Русская дорога
Дело было в бурю
И мужик с лошадкой
Потеряли сбрую,
Ум, телегу с шапкой.
А потом, а после
В лавке притрактовой
Он коньки отбросил,
А она – подковы.
Кости, холм могильный ли –
Не нашла хозяйка.
Канули, как сгинули,
Лишь в народе байка.
Русская дорога,
То мороз, то жарко.
Мужиков-то много,
А лошадку жалко.
Новая русская сказка
Закатилась бусинка
Да под половицу,
Захотела Люсенька
Замуж-пожениться.
Прыгнул головой в котёл –
Вынырнул красивый!
Это только солитёр
Не бывает сытый.
И готов дурак-жених –
Умник распрекрасный:
Чубчик сбоку напрямик,
Гребешок нечастый.
Закатилась бусинка,
Больше не вернётся.
Ну, а наша песенка
Далее поётся.
Как жених был грустненький,
Умник несусветный,
Спутал ручку Люсеньки
Да с подругой Светкой...
Упорхнула с веточки,
Улетела птица,
Захотелось Светочке
Замуж-пожениться.
Прыгнул головой в котёл –
Вынырнул богатый!
Это только солитёр –
Паразит проклятый.
И готов дурак-жених –
Умник при барсетке:
Нету чубчика у них,
Как арбузик в клетке.
Закатилась бусинка.
Ветка не качнётся.
Ну а наша песенка
Далее поётся.
Как жених при кепочке,
Вроде чтоб не лысый,
Спутал ручку Светочки
Да с подругой Люсей...
Закатилась бусинка,
Птица не вернётся.
Значит, наша песенка
Скоро допоётся.
Как обрушили в костёр
Весь котёл налитый.
Ну и где ты, солитёр,
Паразит несытый?
Эпиграмма
Его особая примета
С годами не погасла:
Лицом похож он на поэта,
А мордой – на пегаса.
Родной город
С одной стороны –
куполов позолота.
С другой стороны –
квазимодо Азота.
Из варяг в греки
Пил с полуведра не мелко
И теперь не заржавел.
Нет на свете человека,
Кто меня бы пожалел.
Рюрики, монголы, немка –
Правил мною, кто хотел.
Нет на свете человека,
Кто меня бы пожалел.
Горец вглядывался метко,
Из шинка еврей глядел –
Нет на свете человека,
Кто меня бы пожалел.
Рюрики, монголы, немка
Русский мерили тулуп;
Горец слал за море метко
Под полою ледоруб.
И кумыс, и влагу с Рейна,
И грузинский коньячок –
Пил я всё благоговейно,
Пил я – зубы на крючок.
На Руси идёт похмелка:
Тошно... кошки... беспредел...
Нет на свете человека,
Кто меня бы пожалел.
Я хотел быть древним греком,
А варягом – не хотел.
Нет на свете человека,
Кто меня бы пожалел.
Ехал б греком через реку,
В ясны воды поглядел.
И увидел человека,
Кто меня бы пожалел.
Воспоминание
о научном коммунизме
Славные ночки летели над нами!
Каждую ночку я помню на память.
Гаснул фонарь во дворе института,
Губы твои опухали под утро,
Ты мне шептала, пугаясь объятья:
Как же теперь я пойду на занятья?
Все ведь увидят и всё ведь поймут....
Но не считала прощальных минут:
Ладно, ещё хоть чуть-чуть постоим –
На коммунизме научном доспим...
Не было лучше для нас дисциплин!
* * *
У колонки нашей наледь,
Скользкая вода.
Я тебя предупреждал ведь:
Не ходи туда!
Нет, пошла и поскользнулась,
Шубка задралась.
А когда совсем очнулась,
Дочка родилась.
Кто возьмёт теперь такую?
Ведь нельзя же так.
Шутит: «Вот и я толкую –
Лишь какой чудак!»
У колонки снова наледь,
Скользкая вода.
Сколько раз предупреждал ведь:
Не ходи туда!
Нет, опять она на санки
Водрузила бочку.
«А теперь, – смеётся, – сам ты
Привези сыночка!»
У колонки нашей наледь
Летом лишь проходит –
От темна и до темна ведь
Гнёмся в огороде.
Жизнь
В полдник в садике давали
На двоих полпирожка,
Книжку новую читали,
Вовка сталкивал с горшка.
Бантик, платьице в горошек,
Два от Вовки синяка.
Быть так хочется хорошей,
Но не в зеркале пока.
Подрасти б ещё немного,
Где-то на полкаблука,
И ходить с портфелем строго
Мимо Вовки-ду-ра-ка!
* * *
Космос –
Это родина творчества:
Там слышно, как
Звезда с звездою говорит,
И прохожий
Вдруг посмотрит на тебя,
Как шестикрылый Серафим.
* * *
В солнечном океане
Плавает наша планета.
Икринка,
Разумная капля,
Соринка живой души!
На каплю похожая пуля,
Летящая в человечество?
Соринка погасшей звезды,
Которую мы разглядываем,
Догадываясь – не догадываясь,
Что это и есть
Свет нашей жизни?
Вдохновение
Есть христианское воззрение на смерть:
Умер человек, тело лежит,
А душа отлетела и смотрит;
И человек видит себя, окружающих,
Родных и знакомых,
Где бы они не находились на Земле.
Может, это и есть вдохновение?
Душа отлетает и смотрит.
О Пушкине
Целуй, целуй его, Наташа,
Певца с кудрявой головой!
Он непокорный, молодой,
Он здесь, он рядом, он посажен
До смерти на цепи златой.
Ревнуй, ревнуй его, Наташа!
В стихотворения толпой
Прелестниц мимолётных рой
Так улыбается опасно
Над неревнивою тобой.
Реви, реви о нём, Наташа...
Следит Россия за тобой.
Он мёртвый, он уже не твой.
Гроб с Пушкиным всё дальше, дальше...
Бубенчинк связан под дугой,
О, золотые сны России!
В деревне, в городе – в судьбе,
Как будто сами по себе,
Любовь и слёзы оросили
Глаза с рождения тебе.
* * *
Гамлет, Йорик и могильщик,
Вновь собрался ваш мальчишник...
* * *
Он кинул в небо пустельгу.
Иголку отыскал в стогу.
Присвистнул ветром.
Он тьмой и светом
По рукоять омыл строку
И служит в «Слове о полку...»
Высоким следом.
* * *
Как в поэзии слог
Отзывается слогу,
Так для каждого Бог
Выбирает дорогу.
Как по-своему слог
Прибавляется к слогу,
Так по жизни, как мог,
Каждый двигался к Богу.
И свободно, как слог,
Подчиняется слогу,
Так у жизни есть срок –
Это и слава Богу!
* * *
Речь моя, речкой побудь.
Спутав законы акустики,
Бродит в ней детство по грудь,
Вытянув удочек прутики.
Речь моя, тихой побудь.
Лодка плыви колыбельная,
Чтобы уставшим уснуть
На быстрине сновидения.
Речь моя, ночью побудь –
Ночкой влюблённого вздора!
Лишь бы подольше подуть
На уголёк разговора.
Речь моя, птицей побудь.
Утро, а может, призвание
В дудку крылатую дуть
Сказочки и привирания.
Вспомнит и выдохнет грудь,
Что – и не знаю заранее...
Речь моя, песней побудь
На ветерочке дыхания.
Песня о счастье
Женщина пела о счастье,
Маленький сжав кулачок.
Неограниченной власти
Тоненький был голосок.
Словно в присутствии зала –
По волшебству –
Щедрой рукой окунала
Голые ветки в листву.
И раздавала охапки
Полные певчей листвой –
Словно боялась: ах, как бы
Ей не остаться самой!
Пела свободно и жадно,
Презабыв обо всём.
Так утоляется жажда
Ртом и лицом под дождём!
Песенка, веточка, птица!
Сжат добела кулачок.
То ли от счастья искрится,
То ли слезинкой – зрачок...
Что же ты сразу погасла
Вслед за струной?
Словно припомнив, что счастье
Не повстречалось самой.
* * *
И Ленина – он не читал,
И Сталина – он не читал,
И не страдал от угрызений.
Он в лагерях осуществлял
Немыслимый лесоповал –
Для их собраний сочинений.
* * *
Сухие грозы, мнимые дожди,
Горит земля, и в горле пересохло.
Так непомерно набралось вражды,
Что тесно жить от выдоха до вздоха.
И ненавистью воздух заражён.
И помыслы враждуют насмерть
с речью.
И взгляд огнём холодным
подожжён –
Не согревает душу человечью.
Едва заметны дружбы миражи,
Улыбки, прикрывающие ярость...
Объявлен комендантский час вражды!
В том часе –
поколенье затерялось.
Они
Заняв в парламентах палаты,
В иммунитеты совесть пряча,
Они уходят в депутаты,
Как в партию когда-то раньше.
А мы друзьями их считали.
За это и несём вину.
Они и в партию вступали,
Как в полицаи шли в войну.
* * *
Любимчики первых ролей
Трагедии, драмы и фарса –
Вот главные лица вождей,
А далее – общая масса.
А дальше – массовка, статист
Видны на газетном обрыве.
Но тот вон и тот, приглядись, –
Они не в едином порыве.
О чём они думали там,
Какая должна быть в них сила,
Чтоб время, скользя по вождям,
Свой фокус на них наводило?
И шапки над ними летят!
Но даже под лозунгом «Хлеба!»
Учиться они не хотят
Забрасывать шапками небо.
Те шапки достались и нам
На вырост и вместо мерила.
Чтоб время, скользя по вождям,
Свой фокус на них наводило.
* * *
Кому – обман и несвобода.
Но, отвергая эту чушь,
Тебе подскажут с небосвода
Свободную повадку чувств.
Всё из тебя торчит ушасто!
И замечаешь ты с лихвой,
Что начинают заряжаться
Другие весело тобой.
Не обольщайся так поспешно.
В тебе начало всех начал.
Они – излечатся, конечно.
Ведь небосвод для них молчал...
Тебя осудят, как урода,
И заклеймят в тебе врага!
Осознанная несвобода
Для них всё так же дорога.
