Марина Палей – поэт, прозаик. Родилась в Петербурге. Публикации в журналах «Новый мир», «Знамя», «Зарубежные записки», «Волга», «Урал» и др. Лауреат «Русской премии»-2011 (роман-притча «Хор»). С 1995 года живет в Нидерландах.
ДЕРЕВЬЯ
Пустыня, море, горы – чужды человеку. Человек словно спорит с ними, хочет что-то им (и себе!) доказать… А что именно? Что он – «не меньше их, не слабей»? Чушь. И зачем это?
А с деревьями – спорить не надо… И доказывать деревьям – ничего не надо… Только любить их, любить.
ЗАЧЕМ НУЖНО ДЕРЕВО
ствол: к девочке на балкончик в задоре-ударе,
ствол: с балкончика за водярой, что на таксомоторном базаре,
ствол: слету в астрал на своем «ягуаре»
ствол: для виршей, музыки, эскизов картины…
папе Карло – для выстругивания Буратины
ну и согрева похлебки из лука, капусты, хрящиков от свинины
нужна реальная тень в пустыне,
а не дюжина миражей в наждачном глазу
нужна молния, которую ствол березы берет на себя в грозу,
чтоб ты понял, что будешь спасен, даже ползая в самом низу
корни – нужны для Кащея, чтоб прятать яйцо,
выстроить дом, родить сына и вновь посадить деревцо
Арлекину нужна крона-корона – сюрприз Коломбине,
то есть ветви цветов и луною обрызганных листьев
а для Пьеро – чтоб слезы под кроною скрыть – по причине,
что Арлекин – уже в балаганчике у Коломбины…
ах! Арлекин – уже в будуарчике у Коломбины:
наг, нагл, свеж, нежен, неистов
КЛЕНЫ
три клена
три клена
три клена
мой лес родовой – прямо напротив балкона
протянешь ладонь – ласкаешь ладонь изумленно
дышат – резные, мощные, щедрые кроны,
а я – пою средь ветвей, птица Сирин в короне,
вью гнездо средь ветвей – я, царица мира на троне
да что там – «царица»!
…рядом – пруд, кладбище, мельница
и вот мне шестнадцать, я школьница –
ясное дело, отличница, дура, бездельница
влюблена, влюблена, сердце рвется, рвется, искрится,
самого черта, ратный казак, не боится,
ух, и жарит гопак – на карельском, ингрийском ветру!
и ничем, кроме острого счастья, сердце еще не ранить…
спасибо, Создатель, за память мою, за память
ну и за то, что живу
ИВА
лахудра зареванная – Брижит –
по волнам, по волнам отраженьем бежит,
по мелкой ряби речного нерва –
распатланная конопатая стерва
свела ножки плотно, в единый ствол –
то хлюпает носом, то в голос рыдает,
то по-детски дерзит, то по-бабьи рыдает,
лохмы – по самый-самый подол
(который годами, хиппушка, не гладит и не стирает –
ими слезы свои утирает – битнический прикол)
ох, грива ты, грива,
ох, грива, ты грива
ох, дева-бунтарка, леди Годива,
ну дреды и дреды… но, девочка, знаешь, ты некрасива –
без хайра – ну вот кто ты? ну кто ты? ну кто?
одна из тысяч – натурщица, скажем, Ватто
и плывет, и плывет по реке твоя раскудрявая прядка,
дрейфует змейкою, лавируя для порядка,
а гамены Парижа скандируют – по-офицерски кратко:
bonsoir, mademoiselle Bardot!
ЕЛЬ
мамочка, ты меня так трудно рожала,
ты разжигала очаг, качала мою колыбель
мама-красавица, ингерманландская ель,
осенними песнями пестовала-утешала,
песцами гиперборейскими дух согревала,
янтарное млеко коряво сцеживала-давала
веснами, из арбалета, целил в меня мальчик-Лель –
но ель – щитами златой Валгаллы – меня защищала,
мачтой фрегата скрипела, свирелью да скрипкой играла
не хмурься, мамонька-ель,
во мхах, во сумеречных чащобах слезой не капай,
махни мне, медведиха, толстой своею лапой,
постели мне хвою свою в домовину-постель,
подари на прощание шишку, твоего детеныша-мишку –
пусть со мною в хрустальном пенале
мой братик еловый, мой братик ежовый тоже лежит
...ах, яшма сверкает в твоем пьедестале,
поверху – мантия-малахит
императрица леса, ангел земной и небесный, няня, ненько,
даруй мне отдых навеки, не временно, не на маленько,
не бросай на бойне, на бойне, на сатанинских ветрах
приюти мою душу в кроне, в кроне, тело – в корнях
БЕРЕЗЫ
далматинцев бессчетных пятнистая стая
иль то солдатики – в лазарете, с гармошкой? –
рвутся мне в сердце – когда, дырявым лукошком,
черпаю воздух берез, березами пробредая
для школяров береза – это, конечно, Первое сентября:
береза в природе еще не желта, но на открытках – уже, уже
вот так, наперед, смерти страшишься зря,
потому что страх – это как раз жизнь в твоей школярской душе
свистнуть мне хочется далматинцам – come! в далекий поход!
сопровождать экипажи – в веках далматинский долг
иль вмажьте вы макияж поглубже – в черный слезный проход,
чтоб рощей бездомных пьеро забавлять немудреный фолк
иль для мальчишек безногих, что по глаза – в бинтах,
мне «Синий платочек» в белой палате спеть?
…березы, березы, сохнет ваш сок на ветрах,
но заливает лицо мне – и нет моих сил смотреть
ДИКАЯ ЯБЛОНЯ
вот опять забрюхатела дикая яблоня,
стяжелела – ветром что ль занесло?
а хоть бы и так – стоит, ишь, румяная барыня,
ну да: рожать – самое древнее ремесло
нету во чреве у баб – ни «хорошо», ни «плохо»
ну, залетела – и чего на весь лес такой срамный скандал
не залететь-то как, когда гармонист Игореха
всю ночь, привалясь ко стволу, как бешеный бык, играл
ну так что? раскоровеет немножечко женское тело,
а выкормить в одиночку – найдется у ней молоко
да и яблочки-то – они от яблоньки будут, ясное дело…
в том-то и ужас, ребята, что далеко, далеко
ГРАФИНЯ-ВИШНЯ
такая уж доля: свезло же влипнуть в тень Чиполлино –
притом не в «друзья» – «в окруженье» – засада, досада!
рыдает, рыдает графиня – рубинам своим родовым не рада:
грезился ей придворный портрет, а получилась картина
колхозная, групповая – навродь босхианского ада
причем вишня – даже не в центре! какая уж тут самостийность! –
выжирают наливку вишневую, а на устах: «Чиполли-и-и-ино…»
ох, устала! попала к фортуне в немилость, в немилость, в немилость
и нету – на луковый клин – вишневого клина
ЛЕС
иду – за руку, за руку – с женщиной в черном
тут хвастаться нечем – бредем путем торным
снайперка в черном знает десяточку-цель, куда волочить-вести
но у меня при том гроздь черешен в другой горсти
я плюю в сторону косточки, как известный герой,
но и последний выстрел – тоже за мной, за мной
а террористка в черном – горгулья, горе-гидесса,
видит дерево, щепки – но не видит леса
зато я – без напряга – зрю ясно небесный лес
и его отражение – лес земной, до самых небес
меня не прикармливай мясом, гарпия-филантропка,
ни наседай ты, стерва, – ни пьяно, ни рьяно, ни робко,
не заполучишь в том профит – и ни гроша даже в долг
ты не получишь; засалена сего эскалатора тропка,
не зыркай жадно на дерево, изношена твоя топка,
она – твоя, для тебя же самой, – ловушка
я свалю, стопудово, в лес – слышишь, монашка-лохушка?
я очень серый – я очень волк
РАКИТА
вбеги, вбеги быстрее ко мне под ракиту –
переждем вместе дождь, молнии, гром
видишь? – крыша прочно, добротно ветками сшита
ракита – готовый наш с тобой общий дом,
крепость, нора, цитадель, гнездовище,
широкошумный щедрый шатер…
...мокрые щеки, как щепки на пепелище
прибитый дождем костер
