каким-то вопросом, но он ответил, что не понимает русского языка. Повторять по-английски я ему не стал.
       Да что это за лагерь такой! Неужели условий приличных нигде нет? Надо разведать! Выйдя из вагончика, я направился в одноэтажное здание паба и, зайдя внутрь, прошелся по длинному коридору, без церемоний поднимая одеяла, перегораживающие мне дорогу. Так я добрался до конца здания, везде на меня смотрели с удивлением. В последней, угловой комнатке, так же перегороженной одеялом, сидела на кровати молодая и женственная полячка, в ночной рубашке. После некоторого замешательства, она улыбнулась мне и пригласила – прошу пана! Но мне было не до любезностей с полячкой. Бросив взгляд на дощатую кровать, покрытую, правда, большой белой простыней, я кивнул ей в ответ и удалился. На выходе из здания завернул в туалет, критически посмотрел на ряд умывальников, кабинок, на большую лужу воды на каменном полу под умывальниками и вышел наружу. Теперь все было понятно, и ни малейшего сомнения я больше не испытывал.
       На улице ко мне подошла врач – пульмонолог. Ну, как, осваиваешься? – спросила женщина. Можно было бы с ней поболтать, познакомиться поближе, но мне это было теперь ни к чему. Я думал о своем, прикидывал дальнейшие шаги по возвращению в Лондон. С сегодняшним ночлегом было все ясно – это уже хорошо! Осваиваюсь, - подтвердил я. К нам подошли украинцы – отец с сыном, и напомнили про поход в магазин. Купить что-то надо на ужин, ничего же не взяли с собой, - сказал старший. И хотя мне ничего не надо было в магазине – позавтракать я наметил в кафе рядом с остановкой в городке, которое, согласно солдатскому правилу, сразу взял на карандаш, едва сойдя с автобуса, я решил пройтись с ребятами, даже не смотря на то, что еще не отошел от солнца. Им надо было дорогу показать на первый раз, да и самому посмотреть на городок, куда меня забросила судьба.
       Оставив врача, мы направились к Мартину, сидевшему тут же, на лавочке перед вагончиком, и я подробно расспросил его про дорогу. По его словам выходило, что до магазина пешком – минут тридцать пять. И хотя в начале июня в Москве день длинный, здесь стало как-то быстро темнеть вокруг. Выслушав Мартина, я кивнул украинцам – идем! Втроем мы шли по обочине асфальтовой дороги, вокруг лежали поля с высокой травой, за которыми виднелся лес. Наш лагерь одиноко стоял посередине большого поля. Стало понятно, почему паб не работал – в такую глухомань просто никого не заносило. Скоро мы вышли на трассу и шли теперь по ее обочине. В опустившейся темноте мимо нас на большой скорости проносились редкие машины. Кого-то напоминала мне наша дружная компания, гуськом тянувшаяся по обочине трассы. Ах, да – гастарбайтеров! Бесправных гастарбайтеров, идущих за куском хлеба и считающих дни до первой выплаты денег добрыми хозяевами! Я усмехнулся сравнению – ко мне это уже не относится! Поскольку все трое мы били крепкие ребята, то шли быстрым походным шагом, торопясь выйти к свету.
       Скоро по обочинам показались одно – двухэтажные дома - мы входили в городок. Людей вокруг не было видно, очевидно те, кому надо было куда-то идти, передвигались на машинах. Дважды по дороге нам встретились стоянки с подержанными машинами, на которых стояли ценники – продажа. Стоянки были небольшие, машин на двадцать – тридцать. Вполне приличные машины стоили тысячу – полторы фунтов – недорого. По мере того, как мы продвигались к центру городка, нам стали встречаться ухоженные парки, школы, церкви. Мы веселились обилию зайцев – в центре, в клумбах, их было еще больше, чем на окраинах! Они просто кишели повсюду. Небольшие, размером с кошку, какие-то серые в темноте, зайцы спокойно подпускали к себе человека на три шага. Не много у них здесь естественных врагов, – с иронией подумал я, представив себе такую картину в нашей деревне.
       Впереди показалась набережная реки, и мы шли теперь по небольшому горбатому мосту. Я сбавил шаг, глядя на качающиеся, на воде маленькие яхты. С тоской вспомнил Венгрию, где много раз бывал в таких же небольших городках, с рекой, по которой так же ходили яхты. Тогда, правда, я приезжал на арендованной машине, с подругой, и уютный трехзвездочный отель всегда ждал меня. А сейчас! Я отогнал эти грустные мысли. Вскоре перед нами засверкал огнями большой магазин. Мартин подробно объяснил дорогу, да мы бы и не заблудились – по сути, она была одна.
       Это оказался огромный супермаркет с обширной стоянкой перед ним, заставленной машинами, к которым добропорядочные англичане катили тележки с продуктами. Здесь царило оживление, хотя людей, не сказать, что бы было много. Мы зашли в ярко освещенное помещение, отец с сыном взяли корзины. Моих знаний английского не понадобилось – все было понятно и так. На полках длинными рядами стояли банки да коробки, везде виднелись ценники. Меня удивило то, что картофель продавался по сортам, их было семь или восемь, и каждый сорт по своей цене. В универмаге я так ничего и не купил. Вода в пластиковой бутылке на вечер и на утро лежала в сумке. С завтраком, как уже упоминал, вопрос был решен, а больше мне ничего не было нужно – все равно возвращаться.
       На автобусной остановке, у телефонных аппаратов, старший попросил помочь позвонить Длинному. Я набрал номер, но сам говорить с ним не стал – не о чем, а передал трубку украинцу. Слушай, ты же обещал, что мы будем зарабатывать четыре фунта в час, - сказал ему отец. А на этой работе мы никогда не выполним норму, поговори с управляющим, что бы нас перевели в другое место. Длинный обещал поговорить.
       В вагончике пара уже уединилась в своей комнатке, а одинокий поляк включил крошечный телевизор у себя над головой и. сделав очень тихий звук, принялся щелкать программы. Я посмотрел на доски, обозначающие кровать, на которых мне предстояло провести ночь. Бросив вниз полотенце, я скрутил спортивную сумку в подушку и устроил ее под голову, свитерок пошел на плечи в качестве одеяла. Поляк вскоре выключил телевизор, и полная тишина воцарилась вокруг. То ли от сознания того, что я возвращаюсь домой, к привычному для меня быту, что принял решение отбиваться там, в Москве, и мои английские путешествия заканчиваются, то ли по какой другой причине, но так крепко и сладко я не спал даже в Англии.
       Утром я бодро вскочил с постели и, потянувшись, лег обратно – никуда не надо торопиться! Солнце уже светило вовсю, обитатели вагончика спешно, почти бегом собирались на работу. Видя, что я никуда не тороплюсь, здоровенный поляк забеспокоился. А ты разве не пойдешь на работу? – спросил он на ломанном русском. Я усмехнулся, - быстро же ты русский вспомнил. Мало вас учили! Не пойду, - подтвердил я. И решив, что больше нечего скрывать, добавил – уезжаю! А управляющий знает? – растерялся поляк. Забыл я спросить управляющего! – пояснил я, не поднимаясь с постели. Заработанных вчера на поле денег мне не видать, а за ночлег в этом вагончике их вполне хватит. Мы в расчете, – прикинул я. Те, кому охота, пусть платят по двадцать фунтов за ночевку в этих халупах. Поляк заволновался еще больше, и я, откровенно веселясь, наблюдал, как он стал хвататься за свои вещи. Все ценное хранилось тут же, никаких камер хранения, разумеется, не было и в помине. Пара уже ушла, здоровенный поляк выскочил на улицу, и скоро вернулся с другим парнем – видимо, дежурным по лагерю. Вот, он остается пока, а потом уезжает, - пожаловался он на меня, считая, что хоть так обезопасил свои вещи. Дежурный кивнул, и вышел из вагончика, а поляк, схватив поясную сумку, опрометью бросился к уже вовсю сигналившим микроавтобусам.
       Не спеша, собравшись, я направился из лагеря, бросив на него последний прощальный взгляд. Быстрым спортивным шагом дошел до городка, а там – до остановки. Умудренный опытом, тут же купил билет до Лондона. В небольшом кафе я, единственный посетитель, выбрал такие аппетитные булочки, что, проглотив их за полминуты, еще долго облизывался, вспоминая их вкус. До отхода автобуса оставалось еще с полчаса и, греясь на солнце на лавочке, я теперь уже спокойно наблюдал, как опрятные школьницы в синих форменках собираются на остановке.
       Знакомая дорога всегда короче! Когда автобус вкатывался в Лондон, я жадно прильнул к окну, стараясь оставить в памяти как можно больше увиденного. Выйдя на знакомой станции, я сразу направился в Хитроу. Вы не поможете мне улететь поскорее, а то у меня жена захворала, возвращаюсь, - обратился я к пожилой ухоженной женщине за стойкой. Она быстро принялась щелкать клавишами компьютера. Понятно было, что мне старались помочь всеми силами. Через пятнадцать минут заканчивается регистрация на Москву, – сказала она с сожалением. Вам не успеть сегодня. Конечно, пробежать огромный аэропорт за пятнадцать минут было нереально. Завтра утром есть рейс, оформлять? – предложила женщина. Да, оформляйте, - подтвердил я. А гостиницу на ночь заказывать? – поинтересовалась она. Нет, спасибо, найду самостоятельно, - поблагодарил я ее.
       Оставив сумку в камере хранения, я направился в центр города на подземке. Ну, все, программа ясна, - успокоил я себя. Погуляю весь день, попрощаюсь с Лондоном, пообедаю там, в городе, а поздно вечером вернусь в Хитроу. Отлет у меня с утра, тратиться на гостиницу не обязательно, прикорну где-нибудь в аэропорту, да и денег уже оставалось в обрез. Все было ясно, и чувствовал себя я спокойно – завтра увижу своих, буду дома! О предстоящих разборках думать не хотелось – отобьюсь как-нибудь, в Москве решу, что предпринять! Направиться я решил на свою любимую набережную – там мне все хорошо знакомо! Даже пару кружек пива позволю себе пропустить напоследок. В тот день я жадно смотрел вокруг себя, даже дотрагивался ладонями до камней зданий – прощался! Когда еще увижу Лондон, и увижу ли! Глядя на Темзу, на яркое солнце, медленно, со вкусом тянул пиво. Последний обед показался мне особенно вкусным – ломтики хлеба с грибами, подрумяненные в тостере, так аппетитно хрустели, а горсть фиников на ужин уже лежала в моем кармане. Хрустя ломтиками, я посмотрел на выходца из Азии, стоящего за прилавком. Таким парням, как я уже знал, предоставляли вид на жительство уже только потому, что их лодку, якобы, разбило штормом, и на родине они лишены возможности прокормить семью. Моя лодка давно на дне! Денег почти не осталось – только доехать до Хитроу, но это меня ничуть не беспокоило. Из любой своей поездки, независимо от моего благосостояния на тот момент, я всегда возвращался без единой копейки в кармане.
       Вдоль набережной Темзы, на возвышении, стояли массивные деревянные лавочки и, выбрав одну из них, я устроился над рекой. На противоположном берегу, правее, вращалось огромное колесо обозрения, блестевшее на солнце белыми кабинками. По реке плавали прогулочные теплоходы, на их палубах крупные компании устраивали пикники для своих сотрудников. Такие теплоходы отличались от экскурсионных большим количеством разноцветных шаров, толпящимися на палубе людьми вокруг накрытых столов, и громкой музыкой. На моей стороне, вдоль берега тянулась аллея больших деревьев, платанов, кажется, ведь зимы в Англии теплые, и тень от высокого дерева падала на лавочку. За моей спиной катились красные двухэтажные автобусы, некоторые были с открытым верхом, и туристы, рядами сидя в них, осматривали окрестности с высоты.
       День стоял замечательный, и если бы не тоска, которая как-то незаметно подобралась, то я так же радовался бы окружающему веселью. Тоска наваливалась оттого, что я сознавал, что это мой последний день в Лондоне, что уезжаю, ничего не добившись, прямо в объятия дожидающейся меня милиции. Все мое существо протестовало против этого, я понимал, какая жестокая схватка и с каким беспощадным противником мне предстоит. В эту секунду вспомнились кадры кинохроники, показывающие, как самолет атаковал корабль. Съемка велась с борта самолета. Хорошо было различимо, как снизу, от корабля, поднимается заградительный столб трассирующих пуль, в который летчику предстояло войти, что бы вступить в бой. Мне то же предстояло идти на огонь. А тут такая идиллия! Может быть, действительно обратиться к властям с просьбой о предоставлении убежища? – спросил я себя. Ну, даже если и выставят попозже – не велика беда, мир большой, и англоязычных стран еще много. Задержаться в этой интересной стране – это было так заманчиво!
       Я огляделся вокруг – поодаль, шагах в десяти от меня, прохаживался здоровенный негр – полицейский в высоком шлеме и черной форме. Будь, что будет! – решил я и, поднявшись, направился к нему. Вы не могли бы мне помочь, господин полицейский, - начал я, обращаясь к нему. Да, я хотел узнать, как следует просить убежище, куда обращаться и был готов к тому, что он прямо сейчас вызовет патрульную машину, и меня повезут на допрос. Запоздало мелькнула мысль о сумке, сданной в камеру хранения в Хитроу, о том, что в ней, сверху, лежит незаполненный бланк с печатями и моей фотографией о предоставлении вида на жительство, который я так и не отдал управляющему. Как объяснить происхождение этого документа? Сдам этих проходимцев с потрохами, тут и объяснять нечего, - усмехнулся я.
       Подождите мистер, одну минуту, – ответил мне полицейский, отходя в сторону, шагов на пять, и как бы предоставив мне возможность осмыслить цель моего обращения. Догадывался ли он, о чем я хочу его спросить, или это была простая полицейская осторожность, я не знаю. Ну что же, пусть так и будет, судьба сама дала мне знак, - успокоил я себя, и уже не глядя на остановившегося полицейского, направился вдоль набережной, прочь от него. Больше колебаний я не испытывал – вечером назад, в Хитроу.
       В тот последний вечер я допоздна бродил по городу. Приехав в аэропорт, обнаружил камеру хранения закрытой. Около нее еще оставался один смуглый парень. Там моя сумка с билетом, - заволновался я, - а утром у меня рейс! Вы успеете, - ответил он. С утра камера хранения откроется, и Вы успеете на свой рейс. Да, по времени выходило, что успеваю. А как же те, кто ночью вылетает? – спросил я, с удивлением. Ночью нет рейсов, - ответил служащий. Ничего себе! – удивился я. В таком огромном аэропорту они умудряются работать без ночных рейсов! Впрочем, это была лишь одна из зон, а их было, кажется, еще три или четыре.
       Немного побродив по аэропорту, я нашел подходящую нишу, где вдоль стен стояли стулья, а вход занавешивался шторами – вполне подойдет для ночлега! Только я устроился на стульях, занавесив вход, как ко мне пожаловали четыре девушки – англичанки, с рюкзаками за спинами. Я не возражал против такого соседства, и ограничились мы короткой беседой, – привет – привет! Девушки устроились на рюкзаках, после чего, все дружно задремали. Утром нас разбудила темнокожая женщина в униформе – поднимайтесь!
       Обратно огромный Боинг летел почти пустой, и садиться на свои места было не обязательно. Улыбчивые стюарды предлагали занимать любые места. Я устроился у окна, наблюдая за ясным небом и, радуясь хорошей погоде, и тому, что возвращаюсь к себе – домой. Во время обеда стюард охотно выдал пару маленьких бутылочек виски, и я, с чистой совестью решил, что можно, наконец, расслабиться. С содовой? – предложил он. – Без содовой! Думать о будущем, о предстоящих разборках с УБЭПом сейчас как-то не хотелось, а вот подвести итог моей поездки можно было вполне. То, что я обогатился яркими, запоминающимися впечатлениями, это сомнений не вызывало. Очень важным оказалось и то, что для меня стало ясно – такой вариант, как попросить убежище в Англии, и жить там на всем готовом, осваивая страну и язык, был вполне реален. Не надо только бояться трудностей да смены обстановки, - сказал я себе, оставляя более тщательный анализ этого на потом. Виски расслабило еще больше, и настроение как-то улучшилось. Глядя в иллюминатор, я видел, как нам навстречу, наверное, на расстоянии в километр – два, а может быть, больше на огромной скорости, оставляя за собой густой след от двигателей, проносились блестящие на солнце самолеты. Наша скорость тысяча километров, да встречных самолетов тысяча – мы неслись быстрее пули. Очевидно, что это была оживленная трасса между странами. Иногда я смотрел вниз, пытаясь определить по характеру ландшафта, какие страны мы пролетали. Но везде была ровная земля с опрятными заплатами из полей, и оставалось только по времени гадать – это Франция, это Бельгия, это Германия.
       Я не огорчался, что покидаю Англию, не добившись результата, и без копейки в кармане. Как известно, отрицательный результат, это то же результат. А что без денег, так я уже упоминал, что из любой своей поездки я возвращался без них. Помню, как, улетая как-то с Черного моря, где отдыхал два месяца, я так хотел выпить кружку кваса, да денег не осталось даже на квас. Такой тип мужчины. Глядя на пролетающие самолеты, я думал о том, что расстояния в современном мире подвластны человеку, и что за три часа я теперь легко доберусь до Лондона. На поездку, на дачу я тратил, подчас, больше времени, стоя в пробках. Знаю теперь, где остановиться – прямо из Хитроу доехать до станции Виктория, что в центре Лондона, а там полно маленьких отелей, где за тридцать фунтов будет и кров, и вкусный завтрак. Да к тому же испанцу можно будет податься – встретит как старого знакомого.
       Сожалел только, что мало увидел, мало пожил там. Сейчас, уже освоившись, я, конечно, поступил бы по-другому. Махнул бы рукой на этих проходимцев, отправляющих людей на поденные работы, пожил бы там с месяц, а не две недели, обошел бы весь Лондон, все музеи. Сколько всего не увидел, и увижу ли теперь – бог ведает! Впрочем, задним числом рассуждать всегда хорошо – знать бы, где упадешь – соломки бы постелил! При приземлении самолет так сильно ударился правым шасси о бетонную полосу, что я машинально сжался, ожидая, что нас отбросит в сторону, и мы перевернемся. Но все обошлось - огромная машина выдержала. Нет, наши летчики поумелее будут, чем эти! – перевел я дух.
       Впереди меня ждали еще более суровые испытания. Пачка томов уголовного дела уже распухла от подшитых туда документов, так, что я потом только грустно улыбнулся, увидев ее – хоть будет, за что садиться! Следственная бригада во главе аж с подполковником вовсю работала по моему делу, вызывая на допросы десятки, нет, пожалуй, сотни свидетелей. Но этот рассказ не об этом. Про то, как отбивался, и как мне помогал в этом бывший прокурор, железной рукой направивший следствие в единственно возможное русло, позволившее мне выйти сухим из воды, я расскажу, может быть, в другой раз. В этом рассказе я представил на суд читателя свои английские впечатления.

       
       5 февраля 2008 г.