Константин Паустовский писал в своих воспоминаниях, что у каждого человека есть двойник. Своего двойника он встретил во время войны в колонне пленных немцев. Я ве-рю замечательному писателю хотя бы потому, что у меня тоже был двойник. И хотя встретить его мне, увы, не довелось, совершенно незнакомые люди в течение двадцати пяти лет видели во мне его двойника. А ведь в разные годы я был в разных весовых категориях, очень по-разному выглядел: был худым и полным, с бородой и без бороды, с усами и без усов. Видимо, ничто не могло нарушить существовавшее между нами фантастическое сходство.
Все началось в далеком 1952 году, когда мне было двадцать лет. В молодости я, как и многие мои сверстники, любил ходить на танцы. А возможности для этого в Ленинграде были большие: в городе функционировали, как минимум, два десятка дворцов культуры и клубов, дважды в неделю раскрывавших свои двери перед жаждущей танцевать молодежью. Причем, справедливости ради следует сказать, что танцы проходили под сопровождение очень хороших джазовых оркестров, коими руководили известные музыканты, например, Цфасман, братья Скоморовские. Солистки и солисты оркестров, как правило, обладали хорошими голосами, пели модные в то время эстрадные песни. Так что, придя на танцы, молодые люди не только дрыгали ногами (как говорила моя бабушка), но и наслаждались хорошей музыкой, популярными песнями. К тому же было принято танцевать бальные танцы. Их исполнение доставляло эстетическое удовольствие и танцующим, и зрителям. И что греха таить, на танцах юноши знакомились с весьма привлекательными представительницами прекрасного пола, а девушки, естественно, – с ними. Кстати, мой близкий приятель в те годы познакомился таким образом со своей будущей же-ной.
О том, что у меня есть двойник, я впервые узнал во Дворце культуры связи, куда пришел потанцевать. Чуть ли не с первых минут я заметил, что за мной пристально наблю-дает какой-то совершенно незнакомый парень. Когда я случайно ловил его взгляд, то читал в нем ярко выраженное желание что-то спросить. Во время перерыва между танцами незнакомец, наконец, решился и, подойдя ко мне, спросил:
– Прости, тебя зовут Борис?
– Совсем нет, – ответил я.
– И ты не двоюродный брат Гриши?
– Ни Гриши, никого другого, так как у меня вообще нет двоюродных братьев. Есть только двоюродная сестра.
– Поразительное, фантастическое сходство! – воскликнул он и, сознавая, что мне непонятны его восторги, пояснил: – У моего близкого приятеля Гриши есть двоюродный брат, зовут его Борис. Так вот, вы с ним похожи, как братья-близнецы.
И парень отошел, разведя в недоумении руками. Но и потом я ловил не себе его удивленный взгляд.
Это открытие не произвело на меня особого впечатле-ния, но в голову запало. Поэтому, когда через несколько недель, опять же на танцах, но теперь уже во Дворце культуры имени Кирова («Мраморном»), мне на шею бросилась девица, восклицая: «Борис! Борис! Как давно мы не виделись!» – я не удивился. Совсем наоборот, моментально поняв, что к чему, я решил извлечь пользу из этой ситуации или, во всяком случае, от души подурачиться. Пробормотав что-то о чертовской занятости, я подозвал очумело глядевшего на эту душераздирающую сцену своего институтского друга Толю Филановского, с которым на сей раз пришёл на танцы. Чтобы события могли успешно развиваться и дальше, срочно нужно было узнать имя бросившейся мне на шею девицы, а заодно и ее подруги, тоже с удивлением глядевшей на открывшуюся ее взору сюрреалистическую картину. Познакомив их с Толей, и таким образом узнав, что их зовут Ира и Наташа, я посчитал, что первый ход в этой задуманной мной многоходовой комбинации сделан удачно. Теперь следовало как можно быстрее ввести Толю в курс дела, чтобы все выглядело естественно и правдоподобно. Под благовидным предлогом мы с ним отлучились на несколько минут, за которые я успел «просветить» Толю относительно происходящего. Вернувшись, мы окружили девиц повышенным вниманием, танцуя только с ними, периодически меняясь партнершами.
На все вопросы Иры мне удавалось находить уклончивые, ни к чему не обязывающие ответы. И только один вопрос поставил меня в тупик.
– Слушай, Борис, а что произошло у вас с Мариной? – вдруг спросила Ира. – Почему вы перестали встречаться?
Я не нашел ничего лучшего, как сказать:
– Не сошлись характерами.
– Вот те раз! Два года сходились, а на третий – не со-шлись. Нет, вам обязательно нужно помириться.
Но танец, к счастью закончился, и вся компания отправилась в буфет. Провожая девчонок домой, мы предложили им встретиться в субботу и пойти слушать пластинки. И тут Ира снова вспомнила Марину, сказав, что это прекрасный случай нам помириться, и что, если я не возражаю, она придет с ней. Но «мириться» с Мариной мне совершенно не хотелось, и причин тому было несколько. Во-первых, я понимал, что между Мариной и Борисом, видимо, были довольно близкие отношения, и влезать в эти отношения было бы с моей стороны, по меньшей мере, непорядочно. Ведь они рано или поздно могли действительно помириться, и тогда вся эта авантюра выплыла бы на поверхность. Во-вторых, Марине были наверняка известны такие интимные подробности и приметы, связанные с Борисом, которые могли обернуться для меня полным разоблачением. И, наконец, мне очень понравилась Наташа. А посему я категорически заявил, что с прошлым покончено, и возврата к нему быть не может.
Итак, в субботу мы встретились в том же составе в семь часов вечера на углу Невского и Литейного и направились по Владимирскому проспекту к Пяти углам, где я имел честь проживать.
– А куда мы идем? – вдруг спросила Ира.
– Ко мне, как и договорились, – ответил я, почувствовав в ее вопросе какой-то подвох.
– Но ведь ты живешь на Васильевском острове…
«Вот те раз, – подумал я, – еще одна неизвестная деталь из "биографии" Бориса».
– Там я живу, а здесь моя «явочная квартира»! – нашелся я и, чтобы не вызывать новых вопросов, добавил: – Шучу, конечно, это квартира тети. Она на время предоставила ее в мое распоряжение.
А дома молодежь крутила пластинки, пила легкое и не очень легкое вино, танцевала, шутила. Все шло хорошо, как вдруг Толя, несмотря на мои наставления, назвал «Бориса» моим именем.
– Чего это Толя называет тебя Фимой? – удивилась Ира.
– Фима – это моя «подпольная кличка», – снова нашелся я и не стал ничего объяснять, так как Ира восхищенно протянула:
– Ну, ты даешь…
Не буду утомлять читателей излишними подробностями.
Скажу только, что, несмотря на все несуразности, с которыми пришлось столкнуться Ире на протяжении всего вечера, да и ночи, она осталась в полной уверенности, что я – это Борис.
В течение последующих четырех лет судьба ни прямо, ни косвенно не сталкивала меня с моим двойником. Очередная «встреча» состоялась уже после того, как я женился. Собираясь провести медовый месяц в одном из самых известных пригородов Ленинграда – Сестрорецке, мы с женой зашли в расположенный на Невском проспекте магазин спортивных товаров «Динамо», чтобы купить кое-какие принадлежности для пляжа. Отобрав то, что наме-тили, я пошел в кассу оплатить покупки, жена же осталась стоять у прилавка. У самой кассы мне на шею, как когда-то в «Мраморном», бросилась весьма эффектная девица, восторженно восклицая:
– Борис! Борис!
На этот раз ситуация была совершенно иная, и я желал только одного – поскорее избавиться от экзальтированной «почитательницы» Бориса. Поэтому я аккуратно развел ее руки, отведя их от моей шеи, и очень тихо, но весьма убе-дительно произнес:
– Я – не Борис и живу не на Васильевском острове. И ради Бога, не устраивайте мне сцен: у меня очень ревнивая жена. И какое счастье, что она стоит спиной к нам!
– Как, ты женился?! – воскликнула она. – И я об этом ни-чего не знаю?
Как видно, все, что я говорил и что не было связано с женитьбой, либо просто прошло мимо ее ушей, либо было воспринято ею как глупая шутка. Между тем, жена могла оглянуться и увидеть нас, стоявших вплотную друг к другу. И пришлось бы мне доказывать, что я здесь ни при чем, что меня приняли за другого. Словом, что я – не верблюд. Да и доказать это мне удалось бы только в том случае, если бы жена вообще захотела бы меня слушать. Поэтому я решил действовать предельно решительно.
– Милая девушка, – сказал я, отодвинувшись от нее, но не на столько, чтобы пришлось повышать голос, – женился я, Ефим, а не ваш хороший знакомый, Борис, который не имеет ко мне, как и я к нему, никакого отношения. Мы про-сто очень похожи друг на друга.
– Ты опять за свое, – со слезами на глазах произнесла девица.
И тут меня озарило. Я вытащил паспорт и поднес к са-мому ее носу.
– Видите, тут написано: Венгер Ефим Петрович. А вот печать ЗАГСа, – сказал я резко и повернулся к кассе. За моей спиной раздались какие-то булькающие звуки: девица то ли смеялась, то ли плакала. Так или иначе, когда, заплатив, я направился к отделу, ее в поле моего зрения не оказалось.
– Ты что так долго? – спросила жена.
– В кассе не было сдачи, – сказал я первое, что пришло мне в голову.
Не помню, сколько времени прошло до следующего инцидента, но на этот раз мне пришлось иметь дело не с хорошенькими девицами, а с экспансивным мужественным грузином. Я стоял на остановке на улице Марата, и, когда подошел нужный мне трамвай, у самой остановки затормозило такси. Из него выскочил мужчина, и, подбежав к трамваю, бесцеремонно снял меня с подножки.
– Вай-вай-вай, – запричитал он, – как нэхарашо убегать от друзей!
– Но, простите, я вас совершенно не знаю! – возмутился я, почему-то начисто забыв о своем двойнике.
– Вай-вай-вай, – снова запричитал мой незнакомец, – совсэм плохо нэ узнавать друзей.
Неожиданно он притянув меня к себе, он влепил мне смачный поцелуй и продолжил:
– Садымся в такси, едэм в Кавказский. Когда у меня голова трэзвая, я шуток нэ понимаю.
И тут до меня дошло, что этот грузин принимает меня за Бориса. Между тем дали зеленый свет, и водитель такси стал жать на клаксон, подзывая своего клиента. Понимая, что на ходу ничего объяснить грузину не сумею, я подчинился его желанию и сел в машину. Там я достал паспорт и, и протянув его моему «другу», спокойно сказал:
– Вы приняли меня за Бориса, а я на самом деле Ефим. Просто мы с ним очень похожи.
– Дарагой, нэ просто похожи, а одно лицо, – убежденно произнес он, заглянув в паспорт. – Но все равно – такую встречу надо отмэтить. И никаких возражений: едэм в рэсторан!
Я понимал, что возражать бесполезно, да к тому же возражать мне, честно говоря, не очень-то и хотелось. А что было в ресторане, описать трудно. Стол ломился от яств, алкогольных и безалкогольных напитков. Тосты следовали один за другим, чередуясь с клятвами в вечной дружбе. Домой Дато, как звали грузина, привез меня на такси в первом часу ночи. Сцена прощания была столь трогательной, что мы забыли обменяться адресами. Когда я вошел в спальню, вид у меня был такой, что в тревоге ожидавшая загулявшего муженька жена ни о чем спраши-вать меня не стала.
Наутро, еле продрав глаза, я, дабы оправдаться перед ней, рассказал и о вчерашней встрече, и обо всем, что ей предшествовало. Хотя говорил я сущую правду и старался быть убедительным, жена мне не очень-то поверила. Правда, открыто выражать свое недоверие не стала.
Как это обычно бывает, после сильной бури, разыгравшейся в ресторане «Кавказский», наступило долгое затишье. Но вот в Ленинграде, во Дворце культуры имени Первой пятилетки, состоялся чемпионат Советского Союза по шахматам. Фавориты турнира играли на сцене главного зала, аутсайдеры – в фойе выше этажом. Будучи страстным любителем этой игры и не менее страстным болельщиком одного из ее корифеев (в то время я «болел» за экс-чемпиона мира Михаила Таля), я довольно часто посещал шахматные баталии.
На сей раз, придя с опозданием на очередной тур, в котором Михаил Таль играл с Виктором Корчным, традиционно трудным для него противником, и убедившись, что дела моего любимца, увы, не блестящи, я, расстроенный, поднялся в фойе, где, как я уже сказал, играли аутсайдеры. Бегло посмотрев на их партии, я хотел уже спуститься в зал, чтобы до конца проследить за ходом наиболее интересных поединков, как вдруг за одним из столиков расположенного поблизости буфета увидел своего хорошего знакомого, Леонида, сидевшего в обществе гроссмейстера Льва Полугаевского, приходившегося ему, как мне было известно, двоюродным братом. Упускать возможность познакомиться с гроссмейстером и поговорить с ним о перспективах лидеров мне не хотелось, и я направился к их столику. Увидев меня, Леонид приглашающе указал на стул и тут же познакомил с братом.
Гроссмейстер, видно, уже закончил свою партию, так как спокойно попивал пиво. Поначалу беседа вертелась вокруг шахмат, потом мы перешли на общие темы. И тут Леонид, хлопнув меня по плечу, с таким видом, словно вспомнил что-то очень важное, сказал:
– Ефим, с какой потрясающей девахой ты был вчера в кафе «Север»!
Мой готовый к любым неожиданностям мозг отреагировал моментально. Так как ни в кафе «Север», ни в каком другом я накануне не был, тем более в обществе «потрясающей девахи», я понял, что меня снова «подставил» Борис. А Леонид, между тем, продолжал:
– Но почему ты упорно делал вид, что меня совершенно не знаешь? Мы с Левой сидели через столик от вас и каждый раз, встречаясь с тобой взглядом, я галантно раскланивался. Ты же равнодушно отводил взгляд.
Ну, что я мог ему ответить? Как мог доказать свою «не-виновность»? И все же я попытался защищаться.
– А если я скажу, что ни в каком «Севере» вчера не был? Больше того, уже месяца два я не посещал это кафе, да еще в обществе «потрясающей девахи».
– Ефим, мы не были пьяными. Да вот и Лева может подтвердить. Лева, скажи, – обратился он к Полугаевскому.
– Я видел вас в кафе так же ясно, как вижу сейчас. Не скрою, я еще подумал, что у приятеля моего брата очень неплохой вкус, – поставил все точки над «i» гроссмейстер.
И хотя положение мое было безвыходным (тут я вспомнил еврейскую пословицу: «Если двое говорят, что ты пьян, надо пойти и лечь спать»), я решил сделать последнюю попытку.
– Ребята, чтобы вы поверили в то, что это был не я, мне придется рассказать довольно длинную историю, связанную с моим двойником.
– Э, нет. Никаких историй. Скажи лучше, неужели ты мог подумать и думаешь сейчас, что я могу рассказать о твоих похождениях Ляле? (Мою покойную жену звали Эллой, но в детстве она назвала себя Лялей, и за ней, особенно среди близких, закрепилось именно это имя.) Во-первых, меня это обижает, во-вторых, мы сами небезгрешны.
– Да ничего я не думаю. Но это действительно был мой двойник, – без всякой надежды на успех простонал я.
– Опять заладил свое, – усмехнулся Леонид, – впрочем, без полбанки здесь не разберешься. Но так как Лева во время турнира не пьет, отложим этот разговор до другого раза.
Вернувшись в зал, я уже не мог сосредоточиться на партиях, так как непрерывно думал о своем фигароподобном двойнике. Именно после этого нелицеприятного для меня разговора мне безумно захотелось познакомиться с таинственным и одновременно вездесущим Борисом. Поэтому я дал себе слово при первой же возможности до него добраться. Уже утвердившись в этом решении, я подумал: «Ведь если меня принимают за Бориса, то и Бориса, по всей вероятности, принимают за меня. Почему же и он до сих пор не попытался со мной познакомиться?» Но на этот вопрос мог ответить только сам Борис.
Очень долго мне не представлялось никакой возможности выйти на своего двойника. Но, наконец, судьба сжалилась надо мной. Очередной «спектакль» разыгрался в ресторане «Северный», где наш факультет каждые пять лет проводил вечер встречи выпускников. На одной половине огромного зала за П-образным столом сидели мы, бывшие студенты, на другой половине стояли столики для «штучных» посетителей. За одним из них, расположенным довольно близко от нашего стола, сидела очень эффектная пара: очаровательная, яркая блондинка и морской капитан, на красивом лице которого вкрадчиво шевелились усы-пиявки. Судя по выражению их лиц, между ними царило полное согласие. Время от времени они вливались в круг танцующих, и их объятия были весьма красноречивы.
Эта идиллия продолжалось до тех пор, пока девица не увидела меня. В один миг ее словно подменили. Она устремила на меня такой красноречиво-призывный взгляд, что у меня по спине забегали мурашки. Однако, отдавая себе отчет в том, что я не настолько неотразим, чтобы с одного взгляда сразить наповал такую красотку, я сразу, и уже в который раз, понял, что меня приняли за Бориса. А красотка между тем скрытно от капитана, но весьма выразительно показывала мне глазами на выход, отклонив последовавшее с его стороны приглашение на танец. Опасаясь, что этот немой разговор станет достоянием общественности, я поторопился выйти в фойе, сказав жене, что иду немного проветриться. Девица незамедлительно последовала за мной. В фойе между нами произошел такой блиц-диалог:
– Борис, – с места в карьер обратилась ко мне красотка, – одно твое слово, и я брошу этого офицеришку и уйду с тобой.
– Но я здесь праздную встречу с друзьями и уйти не могу.
– Хорошо, когда я тебя увижу?
– Я позвоню тебе завтра.
– Опять обманешь?
– Клянусь, не обману.
– Почему ты не спрашиваешь, кто такой этот капитан?
– Я знаю, что это несерьёзно.
– Правильно. Так я жду твоего звонка.
С этими словами девица впилась мне в губы, и не ответить на ее поцелуй я не мог. С трудом оторвавшись от нее и направившись в зал, я услышал брошенные мне вслед слова:
– Смотри, не забудь – я жду.
Признаться красотке, что я не Борис, было выше моих сил.
Вернувшись на свое место, я на всякий случай пересел с женой в дальний конец зала. Но когда через некоторое время украдкой посмотрел на «тот» столик, сногсшибатель-ной пары за ним уже не было. Еще один случай познакомиться с Борисом был упущен.
Прошло еще немало времени, и мне, наконец, представилась реальная возможность познакомиться со своим двойником, положить конец этой фантасмагории. Работая начальником патентной службы института, я заказал в магазине технической книги, расположенном на Литейном проспекте, нужную мне литературу. Оплата была произведена через бухгалтерию по безналичному расчету. Прошло довольно много времени, а книги в институт так и не поступили. Поэтому, находясь как-то в местной командировке, я зашел в магазин и обратился к продавщице нужного мне отдела. Объяснив ей ситуацию и показав документ, подтверждающий произведенную оплату, я попросил выдать мне книги. Продавщица посмотрела в какой-то гроссбух и сказала, что на их счёт деньги еще не поступили, поэтому выдать мне книги она не может. И как я ни пытался уговорить ее сделать для меня исключение, она оставалась непреклонной.
И тут из внутреннего помещения в отдел вышел мужчина средних лет весьма приятной наружности. Увидев меня, он несказанно удивился и спросил:
– А ты что тут делаешь?
Поскольку мужчина был мне совершенно не знаком, а со мной разговаривал панибратски, как с очень близким человеком, я сразу понял, что он принял меня за Бориса. И нисколько не смутившись, ответил:
– Да вот, пришел за книгами.
Тут же объяснив ему, в чем дело, я, разумеется, ни сло-вом не обмолвился о месте своей работы.
Выслушав меня, мужчина обратился к продавщице:
– Леночка, выдай ему книги.
Затем он снова обратился ко мне:
– Я сейчас убегаю, но вечером ты же у нас будешь?
– Конечно, – незамедлительно подтвердил я.
Выйдя из магазина, я решил завтра же прийти сюда снова и, извинившись перед моим благодетелем за мистификацию, все ему рассказать. А найти его будет нетрудно. Судя по начальственному тону, он либо заведующий отделом, либо директор магазина.
Вечером я рассказал жене о последних событиях и сказал, что, к моей великой радости, смогу наконец-то добраться до Бориса. Но жена не разделила моих восторгов и не поддержала моих намерений. Совсем наоборот. Она стала убеждать меня, что если в течение двадцати пяти лет я с Борисом не познакомился, то те-перь, когда у нас бродят мысли об отъезде, делать этого не следует. Дескать, стоит ли знакомиться, чтобы вскоре после этого расстаться? К тому же, кто знает, что он за человек, и к чему это знакомство может привести. Словом, жена меня отговорила, и наша встреча с моим двойником не состоялась.
Меня могут спросить – а зачем я все это написал? Неужели только для того, чтобы поинтриговать читателей теми пикантными ситуациями, в которые я попадал? Ну что ж, если я сделал это интересно, увлекательно, то уже сие обстоятельство дает право на читательское внимание. К тому же тема двойников сама по себе является привлекательной и не однажды обыгрывалась в ли-тературе, кино, театре.
И, наконец, не скрою, преследовал я и другую, вполне конкретную цель. Не исключено, что мой двойник репатриировался в Израиль. С той же степенью вероятности можно предположить, что он или кто-то из его близких прочтет этот мой опус, и тогда наша знакомство станет реальным, и произойдет оно здесь, на Святой Земле.
