(окончание. Начало в №3/2013)
Часть 3. По Италии
Глава 3. После Канн
Ганнибала разбудило хрюканье слона Кахи. Сейчас его будут поить, и ему не терпится, потому что он уже полюбил сладкую воду из европейских речек. Ганнибал пойдёт смотреть, как его слон с наслаждением опустошает одно тряпичное ведро за другим, а когда его выведут на прогулку, будет с таким же наслаждением наклонять хоботом ветки молодых деревьев и объедать их листву. Каху больше не гонят в горы, и ему хорошо.
Ганнибал вышел из палатки и направился к слоновнику, перешагивая через трупы по всему полю вчерашней битвы. Смотрел под ноги, чтобы не наступить на человека. Рабы перетаскивали трупы, отделяли раненых, хотя все знали, что раненые тоже умрут – от заражения крови.
В это утро никто не ушёл на охоту, солдаты отдыхали, и выходили из палаток только затем, чтобы поглядеть хоть издали на результаты вчерашнего сражения. Поглядеть и ужаснуться: столько трупов видеть им не доводилось.
Жара окончилась, наступила европейская осень. Спали в шатрах и палатках. Лошади, мулы и слон Каха паслись в огромном загоне на берегу реки Ауфид.
Ганнибал увидел, что охрана лагеря на посту. Напился, сполоснулся и медленно вылил на землю остатки воды из фляги, бросил в жаровню немного зерна - жертва.
- Нашли? – спросил часового. Тот помотал головой. Странно, подумал Ганнибал. Все в моей армии знают, что за невыполнение приказа могут распять.
Он вгляделся и увидел впереди чёрный холм. Ветерок донёс запах смерти, и Ганнибал понял: холм - это тела убитых римлян, собранные рабами после вчерашнего сражения. Над холмом с криками носились стервятники, опускались, клевали мертвецов и опять кружили над полем. Скоро придут счётчики и пересчитают трупы.
Немного восточнее вырос другой холм, карфагенский - из тел пунов и их союзников. Над ранеными там стояли лекари.
Возле чёрного, «римского» холма копошились солдаты из ганнибаловой армии - потрошили пояса, снимали доспехи, собирали оружие. Некоторые, похоже, не ложились спать, не в силах оторваться от мародёрства.
Рядом с Ганнибалом в том же направлении, где продолжал кряхтеть Каха, прошли два слона. Копыта их были перемазаны слизью и кровью от растоптанных вчера человеческих тел. «Надеюсь, Каху рабы уже помыли, - подумал Ганнибал. - Может, отвели купаться в озере».
Слонёнка Каху встретили в оазисе в пустыне охотники и привели в Карфаген. Выяснилось, что он слепой, и охотники потом говорили, будто Каха выплакал глаза, когда потерял мать, но это было не так, слонёнок родился слепым. В Африке рассказывали, что мать Кахи была огромной, тёмно-серой слонихой, матриархом стада, и все животные её почитали.
Маленький Ганнибал упросил взрослых не убивать слепого слонёнка и не продавать его торговцам шкурами. И слонёнок Каха остался жить среди трёх сотен других слонов в Большом приюте в крепостной стене Карфагена. Ганнибал навещал Каху и приносил ему соль, которую тот, как все слоны, любил лизать. Благодаря необычно сильному обонянию и слуху, Каха как бы видел, но в походе перед ним, как перед всеми слонами, шёл погонщик – очень чёрный суданец Лакумаса. Как Ганнибал забирался на своего слона? Каха опускался на колени, и Ганнибал, ловкий и гибкий, вскарабкивался ему на спину. Если срочно выступали, Каха, услышав трубу, протягивал Ганнибалу хобот, тот хватался за него, и Каха аккуратно забрасывал хозяина себе на спину. Воины говорили, будто у Кахи характер, как у его хозяина: он свирепеет, входя в битву, и так же мгновенно успокаивается и слушается команд, как только выходит из боя. Ещё говорили, будто Ганнибал приходит к Кахе за советом: всё рассказывает в большое ухо и следит за реакцией, одобряет слон или покачивает головой: не надо, не делай, мол, этого.
Вместе с Лакумасой Ганнибал ухаживал за Кахой: смазывал маслом потёртости и следы укусов слепней на шкуре, поил, подносил еду и укрывал на ночь попоной. Каха, как и остальные слоны, спал стоя и недолго, в дневные часы. Только пока он был ещё слонёнком, Каха к ночи ложился на бок, а взрослые слоны обступали его и спали стоя.
Когда пришло время, Каха одним из немногих слонов сумел перейти через Альпы. В снегопад Ганнибал укрывал его своей накидкой. Когда после побед над римлянами Ганнибал приказал из сенаторских зимних плащей сшить попоны для слонов, Кахе, как самому большому, она оказалась мала, и Ганнибал отдал для неё свой зимний плащ, подаренный ему галлами. Иногда в снегопад Ганнибал и сам забирался к Кахе под попону.
Ганнибал миновал шумный лагерь африканского вождя Мутона. Жёны Мутона и енные дети спорили и ссорились, не обратив на Ганнибала внимания.
Становилось жарко. Ганнибал присмотрел на земле неиспачканный кровью мех с водой, веткой подтянул его к ногам, поднял и напился. Римский воин лежал на животе, прижав к земле солдатский мешок с дорогими вещами. Ганнибал вернул трупу мех с водой, пошёл дальше. Запах смерти от земли становился всё сильнее.
На мгновение Ганнибалу показалось, что легионер возле его ног дышит. Ганнибал наклонился, перевернул тело на бок и убедился, что римлянин мёртв. Их пехота вчера сражалась храбро, но без умения, не то, что галльские отряды, выученные Ганнибалом в сражениях в Иберии. Там ему надо было узнать, что от какого племени можно ожидать, что кто может. И проверить на испанской войне придумки, которые он осуществлял теперь, после перехода в римскую Галлию.
Кто-то скакал к нему со стороны лагеря. Приблизился. Брат!
- Привет тебе, Магон.
- Нашли?
Ганнибал покачал головой.
– Есть хочешь, брат? - Магон протянул на ладони лепёшку. Ганнибал покачал головой. Если бы не запах от трупов, он бы, наверное, поел.
Поднял мех и отпил из него. Выплюнул, вместо воды в мехе было вино.
- Ну,- улыбнулся Магон,- теперь - на Рим?
- Нет, теперь мы идём на восток - там много рек и травы для скота.
- Не идём на Рим?! – Магон присвистнул – Ты сможешь объяснить солдатам, зачем они воюют?
- Пока нет, но уже сейчас они вернулись бы домой не с пустыми руками.
- А сенату, карфагенскому сенату ты сможешь объяснить, почему армия не пошла на Рим?
- Не смогу. Но они и не спросят, вспомнят, что я с самого начала был против этого похода.
- Вспомнят! Они тебе этого никогда не забудут. Ни денег, ни солдат, ни кораблей тебе Карфаген не пришлёт.
Братья шли рядом, кудрявые, худые и гибкие, очень крепкие молодые люди. Магон вспомнил, как Ганнибал поднялся на сенатскую сцену и сказал: « Зачем Карфагену этот Рим?!»
- Отец наш часто повторял что мы, пуны, – потомки семитов, а семиты всегда в движении: куда-то плывут, идут в поход. Потому что движение это - жизнь.
- Да, я помню. Он говорил, что у семитов всегда было много врагов, а их самих - очень мало. Но Мелькарт помогал им, и семиты выжили.
От лекаря прибежал мальчик, в руках ракушка с мазью для ганнибалова глаза.
- Ты, Магон, поплывёшь в Африку и расскажешь сенату о нашей победе в Каннах.
- Когда?
- Завтра утром.
- Хорошо. Ты хочешь, чтобы я что-нибудь передал твоей жене? Нет, так нет.
На тропу перед ними выкатился украшенный перьями римский шлем. Сенатор? Братья остановились, наклонились, вгляделись. Нет, не он.
- Проследи, чтобы накормили пленных, - приказал ближайшему солдату Ганнибал.
- Зачем ты велел его найти, брат? – Магон был один из немногих пунов, задававших вопросы.
- Чтобы похоронить по их обычаю.
- Зачем это нам?
- Мы же не римляне, брат. Римляне могут и храм сжечь, нам нельзя. Напоминай об этом своим пунам. Дрались твои солдаты вчера неплохо. Говорят, ещё никто не убивал столько врагов за одну битву. Сам видишь, сколько их. К концу дня счётчики скажут, сколько лежит здесь на поле.
- Ты доволен, брат?
Ганнибал молчал.
- Устрой праздник, порадуй солдат подарками.
- Они сами себя одарят. Увидишь: встанут, принесут жертвы, поедят, и все – к обозу, искать свои мешки.
- Не мне тебе советовать, брат, но отец нас учил, что солдат нужно иногда радовать. Может, с кораблём из Африки или Сицилии придут им вести из дома? Это было бы прекрасно.
- Спрашиваешь, доволен ли я? Как всегда, нет. Нам нужно учиться у римлян дисциплине: приказано – исполнено.
- На каком языке ты их хочешь учить? Они ведь понимают только свой.
- Ни на каком. Я сходу вступаю в битву, и они должны следовать за мной, пока я не выйду из боя. Тогда и они смогут закончить сражаться. Разве не так нас учил отец?
- Так.
- И ещё, пока солдат держится на ногах, он не может сдаться в плен. Так у нас всегда было, и мы всех побеждали в Иберии. Мне стало казаться, что у многих солдат ослабло здоровье: добегут до подножья горы и остановятся вместо того, чтобы сходу бежать наверх и захватывать лагерь. Дышат. Может, состарились, надо нанимать новых? Сколько лет твоим воинам, Магон?
- Старше двадцати нет никого. Да и двадцатилетних немного.
- Нужно на больших стоянках заставлять их много бегать. Что это?
Ганнибал наклонился и поднял зимний плащ римского сенатора. Кинул солдату и показал на себя, дескать моя добыча. Магону объяснил: пойдёт на попону Кахе.
У Ганнибала после перехода через болота воспалился глаз, негр-шаман лечил его отварами и мазями, захваченными из Африки, европейские травы он ещё не изучил. Удалось спасти только один глаз. Когда Ганнибал в повязке появился в загоне, слоны его не узнали. Он прошёл прямо к Кахе, сказал: «Теперь мы с тобой оба слепцы, Каха». Тот сразу опознал его по голосу и по запаху, обнял ухом и засопел что-то утешающее, вроде «Вон у меня оба глаза не видят, но я войну не закончил».
Вот и словновник. Ганнибал и Каха смотрели друг на друга и радовались: живы! Потом он сказал в большое ухо: я устал, Каха. Мне надоели римляне – их пленные центурионы и легаты, мне всё это надело, даже победы над ними. У меня теперь хватит золота, Каха. Вернёмся в Новый Карфаген, я куплю корабль, найму матросов, соберу пунов, - тех, кто захочет, - и поплыву с ними за горизонт – там должны быть какие-то другие земли и другие люди, непохожие ни на римлян, ни на пунов. – Ещё немного повоюем, Каха, и поплывём далеко-далеко. Ни в Карфаген, ни в Сицилию, ни в Иберию, а в другие, в новые страны, где мы будем удивляться и радоваться. Ты доволен? Ну, хрюкни мне ещё раз. Пора, Каха. Здесь нам больше делать нечего.
Мы будем плыть, плыть и смотреть на море, потому что ничего интереснее моря боги не создали.
***
После удивительной победы у Канн все военачальники карфагенской армии ждали приказа о походе на Рим. Его теперь и защищать-то некому - говорили они.- Не стóит и разгружать обоз. Чего он ещё думает, наш полководец?
А Ганнибал уже решил окончательно: похода на Рим не будет. Он решил это ещё в лагере под Сагунтом. Да, он захватил тот город, но какой ценой! Его малому народу не по силам блокировать города, штурмовать стены, копать рвы, ставить штурмовые башни и одновременно одолевать врага в его вылазках. Его стихия – сражения в поле, где он сможет использовать замечательную свою кавалерию и умение импровизировать - засады и ловушки.
Победа в Каннах отличалась от победы на Тразименском озере. Десять часов интенсивной схватки с оружием в руках не прошли бесследно для карфагенской тяжеловооруженной пехоты. Какое количество людей было в состоянии совершить марш на следующий день? Сколько лошадей еще могло идти рысью? Как перевести с необходимой быстротой вьючных животных по тропам через Апеннины? Скольких людей можно было оставить для ухода за ранеными, охраны пленных и захвата римских лагерей с их богатым войсковым имуществом?
Только Ганнибал знал ответы на эти вопросы. Единственное, чего он не мог допустить, – это риск потерять свою армию. Так что было совершенно естественно, что он оставался на берегу Офида.
***
В лагерь к Ганнибалу пришли вожди нескольких галльских племён со своими отрядами пеших и конных ратников. Полководец обрадовался: крепкие воины!
– А хлеба для солдат и для лошадей, а оружия хватит у тебя на всех? – Латы снимете с римлян, выберете самые лучшие.
Два летописца-грека, сопровождавших карфагенское войско, записали, что Ганнибал двигался то на восток, то на юг Апеннинского полуострова, разбивая лагерь там, откуда мог быстро прийти на помощь своим немногим союзникам – прежде всего, городу Капуе.
Они считали, что для своего времени Ганнибал был человеком всесторонне образованным. В Испании он изучал географию по сочинениям Эратосфена из Кирены, а ночами слушал рассказы возвратившихся из плавания капитанов. Для изучения медицины Ганнибал пригласил врача Сингала из Александрии. Он серьезно занимался историей окружающих народов, особенно римлян, о которых было еще мало известно. Любознательность Ганнибала кажется безмерной, его интересовало практически все – обычаи в других землях, способы выплавки металлов, уборки урожая и время сельскохозяйственных работ. Ганнибал знал, какие природные ресурсы находятся в распоряжении врага, и как помешать врагу воспользоваться ими. Все это позволяло ему действовать крайне осмотрительно и благоразумно. Эти качества Ганнибала отмечает и другой хронист грек: «Ганнибал провел столько времени в неприятельской стране, так часто подвергался всевозможным случайностям, столько раз в небольших сражениях решал участь врага своею проницательностью и, однако, уцелел в многочисленных решительных битвах. С большой заботливостью охранял он себя от напрасной беды». Так и подобает, считал грек, ибо, когда военачальник жив и невредим, хотя бы главная битва и была проиграна, судьба может доставить еще много случаев возместить понесенные потери. Напротив, в случае гибели вождя войско уподобляется кораблю, потерявшему кормчего; если бы даже судьба и даровала победу над неприятелем, пользы от этого не было бы никакой.
В последующие после Канн дни жители Капуи посылали свои делегации прежде всего к Варрону, который собирал тогда остатки уцелевшей армии в Венузии. Население Капуи подтвердило свою преданность Риму, поставив обезумевшему от горя консулу зерно, лошадей и оружие. Варрон неблагоразумно обидел их, потребовав, чтобы они сказали, каким образом он мог использовать их лошадей, когда у него больше нет всадников, и что проку в оружии, если от легионов ничего не осталось? Возможно, это была раздраженная реакция измотанного человека. Варрон тем не менее призвал население Капуи снарядить тридцать тысяч жителей их города для действий на поле брани против Ганнибала. Но жители Капуи посоветовали, чтобы Варрон заключил соглашение с Ганнибалом. Ощипанный до последнего пёрышка римлянин задрал подбородок и проорал: «Этого не будет».
Ганнибал велел использовать передышку для обучения солдат счёту. Сам он учился у всех: у отца, Гасдрубала Барки, арифметике, письму и военному делу; у жреца Филиста – законам, священным книгам и истории, у спартанца Зозила – греческому языку, у суданца Лакумасы – африканским языкам и обращению со слонами.
- Что-то наш Полководец сегодня хмурый,- сказал другу пехотинец Картина. – Может, жена приходила во сне? Я-то его знаю ещё по войне с племенами в Испании. У пунов то, что им снится – как будто действительно произошло, они не отличают.
- А у вас не так?- спросил Картина.- У нас тоже так.
- И у нас так,- подтвердил Алорг.
***
В Италии происходили важные события.
Римляне напрягали все силы. В армию было призвано все свободное население Италии в возрасте от семнадцати до сорока шести лет, и так было собрано двести тридцать тысяч солдат. Экономическое положение стало тяжёлым. Предметы первой необходимости вздорожали, по меньшей мере в три раза, большинство поставщиков казны или получали уплату несвоевременно, или вовсе не получали в ожидании лучших времен. Богатые люди должны были делать высокие пожертвования. Римляне служили в армии без жалованья. Но дух народа, его готовность на все для победы были неколебимы. Некоторые латинские общины, истощенные и материально, и потерями в людях, заявили, что не будут больше принимать участия в войне Рима с Карфагеном, но не было и речи о союзе с Ганнибалом, а несколько общин постановили, что именно теперь, именно в годину тяжких испытании, они готовы все отдать на борьбу. Марцелл, которому было уже почти шестьдесят, с юношеским жаром организовывал военные силы, и днем и ночью занятый мыслью, как победить Ганнибала. Ему дружно содействовали Тиберий Гракх, Аппий Клавдий и Криспин. Скоро Ганнибалу пришлось вести уже оборонительную войну, и его действия за этот период борьбы представляют столь же неподражаемый, единственный в военной истории образец, каким являются его действия и в первый период кампании, когда он целиком держал в руках инициативу.
В 213 г. римляне предприняли несколько попыток овладеть Капуей, однако Ганнибал им помешал. Он хорошо видел каждый бой со спины Кахи. Самые могучие из легионеров стояли в переднем ряду, чтобы пихать противника щитами и животами и отодвинуть неприятеля настолько, чтобы можно было воспользоваться копьями или хотя бы рубить мечом. Такая тактика боя двух плотных толп срабатывала в Италии, когда Рим завоевывал господство. Срабатывала она и в междоусобных войнах, но против пунов оказалась бесполезной. Ганнибал наблюдал, как отшатнулась его пехота от направленных в лицо копий легионеров. Но тут же с боков римского строя ударила конница пунов, ливийцев и испанцев, и стала убивать римлян, стоявших в легионном строю. Римляне побежали, и тогда галлы бросились догонять бегущих легионеров и колоть их пиками.
Ганнибал чувствовал, что его военное счастье выдохлось, но, как все семиты, продолжал надеяться на чудо. Из Карфагена, как и прежде, серьёзная помощь войском, деньгами или хлебом – не поступала. Впервые с тех пор, как двенадцать лет назад он покинул Карфаген, Ганнибал упустил инициативу в великой войне. Он с иронией думал о том, что его враги с их огромными силами в Италии не делают никаких попыток выступить против него. Правда, он не позволил им понять, насколько ослабла его армия. К ветеранам прибавились только немного луканийских крестьян, греческих моряков, римских дезертиров и неотесанных бруттийских горцев. Вероятно, единственной защитой ему служило его овеянное легендами имя.
***
А что же Рим? Как повёл себя после каннского разгрома великий город? Все хронисты утверждают: достойно. Рим был измотан, но упорен.
Прежде всего, сенат отправил Квинта Фабия Пиктора в Дельфы к знаменитому оракулу с вопросом, за что на Рим посыпались такие беды и что нужно предпринять, чтобы избавиться от проклятия. Посланник вернулся с ответом. В Риме принесли жертвы, убили весталку, нарушившую клятву целомудрия, и убили её любовника (другая весталка покончила с собой). Были закопаны живьём две пары: галл и галлка и грек и гречанка.
Казалось исполнение советов дельфийской пифии подействовало, ситуация начала меняться, и это оказало благоприятное влияние на настроение римских масс. Результаты посольства Квинта Фабия стали первым и очень важным политическим успехом сената после Канн.
Рим очень боялся, что его союзники, италийские и галлийские племена, перейдут в лагерь Ганнибала, будут сражаться на его стороне. Поэтому по Италии распускались слухи: Ганнибал- это человек, для которого не существует ничего святого. Он вероломен, и клятвы его – не клятвы. Он не ценит ничего, кроме золота и серебра. Он строит из человеческих тел мосты через реки, его войско питается человеческим мясом. И он, и его армия – дикари, не знающие человеческого языка. Они приносят в жертвы детей, своих и чужих.
В результате этой пропаганды ни одно италийское племя не перешло на сторону Карфагена.
***
В Африке Рим взбунтовал против Карфагена вождя Сифакса. Для борьбы с ним карфагеняне отзывали даже войска из Испании.
В 212 . римлян постигли на Пиренейском полуострове тяжелые неудачи: неожиданным нападением карфагеняне уничтожили два главных корпуса римских войск, оба Сципиона погибли в бою. Испания вплоть до Эбро оказалась в руках карфагенян, и думали, что теперь им удастся доставить Ганнибалу подкрепления по сухому пути. В этом затруднительном положении главное командование в Испании было вручено Публию Сципиону, сыну убитого в Испании проконсула. Это был еще молодой, 27-летний офицер, выдвинувшийся несколькими подвигами в борьбе с Ганнибалом. Он отличался храбростью, безупречной честностью и возвышенным характером. Сципион привлекал к себе все сердца и внушал соотечественникам какую-то особенную веру в Рим и в римлян, а своим врагам – уважение к римскому имени. Как полководец он не обладал дарованиями исключительными, но ему всегда удавались даже и очень рискованные предприятия, так что серьезно распространилось убеждение, что сами боги внушают Сципиону его решения и помогают ему. Он часто заставлял хранителя храма Юпитера на Капитолийском холме открывать ему двери храма ночью, чтобы он мог предаваться там в одиночестве размышлениям до рассвета.
Немедленно по прибытии в Испанию в двести девятом году он предпринял безумно отважную попытку овладеть Новым Карфагеном, пунической столицей Испании. И попытка эта удалась. Теперь Гасдрубал не мог отправиться в Италию по суше, пока Сципион удерживал Новый Карфаген. Моральное значение этой удачи было громадно.
Скоро в открытом бою при Бегуле Гасдрубал отбросил римлян и достиг того, к чему стремился все время: перешел Пиренеи и двинулся на помощь Ганнибалу.
Против Гасдрубала направлена была значительная армия, а консул Нерон с главными силами стоял против Ганнибала в Италии. Вдруг ему доставили перехваченное письмо Гасдрубала брату, в котором говорилось о пути, каким Гасдрубал хотел идти на соединение с Ганнибалом. Нерон решился тогда на чрезвычайно смелое движение: в надежде, что Ганнибал не знает о приближении брата, он оставил против карфагенского вождя лишь часть армии, а сам с отборными семью тысячам прошел на север, соединился там с другим римским отрядом, и подле Сены Галльской римляне одержали решительную победу. Армия Гасдрубала была совершенно уничтожена. Когда исход сражения стал ясен Гасдрубалу, он бросился в гущу врагов и погиб смертью героя. Римляне отрезали его голову, и когда Нерон вернулся в свой лагерь в Апулии, он приказал бросить ее на передовые посты карфагенян. Так отплатили римляне Ганнибалу за воинские почести, оказанные им погибшему Марцеллу.
С удалением армии Гасдрубала Сципион стал теснить действовавшие в Испании карфагенские войска. В скором времени в руках карфагенян оставался только Гадес, где мужественно держался брат Ганнибала, Магон, но в Карфагене уже потеряли надежду сохранить Испанию, и в двести шестом году Магону было предписано со всеми силами переправиться в Италию. Он отплыл беспрепятственно, потому что Сципион не держал наготове флота. Испания целиком перешла во власть Рима.
Таковы были в общих чертах военные действия на второстепенных театрах войны в течение восьми-десяти лет после битвы при Каннах. Ганнибал ушёл с берегов Адриатики, которые были столь благосклонны к нему. За карфагенской армией следовал обоз с трофейным имуществом армии Варрона, в том числе и символами власти двух консулов. Путь проходил через Апеннины. Некоторые города закрыли перед Ганнибалом свои ворога, но крестьяне Апулии — в районе Канн — и самниты заверяют Ганнибала в том, что хотят мира с ним. На юге западного побережья греческие города приветствуют его. Делегации от гордой Капуи прибывают в его лагерь, чтобы обсудить условия сдачи. Ганнибал уверяет, что выполнит все их требования: свобода городу, защита и неучастие в военных действиях. Он ведет свою победоносную армию в Неаполь, большой порт на южном побережье. И после тщетной осады уходит.
В двести двенадцатом году римляне испытали ряд неудач. Ганнибал овладел Тарентом и разбил несколько раз римлян в открытом поле. В Лукании и Апулии по неосмотрительности начальников были истреблены два крупных отряда римлян. Попытка обложить Капую снова не удалась. Римляне, однако, возобновили ее еще раз и, наконец, успели совершенно блокировать город и укрепили свой лагерь. Ганнибал поспешил к этому важному пункту, но увидел, что нападение на окопы римлян было бы безрассудным. Тогда он вдруг двинулся к Риму и остановился на расстоянии нескольких километров от ворот города. Предместья были выжжены легкими войсками пунов. «Ганнибал у ворот!» – фраза, которая вводила в панику римлян еще более ста лет спустя. Штурмовать город Ганнибал и не думал: он надеялся только отвлечь этим движением римские легионы от Капуи, чтобы снабдить блокированный город провиантом и усилить в нём гарнизон. Но римские военачальники остались под Капуей, а следить за карфагенским войском направили лишь небольшой отряд. Ганнибал совершенно уничтожил его, но вскоре Капуя сдалась. Это был решительный и крупный успех римлян. Два года они старались овладеть городом, но Ганнибалу удавалось им помешать. И, как шесть лет тому назад переход Капуи на сторону Ганнибала знаменовал собою тот факт, что владычество Рима над Италией фактически прекратилось, так теперь взятие Капуи римлянами означало, что перевес решительным образом перешел к Риму. С карфагенскою партией в городе римляне расправились беспощадно: двадцать восемь человек окончили жизнь самоубийством еще до сдачи города, пятьдесят три были публично высечены и обезглавлены, сотни проданы в рабство.
В Италии происходили важные события. Римляне напрягали все силы. Под знамена было призвано свободное население Италии в возрасте от 17 до 46 лет, и в римских армиях собралось до двухсот тридцати тысяч человек. Марцелл, которому было уже почти шестьдесят лет, с юношеским жаром организовывал военные силы, и днем и ночью занятый мыслью победить Ганнибала. Ему дружно содействовали весьма даровитые Тиберий Гракх, Аппий Клавдий, Криспин и другие. Скоро Ганнибалу пришлось вести уже оборонительную войну, и его действия за этот период борьбы представляют столь же неподражаемый, единственный в военной истории образец, каким являются его действия и в первый период кампании, когда он целиком держал в руках инициативу. С открытием кампании в 213 г. римляне достигли лишь нескольких частичных успехов. В южной оконечности Италии Ганнибал все еще удерживал более крупные владения, чем сам Карфаген. У него были порты, хотя и очень небольшие, в Локрах и Кротоне, вблизи храма на мысе Лациний. Он имел достаточно продовольствия для своих людей и даже запас серебра для их нужд. Ганнибал неизбежно должен был размышлять, не следует ли ему сесть на корабль и попытаться по морю добраться до Африки и Испании, куда были направлены сейчас его мысли. Возможно, ощущение фатальности после смерти Гасдрубала заставляло его ждать боя на своих холмах. И почти наверняка он ожидал, что римские консулы обрушатся со всей своей силой на его последние владения. Как семит и карфагенянин, он жаждал отомстить за пренебрежительно выброшенную голову Гасдрубала. После сбора урожая конвой судов с зерном из Испании положил конец голоду на реке Тибр. Поля Лациума снова начали возделывать. Отпущенные с флотов команды судов снова возвращались к хозяйству.
В эти годы в Риме взошла звезда молодого аристократа Публия Корнелия Сципиона. Он, как было принято в Риме, начал службу с военной карьеры – с участия в битве при Тицине, где римская армия была на голову разбита Ганнибалом в 218г. до н.э. В 216 году он сражался с армией Карфагена при Каннах и вместе с остатками войск бежал в Канузий, где присоединился к четырём тысячам других римских беженцев, собравшимся в этом городе после поражения армии. Спустя четыре года, т.е. в 211 году, отец Сципиона и дядя погибли в битве с карфагенянами в Испании. Возможно из-за этого Сципион был избран проконсулом, а в 210 г. назначен претором и отправлен в Испанию с десятью тысячами пехоты, тысячей всадников и тридцатью кораблями. Эти силы собрались в Эмпориях, а Штаб разместился в Тарраконе, где собралось двадцать восемь тысяч пехотинцев и три тысячи всадников. Первой задачей стала борьба с кельтиберами, и в то же время Сципион пытался заключить союз с другими испанскими племенами. Для повышения боевого духа он посетил своих солдат на зимних квартирах. Зимой Сципион разведал, что карфагенская армия разделилась на три части, и каждая часть базируется довольно далеко от остальных. Римлянами были получены сведения от рыбаков о базе пунов в Новом Карфагене на юго-востоке Испании, и в начале 209 г. Сципион решился на внезапный штурм этого порта с суши и с моря. Оставив трёхтысячный гарнизон под командованием Марка Силана, Сципион с двадцатью пятью тысячами солдат весной выступил на юг. Друг Сципиона Гней Лелий с флотом из трёхсот судов направился к Новому Карфагену вдоль побережья. На следующее утро о стены уже оперлись штурмовые лестницы, но римляне были отогнаны отрядом, высланным командующим гарнизоном. В ходе третьей попытки Лелий высадил в гавани моряков для помощи пехотинцам. Захватив Новый Карфаген, Рим получил дополнительное продовольствие, серебряные рудники и гавань — плацдарм для дальнейшего продвижения на юг. Жителей города Сципион не продал в рабство, как это было принято у победителей, а, получив от них обещание не враждовать, оставил свободными. Здесь случилась история, прославившая Сципиона на весь римский мир. Среди пленных оказалась необычайно красивая девушка. Солдаты, зная, что Сципион ею заинтересовался, привели пленницу к нему, однако Сципион, узнав, что девушка любит некоего испанского вождя Аллуция, познакомился с ним и вернул девушку испанцу. Когда в ответ к Сципиону пришли родители девушки, он передал им подарки для дочери. В благодарность Аллуций во главе тысячи четырёхсот воинов своего племени присоединился к армии Сципиона. (Эти события послужили сюжетом для полотен некоторых художников под названием «Великодушие Сципиона») Проведя реконструкцию города, Сципион возвратился в Тарракону. Лелий был послан с рапортом в сенат.
Вскоре разведчики Сципиона доложили, что Новый Карфаген попытаются отбить. В 208 г. Сципион выступил на юг, застав врасплох Гасдрубала в местечке Бекула, у современной реки Гвадалкивир в Бетике. После разгрома Гасдрубала армия Сципиона перенацелилась на Магона и другого Гасдрубала, сына Гискона. Во время марша на юг союзные испанские вожди Эдекон и Андобал приветствовали Сципиона как царя за победу при Бекуле. В 206 г. Сципион разбил Гасдрубала при Илипе, после чего взял Гадес, завершив испанскую кампанию. Он произвёл преобразования в армии, прежде всего в вооружении. Италийский короткий меч был заменён испанской фалькатой - колюще-рубящим мечом, длина клинка которого составляла сорок пять сантиметров. Этот меч помещался на левом боку, и иногда к его ножнам прикреплялся короткий кинжал, который использовали испанские племена. Такой меч был рубяще-колющим, он лучше подходил для традиционной римской тактики и стал позже называться испанским (gladius hispaniensis). Коренные изменения претерпела конница. Всадники были снабжены шлемами, латами, продолговатыми щитами, сапогами, копьями с железными наконечниками на обоих концах, дротиками и кривыми саблями. Сципион сам наблюдал за учениями и присутствовал при упражнениях и новых манёврах. Война Карфагена с Римом завершилась — началась война Рима с Карфагеном. Лучшие римские командиры или пали на полях сражений, или же были, как Квинт Фабий и Квинт Фульвий, слишком стары, а подходящие кандидаты Гай Нерон и Марк Ливий были непопулярны. Вернувшегося из Испании, Сципиона не поддержал сенат, обвинив его в сомнительном понимании солдатской дисциплины, приведя в пример злоупотребления одного из его командиров, Гая Племиния, в Локрах. Однако вскоре сенат из-за безотлагательности военных действий был вынужден утвердить кандидатуру Сципиона, поддерживаемого народом, поручив ему предварительную подготовку в Сицилии.
Весной 204 г. Сципион отбыл к берегам Африки с двумя легионами из ветеранов (около тридцати тыс. чел.), с 40 военными и 400 транспортными судами и, не встретив ни малейшего сопротивления, благополучно высадился на Красивом мысе близ Утики. Узнав о высадке Сципиона, Массинисса тотчас явился в лагерь полководца, против которого ещё незадолго перед тем сражался в Испании. Этот безземельный царь сначала не смог предложить римлянам ничего кроме личной храбрости, а ливийцы, хотя и очень тяготились рекрутскими наборами и налогами, знали по горькому опыту, как следует себя вести в подобных случаях, и потому не спешили открыто принять сторону римлян. Сципион после нескольких удачных конных стычек уже был в состоянии осаждать Утику, но по прибытию прокарфагенского нумидийского царя Сифакса с пятьюдесятью тысячами пехоты и десятью тысячами конницы пришлось отложить операцию и расположиться в укреплённом приморском лагере между Утикой и Карфагеном на мысе, где было нетрудно окопаться. Там Сципион перезимовал. Карфагеняне дождались прибытия кельтиберского и македонского подкрепления, и в 203 г. состоялась битва при Баградисе. Сципион, как будто всю жизнь был учеником Ганнибала, двойным охватом с флангов смял противника. Сифакс попал в плен. В ответ на предложение прекращения военных действий Сципион потребовал испанские владения и средиземноморские острова, передачи царства Сифакса Массиниссе, выдачи всего военного флота кроме двадцати судов и уплаты военной контрибуции в четыре тысячи талантов. Карфагеняне притворно приняли условия, ожидая возвращения в Африку Ганнибала. С уходом основного войска пунов из Испании Сципион стал теснить противника по всему Иберийскому полуострову. Вскоре в руках Карфагена оставался только Гадес, где мужественно держался Магон, но и ему пришло распоряжение идти в Италию. Высадившись в гавани Генуи, Магон исчез в предгорьях. Братья находились очень далеко друг от друга: Магон у Альп, а Ганнибал на южной оконечности Италии.
Когда произойдёт почти фантастическая встреча Ганнибала с его главным врагом Сципионом, карфагенянин скажет ему о непрогнозируемости судьбы: «сегодня она благоволит к тебе, и у тебя инициатива в войне, и ты близок к победе. Но завтра, глядишь, всё переменилось, и тебя преследуют поражение за поражением».
Так и случилось. В Италии Ганнибал стал проигрывать сражение за сражением. Он затаился на востоке полуострова, слушал доклады своей замечательной разведки, думал, ждал. Инициативы не проявлял, огрызался, вступился за союзника Капую, расположенную на крайнем юго-западе итальянского «сапога».
После блестящей победы у Канн, Ганнибал сделал несколько попыток достичь мира с Римом, потому что больше чем Рим, этот семит ненавидел войну. О двух таких попытках сохранились записи римских историков. Вот что сообщает Тит Ливий («Война с Ганнибалом»): 1.Начальник разведки и доверенное лицо Ганнибала Карталон был отправлен в Рим для выяснения ситуации. Он был встречен у Альбанского холма ликтором, который сообщил ему, что новый диктатор не позволит ни ему, ни кому-либо другому из карфагенян войти в городские ворота. Карталону предписывалось до рассвета покинуть римскую территорию.
2. В эти же дни «Ганнибал встретился с римскими пленными и, разделив их на две группы, союзников отпустил безвозмездно, а с римскими гражданами говорил так мягко и благодушно, как никогда прежде. Он объявил им, что совсем не желает истребить римский народ, а борется лишь за власть и славу. Его предки уступили римлянам в доблести, теперь он хочет, чтобы римляне в свою очередь склонились перед его доблестью и удачей. Вот почему он предоставляет пленным возможность выкупиться. Пленные, не помня себя от радости, выбрали десять человек, чтобы отправить их в Рим, к сенату. Ганнибал и на это дал согласие и только велел посланцам поклясться, что они вернутся. Когда они уже вышли из лагеря, то один из десяти человек, прикинулся, будто что-то забыл, и побежал назад. Он вернулся и, тем самым исполнив клятву, освободил себя от нее. К ночи он снова нагнал товарищей. Когда эти посланцы предстали перед сенатом, глава их сказал так:
- Мы храбро бились весь день, а потом, возвратившись в лагерь, израненные, измученные усталостью, всю ночь оборонялись на валу. Выкупите нас – и мы будем сражаться храбрее всех, потому что навсегда будем связаны вашим благодеянием».
Сенат отказал им в этом. Тогда, зная меркантильность римлян, пленные предложили выкупиться за свой счёт. Им опять отказали. По прошествии еще какого-то времени девять из посланных легионеров возвратились в плен к Ганнибалу. Десятый нарушил клятву …»
Желая вернуть себе милость богов, в Риме устроили жертвоприношение: живыми зарыли в землю двух галлов – мужчину и женщину – и грека с гречанкой.
Объявили набор, и в войско записывали семнадцатилетних и даже некоторых шестнадцатилетних. Из новобранцев составили четыре легиона. Рим потребовал подкреплений от союзников. Готовили оружие. Со стен храмов и портиков сняли старые вражеские доспехи, захваченные в былых войнах. Свободных граждан не хватало, и пришлось вооружить восемь тысяч молодых и крепких рабов, согласных стать солдатами. Их выкупили у хозяев на общественный счет, хотя дешевле и выгоднее было бы выкупить пленных у Ганнибала.
Видимо, не слишком веря в возможность победить отважного семита на римской территории, сенат активизирует военные действия в Испании, на Сицилии и Сардинии.
С приближением осени Ганнибал покинул Кампанию, перевалил через Апеннины и занял Арпы (город в Апулии). Гракх с двумя легионами рабов-добровольцев двинулся следом и расположился на зимние квартиры в римской колонии Луцерия. На пятый год войны (214 до н.э.) консулами были избраны Фабий и Марцелл. В течение предыдущего года Ганнибала удавалось сдерживать, и теперь римляне вознамерились покончить с пуном. В соответствии со стратегией Фабия было решено начать войну на как можно большем числе фронтов, поскольку Ганнибал, располагая весьма ограниченными силами, не смог бы защитить всех своих союзников. Было создано шесть новых легионов, так что общее их число достигло двадцати. Заложили сто новых кораблей. Полем действия для обоих консулов стала Кампания.
На севере дела римлян шли плохо. Легионы изо всех сил старались предотвратить присоединение к армии Ганнибала ополчений галльских племён. После разгрома консула Постума Альбина в предыдущем году, римских войск в долине По не осталось. Теперь сенат направил туда два новых легиона, чтобы отвлечь кельтов и не дать им выслать подкрепления Ганнибалу. Два каннских легиона находились в Сицилии, а еще один легион, созданный летом, был послан на помощь в Сардинию, которую карфагеняне упорно пытались отбить. На Сицилии ситуация для римлян заметно ухудшилась. На трон взошел Гиероним, пятнадцатилетний внук Гиерона. При помощи тонкой дипломатии Ганнибал сумел убедить впечатлительного юношу разорвать союз с Римом и открыть новый фронт в Сицилии. Это война Карфагена, уверял полководец. Всем необходимым воюющую армию обеспечит Африка, а он, Ганнибал, на свободе разберется с неприятностями в Италии. Однако не успела война начаться, как Гиероним погиб от рук убийцы. Риму представился шанс круто изменить ситуацию, и сенат отправил на остров Марцелла.
Ганнибал потребовал срочно прислать подкрепление в Сиракузы – главный город Сицилии. Карфаген отправил 13 000 вооруженных воинов. Они высадились возле Сиракуз, где каждого десятого в лагере поразил мор. Остальные, которыми командовал один из военачальников Ганнибала, в конечном счете были рассеяны превосходящими силами Марцелла. У Карфагена не было средств, чтобы обучать рекрутов для итальянской армии Ганнибала, да и военачальников, равноценных братьям Барка, тоже не было. Бомилькар, самый опытный карфагенский флотоводец, однажды привел свой флот в Сиракузы, но потом увел его оттуда при приближении римских боевых кораблей. Свыше ста галер было сейчас у Карфагена в море, но не было ни одного компетентного командующего. Карфаген, ещё не затронутый конфликтом, не приложил особых усилий в чрезвычайной ситуации, когда это было столь необходимо Ганнибалу.
Убедившись, что жители Сиракуз по-прежнему не желают идти на уступки, Марцелл дал своим людям пять дней на подготовку, а затем двинулся на город. Он разделил свои силы (и без того очень ограниченные, поскольку вывести из римской провинции каннские легионы ему запретили), поручив Пульхру ведение боевых действий на суше, в то время как сам возглавил флот. При наличии только двух легионов полная блокада представлялась невозможной, и всё-таки Марцелл решил одновременно штурмовать город с суши и с моря. Пульхр должен был напасть с севера, в то время как Марцелл вел корабли. Но попытки римлян потерпели крах благодаря гению великого математика и механика Архимеда, который посвятил последние годы жизни организации обороны родного города. В результате стены Сиракуз ощетинились устройствами, уничтожавшими римские суда и сеявшими панику среди осаждавших.
Оставив Пульхра держать осаду, Марцелл, взяв с собою треть всего войска, отправился отвоевывать остальные островные города, переметнувшиеся к врагу. Каннские легионы, только и мечтавшие восстановить свое доброе имя, обратились к Марцеллу, умоляя принять их на службу. Полководец передал их просьбу сенату; ответ сената гласил, что использовать провинившихся возможно только за пределами Италии.
Ситуация на острове обострилась после новой резни, на этот раз среди граждан города Генна. Результат оказался совершенно обратный тому, на который рассчитывал Рим. Многие сицилийцы – свидетели римского зверства перешли на сторону карфагенян.
Фабий послал Гракху приказ передать командование в Луцерии Фабию-младшему и отправляться в римскую колонию у Беневента, чтобы перерезать Ганнибалу пути подвоза продовольствия.
В это время Ганнон во главе армии из семнадцати тысяч пехотинцев (в основном из числа жителей Бруттия и Лукании) и тысячи двухсот североафриканских всадников двинулся в наступление по долине реки Калор (совр. Калоре), рассчитывая встретиться с Ганнибалом в Кампании. Римлянам впервые представилась возможность вступить в бой с частью воинства Ганнибала в отсутствие их прославленного полководца: он был на юго-востоке полуострова, под Тарентом, где предпринимал все новые попытки овладеть городом.
Весной следующего года (213-212 гг. до н.э.) Ганнибал наконец-то получил доступ в Тарент. В Риме содержались заложники из нескольких южных городов. Когда заложники из Тарента и Туриев попытались бежать, их схватили, высекли плетьми, а затем сбросили с Тарпейской скалы на Капитолии. И снова жестокость римлян привела к обратным результатам: и Тарент, и Турий были переданы своим населением в руки карфагенян. В случае Тарента потеря не явилась столь катастрофичной, поскольку римский гарнизон укрылся в цитадели на оконечности полуострова, блокирующей вход в гавань. Попытки Ганнибала захватить цитадель неизменно терпели неудачу. Наконец был возведен земляной вал, увенчанный стеной, и цитадель оказалась отрезана от остального города. Чтобы спустить корабли на воду, жителям Тарента приходилось тащить их волоком через весь полуостров.
Тем временем на Сицилии продолжалась осада Сиракуз. Взять штурмом Архимедовы укрепления римляне уже не пытались. Регулярно велись переговоры об обмене пленными или выкупе. В ходе этих встреч какой-то римский солдат заметил, что в одной своей части стена не так высока, как кажется, и, подсчитав горизонтальные ряды кладки, смог установить точную высоту, каковая оказалась вполне в пределах досягаемости самой длинной римской приставной лестницы. Марцелл, узнав об этом, решил приурочить ночную атаку к празднеству в честь богини Дианы, когда большинство сиракузских часовых наверняка будут пьяны. Штурм увенчался полным успехом, и Марцелл захватил плато Эпиполы. Оказавшись отрезана от города, крепость Эвриал в западной части плато вскорости сдалась сама, и Марцелл беспрепятственно осадил Ахрадину - восточную часть Сиракуз. Карфагенская армия заняла южную часть города, не давая римлянам её окружить. Но тут в карфагенском лагере, находящемся в заболоченном месте, вспыхнула чума, истребив почти всю армию, в то время как римлян, расположившихся на плато, болезнь почти не затронула. Карфагеняне предприняли последнюю попытку снять осаду и выслали к Сиракузам огромную флотилию из ста тридцати боевых кораблей и семисот транспортных судов, нагруженных продовольствием, но, услышав, что на острове свирепствует чума, резко изменили курс и поплыли к Таренту, а грузовые суда возвратились в Африку. Последняя надежда освободить город угасла, и вскоре жители Сиракуз открыли Марцеллу ворота.
Что же в это время происходило в Иберии?
Сципион прибыл в Испанию осенью 210 г. и посвятил зиму обучению войск и укреплению их боевого духа. Получив известие о том, что три карфагенские армии пребывают на зимних квартирах, далеко отстоящих друг от друга, причем все они находятся более чем в десяти днях пути от столицы, Нового Карфагена, Сципион решился на авантюру. В начале весны 209 г., покинув лагерь и никому не сказав, куда направляется, он со всей своей армией совершил стремительный марш-бросок на юг и подошел к стенам Нового Карфагена прежде, чем карфагеняне осознали, что происходит. За один день он захватил город и коренным образом изменил ход войны в Испании в пользу римлян, потому что на испанцев маневр Сципиона произвел впечатление не меньшее, чем на карфагенян. В течение лета Сципион старался склонить на свою сторону местные испанские племена. На следующий год он двинулся на юг, зная, что его поддерживают остающиеся в тылу испанские союзники.
А центр военных действий в Италии сместился в Апулию, каковая в качестве провинции отошла консулу Марцеллу. Левину, второму консулу, поручили ликвидировать последние очаги сопротивления в Сицилии. К концу лета он завершил свою миссию, захватив Агригент и вынудив остальную часть Сицилии к капитуляции.
Теперь обе консульские армии приступили к отвоеванию Апулии. Города Эки и Арпы на севере отбили раньше, теперь же Марцелл занял Салапию — город на побережье Адриатики в семнадцати километрах к северо-западу от Канн, — а потом вторгся в Самний и захватил две Ганнибаловы базы снабжения. Вторая армия, состоящая из двух легионов, под командованием Гнея Фульвия Центумала, двинулась на Гердонию (совр. Ордона): этот город, подобно Салапии, дезертировал шестью годами раньше, после битвы при Каннах. Ганнибал, прослышав, что Центумал стоит под Гердонией, стремительно поднялся вверх от западной оконечности Апеннинского полуострова, — захватил римлян врасплох и истребил подчистую всю армию вместе с полководцем. Уцелевшие присоединились к Марцеллу в Самнии, но позже оказались в опале и были отосланы к каннским легионам на Сицилию. Тем временем Марцелл вторгся в Луканию, вошел в соприкосновение с Ганнибалом и оттуда устремился вслед за противником, на протяжении всего пути вступая в мелкие стычки.
Как Ганнибал некогда захватил Тарент хитростью, так и римлянам он достался в результате предательства. Римляне разграбили город, а тридцатитысячное население продали в рабство. Ганнибал выступил на помощь Таренту, но прибыл слишком поздно.
Локры стали для римлян очередной целью. Пока двое консулов отвлекали Ганнибала в Лукании, римский флот получил приказ отплыть из Сицилии и осадить Локры. Мощному гарнизону из Тарента, оставленному там Фабием, было велено пройти по берегу и атаковать город с суши. Ганнибал, узнал о передвижении римской колонны и о том, что легионы наступают по своему обыкновению, не выслав вперед разведку, устроил засаду под холмом, на котором располагался город Петелия (совр. Стронголи), и уничтожил две тысячи легионеров. Остальные обратились в бегство.
Эта зима завершилась триумфом иного рода. В ответ на обращение Ганнибала после Канн посланцы Филиппа V Македонского пересекли Адриатику, чтобы встретиться с ним. Был заключен договор, по которому Карфаген и Македония объединяли свои силы против Рима и обязывались помогать друг другу, в случае если будут подвергнуты нападению. Ганнибал согласился с тем, чтобы побережье Далмации было освобождено от оккупации римскими войсками и возвращено под власть Филиппа.
Теперь можно было называть сторонников Ганнибала итальянской армией. Сын Бомилькара Ганнон объездил холмы позади города Локры и пополнил ряды карфагенского войска десятью тысячами суровых бруттийцев. С этим пополнением войско Ганнибала стало объединением народов, населявших западное побережье Средиземноморья, начиная от Нумидии, через Лигурию до Бруттия на оконечности полуострова. И как и в ту зиму, которая предшествовала Каннам, Ганнибал занялся обучением и вооружением новобранцев. На этот раз он предоставил своим ветеранам перехода через Альпы отдых.
Это обстоятельство стало поводом к появлению еще одного выражения, помимо «фабианской тактики». Это была «капуанская зима». Их первая роскошная зимовка с банями и прислуживающими им рабами оказала свое влияние на ветеранов из Испании. После этого они уже не были теми людьми, которые боролись с болотной лихорадкой и старались выиграть сражение у Канн.
Ганнибал стал командующим армией альянса Карфагена и Македонии. Его итальянская армия, сгруппировавшаяся вокруг Тифаты, лишила Рим сухопутных возможностей связи с Сицилией. Однако флот Римской республики все еще господствовал на морских путях через Тирренское море, залив Таранто и Адриатику и, самое главное, через быстрину Мессинского пролива. Каждый месяц в благоприятную погоду все больше боевых кораблей выходило из бухты Карфагена в открытое море. Помимо соперничества двух этих сил, Рима и Карфагена, раскол существовал и в самом Средиземноморье. Юг выступал против севера, сонная культура эллинистического мира противостояла устоям воинственного варварства. И теперь, в финальном конфликте, умирающие города-государства противопоставили себя мощи возникающей единой империи. Ганнибал понимал этот более серьезный аспект конфликта.
Известие о том, что Сиракузы отданы Ганнибалу, вызвало шок у лидеров сената. Город Сиракузы был овеян легендарной славой и обладал огромными ресурсами. Символическая золотая статуя богини победы Виктории, подарок Сиракуз, казалось, насмехалась над римлянами. Может быть, бессмертные боги гневались на город? Остров Сардиния был охвачен волнением. На дальнем его побережье македонский царь заключил договор (сенаторы видели текст) с этим врагом рода человеческого, карфагенянином Баркой.
Однако никакой суеверный страх не шел в сравнение с опасениями лидеров, для которых вера в установленный порядок была сильнее всяких суеверий. Эта вера основывалась на уверенности в превосходстве римской армии над всеми врагами. Всегда, даже в черные дни вторжения галлов и поражений от царя Пирра, мобилизация живой силы приносила победу Риму. Сенатские лидеры не мыслили других путей сохранения города, но не приведет ли их последняя мобилизация к повторению Канн? Какие средства найти, чтобы противодействовать сверхъестественной мощи Ганнибала на поле брани?
До сих пор Рим опирался на предыдущий опыт в достижении своих успехов. Эта привычка, обусловленная недостатком воображения, едва ли не обрела силу закона. Но римлянам никогда не приходилось иметь дело с таким умом, которым был наделен Ганнибал. Под влиянием непрекращающихся сомнений уже начали появляться некоторые изменения в традиционном римском порядке.
В результате поиска достойных лидеров возникли зачатки идеи, которую едва еще можно было назвать планом. Она заключалась в том, чтобы отправить зарекомендовавших себя военными успехами военачальников сдерживать Ганнибала у каждой городской стены, у каждой реки, особенно в Сицилии.
Фабий начал новую кампанию. Марцелл спешил к Ноле – внешней защите Неаполя. Ганнибал начал осаду Нолы.
После поражения Гасдрубала на Эбро его армия была отведена в Испанию. Возможно, это было сделано с согласия Ганнибала, потому что Магон, его второе «я» в Карфагене, взял на себя командование этой армией.
Военно-морские базы римского блокирующего флота находились в Остии, у берегов Сардинии, у Эгатских островов, в Мессинском проливе и в порту Бриндизи (Брундизий) у входа в Адриатику. Около 200 галер сопровождали римские конвои и исследовали берега, чтобы перехватить Ганнибала. Вскоре после Канн римляне пополнили свой флот шестьюдесятью боевыми кораблями, чтобы заменить старые или поврежденные суда. У богатых граждан были заимствованы средства на то, чтобы нанять новых моряков, так как нанесенный Ганнибалом ущерб привел к уменьшению их рядов.
К 211 году до н. э., седьмому году конфликта, карфагенский флот разросся до ста тридцати галер. Этот год принес Риму неожиданные известия из Испании.
Канны в Испании! Оба военачальника в ранге проконсулов, Публий и Гней Сципионы, убиты! Их армии почти уничтожены, остатки, лишившиеся своих руководителей, бежали на Эбро. Это известие повергло в ужас собравшихся на римском Форуме. А дальнейшие детали вызвали еще большее оцепенение. В сердце Испании кельтиберы, клявшиеся в верности, бросили Сципиона. Молодой нумидиец Масинисса, появившийся здесь, ввел в заблуждение римские легионы, взяв их в кольцо всадников. Хуже всего было то, что обе армии доблестных Сципионов оказались застигнутыми по отдельности проворными отрядами братьев Барка, Гасдрубала и Магона, и третьего карфагенского полководца. Неприятельское командование ликовало. Дорога на помощь к Ганнибалу была открыта карфагенянам.
В самой Италии карфагеняне торжествовали. Их пограничные лагеря, располагавшиеся к востоку и западу от Апеннин, у Лючеры и Казилина, находились теперь соответственно в 150 и 110 милях от Тибра. Самый дерзкий из римских начальников конницы, Семпроний Гракх, попал в засаду, то ли охотясь на берегу этой реки, то ли купаясь в ней. Его тело было доставлено во время перемирия на ближайший армейский пост карфагенянином Карталоном. Тень Гракха присоединилась к духам Фламиния, Эмилия, других только что избранных консулов в Цизальпинской Галлии, тех Сципионов, что находились в преисподней. Только Марцелл, казалось, был в состоянии осадить неуловимого Африканца, который командовал не настоящей армией, а сворой мятежных галлов, греков, капуанцев и бруттийцев.
Ко времени выборов 211 года до н. э. старейшины сената встречали восьмой год войны с глубокими опасениями. Не приходилось ждать морских транспортов с зерном из разоренной Сардинии или охваченной чумой Сицилии. Резня, устроенная Марцеллом на взбунтовавшейся Сицилии, лишила сельскохозяйственные работы многих рук. В то же время в римских отрядах упала дисциплина, что приводило к вспышкам неповиновения. Отряды, сформированные из рабов после Канн, были распущены как неспособные ни на что, кроме разграбления сельской местности. Командир центурии по имени Пенула увел два легиона, поклявшись, что найдет и прикончит Ганнибала. И возвратился без этих легионов.
***
В эти дни молодой аристократ в безукоризненной тоге, выслушав новости перед входом в храм Юпитера, сделал странное заявление:
– Вы все время говорите только о Ганнибале. Вы думаете только о Ганнибале. Между тем наш враг – город Карфаген.
Те, кто услышал это, обратили внимание на его слова, потому что аристократом этим был Публий Корнелий Сципион, двадцатипятилетний сын покойного главнокомандующего в Испании. Кроме того, молодой Сципион присутствовал в Треббии и Каннах, где обнажал свой меч, чтобы остановить бегство недостойных офицеров. Но он никогда не был военачальником, ему было больше по душе заниматься политикой на Форуме. Сципиону сообщили истину, простую, как перстень с печаткой на его пальце:
– Ганнибал находится на расстоянии недельного марша от ворот Рима. А Карфаген – в Африке.
Сципион ответил с необычайной страстностью:
– Если мы разрушим Карфаген, что останется от Ганнибала?
Сципион был амбициозен, цинично относился к окружающим, обладал холодным умом, притом что был способен на неожиданную дерзость. Он мог быть обаятельным, если ему надо было кого-то убедить. Возможно, после Канн он разочаровался в способностях Рима к руководству и хотел быть как можно дальше от указаний сената. Почти с самого начала Фабий не доверял ему. Однако Сципион терпеливо дожидался у порога сената возможности занять высокий пост в момент политической нестабильности. В процессе этого ожидания он создавал легенды о себе. Когда толпа жаждала помощи сверхъестественной силы, Сципион появлялся как посредник невидимых богов.
Он инстинктивно понял самое главное в великом конфликте: то, что Ганнибал действовал по воле Карфагена, а не потому, что хотел того сам.
***
В критические годы с 212-го по 210-й до н. э., Ганнибал перемещался, как ему заблагорассудится, по знакомым долинам его владений, от башен Казилина до Белых Скал в конце Апеннин.
Он не утратил своего озорного юмора. Время — от времени какой-нибудь римский отряд получал предсказание поражения, написанное на хорошем латинском языке, с обозначением даты и места. Направляясь туда, несмотря на устрашающее предупреждение, отряд действительно терпел поражение, согласно предсказанию. Другой отряд получал иное послание — приказ проконсула, скрепленный, как положено, его личной печатью. Приказ уже готовы были выполнить, как вдруг кто-то вспоминал, что проконсул убит, и карфагеняне, должно быть, захватили его кольцо с печатью. Возможно, Ганнибал относился с большой долей сарказма к своей роли правителя Южной Италии, лидера прекрасной армии. Его карфагеняне искусно изводили своих врагов. Сообщения передавались от холма к холму со скоростью взгляда — с помощью «огненного телеграфа» — световых сигналов при помощи костров, пока неведомого римлянам способа.
Ганнибал прошел на Тибр через горный проход Аньо. Сожженные деревни отмечали его путь. Вид карфагенской конницы вызвал новую волну страха в сельской местности. По ночам беженцы, напуганные дикими воинственными криками африканцев, собирались у городских ворот Рима. Ганнибал разбил лагерь на расстоянии трех миль от них. В сопровождении конного эскорта он подъехал к воротам у Квиринальского холма и не спеша обследовал крепостную стену.
Несмотря на все доводы фабианской партии, появление Ганнибала и его всадников возле римских ворот у Квиринала возродило миф о его непобедимости. С новой силой вспыхнула религиозная истерия. На улицах появились прорицатели, предсказывающие гнев богов и гибель города. Говорили, что в статую богини победы Виктории ударила молния. Боевые трофеи из Испании и захваченные в Сиракузах идолы больше не казались олицетворением триумфа.
Эти годы, 211-210-й до н. э., разрушили римскую экономику, и, как после Канн, казалось, что больше невозможно позволять Ганнибалу действовать, как и когда ему заблагорассудится. Престарелый Фабий снова начал боевые действия, и вскоре Марцелл был отозван в Италию, чтобы остановить разрушительные походы карфагенян. «Судьба гнала Марцелла навстречу Ганнибалу».
Когда Ганнибал исчез из окрестностей Рима, сенат ожидал, что он возвратится в Кампанию. Но вместо этого он повел свою небольшую армию через гористый Самний, пересек Апулию и спустился в самый носок итальянского сапога. Здесь он молниеносно напал на Регий (ныне Реджо-ди-Калабрия), римский порт, откуда суда уходили в Мессину, на Сицилию. Регий был последним портом на самом юге побережья, который еще удерживал свои позиции.
Этим неожиданным броском Ганнибал, видимо, пытался помочь имеющему крайне важное значение карфагенскому флоту. (Флот все еще находился у западной оконечности Сицилии, заходил на Сардинию и пытался перевозить македонцев по Адриатике. Он все еще не мог конкурировать с флотом римлян, насчитывающим 215 судов. Однако флот Тарента совместно с карфагенскими кораблями основательно потрепал неприятельские эскадры, охранявшие Мессинский пролив. Искусство мореплавания взяло верх над вооруженными схватками на палубах. Ганнибал отвоевал гавани Локров, Кротона, Метапонта и Тарента.
Регий между тем упорно держался. Когда неожиданным нападением не удалось захватить его, Ганнибал ушел, как сделал раньше у Неаполя.
К этому времени (209-208 годы до н. э.) итальянская армия Ганнибала уже не была похожа на грозное войско. Девять лет нанесли тяжелый урон ветеранам, которые совершили переход через Альпы, и некоторые из них шли в сопровождении детей, достаточно сильных, чтобы нести их щиты. Возможно, детей было больше, чем самих воинов. Римские дезертиры, этруски и изгнанники из Кампании пополнили их ряды. Ганнибал знал истинную цену своему марширующему воинству, но не показывал этого. Более всего ему необходимо было укрепить оставшиеся жизненно важные порты на заливе Таранто – его единственном выходе к морю. Будучи незащищенными, они немедленно были бы атакованы и попали в руки врага. Однажды, когда Локры взял в осаду римский отряд, Ганнибал бросился в город, чтобы возглавить молниеносное наступление изнутри совместно с атакой проворных нумидийцев извне. Этот маневр, который не удался в Капуе, успешно осуществился здесь. И, защищая Калабрию, пятьсот нумидийцев боролись не на жизнь, а на смерть на улицах города, в то время как могли прорваться в безопасное место.
***
В Риме царило всеобщее уныние. Девять лет все действия, предпринимаемые против Ганнибала, приносили одни несчастья. Не осталось в живых ни одного военачальника, способного справиться с ним.
В Иберии Сципион оказался на огромном полупустынном плоскогорье, где города находились на большом расстоянии один от другого, а снабжение было скудным; где на огромных пространствах уместнее были всадники, а не медлительная пехота, которая так хорошо зарекомендовала себя в небольших итальянских долинах. Он очень быстро понял, почему карфагеняне держались тремя армиями и располагались отдельными лагерями, а сражались все вместе. Если он начнет преследовать одно из этих формирований, два других могут пойти за ним, как они сделали это, уничтожив его отца и его дядю. И Сципион держал свою армию поближе к базе в Новом Карфагене, конечном пункте морского пути в Рим, неподалеку от имеющих важное значение рудников Серебряных гор. На этих рудниках начали добывать каждый день серебра на сумму в двадцать тысяч драхм, что было жизненно необходимо разорённому войной Риму.
***
Когда начался тринадцатый год войны, римляне в Италии, казалось, впали в спячку. Они были обессилены, и им предстояло многое восстановить. Но после тягот последних лет они были рады передохнуть. Публий Корнелий Сципион решительно воспротивился этой спячке.
На ступенях храма Юпитера Сципион повторил дошедшие до него слухи: «Ганнибал проводит свой досуг в храме Юноны Лацинии на южном берегу. Он приказал отлить бронзовую плиту, на которой будут выбиты описания его побед. – И Сципион перечислил их: – При Тичино, при Требии, у Тразименского озера, при Каннах. Я удивлюсь, если он не припишет в конце: «победа над римским народом».
Он недавно вернулся из Испании. Все знали, что высадка в Африке и конечное поражение Карфагена – его давнишняя мечта. Но сенат не был склонен поручать ему такое предприятие: были веские основания критиковать его действия в Испании, беспокоила и нескрываемая Сципионом склонность поступать только по личному усмотрению, не считаясь со строгой законностью. Всё-таки решено было не мешать Сципиону предпринять экспедицию в Африку из Сицилии, где он был назначен главнокомандующим. С поддержкою частных лиц Сципион снарядил флот, и весною 204 г. с армией в тридцать тысяч человек благополучно высадился около Утики.
Чтобы получить согласие сената на свой план похода на Карфаген из Сицилии, Сципион пригрозил осуществить его с помощью народных собраний, которые поддерживали любые его попытки положить конец конфликту. Это было равносильно неподчинению воле старейшин и настроило лидеров сената против воина из Испании. Начались бурные дебаты. Фабий Максим выступил против африканской экспедиции, что означало – против Сципиона.
Из разорённой Римом Капуи сумел вырваться начальник ганнибаловой разведки Карталон. Он рассказал о расправе легионеров над населением. Но в городе будто ничего и не было, на улицах подбрасывают монетки: корабли или головы? - потому что на одной стороне медного аса изображена голова двуликого бога Януса, а на другой - нос галеры.
Римский перебежчик, кампанец из племени марсов, пришёл к палатке Ганнибала по его вызову. Они были знакомы ещё по войне в Пиренеях. Беседовали на осском языке, и Ганнибал предупредил его о подготовке к отплытию в Африку завтра на рассвете. – Ты плывёшь со мной? - Марс печально кивал. - Хочешь о чём-то спросить, тебе что-нибудь нужно? - Марс молчал. Они обнялись и прикоснулись друг к другу бородами.
***
Полководца потребовали в Африку, да он и сам уже понимал, что в Италии ему больше делать нечего, и медлил только, рассчитывая на обещанную Филиппом Македонским помощь. Теперь он не колебался.
Зиму 203-202 гг. карфагеняне провели за мирными переговорами, отчасти искренне надеясь добиться результатов, отчасти пытаясь выиграть время в ожидании возвращения Ганнибала. Полководец покинул Италию в начале весны 202 г., надеясь, что, пустившись в путь так рано, избежит столкновения с римским флотом. Ганнибалу исполнилось сорок пять лет, из них в Италии он провел более пятнадцати.
В Африку Ганнибал вернулся с четырьмя тысячами ветеранов. Остаткам Ганнибаловой армии в Италии, римляне предложили условия сдачи, а, когда те сдали оружие - перебили всех до единого. Войска, служившие в Лигурии под началом Магона, Ганнибалова младшего брата, тоже вернулись в Африку. Магон, раненный перед самым отплытием, умер в пути.
В гавани Кротона армию уже ждали пять триер, прибывших с Тира. Капитаны приветствовали Ганнибала и сообщили, что у них всё готово к плаванию. Дождаться ночи, и можно выходить в море. Ганнибал велел начать погрузку. На палубах размещались по племенам – с лошадьми и мулами, с поклажей обозов, зерном и мясом, с овцами и курами. Несли раненых и больных, вели стариков-жрецов и погоняли жертвенных коров. После возлияний молока в море, отплыли. Все знали, что возвращаются в Карфаген, чтобы защитить его от Рима, который уже пришёл в пустыню: около Утики окопались две большие римские армии. Возможна засада. Этот флот обойдёт Сицилию. Капитаны поведут корабли по звёздам, как умеют только они, как водили корабли в Карфаген и обратно в Италию всю эту войну – только по ночным светилам на небе, по цвету моря и линии берега в свете звёзд. Если бы не их малочисленность, если бы не малочисленность пунов!.. Моряки-то прорывались в Карфаген, но от тупых и упрямых своих сенаторов никакой помощи не добились.
Море было серое, некрасивое, плоское, без барашков и кораблей на горизонте.
На одном из кораблей, возвращающихся из Италии в Африку плыли два воина, два ветерана Ганнибала, подружившиеся в походе, испанец Алорг и нумидиец Картина. Они смотрели на идущий следом корабль с лошадьми и последними слонами.- Там и наш Каха. А значит, и Ганнибал.
- Если погибну, возьми себе мою долю из нашего обоза, - внезапно сказал Картина и постарался улыбнуться.
Ганнибал поднялся во весь рост. И все увидели, что он выливает в море масло и вино. Поняли: жертвоприношение морю за благополучную дорогу.
***
- У родосцев конечно хорошие корабли, Ганнибал, быстрее наших, - признал капитан Хирам. – Но их капитаны не могут плавать ночью, не знают звёзд так, как тирские моряки. Мы ведь видим берег в любой темноте, знаем цвет воды, её вкус, слушаем, как шумит прибой. Ты не беспокойся, Ганнибал. Мы тоже семиты.
- Сколько же времени занимает у тебя дорога от Тира до Карфагена? – Семьдесят шесть дней. Но многое зависит от течения и от ветра.
Все на корабле разговаривали, ели, передвигались по палубе, не отрывая взгляда от моря. Пунам и в походе море вспоминалось часто. Иногда они просыпались ночью от запаха моря, от шелеста прибоя, в который дети бросали камни и ракушки, от ослепительного света фиолетовой полосы у горизонта, которая, расширяясь, двигалась к берегу, от глубокого воздуха, который приносил с моря ветер.
Ганнибал стоял у борта и смотрел в воду. Корабль и вся команда были из Цора, что в Финикии. Поразительна была их способности плыть и ночью, ориентируясь по звёздам, восхищали корабли, имевшие киль и паруса: ни один народ, кроме финикийцев и пунов, не умел строить такие. Капитан и матросы вглядывались в рисунок берега и будто читали в нём дорогу, понимали, куда они попали и куда нужно будет повернуть. Пунов тоже учат этому с детства и всю жизнь. Они, как эти финикийцы, могут слышать запах моря и так понимать, где находятся.
На берегу перед отплытием их успели догнать римляне-дезертиры, воевавшие вместе с пунами против Рима. Они знали, что их ждёт, если они попадут в руки к легионам. Сперва будут сечь лозой до самых костей и только потом отрубят головы. Так легионеры расправились с гражданами Капуи и Тарента, когда им удалось взять эти города, перешедшие на сторону Карфагена.
Некоторые галлы с лошадьми и оружием остались, чтобы добраться до своих селений и передать семьям заработанное в походе.
Ганнибал возвращался на корабле в Карфаген, стоял у борта. Он и его ветераны смотрели на удаляющийся берег Италии, где провели шестнадцать лет, не познав поражений ни в одной из больших битв. Многие так и не привыкли к лиственным лесам и рекам, к округлым холмам и к облакам круглый год – этого у них не было и уже не будет. К птицам, доверчивым и печальным, к зверькам, подходившим к самым ногам, к мягкому ветру, не заносившему песком ни людей, ни животных. Одни вспоминали зарытых в этой земле коней, другие - погибших солдат. Стояла тишина, только тирские моряки перекрикивались, передавая команды. Не было качки, и на этот раз никто не страдал от морской болезни.
У Ганнибала заболел зуб. Лекарь прислал с мальчиком ракушку с отваром от зубной боли. Командующий выпил и сидел, прислонив ракушку к уху, смотрел на море. Сегодня оно было ровным, без волн и прибоя. Отошли дальше от берега, не боясь наткнуться на римский патруль. Лучшие мореходы из нанятых римлянами были с острова Родос. Они слишком уважали тирских моряков и не искали с ними состязаний или сражений. На финикийских кораблях зажгли факелы, родосцы наблюдали их, но не смели приблизиться, знали, что все их «вороны» ничего не стоят против пунического умения сражаться борт к борту. Капитаны из Тира собрались на флагмане, чтобы приветствовать Ганнибала, высказать ему уважение и поздравить с возвращением на родину после шестнадцати лет отсутствия. Карталон успел узнать новости, в основном невесёлые. Массинисса с его нумидийской конницей ведёт переговоры с людьми Сципиона и может перейти на сторону врага. Ганнибал и командиры слушали молча, у командующего заныл под повязкой раненый глаз. Заплакала девочка из родившихся недавно в Таренте. Ей дали попить, и она затихла.
Вдали показался корабль, плывущий на восток. - Странные люди,- сказал Картина, когда корабль приблизился.- Похожи на семитов, но они не из Тира. Может, из Цидона?
- Эй, люди! Вы откуда и куда плывёте? – крикнул Алорг.
- В страну Мицраим. По-вашему, в Египет.
С корабля прокричали что-то ещё, но два товарища не расслышали, только помахали руками вслед уходящему на восток кораблю.
- К рассвету будем в Африке, - заверил Ганнибала рыжий капитан. – И сразу начнём разгрузку, только накормим людей, ты не беспокойся. Я знаю, твои солдаты в Италии никогда не голодали. Только в Альпах немножко, - он засмеялся. – Первыми спустим лошадей, потом - солдат и оружие. Сципиона ты одолеешь, но как справишься с нумидийской конницей, если Массиниса действительно перешёл к Сципиону?
- Справлюсь.
- Хорошие корабли делают тиряне, - улыбнулся Ганнибал.- С нами бог Мелькарт. На таких кораблях можно плыть, куда угодно. Даже в океан. Не побоишься?
- Не побоюсь.
- Ладно, я тебя запомню, капитан. Ты рыжий.
- Самый рыжий капитан в Тире.
Карфагеняне давно ожидали появления римлян в Африке и приготовились к обороне. Первое время они даже успели сильно потеснить Сципиона. Но весною следующего года Рим нанес пунам несколько поражений. В Карфагене получила перевес партия мира и были начаты переговоры с Римом. Победитель предъявил требования столь умеренные, что мир казался уже близким… Но этого не хотела допустить партия патриотов в надежде, что Ганнибал вернётся и чудесным образом сможет исправить положение.
Ганнибал высадился в Малом Лептисе, близ современного города Сус, в ста двадцати километрах к югу от Карфагена. Здесь к нему присоединились две тысячи нумидийских всадников. Ганнибал переместился западнее, рассчитывая пополнить ряды нумидийских всадников. Сципион тоже передислоцировался к западу, навстречу Масиниссе: тот унаследовал царство Сифакса и теперь мог предоставить союзникам шесть тысяч пехотинцев и четыре тысячи всадников. Благополучно встретившись с Масиниссой, Сципион двинулся к городу Маргарон. Ганнибал приблизился к лагерю Сципиона на шесть километров, и после встречи между полководцами, которая ни к чему не привела, состоялась битва.
Войска выстроились на равнине между лагерями. Ганнибал построил армию в три линии: первую составили двенадцать тысяч лигурийцев, кельтов, балеарцев и пехота из мавров-наемников. Здесь были главным образом те войска, что вез с собою скончавшийся по пути Магон. Впереди первой линии разместились более восьмидесяти слонов. Вторую линию составила фаланга из ливо-финикийцев и коренных карфагенян. В тылу, более чем в двухстах метрах позади, построилась третья линия, составленная из Ганнибаловых ветеранов.
Лелий во главе италийской конницы разместился напротив конницы Карфагена. Масинисса оказался лицом к лицу с нумидийцами, которых превосходил числом приблизительно вдвое. Римская армия в целом насчитывала, около тридцати тысяч пехотинцев и шесть тысяч всадников.
Некоторое время нумидийская конница сражалась небольшими отрядами, после чего, по команде Ганнибала, в атаку ринулись слоны. Именно этого и ждал Сципион. Он приказал лёгкой пехоте, велитам, выступить навстречу слонам. Оглушительный рев труб и рогов, возвестивший атаку велитов, перепугал животных, они повернули назад и смяли ряды нумидийцев, следующих за ними. Масинисса, воспользовавшись суматохой, ринулся в бой. Карфагенская легкая конница обратилась в бегство, оставляя левый фланг незащищенным. Остальные слоны бросились на велитов, и те отступили сквозь промежутки между легионами, увлекая за собой животных. Конница встретила их шквалом метательных копий, и слоны в ужасе бежали с поля боя.
Воспользовавшись смятением врага, италийская конница ринулась на карфагенскую, чьи ряды дрогнули и обратились в бегство. Возможно, это входило в планы Ганнибала: конница Сципиона обладала существенным численным превосходством, но теперь она покинула поле боя, бросившись в погоню за его всадниками. Тем временем линии пехоты двинулись друг на друга, за исключением Ганнибалова арьергарда, оставшегося на месте. Приблизившись на достаточное расстояние, римские легионеры огласили воздух боевыми кличами, ударили пилумами в щиты и ринулись в атаку. Задние ряды наступали следом, криками ободряя своих. Первая линия карфагенян некоторое время держалась, но затем дрогнула и отступила ко второй, но и там не обрела поддержки. Вторая линия ринулась на гастатов, но пехотные центурионы, видя, что солдаты начинают понемногу сдавать позиции, всей тяжестью обрушились на врага, и вторая линия карфагенян, в свою очередь, дрогнула и откатилась к ветеранам. Тем пришлось взять копья наперевес, чтобы остановить своих. Сципион отозвал легионеров, устремившихся было в погоню за бегущими, и перестроил войско для решающей атаки. Он приказал унести с поля боя своих раненых, а затем развернул римлян на обоих флангах и, шагая по телам, загромождающим поле боя, двинулся на ганнибаловых ветеранов. Карфагенянам удавалось удерживать легионы на расстоянии, но тут возвратился Лелий с римской конницей и, ударив сзади, склонил весы в пользу римлян. Это был конец.
Видя, что все потеряно, Ганнибал с несколькими всадниками поскакал в Гадрумет. (Сципион скажет потом, что Ганнибал сделал все, что было в человеческих силах в битве при Заме.). Карфаген потерял двадцать тысяч убитыми и столько же захваченными в плен. Среди этих были и два друга, испанец Алорг и нумидиец Картина. Их разлучили, продав разным работорговцам в рудники, и они больше никогда не видели друг друга, так и не познакомили детей.
***
Ганнибал скакал, не останавливаясь, на восток, в Хадрумет, который находился в пятнадцати километрах от Замы. Там ждали транспортные суда с провизией. Совершив побег, он спас тем самым Карфаген от унижения в случае своего захвата. У него не было никаких иллюзий по поводу продолжения войны. Он потерял армию, которой командовал шестнадцать лет. Попытка защитить сам город без армии могла только стать причиной жестокой осады.
Из Хадрумета Ганнибал отправил предупреждение людям в Карфагене: «Мы проиграли войну. Соглашайтесь с теми условиями, которые вам предложат».
В Карфагене Ганнибал пытался заняться политикой, но его реформы только создали ему множество врагов. В 195 г. политические противники Ганнибала, тайно сговорившись с римлянами, выставили его из Карфагена. Сперва Ганнибал укрылся у Антиоха (того, кого проклинают евреи по всему миру в праздник Ханука). После этого он бежал на Крит, потом — в Вифинию. Однако римляне преследовали его по пятам, и через двадцать лет после битвы при Заме полководец, чтобы не попасть в руки врагов, принял яд.
….В дверях появились два солдата из присланных царём Вифинии Прусием. Увидев лежащего в кресле мёртвого Ганнибала, они сперва потянулись к его руке, чтобы снять кольцо, но заметили, что камень на кольце сдвинут, поняли, что он выпил из кольца яд, отошли в сторону и остановились, дрожа от страха.
- Вот за это их и не любят, семитов, - сказал тот, что был постарше.
- За что не любят? – шёпотом спросил первый.
Второй солдат не ответил.
Он никогда не стремился к вечному, не строил в свою честь храмов, арок или статуй. Кажется, король иудеев Шломо шепнул ему секрет Создателя: «Всё проходит…»
Напечатано в альманахе «Еврейская старина» #4(79) 2013 berkovich-zametki.com/Starina0.php?srce=79
Адрес оригинальной публикации — berkovich-zametki.com/2013/Starina/Nomer4/Malkin1.php
