***
Да, я оттуда, из глуши,
Хоть горожанка.
Там, по-за печкою, в тиши,
Моя лежанка.
Там, по-за домом, до лесов, —
Не хватит взгляда, —
Катится солнце колесом
В мои усады,
И шает небо до утра
Немым кострищем,
И в мелководье детвора
С сетями рыщет.
Барашков белые стада
Выносит в небо,
И я плыву вослед — туда,
Где смертный не был,
От горькой нашей маяты
Открывши средство,
Лечу туда, где я и ты,
Где наше детство,
Где есть мужицкое плечо,
Где лёгки беды,
Туда, где любят горячо,
Где наши деды,
Закрывши двери без ключей,
Хлеба косили,
Где пахло супом из печей
По всей России.
***
У вас — дожди,
А вёдрышко — у нас,
В далёкой дали от большой столицы,
Где старым не известен ананас,
А молодым Италия не снится.
У нас свои курорты и пески,
Озёра и диковинные птицы,
И, тишиной зажатая в тиски,
Душа на мир никак не наглядится.
Она полна до самых до краёв,
Подобно сотам, медоносной влаги,
И только здесь её надёжный кров,
И только здесь она полна отваги
Противиться буранам и снегам
И жалящим заморским суховеям.
Прижатая к поросшим берегам,
Могла б её лодчонка быть новее,
Могла б легко лавировать в пути
И миновать песчаные откосы.
Но денег на покупку не найти,
Да и не в этом вовсе суть вопроса.
А просто снова вёдрышко — у нас!
А вам теперь опять нужны галоши,
И это вовсе не в последний раз…
Зачем же ты не едешь, мой хороший?
***
Я пробиралась травами,
Тонувшими в росе,
Туда, где за дубравою
Голубятся в овсе
Головки васильковые,
Родные небесам,
Где воды родниковые
Змеятся по лесам,
Где молятся кузнечики
С утра и до утра,
Где завивают венчиком
Пугливые ветра
Пески на старой отмели
Под ивовый навес
И где всю силу отняли
Столетья у древес,
Где воздух тинно-злаковый,
Где хмельно от сосны,
Где соловьи отплакали
Страдания весны…
Томясь от зноя мятного,
По морю трав бреду
И за собой помятую
Тропиночку веду.
Стервятник завороженно
Над далями кружит,
Ища неосторожного
Зайчонка у межи.
А мне бояться нечего:
Мне все вокруг — родня.
Останусь незамеченной
До утра у плетня,
Услышу, как бубенчики
На поле льна звенят,
А птахи малых птенчиков
На промысел манят,
Замечу бег сохатого
В просветах меж стволов,
Спугну шмеля мохнатого,
Сорву болиголов,
Испачкаюсь черникою,
Малиной опьянюсь,
Благодаря пониклую,
Истерзанную Русь.
А к вечеру усталая
Присяду на порог…
Совсем иною стала я
В краю, где правит Бог.
***
Кузнечики, как брызги, врассыпную
Из-под сапог моих летят, звеня.
Макушка лета. Середина дня.
В печи июля плавится стерня.
И землю, как золу, устало мну я.
Черникою измазан рот и нос,
А руки — как в перчатках до запястья.
Пот ручейками. Но какое счастье —
Урвать денёк у нудного ненастья!
Про это знает лучше всех мой пёс.
Мы с ним лежали на пружинах мха
И ртом ловили ягодные слёзы,
И на лицо садились мне стрекозы,
А вдалеке опять гуляли грозы…
Но как душа моя была тиха!
Теперь идём назад, в кольцо забот,
Как будто прилетев из дальних странствий,
И в нашем малом жизненном пространстве
Мы любим мир в его сухом убранстве
И рады, что скопили сил на год.
***
А Бог в душе моей негромкий,
Не ведающий пышных слов.
Его — с невзрачною котомкой —
Признать не сможет богослов.
Богач походкою дородной
Минует Божеский приют:
В его хоромах благородных
На хлеб таким не подают.
И только горький выпивоха,
Небесным промыслом храним,
Как трудно Боженьке и плохо,
Заметит и пойдёт за ним.
Нет у него палат и злата,
И долг его не тяготит,
А потому душа — крылата
И по наитию летит.
Ему свои открою двери,
Поставлю чайник на троих.
Прости, Господь, что слабо верю.
Подай нам от щедрот Твоих!
***
Я, как мышка, гнёздышко совью
И улягусь на душистых листьях.
Сделаюсь подругой соловью.
И в норе позавтракаю лисьей.
Разделю с медведем пополам
Сладкую медовую колоду.
По болотам, рекам и полям
Я пройду, не признавая броду.
В диком мире всё мне по плечу,
И всему я матерь и наследник.
Отчего ж так плачу, так кричу,
На лицо накинувши передник?!
Любят предо мной стелиться ниц
Травы, и кустарник, и берёзы,
И в моих объятьях стаи птиц
Могут коротать грозы угрозы.
Если непременно захочу
Разогнать докучливую скуку,
Тёплому весеннему лучу
Протяну я добродушно руку.
Или пару тучек запрягу
И промчусь Ильёй по небосводу,
Чтобы знали все, что я могу
Покорить и небеса, и воды.
…Но всё чаще, горше и лютей
Ранит моё сердце мир людей!
***
Сдавило намертво в груди,
Вздохнуть нет мочи.
И беспросветны впереди
И дни, и ночи.
А где-то в ясной синеве
Сияет солнце.
Но бесполезно рваться мне
За то оконце.
Сама я выбрала свой путь.
К чему виниться?
Хочу заплакать и уснуть…
Молчи, синица!
***
Ах, всё у всех давно прогнило,
И мне не пудрите мозги!
Меня сегодня осенило,
Что в душах не видать ни зги,
Что в них движение породы
Стихийно, как в пластах Земли,
И что туда, не зная броду,
Не суйся! А душе внемли:
Она подскажет, где овраги
И где возможен сход лавин,
А где уместна чаша браги…
Ты всё безропотно лови
И посели затишье в сердце
И поклоненье небесам.
А прописать кому-то перца
Способен Боженька и Сам.
***
Сломали меня, убили,
Лишили права дышать.
Осталось смириться или —
Бежать, поскорей бежать!
Не может на всей планете
Такого не быть угла,
Где б я за себя ответить
По-божески бы могла.
Не может всё быть напрасно
И верховодить зло.
Глядите, как в небе ясно!
Хоть в этом мне повезло!
***
Страдаем от уродства мира,
От раздирающих страстей,
А сами создаём кумиров
Различных типов и мастей!
А сами множим прегрешенья,
Во всём потворствуя нагим,
И судьбоносные решенья
Вверяем принимать другим.
А сами, сами…
Всё — не сами!!
Чего же на судьбу пенять?
И неземными голосами
Рыдают дочь, сестра и мать.
***
Мы ели в праздник Покрова
Пустую кашу.
И в горле плакали слова
О доле нашей,
Об испытании рублём
И звоном злата,
О том, что заросла быльём
Ума палата,
О том, что не спешит помочь
Никто в округе,
А нам давно уже невмочь
Держать подпруги
И делать вид, что всё о’кей
И есть надежды,
И полоскать весной в реке
Свои одежды,
Как будто есть куда пойти
И с кем встречаться,
Хоть позабыты все пути,
И годы мчатся,
И не воротятся они…
А слёзы наши —
Добавка соли для родни
К тарелке каши.
***
Работаю свечой во мраке
И трепыхаюсь на юру.
Но не погасну, не умру
И не полезу в забияки.
Я верю в силу доброты
И ей служу в горниле воска.
И свет мой, тихий и неброский,
Наверняка уловишь ты.
Дотронься пламени рукой,
Оно твою согреет душу,
И злая воля не нарушит
Нам предначертанный покой.
***
На светлом празднике творенья
В заснеженном моём краю
Я вынимаю из забвенья
И снова жизнь свою крою.
В ней нет ни мига повторенья,
В ней нет ни брака, ни прорех.
Её в моём стихотворенье
Нельзя разделать под орех,
Негодным выйдет сочиненье
В пример плохим ученикам,
И не составить точно мненье
О соответствии векам.
Ещё сто раз перевернутся
Оценки важности людской,
Когда со мною соберутся
Все пожилые на покой.
А я останусь, я останусь
Среди рабочих и творцов,
И очень многим нужной стану —
Как в праздник банка огурцов!
***
Господь меня испытывал,
Обкатывал в миру.
Над чашею испитою
Ждала я, что умру.
Я не цеплялась истово
За грешную юдоль,
Но мяли душу чистую
И поперёк, и вдоль,
Чтобы закрыла веки я
Без всяческих затей,
Чтоб отреклась навеки я
От знания Путей,
От верованья сложного,
Что рождена я для
Единства непреложного,
Как небо и земля.
***
Перетекаю, как всегда,
Из ночи — в день, из суток — в сутки,
И, как ребёнку, прибаутки
Мне шепчет тихая вода.
И плачет ива надо мной
На пару с тонкою берёзой,
И согревает летний зной,
И до костей дерут морозы.
Никто не вправе разорвать
Судьбой спелёнутые узы
И называть постылым грузом
Всю эту Божью благодать.
Что было — кануло в века,
Меня не будет больше прежней.
Не оттого ли я так нежно
Гляжу теперь на облака
И в мыслях птицею лечу
Вослед неслышимому зову?
И гладит ветер по плечу
Меня рукою бирюзовой.
***
Подскажи мне, матушка-природа,
Как России-матушке помочь,
Чтоб зажёгся для её народа
День
И навсегда исчезла ночь?
Подскажи мне, матушка-Россия,
Где свои мне силы приложить,
Дети чтоб твои не голосили,
Старики достойно стали жить?
Подскажи мне, Батюшка Небесный,
В чём моя жестокая вина?
Почему я все забыла песни?
Почему мне горько без вина?
Завывает матушка-природа,
И стенает попранная Русь.
С ними я на реченьке без брода
Крепко за соломинку держусь
И взываю:
Батюшка Всевышний!
Прекрати безумный беспредел!
И гляжу, как в небо,
Еле слышный,
Ангел искупленья полетел…
***
Затопила я в доме печку
И зажгла у икон свечку.
Подняла я глаза к небу…
То ли был в жизни смысл,
То ль не был?
Пожелтели мои вёсны,
Перестали стучать кросна,
И снега на Покров пали,
И у совести я в опале.
А объехала я полмира,
Я считала, призванье — лира,
Оказалось — семья и дети,
И за слёзы их — я в ответе...
Время тихо сучит пряжу,
Я сижу и котёнка глажу,
Удивляясь, что всё — снова,
Что настолько просты основы,
А даются не всем и — тяжко.
Вот такая и я бедняжка:
На прощальной своей тризне
Вопию о второй жизни.
***
Отогрей мою душу застывшую,
Белым голубем сядь на плечо.
Там, где дни мои спрятались бывшие,
Снова станет пускай горячо.
Пусть в лесу облетевшем укроется
Гиблый сумрак накопленных лет
И росою дрожащей умоется
Мой давно испарившийся след.
По нему пробегусь, непорочная,
Ощущая волнующий ток,
И в овраге, где заросли сочные,
Отыщу зарожденья исток.
Только взгляд — и не надобно вечности,
Только миг — и опять я сильна
Среди общей постылой беспечности,
Где моя растворилась вина.
Сохранить бы то юное рвение,
Когда тайный закроется ход,
Когда вынырну я из забвения,
Чтоб на вдовий успеть пароход.
А о том, что для плаванья вечного
Никаких не потребно ключей,
Голубь вам проворкует доверчиво,
На моём задремавший плече.
***
Что ты хмуришься, моё солнышко?
Что ты клонишься на закат?
Наших дней перезрелых донышко
Каждый был бы увидеть рад.
Никому его, сокровенное,
Не доверю и не отдам.
Мы с тобою несовременные,
Ева я, а ты мой Адам.
Всё впервые и всё так трепетно,
Словно нет у нас седины.
И сыночка блаженным лепетом
Мы с тобой не обойдены.
Давай сядем втроём на брёвнышко,
Словно древний свершим обряд.
Что ж ты хмуришься, моё солнышко?
Золотистый у нас закат.
***
Когда подводится черта
Для зимних задубелых шествий
И открываются врата
Разгулу вешних сумасшествий,
Я чувствую внутри подъём
Грунтовых вод почти по шею
И с Господом моим вдвоём
Безумствую и хорошею.
И что мне жалкие звонки
Из околевшей преисподней,
Когда природные манки
Расставлены небесной сводней,
Когда напоена душа
Нектаром из студёной лужи
И жажда высидеть стрижат
Их пап и мам над полем кружит?
До крайней призрачной черты
Не истребить во мне потребность
Угадывать, где бродишь ты,
Скрывая немощную ревность
К самой природе, к небесам,
Которые меня объемлют,
И к тем пригоркам, где ты сам
Со мною ляжешь в эту землю.
***
Не зови меня, не кликай,
Умоляю — подожди.
Пусть над Родиной великой
Отполощутся дожди,
Пусть снежинки отлетают
И метели отметут.
Чтоб сродниться с птичьей стаей —
Нужно несколько минут.
Час придёт, и под крылами
Проплывёт воскресший сад,
И кресты над куполами,
И резных домов фасад,
И рассветов огнеликих
Полоса за полосой,
И мерцающие блики,
И туман, и дождь косой,
И игривый хвост русалки,
Приглашённой на постой…
Ничего не будет жалко!
А пока — постой. Постой!!
Дай — досыта,
Дай — по горло.
Дай — взахлёб
И — до конца,
До святых отрогов горных,
До прощального венца,
До деревни невеликой,
Где полощутся дожди…
Не зови меня, не кликай,
Умоляю — подожди!
***
Душат горло слова, льются огненной лавой,
Застоявшейся в жерле души.
И неважно, рукою хоть левой, хоть правой,
Но пиши, дорогая, пиши!
Скоро кончится всё. И укутает Землю
Беспросветный удушливый смог.
А я песню спою, потому что приемлю
Даже прах этот чёрный у ног.
Я едина и с этою горсточкой пепла,
И с горнилом далёких планет.
А душа на дорогах Вселенной окрепла
И не знает ни горя, ни бед.
Душат горло слова, льются огненной лавой,
И нельзя от восторга не петь,
Потому что сияет Всевышний во славе
И навеки повержена смерть.
