В конце девяностых — начале нового тысячелетия я заканчивал работу над своей первой книгой «Флотская судьба». Книга меня захватила, и я работал над ней, как только выдавалась свободная минута: в пути, в командировках, в отпуске. Способствовала работе семейная обстановка: молодая красивая любимая жена Марина, трёхлетний сын Антон, в котором я души не чаял, дела в пароходстве, кризис и угроза банкротства которого остались позади. К тому времени я близко познакомился с В. П. Астафьевым. Наши долгие беседы и встречи происходили на презентации книг «Летопись судоходства», переизданной к девяностолетию И. М. Назарова, «Были великой реки», открытии с его участием мемориальных досок, посвящённых И. М. Назарову — на речном вокзале, в Игарке — капитану парохода «Тобол» П. Ф. Очеретько и его команде, в кабинете начальника пароходства, у писателя в Овсянке, а в последнее время, когда он тяжело болел, у него на квартире в Академгородке. Тема наших бесед с Виктором Петровичем больше касалась острых вопросов того времени: акционирование и приватизация; наш курс на сближение с Норильским комбинатом в противовес нефтяной компании «Лукойл». «Не обманет ли руководство комбината Енисейское пароходство?» — задавал вопрос Виктор Петрович. При всех прочих отрицательных сторонах этой стратегии, он соглашался, что ни комбинат без Енисейского флота, ни Енисейское пароходство без грузов комбината не проживут. Виктор Петрович горячо поддержал идею создания Красноярской региональной общественной организации «Клуб капитанов» и литературно-творческого объединения при нём и позднее был избран первым почётным членом КРОО «Клуб капитанов». По инициативе Совета клуба танкер смешанного «река-море» плавания носит имя «Виктор Астафьев». После смерти Виктора Петровича наступило осмысление того, насколько рано он ушёл из жизни, как много осталось того, о чём мы не успели у него спросить и обсудить. Многое стало понятно из его завещания, напечатанного его почитателями и близкими отдельной книгой. Такие мысли могли родиться после глубокого анализа им пережитого и выстраданного. Он, как и многие из его поколения, любил Россию, Сибирь, был патриотом своего края. Но то была любовь особенная, патриотизм не показной. Он по-своему оценивал итоги нашей Победы над фашистской Германией, роль в ней политработников. Ничем необоснованный и невосполнимый вред стране нанёс геноцид против своего народа. Уничтожение лучших слоёв населения страны через раскулачивание и репрессии, уничтожение как «врагов народа» талантливых людей страны, инакомыслящих, способных специалистов и руководителей. Но больше всего людей страдало по ложному доносу, оговору. Среди общества росла всеобщая боязнь сказать что думаешь, сделать что хочешь, нарушив то, чего не знаешь. На протяжении всей советской власти выросло поколение с инстинктом стадности, трусости, лжи. Неслучайно в период Великой Отечественной войны было столько предательств, как никогда в Российском государстве. С уходом из жизни В. П. Астафьева утеряна с моей стороны уникальная возможность дать познакомиться моему в то время семилетнему сыну Антону с этим великим человеком. Хотя в таком возрасте ему значимости такой встречи не понять, но пройдут годы, и, возможно, искорка этой встречи вспыхнула бы у моего сына зарёй воспоминаний о прошлом в его жизни и его новом времени.
Зародившись в голове, эта мысль привела меня к идее близко познакомиться с другим русским писателем — Анатолием Чмыхало. Удобный случай подвернулся неожиданно. Художник Николай Кузьмин, работая над заказом Енисейского пароходства по написанию портретов, в беседе рассказал мне, что пишет портрет А. И. Чмыхало на фоне деревни на Алтае, где Анатолий Иванович родился. Вместе с главой города Красноярска П. И. Пимашковым они бывали в родных местах Анатолия Ивановича.
— Без всяких сомнений,— заверил меня Николай Кузьмин,— с вами он пожелает встретиться.
Анатолий Иванович жил в это время безвыездно у себя на даче на Базаихе. Встреча состоялась в конце августа в 2006 году у нас на даче, на берегу речки Мана. Погода стояла прекрасная. Было нежарко, хотя день был солнечным. Анатолий Иванович подъехал в одиннадцать часов на служебной автомашине, которая была закреплена за художником Николаем Кузьминым. Мы с Антоном встретили гостей у открытой калитки, обнялись. Я представил в полушутливой форме Анатолию Ивановичу Антона. Очевидно, он был наслышан о моей молодой семье, поскольку не удивился малолетнему сыну, которому на тот момент исполнилось девять лет. К этому времени у Анатолия Ивановича начались проблемы с ногами, и долго ходить он не мог. Поэтому, прогуливаясь не спеша по уложенной брусчаткой дорожке вдоль дома, мы прошли на площадку для отдыха, где Анатолий Иванович присел на скамейку, а я начал колдовать возле барбекю для приготовления шашлыков. Дрова в печке уже прогорели, и она дышала жаром, поблёскивая изнутри синим пламенем догорающих углей. Шашлыки были подготовлены на длинных шампурах. Их по нескольку штук на перекладинах — металлических прутьях — я опускал в огнедышащее жерло квадратного, глубиной шестьдесят сантиметров, колодца. Снизу круглое отверстие — поддувало — закрывалось плотно заслонкой, а сверху — для закладки дров и загрузки шашлыков — металлической крышкой с теплоизоляцией из асбестового полотна. Шашлыки начали жариться, а я, смахнув пот с лица и сняв брезентовую куртку и верхонки, присел к Анатолию Ивановичу, продолжая начатый разговор о дачах.
— На Базаихе у меня маленький участок, шесть соток, домик — стандарт того времени,— рассказывал Анатолий Иванович.— Да я никогда не страдал гигантоманией, дача меня устраивала. Там мы с женой встречали гостей, растили детей. Было уютно и комфортно. Потом остался один... к этому привыкнуть нельзя. Можно притерпеться. Но скучаю по прошлому, которого уже не вернёшь, по общению с людьми.
Время пролетело незаметно, и вскоре запах жареных шашлыков начал дразнить аппетит — верный признак их готовности. Я приступил к очередному этапу колдовства: осторожно снял крышку с печки, она дохнула горячим паром жареного мяса, лука, разных приправ, в которых томилось мясо, и начал доставать шампуры, складывать их на поднос. Шашлыки отливали янтарём, без угольков и сожжённых лука и приправ, чего не избежать при их готовке на открытом воздухе.
Мы расположились в беседке среди цветущих роз, пышно распустившихся бутонов георгин, буйно цветущего курильского чая, начинавших краснеть гроздьев калины и рябины.
Выразив сожаление, что последние десятилетия он редко встречался с енисейскими речниками, хотя делами на Енисее всегда интересовался, Анатолий Иванович вспомнил добрым словом Ивана Михайловича Назарова — начальника Енисейского пароходства в 1939–1970 годы.
Для меня было интересно познать, как становятся писателями, как выросла такая творческая глыба, как Анатолий Иванович Чмыхало. Я спросил у него:
— Анатолий Иванович! Расскажите, пожалуйста, о себе. Для нас с Антоном это очень интересно.
— Писателем быть нелегко. Вечно ты уходишь в себя, часто не слыша рядом своих близких, за что мы нередко попадаем в немилость к тем, с кем чаще всего и ближе всего общаемся. Это становится образом жизни. Стать писателем я не мечтал в детстве, хотя первая прочитанная мною книга осталась в памяти на всю жизнь.
Детство Анатолия Ивановича проходило в тяжёлое, неспокойное для всей страны время послевоенной разрухи (после Гражданской войны) и голода, междоусобицы, кровавого установления советской власти. Это время нашло отражение в романах Анатолия Чмыхало «Половодье» и «Отложенный выстрел». Его отец, Иван Миронович, вынужден был под покровом ночи бежать из деревни, предупреждённый людьми, ещё не совсем потерявшими совесть, что за ним придут. Ни в чём не чувствуя вины, разве что отказавшись от должности председателя местной организации, он вынужден был скрываться. Так делали многие в то смутное время. Что-то похожее происходило и с моим отцом, Антоном Максимовичем. Вся его вина была в том, что он отказался наотрез вступать в колхоз. Затурканный дополнительными налогами, уводом последней скотины со двора, принудительными работами, он уже ничего не боялся и ушёл на голгофу навсегда, оставив у порушенного хутора семерых детей, старшему из которых не исполнилось и десяти лет.
Прибавив к своему возрасту один год, Анатолий Иванович поступил в артиллерийское училище, а в 1943 году — лейтенантом, командиром взвода — был на фронте, в разведке.
Анатолий Иванович уже в те свои годы был крупного телосложения, недюжинной в руках силы, а потому в первой же схватке с крупным рыжим немцем автоматная очередь фашиста не успела прошить грудь молодого лейтенанта. Финский нож сверкнул мгновенно, вонзённый в живот врага, и тот рухнул к ногам богатыря. Эта картина, вызвавшая тошноту и рвоту у победителя, стояла наяву и во сне всю жизнь у Анатолия Ивановича. Были ещё не менее острые моменты во время военных баталий, пока не накрыл их батарею снаряд большой мощности, и Анатолий Иванович, тяжело раненный в голову, контуженный, без сознания, был подобран санитарами, а дальше — госпиталя, сложные операции, инвалидность и полная непригодность к воинской службе.
Мы с Антоном слушали как заворожённые, не шелохнувшись. Мы даже не заметили, как скрылось солнце, небо закрылось свинцовыми тучами, сверкнула молния и послышались первые раскаты грома. Не успели мы перебраться на веранду, как хлынул дождь как из ведра. Через полчаса ветер прогнал тучи, защебетали воробьи, запахло свежестью, а мы продолжали беседу.
После демобилизации Анатолия Ивановича особенно нигде не ждали. Уехал в Ташкент. Там недолгое время после тайного бегства временными заработками перебивался его отец, осталась кое-какая родня. Физически Анатолий Иванович трудиться не мог, устроился в театр. Начал пробовать себя в поэзии. И всё же его тянуло в Сибирь. Судьба забросила его в Ачинск, где он опять пошёл в местный драматический театр, начал сотрудничать с местной газетой.
Та не столь далёкая наша первая встреча с Анатолием Ивановичем продлилась почти до заката солнца. Анатолий Иванович с небольшими перерывами, чтобы выровнять дыхание, рассказывал интересные истории, вдохновенно, в его манере, громким голосом. Незаметно солнце опустилось к горизонту, а мы не могли закончить интересную для меня тему, над которой тогда я упорно работал: адмирал А. В. Колчак, тот период, когда он возглавлял поиски следов пропавшей экспедиции барона Эдуарда Толля. Ведь тогда они в одной упряжке с Никифором Бегичевым исследовали район Арктики, куда предположительно направился Толль. Они всё же нашли материалы исследования барона, после того как он с двумя товарищами отправился на поиски загадочной Земли Санникова. Но об этом я знал, у меня были материалы исследования этой темы В. Н. Шевченко — енисейского капитана.
А вот о судьбе Анны Васильевны Книпер-Тимирёвой, гражданской жены А. В. Колчака, которая прибыла к нему в Омск, я впервые услышал от Анатолия Ивановича. Я и предположить себе не мог, что она может оказаться в скромной должности художника театра в Рыбинске, где с большим трудом разыскал её Анатолий Иванович, пережившую застенки НКВД, ограниченную в правах. Её воспоминания об А. В. Колчаке нашли место в романе «Половодье», отчего Анатолий Иванович имел проблемы с разного уровня цензорами при издании книги. «Настоящая русская женщина преданной и чистой любви»,— такую оценку дал Анатолий Иванович взаимоотношениям этих людей.
Здесь же Анатолий Иванович рассказывал о другой истории, где роковую роль сыграл талантливый поэт, спецкорреспондент газеты «Водный транспорт» Казимир Лисовский. Он дважды выступал в газете «Водный транспорт» по вопросу насильственной смерти Никифора Бегичева, тем самым погубил невинного человека. Вследствие этого В. М. Натальченко, от которого отказались его и усыновлённые им дети Н. Бегичева, застрелился из двустволки, которая служила ему, когда они с Никифором Бегичевым в артели «Белая ночь» вели промысел на мысе Входном в устье реки Тарея. Не забыла мужа Анисья Георгиевна, которая в двухкомнатной квартире в Енисейске хранит память о Никифоре Бегичеве: его бокари, кухлянку, охотничьи снасти, большой портрет, подаренный ему Российской академией наук. Улица в Енисейске, на которой стоит домик Никифора Бегичева, носит его имя.
Ещё об одной трагедии поведал Анатолий Иванович в ту первую встречу на Мане. Во сне и наяву, рассказывал Анатолий Иванович, часто видится гора книг, двадцать пять тысяч экземпляров, облитая керосином, горящая жарким пламенем во дворе Красноярского книжного издательства. То горело его детище — правда об Отечественной войне, роман «Три весны». На приём к первому руководителю края он, при всём его авторитете, смелости и решительности, пробиться не мог. Тогда Анатолий Иванович пригрозил голодовкой, на что получил ответ: «А мы вас кормить будем нетрадиционным методом».
После встречи на Мане мы нередко виделись с Анатолием Ивановичем у него дома, у меня на семидесятилетнем юбилее, у него на восьмидесятипятилетнем юбилее, на презентации его двухтомника — дилогии в стихах и прозе «В царстве свободы». Об одной из таких встреч хотелось бы вспомнить.
Ещё апрель, ещё далеко до начала навигации. Енисей дремлет в ожидании первых судов с грузами для Севера. Ой как их ждут в Туруханске, Игарке, Дудинке, Байките, Ванаваре, Туре.
Неторопливо работают рейдово-маневровые суда, расставляя по причалам баржи для погрузки первоочередных грузов на боковые реки. Хлопотно сегодня капитанам и механикам. Окончание судоремонта, укомплектование экипажей, снабжение судна всем необходимым, отработка учебных тревог по борьбе за безопасность плавания — вот чем забиты головы главных людей на флоте. Везде надо успеть, всё надо предусмотреть, быть готовым к любым неожиданностям, которые может преподнести своенравный Енисей, а мы сидим в кабинете писателя Анатолия Чмыхало и ведём неторопливую беседу о прошлом и настоящем великой реки, робко заглядывая в будущее.
Он не стоял на капитанском мостике, вроде бы не имеет прямого отношения к Енисею, но немало озабочен судьбой этого подлинного чуда природы. Он родился далеко от этих мест, но считает себя приёмным сыном Енисея. Да так оно и есть.
Тогда же Анатолий Иванович, будучи секретарём красноярской писательской организации, познакомился с Иваном Михайловичем Назаровым — начальником Енисейского пароходства. Их сблизила большая любовь к Енисею. Иван Михайлович тоже родился далеко отсюда. Однако судьба забросила его в Сибирь, на Енисей. В неполных тридцать три года он возглавил Енисейское речное пароходство и почти тридцать лет успешно руководил им.
Вот как освещал журнал «Енисей» это событие в шестом номере за 1972 год: «Была средина недели, обыкновенный будничный день, но настроение у всех приподнятое, праздничное. Вполне понятно: завтра, третьего августа, открывались «Енисейские встречи» — большой литературный праздник, посвящённый полувековому юбилею образования СССР. Такие праздники стали традиционными на нашей земле. Каждый год на Дни советской литературы приезжают к нам поэты, прозаики, драматурги и критики со всех республик, краёв и областей нашей страны».
А начиналось всё в далёком 1958 году, когда руководство пароходства совместно с красноярской писательской организацией организовало рекламно-туристический рейс на теплоходе «В. Чкалов», в то время самом комфортабельном пассажирском судне не только на Енисее, но и во всей стране. Вот как вспоминает о том времени капитан этого теплохода С. И. Фомин: «До этого водного туризма на Енисее не было. Все грузопассажирские суда давно устаревших конструкций были заняты массовой перевозкой пассажиров. Судов не хватало. Использовались баржи, трюмы которых были оборудованы трёхъярусными нарами. Возвращались в родные места после реабилитации заключённые, народы прибалтийских республик, финны, поволжские немцы, калмыки и другие, насильно переселённые в Сибирь в предвоенные, военные и послевоенные годы».
В конце пятидесятых поток возвращенцев иссяк, а флот пароходства интенсивно стал пополняться пассажирским флотом. В течение скорого времени пришли теплоходы «В. Чкалов», «А. Матросов», «Байкал», «Балхаш», девять дизель-электроходов и другие. Все суда были повышенной комфортности. Для них была нужна загрузка. Мы вспоминаем теперь уже ставшие историей шестидесятые и семидесятые годы прошлого века, когда к Енисею было приковано внимание всей страны. На всех языках звучали слова удивления и восхищения. Именно тогда родились знаменитые «Енисейские встречи». Писатели всех республик тогдашнего Союза устремились сюда, чтобы рассказать в своих статьях и книгах о незабываемом чуде, имя которому — Енисей. Всякое большое дело требует рекламы. Организаторы первых рейсов понимали, что лучше творческой интеллигенции эту проблему никто не решит. Приглашение было направлено практически во все творческие организации страны, республиканские, краевые и областные советы по туризму. На приглашение отозвались и приехали более ста пятидесяти человек со всех уголков нашей в то время огромной страны: писатели В. Кожевников, А. Кожевников, С. Кожевников, С. Сартаков, И. Рождественский, А. Некрасов, В. Некрасов, журналист Тёмин и другие.
Первое путешествие, как вспоминает капитан С. И. Фомин, оказалось тяжёлым. Преследовали штормы. Были встреча со льдами, туманы. Однако пассажиры не унывали. Для них всё было интересно. Многие из них в Сибири были впервые. Экскурсии по Енисейску, Туруханску, Игарке, Дудинке и поездка в Норильск оставили у них массу впечатлений. Особенно покорил Диксон. С большим трудом теплоход зашёл в бухту Диксон самостоятельно, однако через сутки выйти в море уже не смогли. Северный ветер нагнал льда в Енисейский залив. Пришлось просить помощи в штабе Западного сектора Арктики, начальником которого был знаменитый полярный капитан Стрекаловский. Сегодня его именем назван морской ледокольный сухогруз. Стрекаловский даёт задание вывести теплоход «В. Чкалов» на чистую воду ледоколу «Ермак». Однако капитан ледокола высказал опасение: «Я не только ему винты поломаю, но и гребные валы повыдергаю». Для обеспечения безопасности нужно дать задание дизель-электроходу «Индигирка» сделать канал во льду, а по каналу будет идти ледокол «Ермак», взяв «на усы» (вплотную в корму) теплоход «В. Чкалов». Через четыре часа теплоход благополучно был выведен на чистую воду. Стрекаловский тоже хорошо понимал значение регулярной туристической линии Красноярск — Диксон. Ещё не вернулись в Красноярск, как вышел на связь начальник пароходства И. М. Назаров: «Вашим рейсом интересуется министр З. А. Шашков. Газеты «Водный транспорт», «Известия» поместили большие статьи о вашем путешествии. Молодцы! Теперь об этом рейсе узнает вся страна». И действительно, многие республиканские и областные газеты поместили материал о Енисее. Вскоре вышла книга В. Некрасова «Мы были на Диксоне».
— Туристический маршрут Красноярск — Диксон — Красноярск стал одним из популярных. Каждую навигацию мы делали по четыре тура с полной загрузкой,— закончил свой рассказ Степан Иванович.
Тесная дружба связывала Ивана Назарова и Анатолия Чмыхало. Они подолгу беседовали в маленькой комнатушке рядом с рабочим кабинетом И. Назарова. Чаще всего разговор шёл о творчестве Ивана Михайловича. Советы уже знаменитого к тому времени писателя Анатолия Чмыхало были для него очень важны.
Трудно переоценить ту большую роль, которую сыграл И. М. Назаров в прославлении Енисея. Как писатель, влюблённый в Сибирь и людей, преобразующих её, он стремился показать енисейских речников в своих произведениях. Иван Михайлович любил приглашать на Енисей писателей, поэтов, художников. Он не видел в них конкурентов, уверенный, что наш край — регион необъятных возможностей, и всех российских писателей будет мало, чтобы воздать ему должное, рассказать о нём, воспеть его так, как он того заслуживает. Они с А. Чмыхало были ключевыми фигурами «Енисейских встреч». Патриот ставшего ему родным Красноярского края, И. М. Назаров остался таким в памяти всех, кто знал «енисейского адмирала» и работал с ним. Таким и останется он в памяти благодарных читателей его книг. История донесла до нас прекрасные слова знаменитых современников об Иване Михайловиче Назарове. Ольга Берггольц назвала его хозяином Енисея, Георгий Кублицкий — сыном Енисея, Сергей Михалков — душой Енисея. Его именем назван теплоход «Иван Назаров», который уже более двадцати лет бороздит моря далеко от Енисея.
Все эти годы и Анатолий Иванович Чмыхало был с Енисеем, писал о событиях давно минувших дней, происходящих в том числе в Сибири и на Енисее. Много сил и времени потрачено Анатолием Ивановичем, чтобы докопаться до истины описываемых им событий. Центральные архивы Москвы, Петербурга, Красноярска надолго становились его рабочим местом. Недаром при анкетировании части студентов Красноярского государственного педагогического университета на вопрос: «По каким источникам вы изучаете историю Сибири?» — более семидесяти процентов ответили: «По Чмыхало». В увидевшем свет в 2007 году двухтомнике «В царстве свободы» — дилогии в стихах и прозе — Анатолий Иванович подводит итог более чем пятидесятилетней творческой деятельности гражданина, «русского националиста», как он себя называет, горячо любящего Россию, Сибирь, Енисей.
Во втором томе дилогии — романе «Плач о России» — есть поэтическая зарисовка «Прощание славянки». На енисейском флоте этот марш стал символом торжества, уверенности и щемящего чувства о ком-то родном, близком. Анатолий Иванович в образе своей матери, которые у всех нас есть или были, сумел это показать. Флотское вам спасибо и низкий поклон! В очерке «Большая судьба» — отзыве на одну из книг енисейских речников — Анатолий Иванович пишет: «Енисейские капитаны. Их много: сколько кораблей на Енисее, столько и капитанов. Конечно, внешне они отличаются друг от друга. Одни — рослые и статные, настоящие богатыри, другие, наоборот, поджарые, вёрткие, среднего, а то и маленького роста. А объединяют их независимость и твёрдость в принятии важных решений. На то они и капитаны. И то сказать, без капитанов не было бы не только туристических маршрутов по Енисею, но и Лесосибирска, Игарки и Норильска. И даже сам Красноярск не стал бы таким, какой он сегодня».
Последнее десятилетие водный туризм на Енисее практически прекратился. Были на то субъективные и объективные причины. Сначала банкротство профсоюзов, которые в массовом порядке распределяли туристические путёвки, потом распродажа пассажирских судов — вконец извели туризм на Енисее. Все понимают, что возрождать его нужно. И снова, как более полувека назад, А. И. Чмыхало стал трибуном Енисея, прославляя его и доказывая, что Енисей может не только быть востребован как источник энергии, как транспортная артерия для реализации его богатых недр, но и приносить доходы краевой казне от туризма. К богато иллюстрированному фотоснимками Енисея альбому Виталия Иванова Анатолий Иванович Чмыхало написал предисловие. Восьмым чудом света называет Енисей Анатолий Иванович и доказывает это в своей оде, посвящённой Енисею.
Мне кажется, мало что изменилось с того времени, когда А. А. Печеник, начальник пароходства, в начале девяностых годов был в США с вопросом рекламы теплохода «Антон Чехов» для целей туризма на Енисее. На картах туристических фирм, где ему приходилось обсуждать тему туризма, Енисей был белым пятном. Кроме общего слова «Сибирь», ничего на картах не значилось. Красочный альбом Енисея — как восьмое чудо света, переведённый на разные языки мира, будет тем, с чего начинается туризм на Енисее. Хорошим предзнаменованием этого является приход на Енисей двух пассажирских судов повышенной комфортности, которые построены по заказу судоходной компании «Енисейпасфлот» на средства из краевого бюджета.
Повторяю, Анатолий Иванович не был енисейским капитаном, но он вместе с другими, и не только красноярскими, писателями славил нашу чудесную сибирскую реку. Вот почему мы единогласно избрали его почётным членом Красноярской региональной общественной организации «Клуб капитанов». А почему бы не возродить былые «Енисейские встречи», когда тысячи красноярцев были активными участниками литературного праздника, посвящённого Сибири и прежде всего нашему Красноярскому краю? Побывав на нашей земле, дорогие гости будут разносить добрую славу о Енисее и его людях по городам и весям всей страны. И станет наша великая река местом массового паломничества туристов. У нас есть чем заинтересоваться, что посмотреть. И нет сомнения, что «Енисейские встречи» не забудутся нашими гостями никогда.
Пятнадцатого марта 2013 года Анатолия Ивановича Чмыхало не стало. Красноярская региональная общественная организация «Клуб капитанов» выступила с инициативой назвать грузопассажирский паром нового поколения именем «Анатолий Чмыхало», которая получила поддержку в администрации Красноярского края.
Счастливого плавания, теплоход «Анатолий Чмыхало»!
