В горячие дни многотысячных демонстраций и великих "сидений" на бульваре имени барона де Ротшильда в Тель-Авиве, когда израильский народ требовал у властей немедленно раскошелиться и решить их социальные проблемы, я вспомнил о пьесе Александра Островского "Бешеные деньги". И вовсе не потому, что один из персонажей там упоминает барона: "Батюшка вы мой! Да что ж, миллионы-то как грибы растут? Или вы Ротшильдам племянник, тогда и разговаривать нечего…"
Нет, нет, совсем не поэтому. Высказывания высшего руководства Израиля поразительным образом напоминали мне присказку другого героя комедии А. Островского. Раз десять на всем протяжении этой, возможно, лучшей пьесы одного из самых великих драматургов за всю историю человечества Савва Васильков произносит в разных вариациях: «Из бюджета не выйду». То же заклинание мы слышали и из уст премьер-министра Израиля, министра финансов, крупнейших чиновников. "Мы постараемся, - говорили они, - решить некоторые социальные проблемы, - но за рамки бюджета не выйдем".
Лишний раз убедившись, что драма Островского актуальна как никогда, мы поговорим сегодня о ней - о ее пафосе, о ее героях, о том, как ее понимали и понимали ли вообще.
Повторю еще раз: на мой взгляд, Александр Николаевич Островский – один из десяти самых лучших драматургов всех времен и народов – наряду с Корнелем, Мольером, Бомарше. И "Бешеные деньги" – одна из лучших его пьес. Согласно "Википедии" пьеса "Бешеные деньги" написана в середине XIX века и тогда же впервые была поставлена в московском Малом театре (который сейчас носит великое имя Островского).
В 1970-х мне довелось увидеть фильм с очаровательной Элиной Быстрицкой в главной женской роли; несколькими годами позже я видел и постановку в русском драматическом театре в своем родном провинциальном городе.
В середине XIX века Россия вступила в новую жизнь, были проведены некоторые реформы, позволившие свободу предпринимательства, дали возможность развернуться инициативным людям. Деловым людям.
Один из таких деловых людей и стал главным героем пьесы "Бешеные деньги" под именем Савва Васильков.
Эту пьесу не понимали до конца в прошлом, не понимают и сейчас.
Посмотрев спектакль через полвека после написания пьесы, в 1904 году, тогдашний авторитет Анатолий Луначарский (будущий нарком) откликнулся рецензией, в которой продемонстрировал квинтэссенцию непонимания этой вещи. Он писал: "Из «чувствительного» юноши Васильков превратился в разумного, сильного мужчину, который уже никогда «из бюджета не выйдет». Его «душа убита», поэзия искреннего чувства уходит из его жизни, несовместимая с духом времени, эпохой «бешеных денег» (конец цитаты).
Ордена Трудового Красного знамени государственный театр в моем родном городе поставил эту пьесу в начале 1980-х, трактовка была точно такой же, как у Луначарского: Васильков был выставлен стяжателем, убивающим в себе (и в героине, выходит) поэзию, любовь, романтику.
Ваш покорный слуга уже тогда увидел в этой пьесе совершенно иное.
В настоящих пьесах (а не поделках) мысль автора, его идея передается не назидательными фразами, а сюжетным поворотом: тот, кому автор симпатизирует, получает в финале призы: крупную сумму (или должность с хорошей зарплатой и уважением) и – главную героиню-красавицу.
В пьесе все деньги и красавица Лидия достаются Василькову, но спектакль клеймил его как стяжателя. При таком системном противоречии ничего хорошего от постановки ждать не приходится.
Вот краткое содержание пьесы. Красавица Лидия ищет того самого главного героя своей эпохи, кому должна по праву принадлежать. Услышав о сказочном богатстве Василькова, она выскакивает за него замуж – и вдруг обнаруживает, что тот не соответствует ее идеалу "хозяина жизни". Васильков не хочет кутить в ресторанах, не хочет шиковать, устраивать балы, покупать дорогие безделушки. Особенно Лидию раздражает, что ее муж повторяет как заклинание: «Я, как бы ни увлекался, из бюджета не выйду».
Тогда, как лучший приз, она начинает оглядываться, – ищет, кому бы принадлежать, кто из других героев той эпохи более достоин ее? И идет "по рукам": титулованный бездельник Кучумов, повеса-дворянин – Телятев, представитель богемы Глумов…
(Да простят меня читательницы, эта пьеса Островского не о женщине, в ее центре – мужчина, а Лидия – тот приз, задача которого – пояснить, кто здесь положительный).
Лидия жалуется на мужа-Василькова своим ухажерам: "Какие-то он экономические законы выдумал! Кому они нужны? Для нас с вами, надеюсь, одни только законы и есть – законы света и приличий".
К концу пьесы Лидия прозревает, понимает, что случайно выбрала именно нового хозяина жизни, что ей было суждено принадлежать лучшему – Василькову, и возвращается к нему.
В упомянутом выше провинциальном театре уже самим "кастингом" (как говорят сейчас) режиссер предопределил акценты, пафос будущего спектакля: Телятева играл председатель профкома, Глумова – секретарь парткома, Кучумова – председатель секции Театрального общества, а роль Василькова дали тому, кто до этой премьеры выходил на сцену только в эпизодах, кого за глаза в кулуарах называли презрительно "штаны" (на театральном жаргоне – актер-мужчина, вся ценность которого в том, что когда на сцене нужен мужчина – он подойдет, потому что носит не юбку, а штаны).
Концепция режиссера шла вразрез с мыслью драматурга, и спектакль не то чтобы провалился ("Бешеные деньги" из тех пьес, которые нельзя испортить даже если очень постараться) – он не вызвал большого энтузиазма у публики.
Непонимание можно простить провинциальному режиссеру, воспитанному в духе советских пропагандистских клише. Тем более что до него ошибался такой авторитет, как Луначарский. Вот еще перлы из его рецензии столетней давности:
"Васильков (в пьесе – Ю.М.) вышел довольно отвратительным образчиком наводнивших Россию после реформы концессионеров, «рыцарей первоначального накопления». …Человеку со здоровой психикой Васильков должен показаться скучным маньяком… Бюджет царит над ним. Он не хозяин себе, хозяин – бюджет. Самая страстная любовь должна покоряться бюджету. И ради чего? Ради чего он стремится к миллионам? Ради чего накопляет «умные деньги», которые лежат и приплод дают? Он сам только средство безличного капитала, который хочет расти во что бы то ни стало! Он учится, работает целыми днями, и все для возлюбленных денег. Он «имеет дело с простым народом» и находит, что дело это «само по себе очень прибыльно». А ведь это «прибыльное» дело имеет свою обратную, ужасную сторону"...
И так в той рецензии Луначарского еще много ругани и брани в адрес Василькова – и какой-то снисходительный подход к его антиподам. Кутежи, беззаботность, безделье – все это не такие ужасные грехи, как грех Василькова, готового работать ради денег. Судите:
"Рядом с перекарикатуренным самим Островским Кучумовым и канальей Глумовым отрицательным типом является и Телятев. Но, однако, на нем покоится какой-то отсвет авторского благорасположения, напоминающий грустную симпатию Чехова к Гаевым и Раневским. Ведь это московский Сезар де Базан, беспутный барин и «иронист» довольно высокого полета. Волею среды он занял положение в обществе веселое, но мало почтенное, но он вполне сознает это, он тонко подсмеивается и над собою и над окружающими. Легкомысленную суетность и мишурный блеск своей среды он вполне постиг, но что же ему делать?"
Луначарский как будто смотрел спектакль, но слушал не героев, а свой внутренний голос, твердивший ему лозунги.
Если не быть зашореным, не идти на поводу своих политических пристрастий, то можно найти в пьесе недвусмысленные указания, кто есть кто, автор нам разжевывает, показывает, у кого из его персонажей какая мораль.
Телятев. Это хорошо, пятьдесят тысяч деньги; с ними в Москве можно иметь на сто тысяч кредита; вот вам и полтораста тысяч. С такими деньгами можно довольно долго жить с приятностями.
Васильков. Но ведь надо же будет платить наконец.
Телятев. А вам-то какая печаль! Что-то вы уж очень заботливы! Вот охота лишнюю думу в голове иметь! Это дело предоставьте кредиторам, пусть думают и получают, как хотят. Что вам в чужое дело мешаться: наше дело уметь занять, их дело уметь получить.
В отличие от Телятева Васильков в пьесе – порядочен: "Честные расчеты и теперь современны. В практический век честным быть не только лучше, но и выгоднее. Вы, кажется, не совсем верно понимаете практический век и плутовство считаете выгодной спекуляцией".
Васильков и высшее образование имеет, и языки знает, и по миру разъезжает, и работой не брезгует, он твердо стоит на земле и главное – приносит пользу своему отечеству – создает рабочие места, строит, торгует, инвестирует. Это – новый русский XIX века, на чей счет пытались острить сатирики того времени – и не преуспели.
Васильков ни разу не соврал, в то время, как Телятев, Глумов и Кучумов врут напропалую, не стесняясь, о нечестности своей говорят открыто. Они гордятся своей безнравственностью. "Шаркуны" – как их метко характеризует мать Лидии Надежда Антоновна.
Мать Лидии намекает Василькову, что можно бы и сжульничать, чтобы оплатить счета Лидии – тот отвергает такой путь.
Васильков. Да подите ж прочь с вашими советами! Никакая нужда, никакая красавица меня вором не сделают. Если вы мне еще о воровстве заикнетесь, я с вами церемониться не буду.
Не Васильков у Островского должен меняться – с Васильковым как раз все в порядке с самого начала – должно меняться общество вокруг него, красавица должна понять, кому ей отныне принадлежать, кого предпочитать. Страна должна меняться, менять принципы, ценности. И в комедии Островского это прекрасным образом и происходит, и главный приз в конце получает тот, кто его заслуживает – главный положительный герой новой эпохи, нового времени – бизнесмен.
В советские времена у этой пьесы почти не было шанса быть понятой. В 1970-х кассовой была комедия Василия Шукшина, который иронично называл "энергичными людьми" героев своей одноименной пьесы, полной сатиры, направленной против них.
Печальный российский опыт обустройства жизни без частной инициативы показал, что самая важная профессия в мире – инициативный предприниматель. В советской системе были представлены все профессии – кроме этой, которая шла вразрез с официальной экономической доктриной, была названа преступной, для которой была предусмотрена статья в Уголовном кодексе. А теперь мы понимаем, что именно она – первична, если вы хотите прогресса, улучшения жизни.
Пьеса Островского была невероятно современна в Перестройку конца ХХ. В начале 1990-х Россия опять вознуждалась в энергичных деловых людях. Но власти не поняли своей задачи – пестовать этот возникающий класс; а "властители умов" увидели в "новых русских" объект для своей сатиры. Они никак не могли понять, что новым положительным героем становится деловой человек, который один и может спасти страну – и нужно сделать все, чтобы помочь ему. Так, как это в свое время сделал мудрый Островский. А вместо этого бросились наперегонки высмеивать, клеветать. Печально. Власти не помогли законами, мудрой налоговой политикой, предпочли прижать, задушить бюрократией. Писатели и юмористы мешали своим клеймением и высмеиванием. Настраивали против них народ.
А клеймить и высмеивать их просто напрашивается. Согласен, предприниматели – самые неприятные в мире люди, они нацелены на доход, наживу, думают денно и нощно, как заработать деньги, как приумножить их, не ведают насыщения. Тысячи, миллионы, миллиарды… И все мало им, мало, мало.
С другой стороны – именно предприниматели (а не высокооплачиваемые чиновники!) и составляют в любом обществе истинный средний класс, независимый от благосклонности властей, истинный хозяин страны, защитник всего остального населения от произвола властей, защитник властей от плебса, от путчей, от переворотов. Защищая себя, они тем самым защищают всех.
Россия по праву гордится своими кулибиными, блестящими умами, изобретателями – но все это не конвертируется во всеобщий прогресс – потому что нет рядом малообразованного, но инициативного, малоприятного в личном общении – но полного энергии, целеустремленного, готового рисковать предпринимателя, инвестора.
В правильно построенном государстве вектор личных интересов Васильковых нацелен на всеобщее благо. Классический пример из учебников: булочник не думает о том, чтобы накормить всех хлебом – он думает о том, чтобы заработать на этом бизнесе, и как побочный (для него) результат – все вокруг него накормлены.
Если деятельность бизнесменов не на пользу стране – это не значит, что бизнесмены плохи – это значит, что в системе что-то неверно, есть какой-то сбой.
Особая статья – так называемые "олигархи", особо богатые люди, которые ворочают миллиардами. Трудно найти кого-то, кто их любит. Хотя на первый взгляд – это самые успешные бизнесмены. Не люблю олигархов и я. Видимо, количество переходит в качество и в этом случае. Это они виновны в дороговизне, в отчуждении капитала от народа, в монопольных ценах. С олигархами нужно бороться, здесь я солидарен со всеми, кто их критикует. Различаемся мы в методах борьбы, в пути. Единственно верный способ для государства бороться с олигархами – это заботиться об их увеличении. Не прижимать их, а помогать возникать. В каждой сфере. Если их будет много, у каждого будет поменьше капитала, будет больше занятых, будет здоровая конкуренция.
***
А. Островский не был человеком узколобым, не был рупором одного слоя. Он понимал, что и частники, предприниматели не идеальны, и они смертные, и в их среде есть те, что пытаются обойти законы, "химичат", говоря современным языком – и если задачей властей было принимать законы против мошенничества частников, то задача писателя – воспитывать народ в презрении к деловой нечистоплотности, недобросовестности. И наряду с "Бешеными деньгами" Островский написал комедию "Свои люди сочтемся, или Банкрот", в которой высмеял предпринимателя, который решил сжульничать, обмануть своих кредиторов, объявив себя фиктивным банкротом – и оказался в долговой яме: его дочь и зять переплюнули его самого. Он обманывал чужих ему кредиторов – дочь и зять его самого оставили в долговой яме, не пожелали выкупать… А знаменитая фраза коварных детей, зазывающая в свою лавку покупателей: "В луковке не обманем" в той поднимавшейся во весь рост – медленно, но верно – России стала символом двуличия.
Напечатано в журнале «Семь искусств» #12(48) ноябрь 2013
7iskusstv.com/nomer.php?srce=48
Адрес оригинальной публикации — 7iskusstv.com/2013/Nomer12/Moor1.php
