litbook

Поэзия


Деревья+2

Марина Палей – поэт, прозаик. Родилась в Петербурге. Публикации в журналах «Новый мир», «Знамя», «Зарубежные записки», «Волга», «Урал» и др. Лауреат «Русской премии»-2011 (роман-притча «Хор»). С 1995 года живет в Нидерландах.

 

 

 

ДЕРЕВЬЯ

Пустыня, море, горы – чужды человеку. Человек словно спорит с ними, хочет что-то им (и себе!) доказать… А что именно? Что он – «не меньше их, не слабей»? Чушь. И зачем это?

А с деревьями – спорить не надо… И доказывать деревьям – ничего не надо… Только любить их, любить.

 

 

ЗАЧЕМ НУЖНО ДЕРЕВО

ствол: к девочке на балкончик в задоре-ударе,

ствол: с балкончика за водярой, что на таксомоторном базаре,

ствол: слету в астрал на своем «ягуаре»

 

ствол: для виршей, музыки, эскизов картины…

папе Карло – для выстругивания Буратины

ну и согрева похлебки из лука, капусты, хрящиков от свинины

 

нужна реальная тень в пустыне,

а не дюжина миражей в наждачном глазу

нужна молния, которую ствол березы берет на себя в грозу,

чтоб ты понял, что будешь спасен, даже ползая в самом низу

 

корни – нужны для Кащея, чтоб прятать яйцо,

выстроить дом, родить сына и вновь посадить деревцо

 

Арлекину нужна крона-корона – сюрприз Коломбине,

то есть ветви цветов и луною обрызганных листьев

а для Пьеро – чтоб слезы под кроною скрыть – по причине,

что Арлекин – уже в балаганчике у Коломбины…

 

ах! Арлекин – уже в будуарчике у Коломбины:

наг, нагл, свеж, нежен, неистов

 

 

КЛЕНЫ

три клена

три клена

три клена

 

мой лес родовой – прямо напротив балкона

протянешь ладонь – ласкаешь ладонь изумленно

 

дышат – резные, мощные, щедрые кроны,

а я – пою средь ветвей, птица Сирин в короне,

вью гнездо средь ветвей – я, царица мира на троне

 

да что там – «царица»!

 

…рядом – пруд, кладбище, мельница

и вот мне шестнадцать, я школьница –

ясное дело, отличница, дура, бездельница

влюблена, влюблена, сердце рвется, рвется, искрится,

самого черта, ратный казак, не боится,

ух, и жарит гопак – на карельском, ингрийском ветру!

и ничем, кроме острого счастья, сердце еще не ранить…

 

спасибо, Создатель, за память мою, за память

ну и за то, что живу

 

 

ИВА

лахудра зареванная – Брижит –

по волнам, по волнам отраженьем бежит,

по мелкой ряби речного нерва –

распатланная конопатая стерва

 

свела ножки плотно, в единый ствол –

то хлюпает носом, то в голос рыдает,

то по-детски дерзит, то по-бабьи рыдает,

лохмы – по самый-самый подол

(который годами, хиппушка, не гладит и не стирает –

ими слезы свои утирает – битнический прикол)

 

ох, грива ты, грива,

ох, грива, ты грива

ох, дева-бунтарка, леди Годива,

ну дреды и дреды… но, девочка, знаешь, ты некрасива –

без хайра – ну вот кто ты? ну кто ты? ну кто?

одна из тысяч – натурщица, скажем, Ватто

 

и плывет, и плывет по реке твоя раскудрявая прядка,

дрейфует змейкою, лавируя для порядка,

а гамены Парижа скандируют – по-офицерски кратко:

bonsoir, mademoiselle Bardot!

 

 

ЕЛЬ

мамочка, ты меня так трудно рожала,

ты разжигала очаг, качала мою колыбель

мама-красавица, ингерманландская ель,

осенними песнями пестовала-утешала,

песцами гиперборейскими дух согревала,

янтарное млеко коряво сцеживала-давала

 

веснами, из арбалета, целил в меня мальчик-Лель –

но ель – щитами златой Валгаллы – меня защищала,

мачтой фрегата скрипела, свирелью да скрипкой играла

 

не хмурься, мамонька-ель,

во мхах, во сумеречных чащобах слезой не капай,

махни мне, медведиха, толстой своею лапой,

постели мне хвою свою в домовину-постель,

подари на прощание шишку, твоего детеныша-мишку –

пусть со мною в хрустальном пенале

мой братик еловый, мой братик ежовый тоже лежит

 

...ах, яшма сверкает в твоем пьедестале,

поверху – мантия-малахит

 

императрица леса, ангел земной и небесный, няня, ненько,

даруй мне отдых навеки, не временно, не на маленько,

не бросай на бойне, на бойне, на сатанинских ветрах

приюти мою душу в кроне, в кроне, тело – в корнях

 

 

БЕРЕЗЫ

далматинцев бессчетных пятнистая стая

иль то солдатики – в лазарете, с гармошкой? –

рвутся мне в сердце – когда, дырявым лукошком,

черпаю воздух берез, березами пробредая

 

для школяров береза – это, конечно, Первое сентября:

береза в природе еще не желта, но на открытках – уже, уже

вот так, наперед, смерти страшишься зря,

потому что страх – это как раз жизнь в твоей школярской душе

 

свистнуть мне хочется далматинцам – come! в далекий поход!

сопровождать экипажи – в веках далматинский долг

иль вмажьте вы макияж поглубже – в черный слезный проход,

чтоб рощей бездомных пьеро забавлять немудреный фолк

 

иль для мальчишек безногих, что по глаза – в бинтах,

мне «Синий платочек» в белой палате спеть?

…березы, березы, сохнет ваш сок на ветрах,

но заливает лицо мне – и нет моих сил смотреть

 

 

ДИКАЯ ЯБЛОНЯ

вот опять забрюхатела дикая яблоня,

стяжелела – ветром что ль занесло?

а хоть бы и так – стоит, ишь, румяная барыня,

ну да: рожать – самое древнее ремесло

 

нету во чреве у баб – ни «хорошо», ни «плохо»

ну, залетела – и чего на весь лес такой срамный скандал

не залететь-то как, когда гармонист Игореха

всю ночь, привалясь ко стволу, как бешеный бык, играл

 

ну так что? раскоровеет немножечко женское тело,

а выкормить в одиночку – найдется у ней молоко

да и яблочки-то – они от яблоньки будут, ясное дело…

 

в том-то и ужас, ребята, что далеко, далеко

 

 

ГРАФИНЯ-ВИШНЯ

такая уж доля: свезло же влипнуть в тень Чиполлино –

притом не в «друзья» – «в окруженье» – засада, досада!

рыдает, рыдает графиня – рубинам своим родовым не рада:

грезился ей придворный портрет, а получилась картина

колхозная, групповая – навродь босхианского ада

 

причем вишня – даже не в центре! какая уж тут самостийность! –

выжирают наливку вишневую, а на устах: «Чиполли-и-и-ино…»

ох, устала! попала к фортуне в немилость, в немилость, в немилость

и нету – на луковый клин – вишневого клина

 

 

ЛЕС

иду – за руку, за руку – с женщиной в черном

тут хвастаться нечем – бредем путем торным

снайперка в черном знает десяточку-цель, куда волочить-вести

но у меня при том гроздь черешен в другой горсти

 

я плюю в сторону косточки, как известный герой,

но и последний выстрел – тоже за мной, за мной

а террористка в черном – горгулья, горе-гидесса,

видит дерево, щепки – но не видит леса

 

зато я – без напряга – зрю ясно небесный лес

и его отражение – лес земной, до самых небес

 

меня не прикармливай мясом, гарпия-филантропка,

ни наседай ты, стерва, – ни пьяно, ни рьяно, ни робко,

не заполучишь в том профит – и ни гроша даже в долг

ты не получишь; засалена сего эскалатора тропка,

не зыркай жадно на дерево, изношена твоя топка,

она – твоя, для тебя же самой, – ловушка

 

я свалю, стопудово, в лес – слышишь, монашка-лохушка?

я очень серый – я очень волк

 

 

РАКИТА

вбеги, вбеги быстрее ко мне под ракиту –

переждем вместе дождь, молнии, гром

видишь? – крыша прочно, добротно ветками сшита

ракита – готовый наш с тобой общий дом,

крепость, нора, цитадель, гнездовище,

широкошумный щедрый шатер…

 

...мокрые щеки, как щепки на пепелище

прибитый дождем костер

Рейтинг:

+2
Отдав голос за данное произведение, Вы оказываете влияние на его общий рейтинг, а также на рейтинг автора и журнала опубликовавшего этот текст.
Только зарегистрированные пользователи могут голосовать
Зарегистрируйтесь или войдите
для того чтобы оставлять комментарии
Лучшее в разделе:
Регистрация для авторов
В сообществе уже 1132 автора
Войти
Регистрация
О проекте
Правила
Все авторские права на произведения
сохранены за авторами и издателями.
По вопросам: support@litbook.ru
Разработка: goldapp.ru