Анна Золотарева родилась в 1978 году в Хабаровске. Поэт, переводчик. Автор книги стихов «Зрелище» (М., 2013). Публикации в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новый мир». Живет в Москве.
* * *
Из хлябей разверзнутых в утренний двор
выходит ко мне святой Христофор
и смотрит в глаза, призывая:
«Последуй за мной, – я тебе покажу
всю тяжесть земную, наземную жуть, –
вот будет тебе призовая
награда за то, что хотела узреть,
как зреет незримое, дабы впредь
суметь описать его верно;
такие откроются взору дела,
какие представить себе не могла,
живя себе смирно да мерно.
Навыворот исподволь поперек
шныряют, проныривают наутек
голодные следствий сцепленья,
и здравого смысла изглодана кость,
но все же скрипит еще старая ось
по высшему благоволенью.
Все вроде как будто в порядке вещей,
но в частности вслушиваешься вотще,
растяпа, глухая тетеря, –
слова разложились на ноль-один-ноль,
и к каждой калитке логин и пароль
и доступ свободный утерян.
Такая усталость и дряхлость во всем,
лишь весело всюду гуляет, весом,
распада чернеющий росчерк,
и страшно и зябко и так хорошо:
наверное, время сбываться пришло
для самых недобрых пророчеств!»
Что он говорит? – не пойму ничего,
но знаю, что песьего тела его
не встретить плачевней и гаже,
а этих замоскворецких дворов,
раскинутых вроде дворцовых садов,
нет в мире прощальней и краше.
ОБЕЗЬЯНА
Но горька была расплата.
Брента, я взглянул когда-то
В струи мутные твои.
В. Ходасевич
не трудно попасть в ловушку цитаты
вскормленному литературой
вот и тогда в питомнике для обезьян
из лаборатории по проведению научных экспериментов
в тесных клетках средь собственных испражнений вони и мух
(была жара)
заключенные в них тянули ладони
сквозь железные прутья в надежде получить
лакомый кусочек фруктов продаваемых там же
в прозрачных полиэтиленовых пакетах
дабы посетители не кормили питомцев
черт-те чем
как же мне пожимавшей руки
красавцам и красавицам
ученым музыкантам художникам поэтам
сильным мира сего властителям дум
не вспомнить было
ходасевичевскую обезьяну?
сколько горестного негодования
смешанного с отвращением и ужасом
выразил крик несчастной отпрянувшей вглубь клетки!
так оскорбительно было ей человеческое рукопожатие
что не справившись с обидой
она стремительно ринулась обратно
и расцарапала мне ладонь
до крови
будто сама природа
(что ей наша культура
поэзия цивилизации армии победы что
ей наше тщеславие)
заговорила:
выблядок
не смей подавать мне руки!
* * *
легко на сердце от предвиденной утраты
но важной тяжестью до верху полон воздух
он весь битком набит в нем наглухо упрятан
событий прежних ком да россыпь смыслов розных
едва вдохнешь его и тут же нужен роздых
на первомайскую выходит люд веселый
для них одних теперь сияет солнца сбиток
вернулись в прошлое и снова – новоселы
им перемены мол несут один убыток
за ними время вслед сворачивает свиток
теряя запросто что бережно хранила
бесчеловечная как Флора Арчимбольдо
не сознающая в чем соль моя и сила
свищу цитатою – свобода есть свобода
на голове неся корзину небосвода
ни под одним вождем не в марше миллионов
не с теми кто и дня не может жить без строчки
в слоновьей родине родильнице заслонов
где все прекрасное стремительно непрочно
как в небе ласточки и на земле цветочки
