"Значит нужные книги он в детстве читал!"
Вл. Высоцкий.
Среди всяческих человеческих грехов, коими наделила меня генетика, а кои обретены были в процессе взросления, есть один, который сохранил до седых волос и за который мне не стыдно. Мало того, каяться за него не собираюсь. Грех этот называется "завистью". Зависть, она ведь зависти - рознь. Иной видит, сосед волочит к себе на седьмой этаж коробку большую, и не один волочёт, сынок-"оглобля" помогает... И мысль сразу возникает: "Это почему так? Это - как же? Это что же? Телевизор? А по диагонали у него скока? Скока-скока? А откуда у людей-человеков такие деньжищи на импортную видеотехнику?" И уже не спишь, уже грызёт тебя благородная мысль: "А где же справедливость, провозглашённая основоположниками мэ-лэ?”(в смысле, марксизма-ленинизма). Или к примеру, у жены сослуживица пришла на работу в новых сапожках, и жена возвращается домой со слезами на глазах и с тем же одноимённо-недоумённым вопросом:"И где справедливость?"
А бывает иная зависть, за которую не стыдно и предстать перед Всевышним, и ответ дать, и не каяться за грех этот. Зависть эта особая, недаром её прозвали "белой". Вот и я "страдаю этим недугом", по-белому завидую людям, отмеченным печатью таланта. А можно эту зависть и по другому назвать - восхищением. Вот до седых волос, хотя, где они, волосы? этап этот уже давно пройден, а потому - до "лунной поляны" на голове, восхищаюсь талантами в любых проявлениях.
Городок провинциальный был окультурен тремя очагами. Два из них - кинотеатры, в одном из которых шёл фильм "Премия", с Евгением Леоновым в главной роли. В другом же - фильм "Мы, нижеподписавшиеся...", с Олегом Янковским. Среди "аборигенов" города находились и такие, которые наотрез отказывались восхищаться игрой Леонова и Янковского. Для таких, не отмеченных печатью высокохудожественного кино, предназначен был третий очаг - Дом культуры. Зал Дома культуры был универсален. Во дни торжеств народных здесь проводились заседания с президиумом из парт-,сов-, хоз-актива; раз в год - смотр танцевальных и хоровых коллективов города и рай она; по выходным дням зал превращался в танцевальный. Раз в месяц проводились тематические вечера "Тем, кому за 30...,40...,50." Мне, хотя я и был "за 30", вечера эти посещать было категорически запрещено, по причине того, что искать там было нечего и некого. Счастье - вот оно, рядом, сидит за машинкой швейной, стрекочет чего-то шовчиками ровными; к тому же, и я, и счастье моё "обременены" были двумя детями ползункового возраста. Потому-то и заказан мне был путь что на танцы, что "тем, кому..."
Однако, с постоянной регулярностью, дважды в месяц ноги упрямо вели меня к Дому культуры, поднимался я на второй этаж, перед дверью, на которой скромненько приютилась надпись "Городская библиотека" я притормаживал, чтобы окончательно решить для себя, на какой букве мой нынешний поход остановить? "Из пункта А в пункт Б" - это я уже прошёл, и "пункт Б, и В..." В этот раз закоулки лабиринта из книжных рядов привели меня к букве К. Судьба! Помните, никулинское: "Из пункта А в пункт Б вышел поезд. Из пункта Б в пункт А в это же время вышел другой поезд. Они не встретились Почему? Не судьба..." А тут, в моём случае - СУДЬБА! Взглядом выхвачена была из рядов "однополчан", вернее, "однополочников" увесистая книга в твёрдом переплёте. Это потом проскользнула мысль, что цветом книга была схожа с балтийской морской волной. Называлась книга "За Доброй надеждой", автором был Виктор Конецкий. Так в очередной раз был сражён я недугом, именуемым "любовью с первого взгляда..." Видно, много стрел припасено было в колчане у моего ангела.
Если верить словам популярной в своё время песни, то - "Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется Жизнь!" В повести "Вчерашние заботы" насчитал я шестьдесят шесть жизней капитана Конецкого. Каждый миг(или жизнь, согласно песне), определён писателем Виктором Конецким сухо, но скрупулёзно. "18.07.15.00" - самая первая строчка повести, где - "18" - дата, "07" - месяц, "15.00" - время. Вот это и есть тот самый миг "между прошлым и будущим", о котором пелось в песне. (Кстати, у писателя Конецкого, как бы в подтверждение песни, есть ещё одна повесть с названием "Завтрашние заботы")
С чего начинается морской поход? Конечно же, с причала. Причалом и заканчивается. У Виктора Викторовича даже маленькая повесть есть на заданную тему:"Путь к причалу", разговор о ней у нас ещё впереди. А нынешний поход Северным морским путём у капитана начинается с аэропорта в Пулково. Взгляд цепляется жадно на предпоследние картинки "сухопутья"(последние-то уже в Мурманске). И в картинках этих, последних ли, предпоследних, обязательно будет присутствовать флора. Об этом, о "Влиянии флоры и фауны на творчество писателя Конецкого" можно диссертацию писать. Но факт: из каждого морского похода капитан Конецкий норовил привезти в баночке, в кастрюльке, в горшочке образец тамошней флоры, за которым бережно и тщательно ухаживал. А о фауне - читайте пронзительный рассказ "Последняя ночь бандита"...
Путь к мурманскому причалу лежал через Пулковский аэропорт, из него - самолётом - над озером Имандра. Вот ещё - один "миг"...
"Красивое озеро Имандра. Из-за его красоты я и погорел в ранней юности."
Промежуток между прошлым капитана Конецкого и будущим курсанта военно-морского училища Конецкого пролёг в десятки лет. Нынче озеро Имандра пересекается по воздуху, самолётом, а в прошлом, в прошлом курсант Конецкий следовал в эшелоне, ползущим вдоль этого самого озера. Задумался, почему же вспомнился автору именно этот эпизод из курсантской жизни? Да, конечно же, случай был курьёзный... Дежурным по вагону курсантом Конецким был утерян "винторез", а по "научному"- винтовка образца 1891/31 года. Времена былииии - опоздание на работу влекло за собой наказание по уголовной статье. И - мгновенно в голове курсанта выскочила статья строевого устава, которую нам, читателям, и приводит писатель для наглядности:
"Часовой на посту утерял оружие - трибунал и десять лет, как одна копеечка, а для примера могут и ещё что-нибудь пострашнее выдать." Вместо трибунала выпало курсанту по воле "строевой машины" в лице полковника Соколова в течение суток найти винтовку и догнать эшелон. Курсант Конецкий успел. И винтовку нашёл, и в эшелон вернулся. Эпизод - маленький, в повести - пять страничек во всей повести. Но почему-то память автора зацепилась за этот эпизод?
В далёком-далеке "нафантазировал" я как-то теорию, согласно которой каждый из нас до годков шестнадцати-семнадцати проходит этап воспитаний семейного. Кто-то может мне возразить, мол: "А куда вы школу подевали? Почему проигнорировали воспитание в духе?" Нет, оно конечно же, было и оно, типа - "Октябрята - дружные ребята!", или, к примеру: "Пионер - всем ребятам пример!" Да только кажется мне, что в смысле воспитания, школа - это "сбоку бантик". Я же до сих пор уверен, что закваска характера всё же в семье происходит. В семье Виктора Конецкого была мама, Любовь Дмитриевна, женщина - из тех самых, русских, но не тургеневских, а некрасовских, коли сумела в лютые блокадные годы выдюжить, да обоих сыновей спасти, да обоим привить любовь к настоящей литературе(старший брат Виктора - Олег Базунов тоже стал писателем); и вспомнился вдруг Высоцкий:"Значит нужные книги ты в детстве читал!" Однако, и в домашем воспитании бывают упущения. В случае с Виктором Конецким полностью отсутствовали такие методы воспитания, как: "В угол!", "Гулять не пойдёшь!", а также порка ремнём. Про "угол" не знаю, думаю, при желании мама и могла бы отыскать в комнатушке "угол наказания", может, желания не было? Ремнём пороть тоже вроде как и некому, об отце писатель вспоминает скупо, мельком, по причине житейской, увидел папа на своём горизонте "иной парус" и уплыл из семьи. А "гулять не пойдёшь!" - "так кому же в ум пойдёт, на желудок гулять голодный?"(да простит меня уважаемый Иван Андреевич Крылов, грех взял на душу - чуть переиначил его слова). С началом блокады Виктору исполнилось уже 12 лет, и по принятому в блокаду положению, получал он карточку иждивенческую, то есть "обкусанную", или - урезанную. Так что и не загуляешь особо...
А тогда, до войны, кроме мамы были ещё и тётушки, мамины сёстры, общим количеством - три. И все - при образовании, и все окультуренные, тётка Матрёна Конецкая(ой, какая же - Матрёна? Она в Матильду переиначилась, потому как в балете у Дягилева Матрёны не танцевали))), и Европу повидала, и в Дягилевских вечерах участие принимала. А у тёток мужья были, и вот же - напасть, все - офицеры бывшие, ещё царского призыву. Были они не из тех, которые в куприновском "Поединке". Было в них и благородство, и понятие чести, что и сумели передать и детям своим, и племянникам. В конце тридцатых годов власть советская ликвидировала дядьёв как ненужный "балласт" на пути общества к светлому будущему. Кстати, о семейном воспитании: двоюродный брат Конецкого Игорь Грибель после ареста своего отца, бывшего офицера Грибеля Виктора Фёдоровича, написал письмо всемогущему Берии с протестом против ареста отца, к тому же он посмел "быть уверенным в полной невиновности отца". Вот такой пример стоял перед мальчишкой Конецким. А брат - лейтенант Игорь Грибель погиб в 41-ом под Тихвиным. И детство Виктора прошло вот в таком старорежимном окружении, вот такая закваска образовалась в воспитании будущего капитана и будущего писателя.
А уж дальше, после семнадцати лет - это уже процесс самовоспитания пошёл. Из этого эпизода с винтовкой извлёк для себя курсант Конецкий самый главный жизненный принцип, которому следовал всю жизнь: "ДЕЛАЙ, ЧТО ДОЛЖНО!"
"Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт." Мудрая присказка, ещё с "первобытных времён" эта мудрость как палочка-выручалочка для людей умных и расторопных. И Владимир Семёнович Высоцкий вторит этой древней мудрости своими словами: "Но можно и свернуть, обрыв обогнуть!"
И задаюсь вопросом: а что же толкало Конецкого Виктора Викторовича раз за разом идти Северным морским путём, да ещё на судёнышках, уничижительно называемых МРС, что расшифровывается как Малый Рыболовецкий Траулер? Уже и опыт мореплаванья был накоплен, уже и звание-должность "капитан дальнего плаванья" честным трудом добыто, и можно было плавать по южным морям-океанам с заходом во всякие Кейптауны-Иокогамы... И было капитану Конецкому отроду двадцать шесть лет, когда он поднялся на капитанский мостик (а был ли у МРС капитанский мостик? Не рулевая ли рубка выполняла роль этого самого "мостика"?) МРС, чтобы впервые в истории совершить перегон такого малого судна СЕверным морским путём. И за этим переходом последовало ещё четырнадцать на разных судах, но тем же курсом.
И допоём мы Высоцкого, ту самую песню, с которой начали: "Но мы выбираем трудный путь, опасный как военная тропа."
Самоутверждение. Так называется то состояние, которое испытывал мореплаватель Конецкий, которое заставляло его отправляться рискованным и опасным маршрутом. Романтика? Ну-ну...Это в пацанском возрасте ещё можно объяснить тягу к морю и опасностям сопливой романтикой. У Конецкого романтикой не пахнет. Кстати, всё ждал, где же, где же, в какой его повести выплывет хрестоматийно-литературное каверинское: "Бороться! Искать! Найти и не сдаваться!" Нигде, ни на одной странице, ни в одной строчке не отыскалось у писателя этого оптимистически-задорного лозунга. И вместо романтики подсовывают нам суровые будни, наполненные постоянными, какими-то обыденными заботами(а повести-то так и назывались:"Вчерашние заботы", "Завтрашние заботы"). Чем же тогда так притягательна проза Конецкого?
Да, конечно же, Конецкий - писатель-маринист. Только сдаётся мне, что море для писателя - это как театральный задник, декорация. И каждая повесть писателя в первую очередь о людях, о тех, для кого море - не романтика, а способ самоутверждения в сложных, подчас нештатных ситуациях. Среди моряков популярность Конецкого объясняется тем, что они увидели себя в этих героях, это о них, об их опасной и сложной работе, в которой, повторюсь, ничего романтического, а скорей, обыденного, привычного ежедневного труда. Для меня же, и тысяч и тысяч таких же как я читателей, Конецкий притягателен стремлением "примерить" на себя эти непростые характеры.
Есть одно замечательное свойство в прозе Конецкого - ирония и самоирония. Ирония эта добродушна, и за нею скрывается, да нет же, наоборот - раскрывается тёплое и уважительное отношение к людям. Кстати, к отрицательным героям(их очень и очень мало у Конецкого, во "Вчерашних заботах" - Арнольд Тимофеевич Фёдоров, старший помощник капитана), писатель не испытывает никакой иронии.
Уверен, что способность к иронии и самоиронии в условиях сложных, подчас жёстких, качество человека с сильным характером.
"О любви немало песен сложено..."
М.Матусовский.
Ничто человеческое не чуждо не только простым сухопутным смертным, но и суровым морякам. И ошибается тот, кто полагает, что ежечасно, ежесекундно отдавались они самоутверждению. Живые люди, в коих под толстокожестью и душа обозначалась. А в душе этой эмоции не то, чтобы бурлили, но время от времени давали о себе знать. Эмоции эти тайком от головы тянулись к лирике, к сентиментальщине. Да и то, право слово, в тяжёлом, порой изнурительном рейсе, наполненном стрессами да в матерном обрамлении, душа тянулась к теплу человеческому и ласке. И грезилось возвращение в родной порт, улыбки близких, жаркие губы любимых.
Лирические отступления присутствуют почти в каждом произведении Конецкого. И обнаружилось, что писатель - не просто маринист, но ещё и тонкий лирик. И в ранних его рассказах - "Капитан, улыбнитесь", "Если позовёт товарищ", в повестях "Завтрашние заботы", "Кто смотрит на облака", "Путь к причалу" присутствует тема любви. И есть нечто общее во всех любовных историях, рассказанных Конецким. Некая недосказанность, незавершённость, и -...целомудрие героев. Целомудрие - слово патриархальное, замшелое, по нынешним временам - прямо скажем, неприличное. Целомудрие не скроешь, оно проявляется в поведении, в словах типа:"Не будете ли Вы столь любезны..." "Простите, не подскажете ли дорогу..." и т.д. Кто же сегодня в здравом уме не выжег из себя эту сентиментальную "отрыжку"? Герои же Конецкого - из других времён, и потому, когда читаешь эти истории, просыпается ностальгия. И не пойму, то ли по временам тем, то ли по целомудренным отношениям, которых, наверное так не хватает сегодня...
"Значит как на себя самого положись на него!"
Вл.Высоцкий.
Малый рыболовный сейнер, как и лесовоз или сухогруз, или океанский лайнер - сродни космическим кораблям. То же замкнутое пространство, населённое "экипажем", те же просторы; у одних кораблей - космические, у других - морские да океанские. И пойди пойми, где легче, а где опасней? И не поймёшь, что же страшней - безвоздушное пространство или девятый вал? Есть одно преимущество у космонавтов: экипажи отбираются по психологической совместимости. Заниматься поисками морских экипажей по психологической совместимости - занятие пустое, бессмысленное. (Бывают экипажи и в сотни, и по тысяче человек, - пойди, подбери их на психологическую совместимость). И потому в море всё зависит от характера, и "ху из ху" в море определяется едва ли не с первого дня. И в море - принцип дружбы один: "Чтобы шёл за тобой как в бой!" "О службе морской, о дружбе мужской" у Конецкого уже без всяких "почти" - во всех произведениях. Рассказ "Если позовёт товарищ" написан в память друга писателя Юлия Филиппова. Что же такое - мужская дружба в понимании писателя? Это - когда перед тобой телеграмма "Приезжай", и ты в болезненном простуженном и насморочном состоянии на перекладных на другой край земли. А другу - плохо не физически, вот в сей момент, сию минуту ему понадобилось твоё плечо. Об этом же - и повесть "Завтрашние заботы", и повесть "Кто смотрит на облака". И опять всколыхнулась ностальгия, и сравниваю прежние и нынешние времена. А по нынешним временам мужская дружба определяется двумя принципами:принцип первый - "Боливар не вынесет двоих", принцип второй - "за права сексуальных меньшинств - будьте готовы!"
Сам Виктор Викторович Конецкий в дружбе был честным, отзывчивым и бескомпромисным. "Скажи, кто твой друг, и я скажу кто ты". А среди друзей у него кроме мореходов - капитанов, штурманов, механиков, матросов, числились Виктор Некрасов(контакты с диссидентами уже не запрещались, но ещё и не одобрялись, и капитан Конецкий при первой же возможности ринулся в Париж навестить друга); Виктор Шкловский, Виктор Курочкин, Алесь Адамович, Бэлла Ахмадулина, Юрий Казаков.
"И друзей как братьев наших меньших никогда не бил по голове"
Сергей Есенин.
Давным-давно вывел для себя формулу, что природа обожает равновесие. И представьте себе состояние человека, перед глазами которого в течение недель и месяцев один и тот же суровый и тоскливый пейзаж: свинцово-серое небо, сливающееся с такой же свинцовой водой. Пейзаж этот разнообразится ледяными торосами. А если в этих торосах мелькнёт фигура медведихи, да ещё с медвежатами - разговоров об этой радостной встрече будет на пару-тройку дней. К чему это я? Ах, да, о равновесии в природе... Насмотревшись на эти пейзажи во время бесконечных переходов, капитан Конецкий по возвращении из оных, с жадностью хватался за кисть, благо природа наградила его не только писательским талантом, но и даром художника. Что удивительно, в его художественной галерее практически отсутствуют морские пейзажи. Зато есть в них - разноцветье красок, яркий солнечный свет, излучающий тепло. Почти все его картины изображают цветы или деревья. Это увлечение и восполняло в натуре капитана то самое природное равновесие.
Была ещё одна привязанность у Конецкого - мир живой, мир четвероногих. О них - пронзительные рассказы "Последняя ночь Бандита", "Солёный".
И вспомилось: давние-давние времена, небольшая сельская латышская школа, 6-ой класс... Мы с учениками читаем рассказ "Солёный". А у хуторской, сельской ребятни - в каждом доме свой "Солёный"... И посыпались рассказы о своих четвероногих друзьях, и смешные, и грустные. И прощал я детворе, что порой сбивались они с русского языка на латышский. Главное - зацепил их "Солёный".
Низкий поклон Виктору Конецкому, человеку и пароходу(плавает нынче под именем "Виктор Конецкий" новый танкер),
с благодарностью - писателю Конецкому.
Мнение автора о писателе Конецком может не совпадать с мнением читателей. Но для того, чтобы оное иметь(мнение), надо Конецкого прочитать. А потому - полный вперёд "ЗА ДОБРОЙ НАДЕЖДОЙ!"
Яков Каунатор.
