Предпосылки и становление
Ростовщичество
У нас нет полных данных о ростовщических условиях пользования ссудами в еврейской среде, но тяжелое влияние ростовщичества в хозяйственной жизни в достаточной степени иллюстрируется отдельными примерами крайне грубой и тяжелой эксплуатации. Корреспонденты «Сборника материалов об экономическом положении евреев в России» констатируют случаи, в которых годовой процент взимаемый ростовщиками, превышает 100. Корреспондент Конского уезда, Радомской губернии сообщает, что портные и башмачники там «хорошо знают свое дело, сбывают даже свои изделия в соседние города на десятки тысяч рублей, но много терпят от невозможности пользоваться доступным кредитом для закупки материалов. Им приходится платить за деньги, занимаемые ими для закупки материалов до 48% в год». В Кременце (Волынской губернии), пишет местный корреспондент, находится целый класс лиц, живущих только там, что дают деньги взаймы местным токарям. На Волыни сплошь и рядом ремесленник, взявший например, 5 рублей, должен платить ежемесячно 50 коп. процентов, т.е. 10% в месяц или 120% в год. И это настолько вошло в обычай, что когда один из местных ростовщиков захотел взять 150%, то его должники ремесленники устроили стачку, добиваясь только того, чтобы брал не больше 120%.1 Разумеется, что эти случаи были не единичны, и ростовщичество еще царило в области кредитных отношений всюду, где заемщик не мог представить реального обеспечения необходимой ему ссуды.
Благотворительная организация кредита
Тяжелые условия ростовщического кредита вызывали со стороны общества попытку организации кредита через посредство ссудных касс (гмилас-хесед), которые очень распространены в еврейской среде, и число которых доходит по данным «Сборника материалов об экономическом положении евреев» до 350-ти2. Характер этих касс соответствует тому уровню организации кредита, который вызывал ростовщичество, и из которого исходило все названое движение, на этом уровне производительный кредит еще не носил массового характера и не мог быть охвачен в особые прочные нормы и включен в специальные учреждения; его нельзя еще отделить от потребительного кредита, и поэтому движение, направленное к нему на встречу, должно невольно исходить не из интересов производительных, а из потребительных нужд населения. Потребительные нужды не могут быть иначе удовлетворены, как при посредстве благотворительной помощи; поэтому первые общественные ссудные кассы, открытые для удовлетворения нужд мелкого кредита, носят благотворительный характер, и только постепенно производительный кредит, объединяя все более широкие слои населения, начинает отделяться от потребительного, вносит свой принцип в эти кассы и преобразует их согласно своим собственным потребностям и нуждам. Тогда ссудные кассы превращаются в кредитные товарищества.
Как, вообще, принцип благотворительности основан на односторонности услуги, не рассчитанной на взаимность, на единовременной помощи, не предполагающей никакого рационального применения, на добровольных одолжениях, по существу своему исключающих всякую мысль о воспроизведении, так и деятельность благотворительных ссудных касс руководствуется не интересами наиболее кредитоспособных, а наоборот, потребностями наиболее нуждающихся, наименее обеспеченных заемщиков. Наиболее же нуждающиеся являются именно те, у которых потребность в кредите вызвана не экономической деятельностью, а необходимостью удовлетворить свои моментальные нужды. Но, употребляя ссуду на свои личные нужды, заемщик не создает в своем хозяйстве источника, из которого он мог бы черпать средства для того, чтобы к назначенному сроку покрыть полученный долг, и это приводит к тому, что ссуды в большинстве случаев не возвращаются в такую кассу обратно. Для того чтобы при подобных условиях касса все-таки могла существовать, требуется, чтобы оборотные средства кассы, не смотря на эту непрерывную потерю ссуд, постоянно пополнялись из какого-то другого источника. Источником этим не могут служить средства самих неисправных заемщиков, так как заемщики эти не только не в состоянии снабжать оборотными средствами кассы, но еще и поглощают собственный оборотный ее фонд; не могут служить и средства третьих лиц, вкладывающих в кассы свои капиталы с целью приращения или сбережения, так как характер ссуд не обеспечивает целости их вкладов; таким источником могут быть только средства таких лиц, которые и не нуждаются сами в ссудах кассы, и не помещают в ней своих капиталов, а безвозмездно жертвуют ей денежные суммы для добровольного вспомоществования нуждающимся заемщикам.
Таким образом, членами ссудной кассы являются не сами заемщики, как в кредитном товариществе, а посторонние лица; отличительный принцип организации касс меняет, следовательно, и состав их членов, но и состав оборотных средств резко отличает благотворительные ссудные кассы от кредитных товариществ. Как мы видели, средства эти черпаются в ссудных кассах исключительно из добровольных взносов членов – жертвователей, тогда как в кредитных товариществах они доставляются обязательными взносами членов-заемщиков и частными вкладами третьих лиц. Но еще одно существенное отличие отделяет благотворительные ссудные кассы от кредитных товариществ: в то время как последние воспроизводят свой оборотный капитал, первые должны работать с постоянными убытками и терпеть беспрерывную убыль оборотных средств.
Убытки этих касс были, в действительности, до того велики, что большинство их не имело оборотного капитала в обычном смысле этого слова3; на выдачу ссуд расходовались преимущественно средства, поступившие от членов жертвователей, и ссуды эти очень часто и фактически носили скорее характер пособий, чем ссуд. Но и ежегодные доходы этих касс, как указано, составляют, в виду неисправного возврата ссуд, главную часть их оборотных средств, были довольно ограничены. В результате, оборотные средства были чрезвычайно скромны, как можно усмотреть из следующей таблицы, в которой сведены данные об оборотных средствах 253 касс, причем для тех касс, у которых оборотный капитал не был указан, за таковой принята сумма годового прихода от пожертвований.
Районы
Число всех касс Число касс с оборотным капиталом
% отношений касс с капиталом св. 100 р. ко всем кассам.
до
100 р.
100-
500 р.
500-
1000 р.
свыше 1000 р.
Северо-западный
158
57
70
22
9
5,7%
Юго-
Западный4
33
5
18
3
7
21,2%
Южный5
15
2
7
3
3
20,0%
Царство
Польское
47
13
17
10
7
14,9%
Итого
253
77
112
38
26
10,3%
Выдача ссуд в этих кассах регулировалась уставами чрезвычайно разнообразными. Почти всюду кассы требовали обеспечение ссуды закладом движимого имущества, но они только в редких случаях прибегали к продаже закладов и в большинстве случаев возвращали их обратно даже неисправным заемщикам. Если судить по тем немногим данным, которые сохранились о пяти таких кассах, то мы можем заметить, что степень обеспеченности ссуд определяла собой как средний размер ссуды, так и, вообще, годовой оборот кассы. Чем лучше была обеспечена целость ссуды, тем выше был средний размер её и тем больше был годовой оборот при одинаковой величине оборотного капитала.
Так, Гродненская касса выдавала ссуды под залог разных вещей, но заложенные вещи никогда не продавалась, а % неуплаченных ссуд составлял ежегодно от 20-ти до 25-ти выданных. Соответственно этому и средний размер ссуды был крайне низок, в течение всех отчетных лет действия кассы (1892-1900) он колебался между 3 р. 86 к. и 4 р. 42 коп., а больше одной трети всех ссуд не превышала в 1899 г. 1 ½ рублей. Годовой оборот этой кассы всегда был даже несколько ниже оборотных средств, которыми она располагала. Располагая в 1900 г. капиталом свыше 7000 руб., она выдала в том же году ссуд на 6972 руб.)6
Наоборот, там, где возврат ссуд был лучше обеспечен, где заклады неисправных плательщиков продавались, как например, в Варшаве и Гомеле, там и средний размер ссуды был в 3-4 раза выше, и годовой оборот кассы в несколько раз превышал её оборотные средства. Так, существующий при еврейской общине Варшавский беспроцентный ломбард, располагающий оборотным капиталом в 38184 руб. выдал в 1901 г. на 76 тысяч руб. ссуд, т.е. капитал кассы обернулся в течение года почти 2 раза, а сумма ссуды достигала в среднем 12 руб. Разумеется, что это превышение годового оборота над оборотными средствами кассы возможно только тогда, когда заемщики исправно возвращают ссуды, которые касса может потом вторично пускать в оборот. Этот исправный возврат ломбард мог обеспечить себе только продажей имущества неисправных плательщиков. Действительно, Варшавский ломбард продал в том же 1901 г. 155 закладов)7
К продаже закладов прибегала, вероятно, и гомельская касса, судя по сравнительно высокому размеру выдаваемых её ссуд от 8 до 15-ти руб.)8
Но ещё выше подымается размер ссуды, и ещё сильнее возрастает оборот в тех немногих кассах, где вводится уже более солидная форма обеспечения ссуды, в виде института поручительства. Разумеется, поручитель в большинстве случаев будет стараться избегать риска и даст своё поручительство только тогда, когда будет уверен, что ссуда будет употреблена на хозяйственные цели, что своей хозяйственной деятельностью заёмщик создаст источник средств для покрытия ссуды. Ссуда же на хозяйственные цели не может носить таких скромных размеров, как, например, ссуды Гродненской кассы. Вот почему размер ссуды значительно возрастает в тех кассах, которые выдавали суды только под вексель за подписью поручителя.
У нас имеются сведения только о двух таких кассах: о Волковысской (Гродненской губ.) и Поневежской (Ковенской губ.). Средний размер ссуды составлял в первой из этих касс 50, во второй 100 р. Располагая в 1898 г. капиталом в 3402 руб., Поневежская касса выдала в том же году на 8581 р. ссуд, т.е. капитал кассы оборачивался в течение года 2,5 раза. Характерно также то, что, в противоположность остальным благотворительным кассам, Волковысская и Поневежская кассы не насчитывают за все время их существования ни одного случая потери суды).9
Приведенные нами данные явно указывают нам, как преобладание в уставах кассы благотворительных начал (необеспеченность ссуд, возврат закладов неисправным заемщикам) неизбежно толкает кассу на путь мелких ссуд потребительского кредита и приводит, в конце концов, к неизбежному истощению средств кассы. Благотворительные моменты прямо противоположны коммерческим интересам кассы, и поэтому с необходимостью должны лишить ее всякой экономической основы. В то время как экономический расчет требует выдачи ссуд наиболее кредитоспособным, благотворительные соображения диктуются исключительными интересами наиболее нуждающихся, наиболее неимущих лиц. Таким образом главный контингент заемщиков неизбежно должен рекрутироваться не из средств тех, экономическая деятельность которых находится в состоянии развития, а, напротив, из средств тех, у которых наступил перерыв в хозяйственной деятельности, которые переживают исключительное бедствие, или хозяйственная деятельность которых, вообще, не в состоянии покрыть их обыкновенных потребностей и нужд. Благотворительные кассы должны по существу своему предпочитать ссуды на личные потребности и нужды хозяйственным ссудам. Преобладание ж потребительных ссуд должно приводить к большим потерям, а неуверенность в возврате ссуд заставляет кассу сокращать по возможности размеры выдаваемых ссуд, низводя их до 3-х, даже до 1 ½ рублей. Со своей стороны низкие размеры ссуд уже совершенно исключают возможность хозяйственной утилизации, так как для хозяйственных потребностей ссуда в 1 ½ рублей, очевидно, слишком недостаточна, как бы ни был скромен размер хозяйства.
Поэтому производительный кредит всюду, где он начинает захватывать интересы более широких масс, стремится завладеть благотворительными кассами и модифицировать их своими собственными институтами. Мы видели на примере Поневежской и Волковысской касс, как институт поручительства, создавая гарантию целости ссуды, сразу увеличивает ссуды до таких размеров, что они могут быть с успехом употреблены на хозяйственные нужды, и ускоряет возврат их настолько, что одна и та же сумма денег может быть в течение года использована в нескольких хозяйствах.
Но и это оказывается недостаточным для хозяйственных целей, пока вся организация касс продолжает носить благотворительный характер. Для целей этих благотворительные моменты оказываются не только излишними, но они тормозят дальнейшее развитие кредитных отношений. Во-первых, они приводят к непроизводительному и нехозяйственному обращению со средствами кассы. Даже в Волковысской и Поневежской кассах, где институт поручительства создал уже возможность производительного кредита, сохранившийся еще благотворительный момент – момент безвозмездности ссуды, производит совершенно обратное действие. Получая беспроцентную ссуду, заемщик не имеет никакого побуждения ни ускорять оборота своей ссуды, ни возвращать ей сейчас же, по минованию надобности, что бы освободиться от ненужной траты на уплату процентов; он не торопится поэтому предоставить свою ссуду в распоряжение кассы, откуда она могла б поступить в пользование другого заемщика, который в данное время лучше и целесообразнее использовал бы ее. Уплата процентов является необходимой там, где дело идет не о благотворительном, а о хозяйственном кредите: направляя ссуды на наиболее целесообразное применение, она, с другой стороны, не представляет больших трудностей для каждого отдельного заемщика, так как, используя ссуду на хозяйственные нужды, он увеличивает доход своего хозяйства и легко может отчислить часть полученной прибыли на уплату %-в. Во вторых, - что еще важнее, - не взимая процентов со ссуды и не представляя полных гарантий целости ссуды, благотворительные кассы задерживают приток оборотных средств третьих лиц и приостанавливают широкое развитие кредитных отношений.
Благотворительным кассам поставлены, таким образом, самые узкие пределы деятельности. Выдача ссуд на личные нужды превращается, в конце концов, в раздачу пособий, а необеспеченность ссуды не дает возможности поставить в широких размерах ссудные операции на хозяйственных началах. Деятельностью благотворительных ссудных касс может поэтому воспользоваться только та среда, в которой потребительный кредит преобладает над хозяйственным, а последний носит лишь единичный случайный характер[10]. Поэтому процесс вовлечения широких масс в кредитные отношения не может удовлетвориться даже и модификацией благотворительных касс, а требует другой кредитной организации, вполне свободной от благотворительных моментов, организации, которая на место принципа пособия ставит принцип кооперации, самопомощи и взаимопомощи, а вместо благотворительных начал руководствуется исключительно хозяйственными соображениями. Членами этой кредитной организации являются сами заемщики: целость оборотных средств и, вообще, материальное основание кассы обеспечивается исправным возвратом ссуд, а принцип взаимопомощи, выражающийся в солидарной ответственности всех за обязательства каждого, направляется в кассы товарищества оборотные средства третьих. Воплощая в себя все те хозяйственные принципы, которые намечались уже в Волковысской и Поневежской кассах, эти новые организации окончательно порывают с последними остатками благотворительности и превращаются из ссудной кассы, руководимой посторонними благотворителями, в товарищескую организацию самих заемщиков.
И действительно, такие организации на принципах взаимопомощи, вполне свободные от благотворительных моментов, стали постепенно возникать в еврейской среде. Нам известно о существовании подобных организаций среди еврейского населения в городе Чернигове, в м. Паричах, Минской губернии, в к. Бричев, Бессарабской губернии, в пос. Березнеговатом, Херсонской губернии и в других местах. Оборотные средства этих товариществ образовались из взносов самих членов и прибылей, ссудные операции были организованы солидно, и товарищества даже умели привлекать в свои кассы оборотные средства третьих лиц. Тем не менее, их существование было не прочно, главным образом, вследствие того, что их уставы не были санкционированы правительственной властью. Это мешало им привлечь к себе сбережения населения в нужной для них мере и затрудняло взыскание по ссудам. В то же время заправилы, при недостаточной гласности и отсутствии надзора, не редко пускались в рискованные операции и этим приводили порой блестяще развивающиеся товарищества к банкротству. Существование подобных учреждений, возникших вполне самостоятельно в среде еврейского населения, доказывает, во всяком случае, что в нем назрела потребность в производительном кредите, и что оно вполне подготовлено к руководству соответствующими учреждениями.
«Едва ли не самое первое упоминание, которое свидетельствует о зарождении кредитного движения на Украине, датируют 1862 годом. Именно тогда местные ремесленники в Одессе составили устав ссудно-сберегательного товарищества. К сожалению, никаких других сведений об этом объединении история не сохранила. (“Кредитна спілка: свій до свого по свое”, Київ – 2000, с. 10-11)
Попытаемся восполнить этот пробел экономической истории Украины (по книге М. Полищука «Евреи Одессы и Новороссии», Мосты культуры, М.;2002)
Итак, в 1862 г. десять молодых предприимчивых приказчиков (а не ремесленников) пришли к выводу, что их благотворительная ассоциация, [которая существовала при молитвенном доме «Поалей Эмуна» (Исполнители веры)]станет более эффективной в рамках отдельного от молитвенного дома общества взаимопомощи. Важную роль в принятии этого решения сыграли советы раввина С. Швабахера. Именно он составил первый устав общества на немецком языке и несколько лет консультировал его руководителей.
В марте 1863 г. на учредительное собрание явилось 62 приказчика. Первым главой правления стал Соломон Берг (1863-1867). К концу 1863 года в этом обществе уже состояло 113 человек.[11] Активность руководителей общества стала одним из факторов возрастания роли евреев в экономической жизни города, через политику кредитования безвозвратными и возвратными пособиями, облегчало проникновение приказчиков в различные формы самостоятельной торговли.
Особая забота уделялась своевременному отчислению доходов и возвратных сумм в фонд основного капитала. Стабильность обеспечивалась соблюдением принципа прибыльности, который придерживался ежегодным и педантично соблюдавшимся преобладанием доходов над расходами. В результате за два десятилетия (1863-1883) основной капитал общества возрос более чем в 135 раз и составил 50386 руб., а общий капитал составил 70687 руб.
С учреждением в 1874 г. По инициативе С.Бернфельда библиотеки, расширились возможности роста образовательного и культурного уровня приказчиков и конторщиков, что давало им дополнительные шансы в конкурентной борьбе. Эффективность общества была связана и с привлечением в него интеллектуальных сил в лице писателя Г.Богрова, известных адвокатов Окса и М. Моргулиса, хирурга и терапевта И.Дрея и других врачей.
За два десятилетия численность оставшихся в нем приказчиков, конторщиков и коммерсантов увеличилась до 400 человек, а в год первой всероссийской переписи (1897) она составляла 651 человек. Накануне первой революции общество объединяло 886 человек[12].
Возможно, что радикальному расширению этого союза препятствовало то обстоятельство, что его руководители стремились внести в сферу взаимопомощи ряд особенностей знакомой им по повседневной практике работы коммерческого предприятия, рассчитанной на коммерческое процветание. Такое предприятие могло функционировать с постоянным успехом лишь при условии соблюдения допустимых пределов удельного веса членов, остро нуждающихся в благотворительной помощи.
Заимообразная ссуда стала важным инструментом поддержки коммерческих инициатив. Так Р. Штаркмет, избранный в 1880 году в правление, указывал, что «нельзя вечно оставаться приказчиком, и общество, напротив, должно протягивать руку помощи тем из его членов, которые имеют возможность вырваться из этого незавидного звания»[13].
За первые 25 лет объем заимообразных ссуд, выданных 467 членам, составил 51193,65 руб. Следовательно, в среднем каждый получил субсидию в размере 109,6 руб.[14]
Особенности действовавшей в обществе системе пособий указывают, что она представляла собой форму кредитования приказчиков, желавших открыть собственное дело или уже создавших его. В середине 1880 годов в составе общества появился значительный контингент предпринимателей и лиц свободных профессий.[15]
Высокий социальный статус лиц, входивших в общество, и эффективность его политики поддержки новых предпринимателей начали приобретать общественное признание еще в 1880 годах. Так, в середине 1880-х гг. казначей общества Г.Бернштейн указал в «Недельной Хронике Восхода», что общество занимает видное место в городе и «и обратило на себя внимание лучших органов русской печати», признавших его образцовым и ставивших в пример «даже миллионным акционерным обществам»[16].
Примерно в тоже время члены с устойчивыми социальным положением уже представляли собой заметную группу. В 1880-х гг. они превратились в подавляющее большинство.
Обеспеченные члены общества были способны поддерживать стабильный рост его капиталов. Благодаря этому более чем за 20 лет (1884-1904) основной его капитал более чем удвоился, поднявшись до 109297 руб., а общий капитал, составивший 170508 руб. увеличился в 2,4 раза[17]. В соответствии с принятой стратегией эти капиталы были предназначены для кредитования приказчиков и предпринимателей и создания имиджа элементарной структуры.
В конце ХІХ в. в числе почетных членов и членов-соревнователей общества считали престижным состоять барон Г. Гинцбург, крупный предприниматель Л. Бродский, председатель одесского комитета общества распространения просвещения среди евреев (ОПЕ) г.Вейнштейн, банкир Р.Хари и О.Ханс, 52 врача. Один из корреспондентов «Хроники Восхода», даже полагая, что общество приказчиков-евреев заменяло центральный несуществующий орган общины.[18] Вернее сказать, что оно превратилось в один из ведущих и престижных институтов общины и гражданского общества Одессы в целом. Лидеры общины могли использовать его в качестве влиятельного инструмента лоббирования еврейских экономических и культурных интересов. В атмосфере антиеврейских мер 1880-1890-х гг. и политики чередования административных запретов и послабленный начала ХХ века, подобный институт не мог не превратиться и в политический фактор общинной автономии.
В 1884 г. было построено собственное задание, в результате чего отпала необходимость в расходах на наём помещений для правления, библиотеки, общих собранный и молельни. Появилась новая статья доходов от сдачи в аренду одного из помещений. В 1899 г. дом был продан из-за тесноты. Лидеры общества во главе с Давидом Тарнополем (1894-1905) приняли решение о постройке более вместительного здания, проявив готовность к колоссальным расходам. В том же году был приобретён большой участок земли на углу Троицкой и Александровской улиц. Предполагалось возвести здание с помещениями для аудиторий, библиотеки, читальни, концертного зала, школы и других целей. 8 сентября 1902г. состоялось торжественное освящение дома и великолепного зала «Унион», построенных по плану и под наблюдением инженера Рейхенберга. Стоимость строительства составила огромную суму в 222173, 134 руб., а внутренние оборудование здания обошлись обществу в 9267,97 руб.[19]
Особая забота правления общества была о библиотеке, так, как учитывали значение образования для приказчиков, агентов, конторщиков, торговцев и коммерсантов.
В частности, в 1822 г. библиотека получала 16 ведущих российских и русско-еврейских периодических изданий, а в последствии многие заграничные и все еврейские издания России.
В 1988 г. в честь 25-летия общества был создан отдел «Иудаика» с изданиями на русском и иностранных языках, которому после смерти Г. Тарнополя было присвоено его имя, а ёще в 1885 г. библиофил Беньямин Сегал пожертвовал более 500 томов еврейских книг, составивших основу нового отдела «Хебраика» с изданиями на иврите и на идише, среди которых имелось много раритетных изданий.
Доходы от молельни, плата за пользование книжным и газетно-журнальным фондами превратила библиотеку к концу ХІХ века в третью по величине в городе и она заняла место крупнейшего еврейского просветительного центра в России[20].
С 1880 г. при обществе существовала воспитательная касса (распределения единичных пособий) и пенсионный фонд (1896 г.), производило оплату обучения в школах, училищах и гимназиях 50 сирот и детей бедняков.
В 1900 г. было принято решение об основании собственной коммерческой школы, но министр финансов не утвердил её устав, оно в 1904 г. было преобразовано еврейское общественное училище с ремесленным отделением в общественную торговую школу.
В общинах других городов формировались союзы и товарищества по образцу одесского общества приказчиков. Обычно они создавались коммерсантами, предпринимателями и интеллигенцией, официально выдвигающих на первый план приказчиков (как представителей одной из наиболее многочисленных сфер занятости).
Модель «Общества взаимного вспомоществования приказчиков-евреев г. Одессы» более или менее полно воспроизводилось и в профессиональных объединениях еврейских приказчиков и представителей других профессий, в непрофессиональных обществах взаимопомощи и как видно по времени его создания явилось первым обществом взаимного кредита подобного типа в Российской империи, а раввин С.Швабахер – отцом российской кредитной кооперации.
Примечания
1 Сборник материалов об экономическом положении евреев. Изд. Евр. Кол. Общ. СПБ.1904г. стр. 214-215.
2 Там же. Т. 1. стр.245
3 Сборник материалов об экономическом положении евреев. Т.2, стр. 247
4 В составе губерний: Волынской, Подольской, Киевской, Черниговской и Полтавской.
5 В составе губерний: Бессарабской, Херсонской, Екатеринославской и Таврической.
6 См. там же стр. 250-1
7 Там же, стр. 251
8 Там же, 248
9 Там же, 248-9
[10] Разумеется, этим не отрицается благодетельное влияние благотворительных касс и общественных ломбардов в организации потребительного кредита.
[11] Очерк деятельности общества взаимного вспомоществования приказчиков-евреев. С. 5-8, 37, 39, таблица «Статический обзор деятельности общества взаимного вспомоществования приказчиков-евреев г. Одессы за пятьдесят лет его существования » (1863-1913)
[12] Там же таблица.
[13] Русский Еврей 12.11.1880(46) с 1813
[14] Недельная Хроника Восхода 3.04.1888(14), с 322; Там же 11.10. 1892 (41), с. 1133; Там же 30.01.1894 (5). с.124; Там же 25.02. 1896 (8), с.209.
[15] Очерк деятельности общества взаимного вспомоществования приказчиков-евреев, с. 11-13
[16] Бернштейн Г. «За и против. Письмо в редакцию» Недельная Хроника Восхода , 6.01. 1885 (1)с.19
[17] Очерк деятельности обществ взаимного вспомоществования приказчиков-евреев, таблица.
[18] Хроника Восхода. 26.04. 1898 (17), с. 619-620
[19] Пэн С. «Одесса», Хроника Восхода. 28.03.1899(13)с. 390. Там же, 17.10. 1899(43), с.1345; Восход, 16.03. 1990 (21) с. 10, Будущность, 17.03.1900(11) с. 214-215; Очерк деятельности взаимного вспомоществования приказчиков-евреев с. 26-27.51.
[20] Русский Еврей, 18.02.1883(7) с.12; НХВ, 18.05.1886 (20с.) 556; 3.04.1888(14), с. 322; 15.05.1888(20)с.446.
Напечатано в «Заметках по еврейской истории» #11 - 12(170) ноябрь - декабрь 2013 berkovich-zametki.com/Zheitk0.php?srce=170
Адрес оригинальной публикации — berkovich-zametki.com/2013/Zametki/Nomer11 - 12/AMuchnik1.php
