Алексей Цветков родился в городе Станислав (ныне Ивано-Франковск) в 1947 году. Поэт, переводчик, журналист. Один из основателей группы «Московское время». Лауреат премии А. Белого (2007). Автор нескольких книг стихов и многочисленных публикаций в литературных журналах. Живет в Нью-Йорке.
* * *
пусть это будет старый новый год
с тем опытом что на ту пору нажит
пусть на тахту замшелый ляжет кот
куда он больше никогда не ляжет
в гостиной елки пыльная метла
слеза стекла на лапе как помарка
в своем глазу она давно мертва
но им с котом еще тянуть до марта
и кот встает его зовут дела
он крен дает под бременем артрита
на брюхе шрам пылает где была
резекция и шерсть еще обрита
теперь смотри отсюда что почем
очки на плешь колени к подбородку
в той точке времени куда ручьем
стекали с плеском годы под решетку
ах елочка недолгих снов дружок
когда в фольге сиял орех на ленте
пружина бакелитовый кружок
с девичьими алло в ассортименте
прибор умолк и слух простыл о том
столетье в рытом бархате и вате
пора прошла а кто в ней был котом
снят с должности и обходной на вахте
отныне память мозгу не слуга
ей пофигу откуда и куда ты
пусть склеивает сутки в слой слюна
и свернутая кровь скрепляет даты
нам позарез к весне вернуться в лес
на хвойный старт откуда елка родом
где снег в глаза и мгла наперевес
куда твой кот уходит вместе с годом
ктесифон
жеребцы из-под панцирных шкур источали пар
вверх по тигру на ктесифон пустовала трасса
мы лелеяли древнюю в лагере возле карр
мысль о мести за злое золото в глотке краса
в том конце где ночь распрямляет свой млечный хвост
и светила вразброд без паруса и кормила
нас покинул последний кто помнил устройство звезд
иерархию сфер и другие секреты мира
пал под пикой засланца распятого мертвеца
кто имперской славой бредил нощно и денно
чей холодный огонь не умел зажигать сердца
только в тесном своем до конца пламенел отдельно
ни родного на тысячу миль очага ни родни
он оставил нас мы теперь среди них одни
не подмога огню рука непорочной жены
и жрецу праматери в космосе одиноко
алтари повержены храмы сокрушены
понапрасну пялится в тучи этрусский дока
мы испили до дна ледяную реку стыда
за того кто уже невредим за порогом боли
это был наш последний бросок наш марш навсегда
и под пиками падали в пепел былые боги
этим темным теперь в колизеях шугавшим львов
повергавшим без жалости навзничь наши кумиры
добровольных рабов перетрусивших душ улов
чем стервятников предки на пыльных полях кормили
как на пленке петлей умирает в который раз
отомщенный траяном но преданный нами красс
но и нам в запредельных полях пора суждена
перетерпится смерть и спадет пелена обмана
над невидимым небом поруганная страна
распростерта опять от инда до стен адриана
мы встаем из-под плит чтобы слава не умерла
за предвечной чертой где у них в головах пробелы
и невидимый им вексиллярий вносит орла
сквозь колонны курии к алтарю победы
прежде золото глоткой затем из зрачков лучи
иерархия сфер но и пращурам здесь не враг ты
плодоносит лоза до земли срывай и топчи
мир где месивом персы мессии и катафракты
в колеснице света кесарь въезжает в рим
он командует нам горите и мы горим
прогноз погоды
траве ли теперь на лугу не расти
и песней не тешиться спетой
которой из жизней ты скажешь прости
из мыслимых если не этой
из прожитой части не вычесть ни дня
пейзаж не в укор фотоснимку
на свете где атому атом родня
и время с пространством в обнимку
воронам по крови вороны милы
любовь исключительный метод
возможно что есть и другие миры
но вспомним на выходе этот
спасибо что ширится к устью река
светил преломляя орбиты
пенять ли на то что была коротка
раз нет ни вины ни обиды
мы розницы ждали а выдали весь
комплект и под занавес взвесьте
в которой из жизней не прожитых здесь
мы были бы счастливы вместе
пусть многим в ненастье за ворот текло
и хворей морочила свора
спасибо что все-таки было тепло
раз холодно будет так скоро
певцы
л. рубинштейну
страна в перманентном упадке
и дыбом окурки из блюд
в осеннем потрепанном парке
за столиком люди поют
над ними то солнце восходит
то сумрак клубится слоист
но тенором страстным выводит
мотив самопальный солист
в словесной мучительной пряже
тоска и любовь напролет
возможно и выпили даже
а кто под закуску не пьет
история расы вскипает
в стенаниях или мольбах
и хор постепенно вступает
аж пучатся жилы на лбах
о том ли что воин на фронте
и баба всплакнула о нем
народное горе не троньте
гори оно синим огнем
поют о последнем патроне
о шуме в ночном камыше
хоть нет у солиста гармони
гармонии уйма в душе
не сам ли хоть не паваротти
еще до нисшествия тьмы
я был этой плотью от плоти
такими как эти людьми
свидетель их нивам и водам
не нильский же впрямь крокодил
я был этим певчим народом
в такой уж пардон угодил
и песен над пивом и пеной
всю норму отпел до хрена
а что до страны невъебенной
ступай она лесом страна
* * *
которая сперва стояла слева
и видит вдруг что тучи развели
но там в щели не оказалось неба
а под ногой простыл и след земли
оторопев мы будто по команде
испуганно застыли на весу
как сбитые с баланса на канате
меж двух провалов сверху и внизу
и мысль сама от слабости провисла
стекая словно воздух в решето
а слово слева не имеет смысла
и справа смысла тоже лишено
сон состоял из тени и подсветок
но совестью истек или стыдом
и только неба жальче напоследок
чем почвы где дымил сиротский дом
судьба струной меж двух пустот продетой
в дыру вестибулярную свела
за что весь спрос теперь конечно с этой
кто сле кто спра которая сперва
песня тоски по родине
стояла во поле ракита
сучила ветками вовсю
под ней сидел хрущев никита
он был сергеич по отцу
сидел румяный как картинка
избранник сердца всей душой
и пил при этом из ботинка
один напиток небольшой
а мимо шла как бы из душа
хоть бюст на площадь выноси
должно быть фурцева катюша
кариатида всей руси
и говорит сергеич кате
мол есть зеленка или йод
она в ответ спокойно нате
из-под халата достает
помазав место поврежденья
она сочувствует вождю
пересажу вас лучше в тень я
чтобы не вымокнуть дождю
он ей ответил что булганин
ему слегка помял скулу
но что намерен хоть и ранен
поддержку оказать селу
а тут как раз возьми гагарин
и с песней в космос улети
был кате страшно благодарен
хрущев за встречу на пути
министром кажется культуры
назначил царственной рукой
и женской знатоки фактуры
почин одобрили такой
в ту пору свеклы расцветали
в термометрах ревела ртуть
и всевозможные медали
дояркам вешали на грудь
поспела вовремя капуста
водились курицы порой
и монументик в виде бюста
в аллее славы кто герой
но все же крепла оборона
журили жуликов в суде
шуми ракитовая крона
гори зеленка на скуле
холодильник
отслезив глаза в сигаретном дыме
в том краю стократ
после всех котлет мы садились к дыне
мать с отцом и брат
за спиной фреоном бурлил саратов
из тщедушных сил
и магнитофон с польским роком братов
из-за стенки выл
но еще услышу о чем народ мой
если весь замру
говорила мать что воды холодной
пить нельзя в жару
потому об этом весь день с утра я
что в кругу планет
больше нет на свете такого края
никакого нет
где со зноем один на один машинка
как в болотах танк
ресторан днипро сигареты шипка
желтизна фаланг
каждый день если небо придавит тонной
псу под хвост труды
каждый божий раз когда вдруг студеной
отхлебнешь воды
