В отделе новостей своего личного сайта (litberez.narod.ru) омский писатель Николай Березовский разместил заметку «О «коверкателях» и «марателях»», содержащую оскорбительные отзывы об опубликованных в «Журнале литературной критики и словесности» (2012, № 12) статьях Виктора Власова и Ивана Тарана. «Безграмотная пустоемельность», «поехала крыша», «коверкатели», «маратели» – всё это направлено и против редактора «ЖЛКиС», так как он принял решение о публикации. Хамство – не такая уж и редкая особенность материалов Березовского. Валентина Ерофеева-Тверская (омская поэтесса, которую не надо путать с Валентиной Ерофеевой – выпускающим редактором центральной газеты «День литературы») у него «балаболит о благодати» (Березовский Н. В. Пятая в кресле, или Почему французские писатели миновали Омск // Вольный лист, 2010, № 4. С. 29). Её поэзия – это «нечто вроде […] мастурбации» (Он же. Голос, отличимый от других, или Плагиаторы «омской поэтической школы» // Вольный лист, 2010, № 3. С. 43). А в статье «И «расширяются зрачки» от «угольков» в «Литературном Омске»» Березовский опустился уже до того, что влез в личную жизнь омской поэтессы Марины Безденежных. Да вот он, этот пассаж (в смысле: связный отрезок текста): «Передирая великого русского поэта, ОДИЧАВШАЯ И ТЕЛОМ <выделено нами> так и не осознала, что его «Принимаю» – это утверждение жизни и вызов смерти, а не «разгон» до ИЗВЕСТНО КАКОЙ «ЛЮБВИ» <выделено нами>» (Вольный лист, 2011, № 8. С. 184). Заметьте: имеется в виду не лирическая героиня (она не могла «передирать» Блока), имеется в виду автор. И после таких выпадов Березовский, видите ли, рассуждает о том, какие сибирские поэты хорошие, а какие плохие. Посетители же его сайта, настроенные доброжелательно по отношению к хозяину (не станем тыкать в них указкой), почему-то смотрят на подобные вещи сквозь пальцы.
С Николаем Васильевичем, уважаемым писателем и публицистом, постоянным автором журнала «Сибирские огни» «Вольный лист» свёл бывший наш менеджер и прозаик Виктор Власов. Этому молодому автору удалось год с лишним быть проводником между редакцией «ВЛ» и «скандальным российским пиитом» Н. Березовским.
Виктор Власов – человек с чувством юмора, наверное, поэтому смог долгое время общаться и терпеть выходки Николая Васильевича. Необходимо отдать должное бывшему нашему менеджеру за то, что он сопровождал его, как говорится, и в жар и в стужу.
Власов вспоминает: «За столом Березовский невыносим, стоит ему выпить больше двухсот граммов. Напиваясь, уважаемый автор «сибирского толстяка» не стесняется поносить неугодных ему писательниц:
– Проститутки, графоманки, поэтессы с яйцами, бабы в кальсонах! – вырывается из уст «угоревшего» писателя не только дома, но и на любом мероприятии, где пахнет спиртом».
Теперь Николай Васильевич переключился на «Вольный лист». Разочарование в некоторых наших сотрудниках переросло у него в патологическую неприязнь ко всему нашему изданию, а оно уже который месяц находится в «кольце фронтов», отражая нападения «светил» местной литераторской жизни.
На какого читателя рассчитана заметка в новостях? Когда что-нибудь пишешь, нужно ясно представлять себе читателя. Неужели заметка рассчитана на того, чей культурный уровень позволяет рассуждать о народности художественной литературы, о том, что такое плагиат? Этого человека стошнит от хамства. С какой целью Березовский написал о нас? Чтобы вызвать полемику? Но тогда нужно было соблюсти элементарные правила полемики. Или с целью оскорбления? В таком случае рассуждансы о литературе не нужны, тем более что они ниже всякой критики. Выходит, слова о писательстве как о чём-то вроде онанизма применимы и к самому Березовскому.
Иван Таран никого не оскорбил в статье «Плагиат или совпадения?», так что с ним можно полемизировать. А вот обыгрывание фамилии нашего редактора в заметке – это непорядочный пиар-приём. «Прущий на таран, как на рожон». Среди нас есть те, кто знает Ивана уже много лет, и мы можем сказать, что он вообще-то человек неконфликтный, он никогда никого не «таранил».
И мы переть на рожон не станем, просто разберём материал Березовского.
В нём даётся совершенно безграмотное с точки зрения логики определение плагиата. Эту науку мы понимаем так же, как Александр Зиновьев: «Согласно моей логической теории, предмет логики как особой науки – язык. Но язык не во всём многообразии его признаков и функций в жизни людей, а лишь в качестве знакового аппарата познания реальности людьми и средства фиксирования и сохранения результатов познания» (Зиновьев А. А. Фактор понимания. М., 2006. С. 19). Итак, определение плагиата Березовским: «Дословное или почти дословное повторение или заимствование фраз или отрывков из ранее известных (опубликованных и неопубликованных) произведений без упоминания, разрешения их авторов или сносок на них».
Известно ли образованному Березовскому, который считает себя образованнее Тарана, что ОТРЫВОК и ФРАГМЕНТ – это не одно и то же? Иван Таран в дипломной работе и в кандидатской диссертации пишет: «Отрывок текста есть нечто художественно неполноценное вне того, из чего он был изъят. Фрагмент может существовать самостоятельно в качестве художественно полноценной части произведения, целого произведения, жанра (хотя указывает на контекст, «требует» контекста). Цикл, например, состоит из стихотворений-фрагментов, а не из стихотворений-отрывков . Некоторые работы Фр. Шлегеля членятся на пронумерованные фрагменты. Стихотворение Некрасова «Уныние» состоит из нумерованных частей, и некоторые из них можно представить как фрагменты, другие же являются отрывками, если существуют вне текста.
Автор способен намеренно создавать фрагменты: возможна художественная значимость и даже ценность фрагментарности для автора и читателя».
Иван Таран не открыл Америки. Фридрих Шлегель писал: «Фрагмент, словно маленькое произведение искусства, должен совершенно обособляться от окружающего мира и замыкаться в себе, подобно ежу». (Перевод Ю. Н. Попова. Шлегель Фр. Фрагменты // Шлегель Фр. Эстетика. Философия. Критика.: В 2 т. М.: Искусство, 1983. Т. 1. С. 300.)
Предлагаем дополнить приведённое выше определение плагиата словом «фрагмент».
Но этого мало. Привлекает внимание то, что понятие «фраза» «поглощается» понятиями «фрагмент» и «отрывок». Любая фраза является либо тем, либо другим. Родо-видовые отношения существуют и между понятиями «упоминание автора», «сноска на автора». Разве не ясно, что любая сноска в данном случае есть упоминание? В определении Березовского слова «фраза» и «сноска» – лишние. Итак, его лучше переделать: «Дословное или почти дословное повторение или заимствование фрагментов или отрывков из ранее известных (опубликованных и неопубликованных) произведений без упоминания, разрешения их авторов».
Но и этого мало.
Где вообще Березовский откопал такое определение плагиата? В справочных (и не только справочных!) изданиях, которыми мы пользовались для решения вопроса о том, что такое литературное воровство, говорится иное. Вот какие источники мы использовали:
1. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.: Рус. яз., 1984.
2. Современный словарь иностранных слов. М.: Рус. яз., 1993.
3. Толковый словарь Ушакова. Электронный ресурс.
Разве это не авторитетные источники?
Они говорят о том, что имеют право на существование широкое и узкое понимание плагиата. В узком смысле это присвоение ЦЕЛОГО произведения. В широком – ЛЮБОЕ ПРИСВОЕНИЕ ЧУЖОГО АВТОРСТВА. Честно говоря, последнее нам ближе. Русское слово «плагиат» происходит от латинского «plagiatus» («похищенный»), а похитить можно много чего.
Березовский в определении не написал об ИДЕЯХ, ОБРАЗАХ, РИФМАХ. Выходит, это воровать можно? Да, и рифмы бывают авторскими – обратите внимание на стихотворение Маяковского «Утро». Есть вероятность того, что Березовский сам сварганил определение плагиата в попытке обелить Трегубова. В народе говорят: «Кто со мной, тот герой; кто без меня, тот паршивая свинья».
Неужели образованный Николай Васильевич никогда не читал «Материализм и эмпириокритицизм» – труд пусть не величайшего гения всех времён и народов, но всё же КЛАССИКА ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ В. И. Ленина? В «Материализме и эмпириокритицизме» сказано, что 6-й параграф «антиметафизических замечаний» книги Эрнста Маха «Анализ ощущений» (русский перевод Котляра) – это «сплошной плагиат» у Джорджа Беркли. Да, Ленин пишет и о «буквальном повторении Беркли», но приводит и такие отрывки, где буквального повторения нет. (Ленин В. И. Соч. 3-е издание. Т. 13. Партиздат ЦК ВКП(б), 1936. С. 34 – 35.)
Любопытно употребление слова «плагиатик» в «Почти декларации» ИМАЖИНИСТОВ. Они обвинили Маяковского в заимствовании образа облака у Бальмонта. (Есенин С. А. Собр. соч.: В 5 т. Т. 5. М.: ГИХЛ, 1962. С. 225 – 226.)
Продолжим ознакомление с критическим опусом Николая Березовского – уж действительно там новости. «Иван Таран мало образован, иначе бы в попытке пасквиля на творчество Николая Михайловича привёл бы в пример сочинения и других известных авторов, употребивших (и не однажды) слова, встречающиеся и у Трегубова. Скажем, Блока: «Ночь. Улица. ФОНАРЬ. Аптека…».»
Да? А откуда у «великого и ужасного» Березовского уверенность в том, что наш редактор считает слово «фонарь» (или даже символ «фонарь», или даже предложение «Фонарь.») интеллектуальной собственностью либо, по крайней мере, чем-то авторским? Читайте внимательнее чужие статьи! Таран предположил, что Николай Трегубов мог заимствовать из стихотворения Вознесенского целый комплекс признаков: символ фонаря+мотив ожидания друга+строфическое и графическое деление на двустишия. Не в фонаре дело! Каждый день это слово используют в своей речи (хотя бы мысленной) тысячи людей – они все цитируют Блока или Вознесенского? Да и символ «фонарь» имеет давнюю историю. Диоген Лаэртский писал в книге «Жизнеописания и мнения знаменитых философов» о Диогене Синопском: «Средь бела дня с зажжённым фонарём в руках бродил он повсюду и говорил: «Человека ищу»». (Антология кинизма: философия неприятия и протеста. М.: ТЕРРА, 1996. С. 65.) Синопского Диогена и вспомнил Сергей Есенин в «Исповеди хулигана»: «<…> Ну так что ж, что кажусь я циником, / Прицепившим к заднице фонарь!». (Есенин С. А. Стихотворения и поэмы. Л.: Сов. писатель, 1986. С. 160.) Но символ из «Псовой охоты» Н. Некрасова о знаменитом кинике уже не напоминает: «Вот, при дрожащем огне фонарей, / Движутся длинные тени псарей». (Некрасов Н. А. Соч.: В 3 т. М.: ГИХЛ, 1959. С. 30.) Как и упомянутый выше фонарь Вознесенского.
Каждый день тысячи людей произносят фразы «Я Вас люблю», «Я Вас любил». Они, что, все цитируют Пушкина? Березовский пишет: «А вот лично И. Таран спёр у меня, смею утверждать, частенько употребляемый мной оборот, за каким следует фраза, конкретизирующая мои претензии к тому или иному пассажу: «Да вот беда…». Даже со знаком двоеточие после «беда»». Извините, но это бред. Данный оборот принадлежит народу, а не одному Березовскому, который, кстати, наделал в своей заметке пунктуационных ошибок.
Помните есенинское «Письмо деду»:
Я знаю –
Ты б приехал к розам,
К теплу.
Да только вот беда:
Твоё проклятье
Силе паровоза
Тебя навек
Не сдвинет никуда.
(Есенин С. А. Стихотворения и поэмы. Л.: Сов. писатель, 1986. С. 203.)
М. Безденежных, В. Ерофеева-Тверская, Т. Четверикова, теперь ещё и Таран. Отличная компания!
Надо полагать, Николай Васильевич опустился до уровня Тарана… Ещё одно доказательство тому – слова Березовского о воровстве Марины Безденежных у омского поэта Николая Разумова. Мол, «А друзей-то, по правде, и нет» – не что иное, как переделка «А друга не было и нету»… (Березовский Н. В. И «расширяются зрачки» от «угольков» в «Литературном Омске» // Вольный лист. 2011, № 8. С. 184 – 185.) Может быть, Березовский исписался и теперь занимается провокациями, чтобы привлечь к себе внимание? У него развилась какая-то странная болезнь: он видит плагиат там, где его нет. Может быть, талант Березовского похоронила под обломками рухнувшая эпоха, оставив у автора злобу, безысходность, желание рвать и метать, отчаянный и бесцельный протест?
Что могут возразить нам, прочитав в нашей статье о слове «фонарь», о фразах «Я Вас любил», «Я Вас люблю», «А друга не было и нету», об обороте «да вот беда»? Валерий Брюсов писал в диалоге о футуризме «Здравого смысла тартарары»: «каждое слово языка прожило тысячелетия, и все эти тысячелетия оставили свой след на нём. С каждым словом у нас ассоциируется множество самых разнообразных представлений. В каждом слове, кроме его звуков, скрыты идеи и образы. От них вы не в силах оторвать слово. Каждое слово – целый миф». (Брюсов В. Я. Соч.: В 2 т. Т. 2. М.: Худож. лит., 1987. С. 398.) Под данную цитату можно подвести философскую основу. Одно слово «тянет» за собой другое, и это свойство не только художественного либо литературно-критического текста, но и сознания вообще. Выдающийся немецкий (и еврейский, конечно) философ Эдмунд Гуссерль говорил о синтезе как об «изначальной форме сознания». (Гуссерль Э. Картезианские размышления. Перевод с немецкого Д. В. Скляднева. СПб.: Наука, 2006. С. 106.) Один интенциональный акт (то есть акт сознания) «тянет» за собой другой.
Всё это так. Но верно и то, что общеупотребительные слова, фразы, обороты; часто встречающиеся в художественных текстах символы или просто образы вызывают у каждого носителя языка свои представления.
Теперь несколько слов о том, что стоит в «сильных позициях» (так говорят специалисты по лингвоанализу текста) якобы информационной заметки Березовского – в начале и в конце. Начиная читать этот материал, видишь слишком смелое, спорное утверждение. По мнению Березовского, он сам мог бы сказать «Я знаю творчество Бориса Кутенкова», прочитав подборку стихотворений последнего в «Вольном листе», № 10 и другие его публикации. А если всё-таки разграничивать ПОЭЗИЮ и ТВОРЧЕСТВО? Из публикаций Бориса Кутенкова можно узнать многое о его поэзии, но стоит ли по ним судить о творчестве этого автора? Не факт, что творчество – это всегда деятельность, направленная на результат, деятельность, о которой можно судить по её результатам, не факт, что настоящая поэзия и настоящее творчество всегда совместимы. Не убивает ли поэт формой и материалом свободный дух? Вспомните Аркадия Кутилова: «А в ноябре, / умывшись первым снегом, / вгоняю чувства / в гробики стихов». (Кутилов А. Скелет звезды. Омск, 1998. С. 296.) Процитируем одну из современных научных статей: «Зачем Кутилов заявлял о том, что он чужд искусству? Чтобы обезопасить себя от влияния предшественников и современников? Но может быть, Кутилов видел в искусстве много искусственности» (Таран И. С. «Способность создавать что-то из ничего»: творчество в понимании Аркадия Кутилова // Творческое наследие А. П. Кутилова: материалы региональной конференции. Омск, 2008. С. 66).
А в конце «новостной» заметки Березовского есть такой ляп, какой неловко видеть читателю. Николай Васильевич предлагает Ивану Тарану обратить внимание на цитату из работы другого Николая Васильевича – Гоголя. Якобы эту цитату из статьи «Несколько слов о Пушкине» Таран должен был привести в статье, написанной «против» Трегубова. В отрывке Гоголем говорится о «коверкателях» и «марателях».
Во-первых, совершенно непонятно, каким же образом приведённые Березовским слова классика связаны с проблематикой статьи Тарана. Последний ничего о «коверкателях» и «марателях» не пишет.
Во-вторых, давайте не будем забывать о том, что основная тема работы Ивана Тарана – вторичность в стихотворениях Трегубова. Березовский неудачно выразился – так, словно он хочет, чтобы Николая Трегубова назвали «коверкателем» и «марателем». А мы тёзку Рубцова по имени и отчеству таким не считаем.
Омский литературный критик Евгений Барданов пишет: «В отличие от незамысловатых общепонятных виршей, многие его стихотворения читать и интересно, и непросто. Лаконичность образа, затрудняющая чтение стихов, есть следствие отсекания «лишних слов». Оно роднит поэтику Н. Трегубова с обыкновенной разговорной речью, эллиптичной по форме.
В лесу бунтует облепиха,
Шуршит шершавая листва.
Недавно мимо шла лосиха:
Встаёт примятая трава.
<…>
Вот муравей тропой лосиной
Идёт, не ведая беды,
А вот гнездо висит осиное
У ручейка вблизи воды…».
Рассмотрим теперь главные пункты обвинения:
«У Ивана Тарана, если выражаться по-нынешнему, поехала, похоже, крыша. Как пример этой «поехавшести» <зачем же так ломать язык? – редакция «ВЛ»> – такое его утверждение: «Истинно народным можно назвать лишь того поэта, который внёс большой вклад в прогресс духовной жизни народа. Таковы МОДЕРНИСТЫ Николай Клюев и Сергей Есенин, НОВАТОР Николай Рубцов». К моей точке зрения вплотную подошёл Гоголь, который писал в статье «Несколько слов о Пушкине», размышляя на близкую тему – об истинно национальном поэте…».
Эта статья моего тёзки по имени и отчеству писана в 1832 году, а полностью опубликована в сборнике «Арабески» в 1835-м. А какое нынче время на дворе? Так что никак Гоголь не мог «вплотную подойти к точке зрения» господина Тарана, скорее наоборот, хотя Иван, прущий на таран, как на рожон, на, повторюсь, хорошего сибирского поэта Николая Трегубова, пытаясь уличить его в плагиате, никакой СОБСТВЕННОЙ точки зрения не имеет. Так – ба-ба-ба о каком-то «прогрессе духовной жизни народа», в массе своей и не слыхавшем о модернизме Клюева (так и не читавшем Николая Алексеевича) и Есенина или новаторстве Рубцова. Сергей Александрович чтим в народе как раз за народность его стихов, как, впрочем, и Николай Михайлович, русскую поэзию никаким новаторством не обогативший. Единственным в ней новатором был и остаётся пока что ПУШКИН».
О, здесь есть фразы, которые не просто слова, а самые настоящие изречения… Видимо, Березовскому хочется, чтобы молодые писатели ловили его изречения, раскрыв рты, а то, глядишь, и водочки бы поднесли. Да вот беда: статья «Несколько слов о Пушкине» была писана не только в 1832 году. 1832 годом датируются лишь наброски. Гоголь закончил эту работу в 1834.
И где же в статье Тарана «отъезжание крыши» или даже «полёт гусей»? Мысль Березовского выражена небрежно, и остаётся только догадываться, что тот имел в виду. В диалоге современников с классиками нет ничего психушечного: классика и рассчитана на такой диалог. Наверное, Березовский хотел сказать следующее: Иван Таран не совсем удачно выстроил отрезок текста. Гоголь не мог знать поэзию Клюева, Есенина и Рубцова. Поэтому и вплотную подойти к тому, что думает об этих поэтах Таран, он не мог. Но читайте дальше статью «Плагиат или совпадения?», там цитата из Гоголя, которая и даёт понять, что общего у Тарана и автора статьи «Несколько слов о Пушкине».
А можно ли быть хорошим поэтом, не являясь новатором? Мы думаем – нет. «Поэзия, как и наука, есть форма познания», – писал Валерий Брюсов в статье «Синтетика поэзии» (1924). (Брюсов В. Я. Соч.: В 2 т. Т. 2. М.: Худож. лит., 1987. С. 502.) Раз поэзия – это познание, она невозможна без новаторства и прогресс в духовной жизни народа всё-таки существует. И Брюсов не с потолка взял то, что поэзия – это познание: за его утверждением стоит мощная традиция. Березовский, видимо, думал, что спорит с невежественным Тараном, но кинул камешек в общий огород классиков мировой литературы. Изречения Березовского – нечто из области басен Крылова.
И какой же Николай Михайлович не обогатил русскую поэзию никаким новаторством? Рубцов или Трегубов?
Что такое искусство слова, если не познание? Трогание души? Но тронуть душу может и нечто не относящееся к поэзии. Скажем, лозунг с коммунистической демонстрации: «Банду Ельцина – под суд!». Тут даже образность есть: чем не образ сравнение ельцинистов с бандой? Но к поэзии этот лозунг отнесёт разве что большой оригинал (попросту говоря – тот, у кого поехала крыша).
Что понимал Таран под народом в статье «Плагиат или совпадения?»? По контексту его статьи понятно: нацию. И те, кто знает о модернизме Клюева и Есенина, о новаторстве Рубцова, к нации относятся.
И почему же у Тарана нет собственной точки зрения? Чья тогда эта точка зрения? Гоголя, что ли? Но Гоголь в статье «Несколько слов о Пушкине» писал и то, что Ивану не близко:
«Поэт даже может быть и тогда национален, когда описывает совершенно сторонний мир, но глядит на него глазами своей национальной стихии, глазами всего народа, когда чувствует и говорит так, это соотечественникам его кажется, будто это чувствуют и говорят они сами». (Гоголь Н. В. Собр. соч.: В 6 т. Т. 6. М.: ГИХЛ, 1959. С. 34 – 35.)
Итак, мы разобрали всю заметку Николая Березовского. Выводы сделаны.
Зачем она была написана? Если хозяин сайта должен был сказать пару ласковых Ивану Тарану, то это нужно было сделать раньше – когда в «Вольном листе» (2011, № 6) появилась статья Тарана ««Школа мастерства» Н. М. Трегубова». Там нелестные отзывы Николая Михайловича о Бродском, Евтушенко, Мартынове названы провинциальным убожеством; утверждается также, что Трегубов слишком много времени тратит на разбор графоманских текстов членов руководимого им лито. Вот это эмоционально, это эпатажно, это даже грубо. Как, впрочем, и слова Березовского о неугодных ему литераторах. Как, впрочем, и слова Трегубова о Мартынове, Бродском и Евтушенко. Та статья Николая Васильевича не задела, но на совершенно безобидный материал, не содержащий абсолютно никакой злонамеренности по отношению к Трегубову и к нему, он накинулся.
К сожалению, свистопляска иудушки продолжилась в отделе новостей его сайта. В заметке о свежем (ноябрь 2012) номере журнала «Литературный меридиан» Березовский обращает внимание на заметку Евгении Лифантьевой, опубликованную в нём, посвящённую выходу в свет юбилейного «Вольного листа» (№ 10). Нашёл в материале Лифантьевой какие-то славословия. А в «Вольном листе» Березовский, удивительно быстро поставивший крест на интересных людях , видит теперь только плохое, конечно. И качество полиграфии отвратительное (в этом главный редактор виноват, кто же ещё!), и материалы подкачали.
В нашей редакции не все приняли юбилейный «Вольный лист» хорошо. Мнение Ивана Тарана: «Это не наш уровень». Доля истины в словах Березовского есть. Но верно и то, что если бы он относился к нам без предвзятости, заметил бы, скажем, впервые опубликованный на русском языке перевод текста песни гениального американского рок-поэта Джима Моррисона, сохранивший мелодию. Жаль, что человек так себя обедняет.
Есть в заметке Березовского о ноябрьском «ЛитМ» и информация, не соответствующая действительности. Автор утверждает, что юбилейный «Вольный лист» состоит большей частью из перепечаток. То ли с арифметикой человек «на вы», то ли он уже дожил до того, что пошёл на прямую ложь.
Кроме того, существуют чисто технические проблемы выхода номера, прихода его к читателю. Рассказ Г. Каюрова «Пелагия» был прислан для юбилейного «Вольного листа», и наша редакция не виновата в том, что рассказ раньше опубликовал журнал «Литературный меридиан».
Березовский доводит эпатаж до абсурда, на самом деле в его жизни больше нет протеста, критика его предвзята, переход на личности необоснован. Это хулиган, который действует только ради самого хулиганства, а не для свершения какого-либо глобального процесса.
«Не каждому дано яблоком / Падать к чужим ногам», – так говорил о себе лирический герой «Исповеди хулигана» (Есенин С. А. Стихотворения и поэмы. Л.: Сов. писатель, 1986. С. 158). А мы это скажем о себе. Возможно, в способности падать к чужим ногам яблоком есть что-то хорошее, чего у нас нет. Но в нашем городе есть самостоятельно мыслящие люди, которые способны навести порядок на омской литературной «кухне».
