***
П. Филатову
Есть образ дома — стол, икона,
Окно, распахнутое в сад,
Где соловьи весной до стона
Самоотверженно свистят.
Портрет младенца над роялем,
Собранье православных книг,
Не зря звезда над ним сияла
Сегодня — целый долгий миг.
Не зря рябина пламенела
И к сердцу льнула, не таясь —
Душа блаженная здесь смело
Над миром реяла, молясь
О вечной родине и доле
Её прощать и воспевать
Из васильков весёлых поле
И белых храмов благодать.
И не мешали ей — высокой —
Звенеть от счастья и тоски
Ни глухо запертые окна,
Ни станционные гудки,
Ни лай собак, ни лязг металла,
Ни звук обманчивых речей.
И небо медленно светало
Под треск рождественских свечей…
***
А в мире из веток и снега,
Над чёрной живой рекой
Такая невинная нега,
Тишина и покой,
Что хочется петь или плакать
Безмолвно в душе, без слёз.
Там, в городе, гарь и слякоть,
Здесь — здоровый мороз.
Снега — метра три и поболе,
И можно поверх осин
Скользить, задыхаясь от воли,
В безвоздушную синь.
А губы замёрзнут, ладони,
Стоит лишь раз посвистеть —
Смеющийся лыжник догонит,
Чтобы их отогреть.
***
Та забава не унылому —
Побежать в мороз большой
Босиком по снегу стылому
(Я ль не русская душой!)
В банный дух с весенним привкусом
Мяты, клевера, свечи, —
Где горит весёлым искусом
Пламя в щёлочке печи.
Где нагой, простоволосою,
Жарким сумраком дыша,
Вспомнить — было лето с осами,
С пылью звёздного Ковша,
С рощей белою, берёзовой…
Вот и стало тело розовым,
И оттаяла душа.
ПЁС
По узкому следу, по белому снегу
Мой пёс молодой озабоченно рвётся.
Глядит на меня удивлённо и смело:
«Ну что же, ну что же она не смеётся?»
Так жизнь беспредельна, так ветки пахучи,
Так хочется воли до хрипа напиться!
На белом, на стылом — как палевый лучик —
Дрожит и струной поводок серебрится.
А после, в покое, на ворсе ковровом,
От сытого счастья немного совея,
Клычком своим белым сверкает сурово —
Бежит, всё бежит за хозяйкой своею…
***
Пора весенних медуниц
От края луга — до заката,
Опавших бабочек и птиц,
И грома первого раската.
Взгляну с высокого крыльца,
Запомню всё.
Когда усталость
Отяжелит черты лица,
Когда придёт к порогу старость
И жизни вытончится нить,
Скажу: «Одна страшна утрата —
Пора весёлых медуниц
От края луга — до заката…»
***
Цветут небесные поля.
Из булочных — волна ванили.
Сегодня праздник — тополя
Грачи крылами осенили.
Хочу заплакать — не могу,
Зима уходит за пригорки, —
Пусть там, в каком-нибудь логу
Снегов дожёвывает корки.
А здесь невысохший асфальт,
И в окнах музыка живая.
И только раз воскликнет альт,
Щемящей боли не скрывая,
Вспомянет старое, да Бог
Не даст ему печалить душу,
И солнце ляжет на порог
Дыханье собственное слушать.
***
На поле широком подол завихрится,
Не женщина я, а пролётная птица.
От облака тень на траву упадёт —
Что будет, кто скажет? — Лишь дождик пойдёт.
Раз здесь неприютно и радости нету —
Лететь и лететь бы по белому свету.
Но в поле нерусском, в чужой стороне
Совсем одиноко покажется мне.
ПРОГУЛКА
Вниз, вниз, с небес по переулку,
Пропахшим солнечным туманом,
Где нашу летнюю прогулку,
Смеясь, не назовут романом.
Туда, где в чаще из крушины,
Из розового полусвета
Живёт предчувствием вершины
Анапест Бунина и Фета.
Где вылупится из печали,
Как из яйца, цыплёнок счастья.
Да что же птицы замолчали?
Ты молча сжал моё запястье.
И солнце на кленовой ветке
Повисло праздной паутиной
Над шмелем в палевой розетке,
Над всей июльскою куртиной.
Как долго этот миг продлится —
И свет, и тень, и зной палящий?
Позволь мне плакать и молиться,
Привыкнуть к радости кричащей,
К оборкам, бантикам и рюшам
Не наспех скроенного платья.
А после ливень всё обрушит,
Сомнёт и кинет нас в объятья!
***
Не называй меня хорошей —
Заворожу дождём косым
И на ветру дрожащей рощей
Обеспокоенных осин.
А на свидании заплачу
И от смущенья нагрублю.
Я, не надеясь на удачу,
Свою печаль в тебе люблю.
Не называй меня красивой,
В тяжёлом облаке волос
Я окажусь плакучей ивой
С корой, морщинистой от слёз,
От обжигающего ветра,
От ожидания звонка…
Качнётся высохшая ветка,
Вздохнёт усталая река.
Не называй меня любимой,
Своею женщиной из снов.
Осеребрённою рябиной
Я онемею на Покров.
Тогда, горячий и влюблённый,
Иную радость обретя,
Меня ты вспомнишь удивлённо…
Десятилетия спустя.
***
Перелесок, дорога, тишь,
Голубая Полынь-звезда.
И не знаешь — живёшь?
Летишь?
Или падаешь в никуда?
Нет ни времени, ни границ,
И лишь долго хранят небеса
То ли ангелов, то ли птиц
Осторожные голоса.
***
Уйти в поля, где солнце тихо тянет
Из темноты зелёные ростки,
Где гром над головой неспешно
грянет,
И облака столпятся у реки.
Вдыхать с земли знакомый запах хлеба,
И мять в руках полыни жёлтый цвет,
И долго слушать птичий посвист неба,
И знать — роднее места нет…
***
Шийлиагаш — вишнёвый лес,
Зачем ты мне опять приснился?
Висит орёл среди небес
Крестом, а только что носился
Над далью грозовой как тень,
Пикируя на всё живое.
Но прячет августовский день
Своих птенцов. А мы, мы двое
Рвём вишни наперегонки,
Сок брызжет, губы пунцовеют,
И смотрит степь из-под руки,
Как жаворонок в небе реет.
Березы не стоят, ползут —
Ветра согнули, здесь они нередки.
Ах, бедные! Но ведь живут.
Растут, перевивая ветки.
Крылатой радугой влеком,
Лес тянется туда же — в небо,
И тянет из полей дымком
И запахом ржаного хлеба.
***
Виктору
Летят, жужжа, из розового улья
К ожившим вишням сонные жильцы.
Обманутся! Давай составим стулья
И сядем вместе.
Солнечной пыльцы
Висит меж веток тень и непонятно —
Октябрь на дворе, иль навсегда
Осталось лето и дыханьем мятным
Струится в дом.
Свежа и молода,
Давным-давно гроза отгрохотала,
Как в старом обеззвученном кино.
Подсушен хлеб, и в глиняном бокале
Дрожит и тихо плавится вино.
Ты снова юн, а я в любимом платье,
Не верь полнощным снам и ни о чём
Не спрашивай, нам до рассвета хватит
Пейзажа с белой вишней за окном.
Потом, потом, притихнув в лунном свете,
Вливающем в умы и души яд,
Как радостно мне будет снова встретить
Целующий глаза и плечи взгляд!
На цыпочках крадётся мимо старость,
Боящаяся сна и сквозняка.
Как много в этой жизни нам осталось —
Наш сад и целый мир — наверняка.
***
Только слово сказать молчаливому другу,
Только в тихую речку закинуть блесну,
Где голавль краснопёрый гуляет по кругу
И уже с октября поджидает весну.
Только в небо взглянуть, где безмолвно и строго
Сеет бледное солнце свои семена,
Жизнь покажется праздником, данным от Бога,
Что с того — коротка она или длинна?
Не годами красна моя женская участь,
А безмерной любовью до смертного дня.
Жизнь уходит, приходит, ликуя и мучась,
Серебристой блесною на солнце маня.
СУМЕРКИ
П. Краснову
Речка плывёт, под ногой
Зыблется чёрное дно.
Берег дрожащий, другой
Сгинул в тумане давно.
Нету ни света, ни тьмы,
Ухает птица в дупле.
Страшные мстятся холмы —
Что за печаль на земле?
Листья колеблет роса.
Горше, тревожней закат!
Чьи там звучат голоса,
Чёрные тени парят?
Кто-то вздохнёт на ходу:
«Знаю, да знать не хочу!»
Вывесит в небе звезду,
Словно затеплит свечу.
«Время идёт иль стоит?» —
Хочется крикнуть. В ответ
Вычертит быстрый болид
В небе стремительный след.
***
Когда мне очень одиноко,
Когда, спускаясь в мир иной,
Луны проснувшееся око
Следит внимательно за мной,
Пыльцу теряя золотую
В полупрозрачных облаках,
Когда мне истину простую
Понять не хочется никак,
Придёт лохматая собака
Делить со мной ночную грусть,
Из немоты земного мрака
Смотреть с мольбой на Млечный Путь.
Сродни печали человечьей
Печаль звериная сильна.
И мне невольно станет легче
В ту ночь незрячую, без сна.
***
Воздух осени выстудил звёзды —
Занимает зима рубежи.
Одиночество. Горести роздых.
Говорят — гигиена души.
Я упала в него, словно в пропасть.
Время встало: ни взад, ни вперёд.
Что корить теперь давнюю робость,
Городить в тишине огород?
В белых всполохах снежного дыма
Дремлет дом наш, безмолвен и тих.
Где ты странствуешь нынче, любимый,
Вспоминаешь его хоть на миг?
Ни в сетях мировой паутины,
Ни во снах не найти мне ответ.
Только верить — вот тронутся льдины,
Брызнет сверху божественный свет.
Верба вздрогнет в сиянии сада,
Влажный ветер коснётся лица…
Это жизнь. И её ещё надо
Нам обоим прожить до конца.
***
Молчуньей стала. Не хочу
Ни говорить, ни петь.
Глаза закрою.
Зима похожа на свечу,
Оплаканную мною.
Я вместе с ней ушла в себя,
Забыла всё, любовь свою
Забыла!
И ветер, ветви теребя,
Молчит о том, что было.
На речке лёд идёт ко дну,
Отжившее на белом свете
Тает.
Что любишь ты меня одну,
Никто и не узнает.
ПЛАЧ
Шалью пуховой закроюсь до пят,
Ветры метельные в поле вопят.
Гляну в окошко — ни света, ни зги,
Мечутся в воздухе вихри пурги.
Нежитью белой дома замело,
Очи затмило и руки свело.
Все наши клятвы на майском крыльце
Спрятаны в памяти, словно в ларце.
Жизнь пролетела, как летняя ночь,
Кудри развились и выросла дочь.
В печке, смирясь, догорают дрова,
Дым восвояси уносит слова.
Женское счастье, что алый вьюнок.
Вспыхнет, вплетённый в венчальный венок.
Брошенный после неловкой рукой
Вниз поплывет серебристой рекой.
В ряби речной изомнутся уста,
Белая роща до дрожи пуста…
***
Многого не хочу,
Многое не дано.
Мне бы одну свечу
Звёздочкой на окно.
Дальний багряный лес
В лунном ночном плену,
Да золотых небес
Сонную тишину.
Свята земля сия.
Хочешь ты или нет,
Будет над ней сиять
Дивный Господний свет.
В мире сейчас темно,
Молнии — отблеск меча.
Страшно. Но есть окно,
Женщина и свеча…
***
О домовитая ласточка!
О милосизая птичка!
Грудь краснобела, касаточка,
Летняя гостья, певичка!
Г.Р. Державин
Домовитая ласточка в сени влетает —
Чья душа к человеку доверчиво льнёт?
И до сумерек облако медленно тает,
Зацепившись за взгляд у открытых ворот.
Я последняя странница в этой деревне,
Обделённой землёй и любовью земной.
По ночам настороженно смотрят деревья,
Как таинственно шепчется месяц со мной.
Как врастают в песчаник цветы золотые,
Что посажены мною в сумятице дня.
Переполнено сердце, а руки пустые —
Ни машин, ни коня, ни письма, ни огня!
Ни ползвука с дороги — поверишь потере…
До утра остановятся все поезда.
Только ласточкин писк донесётся от двери,
Только скатится в подпол слепая звезда.
