Приложение: "Открытое письмо М.А.Пархомовскому" и другие материалы дискуссии
Пятого декабря 2003 года в своей женевской квартире скончался видный ученый, гражданин Израиля, обаятельный человек, большой и давний друг нашего издания Шимон Маркиш.
Шимон Маркиш родился 6 марта 1931 года в Баку в семье еврейского писателя Переца Маркиша, расстрелянного в 1952 г. По образованию филолог-классик, Шимон (Симон Перецович) Маркиш в СССР занимался литературным трудом: делал переводы и пересказы, главным образом с латинского и древнегреческого; писал статьи – по истории литературы, теории и практике перевода; героями его книг стали Апулей (1959), Ульрих фон Гуттен (1959), Плутарх (1961-1964), Гомер (1962), Эразм Роттердамский (1966).
В 1970-м Шимон Маркиш эмигрировал в Венгрию, оттуда – в Швейцарию. Преподавал в Женевском университете русский язык и литературу. Продолжая прежние (до эмиграции) занятия, был переводчиком, автором предисловий, редактором; написал книги «Сумерки в полдень» (Тель-Авив, 1988) – о греческой цивилизации времен Пелопоннесской войны – и «Эразм и еврейство»[2].
Последние четверть века Ш. Маркиш занимался русско-еврейской литературой. Совместно с Е. Эткиндом подготовил к изданию роман В. Гроссмана «Жизнь и судьба» (Лозанна, 1980). Вышли книги «Пример Василия Гроссмана»[3], «Бабель и другие» (Киев, 1996; 2-е изд. М.–Иерусалим, 1997), «Родной голос: Страницы русско-еврейской литературы конца XIX – начала ХХ в.: книга для чтения» (Киев, 2001) и несколько десятков статей на разных языках. В 80-х годах вел рубрику в еврейской программе радиостанции «Свобода». В 1991-93 годах редактировал вместе с Эйтаном Финкельштейном «Еврейский журнал».
Мы чрезвычайно благодарны ученому за его труды о Василии Гроссмане, Исааке Бабеле, за сформированные им критерии русско-еврейской литературы. И отдельно – за его высказывания о Илье Эренбурге. Я был счастлив узнать, что мы с Шимоном сходимся в глубоком уважении к Илье Григорьевичу и положительной оценке его творчества и деятельности – увы, мне слишком часто приходилось сталкиваться с людьми, которые не могут простить Эренбургу, что он выжил при Сталине (себе они этот грех легко прощают).
Считаю своим долгом вкратце повторить в этом очерке основные положения Маркиша о творцах русско-еврейской словесности[4].
1. Еврейское самосознание, полное и органическое ощущение своей национально-культурной принадлежности;
2. Основательное знакомство с еврейской цивилизацией и органическая связь с ней;
3. Социальная репрезентативность, иными словами – способность и обязанность писателя быть голосом общины в целом или существенной ее части;
4. Двойная (т.е. русская и еврейская) и равно необходимая в обеих своих половинах цивилизационная принадлежность.
***
Приведенные ниже воспоминания основаны на отношении Шимона Маркиша к руководимому мной изданию и поэтому последнее, как и я сам, занимают в них большее место, чем хотелось бы. Тем не менее, надеюсь, они будут небезынтересны читателям и могут быть использованы будущим биографом Шимона Маркиша.
К осени 1990 года, когда проект книги о евреях в русской эмиграции[5] начал реализовываться, я, по рекомендации покойного Михаила Агурского, написал в Женеву тогда совсем не известному мне Шимону Маркишу с просьбой принять участие в подготавливаемой книге. Началась наша переписка и, позволю себе сказать, наша дружба. Во всяком случае, Шимон так неоднократно называл наши отношения, хотя у меня в этом плане остаются сомнения – дружба предполагает большее или меньшее равенство, я же, во всяком случае, в первые годы смотрел на Маркиша снизу вверх, восторгаясь его эрудицией, общей культурой Европейца с большой буквы, его замечательными человеческими качествами, его стилем, ответственным отношением к научному, да и к любому другому тексту.
Маркиш, познакомившись с моей книгой о З. Пешкове и статьей о евреях-редакторах «Современных записок», согласился выполнить мою просьбу о рекомендации в Memorial Foundation: «Полагая необходимым оказывать содействие российским евреям, поселившимся в Израиле, я – повторяю – готов написать в Мемориэл Фаундэйшн, если Вы примете те оговорки, о которых сказано выше»[6].
Основное замечание Ш. Маркиша формулировалось так: «Вы занимаетесь не еврейской культурой, а русской»[7]. На что я отвечал: «Моя задача доказать, что русская зарубежная культура в значительно степени дело евреев, которые не могли на нее не влиять. <…> Что-нибудь изменять и фальшивить в этом принципиальном вопросе я не буду»[8].
На протяжении всех лет выхода в свет сборников серии «Евреи в культуре Русского Зарубежья» (1992–1996) Маркиш – в ответ на мои повторные просьбы принять участие в наших книгах – не менял своей позиции: «Я Вам уже говорил, что, хотя я всячески ценю Ваши сборники, мои интересы иные – не русское зарубежье, а русские евреи. Так что я остаюсь читателем, благожелательным, внимательным и благодарным»[9].
Отчасти под влиянием мнения Ш. Маркиша мы изменили название (и, соответственно, направленность) нашего издания на «Русское еврейство в зарубежье». И тогда уже на призыв участвовать в следующих томах Маркиш ответил: «Ваше предложение я принимаю с благодарностью, но только в принципе: если отыщу фигуру (тему) по своему вкусу. Надеюсь, что найду»[10].
В 1997 г. большим подарком для только что созданного НИ центра «Русское еврейство в зарубежье» стало согласие Ш. Маркиша участвовать в конференции, посвященной открытию Центра. Он вел вечернее заседание 28 декабря. В качестве председателя этот интеллигентнейший и, казалось бы, мягкий человек проявил решительность и резкость, когда выступил один из любителей покрасоваться и показать свой поставленный голос. «Если у Вас нет замечаний по поводу прозвучавших выступлений и ведения заседания, прошу Вас занять свое место!» – осадил Ш. Маркиш говоруна.
На этом же заседании Маркиш выступил с интереснейшим сообщением: «Русское еврейство: культурологический аспект». Сам доклад нам не удалось записать, и я приведу его аннотацию: «Практически любой аспект общей теории культуры может найти интересное освещение в рамках истории культуры российского еврейства. Приводится несколько примеров: роль интеллектуальной элиты; еврейская культура и локальные еврейские цивилизации; проблема билингвизма до и после начала еврейского Просвещения (Хаскалы). Подробно рассматривается вопрос о читательском восприятии в зависимости от общего культурного фона и укорененности в нем того или иного индивидуума или социальной группы (на примере рассказа Давида Айзмана “Сердце Бытия”)»[11].
Познакомившись с нами очно, Маркиш, приезжая в Израиль (здесь живут его мать и брат – писатель Давид Маркиш), бывал у нас в гостях. И эти встречи, по-видимому, были приятны не только нам с женой. «С любовью вспоминаю Вас и Вашу супругу Рену, – писал он, – и надеюсь на встречу осенью (брату исполняется 60 лет)»[12]. А 4 апреля 2002 г.: «Вы один из немногих близких мне бывших советских в Израиле, поверьте!»
Полностью приведу письмо Ш. Маркиша от 7 августа 1998 г., так как оно в основном содержит информацию о нем самом:
«Дорогой Михаил (реб Михоэл)!
Зная Вашу чувствительность к регулярности переписки (и одобряя ее!), хочу ответить на письмо от 23 июня (!): я опять слоняюсь по Европе и не мог отреагировать в срок.
У меня все по-прежнему (пока!), готовлюсь к семинару по проблемам художественного (литературного) перевода в Стокгольме, который состоится в конце месяца. А потом… – потом поглядим, что будет.
Возможно, окажусь в Израиле осенью – надо побыть с матерью, это дело святое и освященное Писанием, а я после нашей встречи в конце декабря в Израиле не был. Если приеду, тут же дам знать о себе и появлюсь.
Всего самого лучшего!
Ваш Ш.М.
Супруге (Рене) горячий привет»[13].
В один из своих визитов к нам Маркиш сделал подарок: комплект «Еврейского журнала», который он издавал совместно с Эйтаном Финкельштейном.
Для нашей второй серии книг Шимон Маркиш написал прекрасную статью «Жаботинский в парижском “Рассвете”» и «Открытое письмо М.А. Пархомовскому», которое вызвало горячую дискуссию (см. Приложение). В числе прочего Ш. Маркиш в своем письме обсуждает проблему принадлежности к еврейству и сомневается в наличии общности «русское еврейство в зарубежье». Обе работы напечатаны в нашем 8-м томе (2001, с.30-43, 406-409), «Письмо» – вместе с многочисленными откликами.
За что еще нам нужно поблагодарить покойного? Шимон Маркиш не скупясь давал нам координаты своих коллег, ставших впоследствии нашими авторами. Есть в числе последних ученики и последователи ученого. Назову первоклассные работы итальянского автора Лауры Салмон («Вечный эмигрант: Бен-Ами, русско-еврейский писатель за рубежом» /РЕВЗ. Т.6/) и французского ученого Бориса Черного – «“Смеюсь я мало...”: Последнее десятилетие в литературной карьере С.Юшкевича: 1917–1927» (РЕВЗ. Т. 8).
В список благодарностей должна быть включена еще одна – за предложенные темы. Одна из последних – в письме от 6.01.03:
«В Венгрии жил и умер великий (говорят специалисты) физик-теоретик Владимир Грибов[14]. Если бы Вы нашли в Израиле (среди физиков), кто его знал или хотя бы знал о нем, дело было бы в шляпе. Увы, тот, кто знал его по Ленинграду (Грибов был ленинградец), – это Борис Рубинштейн, но он сам недавно умер. А про меня, ради всего святого, не надо: и не хочу, и не достоин».
Последнее письмо, полученное от Шимона Маркиша, было особенно теплым и мне особенно дорого. Оно было написано менее чем за месяц до его кончины.
«10 ноября 03
Женева
Дорогой Михаил Ароныч!
<…>
Во-первых, примите поздравление с юбилеем. Очень жалею, что не был сам среди вас вечером 30 октября, тем более, что и организатор торжества, т.е. Юниверг, мне очень симпатичен. А уж про виновника торжества – и говорить нечего. <…>
Рад, что потрафил Вам Ионой Гальпериным[15], и буду еще больше рад, если имя Аарона Штейнберга прозвучит еще раз благодаря Вашей неиссякаемой энергии. Но участвовать в немецком томе не смогу. Рекомендовать же могу… [следует адрес очередного потенциального автора].
Обнимаю Вас с Реной самым дружеским образом».
В последнюю нашу встречу (это, по-видимому, было осенью 2003 года) я, как обычно, пытался увлечь его очередным проектом. И больно было слушать, когда он, мило улыбаясь, повторял: «Нет, Михаил Аронович, наша жизнь уже кончилась!». Думаю, что эта внутренняя установка помешала ему вовремя обратиться к врачу, ведь стенокардию (а он умер от инфаркта) сейчас хорошо лечат…
Примечания
[1] РЕВЗ. Т. 11. Идемте же отстроим стены Йерушалаима. Кн. 1. Ред.-сост.: Ю. Систер и М. Пархомовский. С. 166–171.
[2] На фр. яз. издана в Лозанне в 1979 г., в переводе на англ. – в Чикаго в 1986.
[3] На фр. яз. вышла в Париже в 1983 г., на рус. яз. – в кн.: Василий Гроссман. На еврейские темы: Избранное: В 2-х томах. – Иерусалим, 1985. Т. 2. С. 341–532.
[4] Ш. Маркиш. Бабель и другие. – М.–Иерусалим, 1997. С. 185–186.
[5] Книга «Евреи в культуре Русского Зарубежья», т. 1, вышла в Иерусалиме в 1992 г.
[6] Ш. Маркиш. Письмо от 6.09.91 // Архив М. Пархомовского (Далее: А.П.). Здесь уместно сказать, что ни тогда, ни позже ни один из еврейских фондов не только не помог нам, но и не счел нужным ответить.
[7] Он же. А.П.
[8] М. Пархомовский. Письмо от 23.09.91. А.П.
[9] Ш. Маркиш. Письмо от 17.01.96. А.П.
[10] Ш. Маркиш. Письмо от 24.07.97 // А.П.
[11] Он же. Письмо от 4.02.98 // А.П.; Иерусалимский русско-еврейский вестник. 1998. № 2. С. 4–5.
[12] Он же. Письмо от 16.05.98 // А.П.
[13] Ш. Маркиш. // А.П.
[14] Статья о В. Грибове была написана проф. К. Кикоином и опубликована в 10-м томе РЕВЗ.
[15] Друг Аарона Штейнберга и издатель его книги «Друзья моих ранних лет».
Напечатано в «Заметках по еврейской истории» #11 - 12(170) ноябрь - декабрь 2013 berkovich-zametki.com/Zheitk0.php?srce=170
Адрес оригинальной публикации — berkovich-zametki.com/2013/Zametki/Nomer11 - 12/Parhomovsky1.php
