В составленном Анной Насиловской списке польских современных писателей, переведённых на самое большое число языков, Тадеуш Ружевич занимает первое место (50 языков). Столь высокую его популярность убедительно доказывает основательный, почти трёхсотстраничный труд Ирены Буркот и Малгожаты Беды «Произведения Ружевича в мире. Библиография переводов до 2007 года». Книга знакомит читателей с географией переводов, их частотой в отдельных странах, показывает, как в мире воспринимается творчество автора «Беспокойства». Взглянув на «Индекс языков переводов» можно заметить, что здесь доминирует Германия: по причине исторического соседства и тяжёлого военного наследия, оставшегося в памяти до сих пор. Стоит вспомнить, что уже в 1954 г. бывший партизан, брат убитого гитлеровцами офицера Армии Краёвой говорил о необходимости примирения (стихотворение «К немцам на Западе»), несмотря на то, что по причине глубокой военной травмы поляков и господствующей тогда идеологии этот жест в Польше был воспринят неприязненно. В Западной Германии лишь в 1959 г. были опубликованы первые переводы Ружевича: несколько стихотворений в известной в то время антологии польской лирики Карла Дедециуса под названием «Lektion der Stille» (Лекция тишины). Гораздо раньше, уже в 1950 г., в ГДР была издана идеологически направленная антология «Im Lande der Sowjets» («В Стране Советов») с заглавным стихотворением Ружевича.
По другую сторону нашей границы, в Стране Советов, лишь в период так называемой оттепели «Иностранная литература» (1956) опубликовала стихотворение «Старая крестьянка идёт берегом моря». Это был знаменательный для того периода выбор, который учитывал аспект идеологической осторожности (стихотворение можно было интерпретировать следующим образом: вот над морем, благодаря изменению строя, сегодня отдыхают представители освобождённого из-под гнёта класса), и вместе с тем давал возможность познакомиться в выдающейся, отличающейся от русской, поэзией.
Первый отдельный том стихотворений Тадеуша Ружевича под названием «Беспокойство» вышел лишь в 1963 г. Автором подборки и предисловия был выдающийся критик и литературовед Владимир Огнев, а среди переводчиков оказались известные российские поэты, такие как Владимир Бурич, Давид Самойлов, Борис Слуцкий, Евгений Винокуров. В антологиях и журналах того времени произведения польского писателя появлялись часто, а вот отдельных книжных изданий я насчитал только семь, в том числе один польско-российский проект вроцлавского издательства «Gajt» совместно с московским «Летним садом»: «Przyszli żeby zobaczyć poetę» («Они пришли увидеть поэта») (2011). Поскольку вместе с Тадеушем Ружевичем я подготовил эту подборку и написал предисловие, осенью 2011 г. с инициатором этого издания – профессором Николаем Ивановым я полетел на презентацию книги в Санкт-Петербург и Москву. В Санкт-Петербурге мы посетили музей Анны Ахматовой (Фонтанный Дом). Работники музея подготовили удивительную выставку, состоящую из польских книг Тадеуша Ружевича и вырезок из польской прессы с его стихами из Ленинградского архива Иосифа Бродского. Я написал «удивительную», поскольку экспонатов было огромное количество, а я никогда прежде не читал о том, что нобелевский лауреат так сильно интересовался Тадеушем Ружевичем.
Следует также вспомнить о вроцлавском двуязычном сборнике стихов Тадеуша Ружевича, подготовленного для осенней книжной ярмарки в Москве в 2001 г. («Na powierzchni poematu i w środku. На поверхности поэмы и внутри»). Он был издан Нижнесилезским издательством, составители – автор и Ян Столярчик, а вступительные статьи к нему написали Рышард Пшибыльский и Владимир Британишский. В сборник вошли старые и новые переводы многих авторов.
От Андрея Базилевского, замечательного переводчика и издателя польской литературы (в том числе тома поэзии Тимотеуша Карповича) я узнал, что он уже подготовил к изданию обширный сборник поэзии Ружевича. Быть может, в 2013 году он появится в российских книжных магазинах?
Почему Тадеуша Ружевича так охотно переводят? В общем можно сказать, что он выражает те тревоги XX и начала XXI века, которые вследствие цивилизационных процессов стали повседневными тревогами на всём земном шаре. Его формально прозрачная поэзия обращается к общим чувствам, к обыденному опыту, принимает во внимание личность, подвергающуюся разнообразным притеснениям. Он отвергает обобщения − непроверяемые понятия, являющиеся коварным материалом для манипуляции. Искусство правды в пространстве между газетой и Евангелием. А начинается оно от безжалостного взгляда на самого себя, отказа от самооправдания, что является основой великого творчества и подлинного сосуществования в мире. Ружевича волнует отсутствие Бога, «вымирание Абсолюта», поскольку с деградацией этой высшей ценности религии и культуры связан закат традиционного гуманизма, в центре которого находится человек и его благо. Из фрагментов релятивизированной речи авторский синтаксис складывает причудливый (глубоко личный и легко узнаваемый) комментарий, относящийся как к повседневности, так и к богатству традиций культуры. В его произведениях комизм сталкивается с трагизмом, стиль высокой культуры с банальностью субкультуры, при этом из такого слияния рождается смысл, вектор надлежащей жизненной позиции. Из мутных категорий дистиллируется этическая и когнитивная прозрачность. Эта всепоглощающая, открытая на противоречия и сиюминутность жизни, поэзия остро замечает грядущие преображения. Читатель доверяет проводнику, который ведет его сквозь пространства неопределённости, ничего ему не навязывая, взамен ожидая самодельного мышления.
Важным фоном для приведённых выше замечаний была бы небольшая антология мнений переводчиков и зарубежных средств массовой информации. Выслушаем же хотя бы несколько малоизвестных голосов представителей «литературы малых народов».
Яна Унук (Словения): «Восприятие Тадеуша Ружевича в Словении принципиально связано с его опытом Второй мировой войны, но также соотносится с экзистенциальными проблемами современного человека, который в окружении нигилизма и “цивилизационного шума” противостоит небытию. Как переводчица поэзии Ружевича я восхищаюсь простотой её формы (которая вовсе не такая простая, она является результатом добросовестного и сознательного творческого труда) и её способностью всегда выражать существенное содержание».
Йосеп Исерн и Лагарда (Каталония): «По моему мнению, Тадеуш Ружевич – поэт тонкий, новаторский и вместе с тем чрезвычайно глубокий с точки зрения этической рефлексии в поэзии. Его творчество, с одной стороны, дополняет ещё очень неполную в Каталонии картину польской поэзии XX века (поскольку здесь главным образом звучит слово, хотя бы в книжной версии, Милоша, Шимборской, Херберта, Липской и Загаевского), с другой стороны, оно наполняет нашу лирику болью и трагедией военной и послевоенной Европы, особенно подчёркивая одиночество и изолированность человека во враждебном ему мире (особенно в больших городах). Именно благодаря этой “другой стороне”, выражающей тревогу и беспокойство о человеке, наш читатель чувствует, что рефлексия Ружевича ему ближе, чем он думает».
Свен Кивисильдник, известный эстонский писатель, в передаче радиостанции Eest Radio (09.02.2008 г.) сказал о книгах Ружевича в переводах Хендрика Линдепуу: «Alati fragment» («Всегда фрагмент», Laiuse 2007) – это одна из наиболее выдающихся поэтических книг, какие были переведены на эстонский язык в период республики. […] Я рекомендую книжные издания пьес Ружевича. К счастью на эстонском языке у нас есть даже две книги: Valge abielu ja teisi näidendeid («Непорочный марьяж» и другие пьесы, Laiuse 2006), а также изданная в «Библиотеке Looming» в 1973 г. Kartotek (Картотека; в книге также пьеса Смешной старичок) в переводе Александра Куртны. Прекрасная литература, пронизывает до мозга костей».
Поэты, пишущие на многих языках, посвящали польскому мастеру свои стихи. Вот фрагмент «Похвалы Ружевичу» Кемаля Махмутефендича, написанной в 2002 г. (на польский это стихотворение было переведено Юлианом Корнхазером):
Ты начал низко и у самой земли (читай: без фальши
и фальшивого утешения) как напалм;
и всё же по-человечески, чертовски по-человечески,
так, что буквы, слова
и строки озирались вокруг:
Можно ли писать поэзию
После дымящейся чумы Аушвица?
[…]
Ты синкопировал миром
без Бога, без человека
который аж до небытия
проник в наши уязвлённые сердца.
И ты не смирился.
Боснийский поэт, после только что закончившейся балканской войны, находит в польском писателе своего «мастера и учителя». Он сопоставляет свой собственный опыт с серьёзностью художественной правды, проницательности суждений, открытости на другого человека. Такие стихотворения, как это, обнажают особенный образ восприятия Ружевича за границей. Я бы даже сказал, они являются «экзаменом» для творчества, их вдохновившего, подтверждением его имманентной этико-эстетической целостности.
Книги Тадеуша Ружевича широко обсуждались в тех странах, в которых они были изданы, некоторые были награждены или номинированы на высокие премии, их переводчики также получали награды. В 2008 г. поэт получил в Страсбурге Европейскую Литературную Премию, вместе с ним были награждены за перевод сборника его стихотворений «Regio et autres poèmes» («Regio и другие стихотворения») Клод-Анри ду Борд и Кшиштоф Ежевский. Несколько книг Ружевича перевёл Хендрик Линдепуу, а за «Valitud luuletused 1945−1995» («Избранные стихотворения 1945−1995») в 2010 году он получил премию Эстонского Фонда Культуры. Недавно в международный список четырёх финалистов канадской премии Griffin Poetry Prize (2012 г.) попал обширный том поэзии «Sobbing Superpower. Selected Poems of Tadeusz Różewicz» (Заплаканная сверхдержава. Избранные стихотворения Тадеуша Ружевича). Параллельную номинацию за достоинства перевода получила Иоанна Тшецяк. За эту же самую книгу переводчица была удостоена престижных премий Found in Translation и Best Scholarly Translation into English.
Ниже я представляю перечень книг переводов творчества Тадеуша Ружевича за последние пять лет: девятнадцать наименований из разных стран мира. Надеюсь, что не пропустил какой-нибудь позиции.
− Siempre fragmentos. Poemas selectos [Всегда фрагмент. Избранные стихотворения], Каракас 2008, перевод: Жерардо Белтран, Абель А. Мурсия;
− Wiersze wybrane Tadeusza Różewicza [на обложке двойное название – польское и корейское], Сеул 2008, перевод: Чой Сунг Еун (Эстера Чой);
− Théâtre II: Drôle de petit vieux; La Vieille Femme qui couve; La Sortie de l'Artiste de la Faim [Театр II: Смешной старичок; Старая дама высиживает; Уход Голодаря], Лозанна 2008, перевод: Жак Донги, Мишель Масловски;
− Regio et autres poèmes [Regio и другие стихотворения], Париж 2008, перевод: Клод-Анри ду Борд, Кшишитоф Ежевский;
− Mutter geht [Мать уходит], Пассау [Австрия] 2009, перевод: Иоланта Дошек, Бернхард Хартман, Алоис Волдан, послесловие Херман Ритц;
− Valitud luuletused 1945−1995 [Избранные стихотворения 1945−1995], Тарту 2009, перевод: Хендрик Линдепуу;
− Zapisano na vodi [Написано на воде, стихи], Любляна 2009, перевод: Яна Унук;
− Ma fille [Моя доченька], Бельваль [Франция] 2009, перевод: Лидия Валерышак;
− Kupi mačku u džaku. work in progress [Купи кота в мешке (work in progress)], Вршац [Сербия] 2010, перевод: Бисерка Райчич;
− Udols d’un llop de paper [Вой бумажного волка, двуязычный сборник стихотворений], Каркахент [Испания] 2010, перевод на каталонский язык: Йосеп-А. Исерн и Лагарда;
− Przyszli żeby zobaczyć poetę. Они пришли увидеть поэта [двуязычный сборник стихов], Москва−Вроцлав 2011, переводы разных переводчиков, предисловие Яна Столярчика;
− Пиеси [Театральные пьесы: Картотека, Группа Лаокоона, Свидетели или наша малая стабилизация, Непорочный марьяж, Уход Голодаря], София 2011, перевод: Божко Кожков;
− They Came to See a Poet. Selected poems [Они пришли увидеть поэта. Избранные стихотворения], Лондон 2011, перевод и предисловие: Адам Чернявский, изд. 4.;
− Una morte fra vecchie decorazioni [Смерть в старых декорациях], Удине 2011, перевод: Сильвано Де Фанти;
− Sobbing Superpower. Selected Poems of Tadeusz Różewicz [Заплаканная сверхдержава. Избранные стихотворения Тадеуша Ружевича], Нью-Йорк−Лондон 2011, перевод: Иоанна Тшецяк, предисловие Эдвард Хирш;
− Und sei’s auch nur im Traum. Gedichte 1998−2008 [Что ж с того что во сне. Стихотворения 1998−2008], Пассау [Австрия] 2012, перевод: Бернхард Хартман;
− Tadeusz Różewicz [серия: Poesiealbum, № 299], Вильгельмхорст [Германия] 2012, перевод: Гюнтер Кунерт, Хенрик Береска, Карл Дедециус, Бернхард Хартман, Генрих Ольшовски;
− Без. Выбраныя вершы, Минск 2012, перевод: Марина Козловская;
− Recycling, Стокгольм 2012, перевод: Ирена Гренберг, Томас Хакансон.
Перевёл с польского Владимир Штокман
