Наташе Лопухиной подбросили котенка. Впрочем, даже не подбросили, котенок сам вошел в полоску света, падающую из полуоткрытой уличной двери. Он сел и принялся рассматривать Наташу глупыми, голубыми глазами.
Девушка стояла на порожках веранды и искала ключи в сумочке.
— Ты откуда взялся, рыженький? — спросила Наташа.
Котенок тонко и жалобно мяукнул.
— Я на работу иду и не могу тебя оставить, — пояснила котенку Наташа.
Она подумала: «Он голодный, наверное…»
Девушка вернулась в дом. Пока котенок жадно ел, Наташа то и дело посматривала на часы. В конце концов, котенок наелся и стал похож на светло-рыжий, меховой шарик. Солнечный цвет его шубки казался довольно забавным.
— Тебя как звать-то, Воин Света? — улыбнувшись, спросила Наташа.
Котенок едва взглянул на девушку. Он зевнул и направился в спальню…
Через пару недель Наташа вдруг поняла, что котенок быстро слепнет. Воин Света реагировал только на звуки, перестал бегать и громко, жалобно мяукал. Он ел только тогда, когда натыкался носом на еду.
В ветеринарной больнице Наташе посоветовали усыпить котенка. Девушка легко, точнее говоря, механически быстро согласилась, но потом, уже стоя у дверей кабинета без номера, вдруг почувствовала пронзительный, леденящий ужас под сердцем. Это была теперь не просто жалость к котенку, а сильнейшее нежелание иметь дело со смертью. Хладнокровные доводы рассудка в ее пользу Наташа отмела с неожиданным ожесточением.
«Да пошло оно все!..» — подумала девушка и сжала зубы.
Громко постукивая каблучками по кафельному полу, Наташа вернулась в кабинет врача. Она спросила, можно ли вернуть котенку зрение. Врач ответил, что операция будет стоить тридцать тысяч рублей.
Ожесточение ушло.
«Приехали... — слабо улыбнулась Наташа. — Не было проблемы, так извольте получить финансовый кризис на пустом месте…»
Весь кошмар сложившейся ситуации заключался в том, что Наташа не видела выхода. Летом она вложила почти все деньги в ремонт бабушкиного дома, который достался по наследству ее матери и в котором она сейчас жила. У Наташи осталось только двадцать пять тысяч рублей. Но ремонт дома не был окончен… Кроме того, нужно было купить новую стиральную машину и телевизор.
«А ты что, в самом деле решила потратить последние деньги на приблудного котенка?!» — спрашивала себя Наташа.
Очень часто эта мысль казалась ей не менее чудовищной, чем та, от которой она отказалась в ветеринарной больнице. Но детское сострадание в душе девушки продолжало отчаянную борьбу с житейским практицизмом и раз за разом побеждало его.
У Наташи пропал аппетит и испортилось настроение. Два взаимоисключающих чувства — протест против смерти и взрослое понимание никчемности жизни котенка — переплелись между собой и, в конце концов, превратились во что-то серое и вяжущее. На работе все валилось из рук… Начальник — всегда строгий и подтянутый Александр Гальдерович Штумм — то и дело бросал на Наташу недоумевающие взгляды.
«Вот и карьера летит к чертям, — злилась про себя Наташа. — Возьми же себя в руки, дура!»
Александр Гальдерович собирался назначить Наташу начальником отдела сбыта. Почти двукратное увеличение зарплаты могло бы обрадовать любого…
А потом пришла мучительная, изматывающая бессонница. В ночь на субботу Наташа не могла уснуть почти до самого утра. Она гладила Воина Света, который, в сущности, успокаивался только тогда, когда рядом была его хозяйка, и рассматривала темноту за окном.
«Господи, да что же это со мной творится-то?! — думала она. — Еще немец этот привязался…»
Наташа то злилась на Александра Гальдеровича, то, понимая, что ее злость лишена малейшего основания, злилась на себя, а то попросту плакала, уткнувшись носом в подушку.
«Честное слово, это безумие какое-то!.. Нужно на что-то решиться. Пойду завтра к маме…»
Воин Света подобрался к щеке Наташи. Он громко урчал, и Наташа так и уснула под эти успокаивающие, ласковые звуки…
Мама жила на соседней улице в большом, крепком доме с младшей дочерью Олей, ее мужем и годовалыми внуками-близняшками. После смерти отца она, по выражению Оли, «ударилась в религию». Но если младшая дочь довольно скептически относилась к вере матери, то Наташа часто сопровождала ее в церковь.
— Тебе нужно ходить в церковь, — говорила Наташе мама. — Ольке двадцати нет и у нее уже двое детишек. А тебе уже двадцать пять, а ты еще не замужем.
Когда Наташа рассказала маме о слепом котенке, та всплеснула руками.
— Ты с ума сошла! — закричала мама. — Выбрось его немедленно!
Наташа покраснела и опустила глаза.
— Не хочешь на себя деньги потратить — людям отдай, а не коту, — жестко сказала мама. — Большой грех в душе носишь!
Разговора с мамой не получилось… Наташа быстро ушла. Мама пыталась задержать ее, но Наташа с силой вырвала руку.
На улице она заплакала. Наташа почти не видела дорогу, которую ей застилала серая, непроглядная мгла…
Вечером небо заволокло не по-осеннему легкое стадо облаков. Дождь то шел, то затихал и, казалось бы, прятался в зеленой, шуршащей листве.
Наташа надела плащ и сунула за пазуху котенка. Воин Света замурчал и потянулся носом к ее щеке.
— Сиди тихо! — прикрикнула Наташа на котенка.
Она подошла к церкви не со стороны центральных ворот, а сзади и остановилась у калитки. Единственный фонарь на церковном дворе освещал киоск и белый бок храма.
«С котенком, наверное, дальше нельзя…» — нерешительно подумала Наташа.
Она оглянулась по сторонам. Быстро темнело, никто не мог видеть стоящую у калитки девушку.
Наташа перекрестилась.
«Господи, пожалуйста, помоги! — жалобно попросила она. — Мне денег не жалко, только если вдруг случиться беда с мамой, чем я ей помогу?»
Неумелая молитва получилась настолько искренней, что Наташе вдруг стало жарко. Воин Света за ее пазухой притих и больше не высовывал любопытный нос наружу.
«Господи, пожалуйста…»
Сзади подъехала машина. Свет фар осветил Наташу с головы до ног. Послышались мужские голоса, кто-то засмеялся…
Наташа отступила подальше от дорожки, в темноту.
— Прямо в лужу наступил, — пожаловался мужской голос. — Ни зги не видно.
— Отец Михаил, вас проводить?
— Сусанин ты!.. — улыбнулся первый и, судя по всему, не совсем трезвый голос. — Ладно, ты езжай, тут до фонаря два шага.
Машина стала разворачиваться. Свет фар нырнул в сторону…
— А ты что тут делаешь? — спросил веселый голос за спиной Наташи.
Девушка оглянулась… Сзади стоял священник в полном облачении. Наташа видела отца Михаила только в церкви. Она с удивлением рассматривала озорную улыбку на его лице.
— Ну, выпил, — сказал отец Михаил. — А что, грех, да?..
— Что вы!.. — торопливо выпалила Наташа.
— В семьдесят третьем доме квартиру освящал, — священник с интересом рассматривал лицо девушки. — А этажом ниже — свадьба… В общем, извлекли меня из лифта и повели… Силой не поили, но людей обижать не хорошо. Потом молодых благословил… — отец Михаил чуть помолчал и спросил: — А ты Наташа, дочка Ольги Васильевны?
Наташа кивнула.
— Что стоишь-то тут?
Наташа еще раз взглянула в веселые глаза отца Михаила и пожала плечами.
— Нечего тут в темноте маяться, — отец Михаил взял девушку за локоть. — Ну-ка, пошли ближе к свету.
Голос священника вдруг стал властным, а взгляд строгим и трезвым.
Остановившись в пяти шагах от фонаря, отец Михаил сказал:
— А теперь рассказывай все.
Наташу словно прорвало… Она сбивчиво, торопливо и многословно принялась рассказывать о своем горе. Из-за отворота плаща Наташи высунулась слепая кошачья мордочка. Воин Света понюхал сырой дождевой воздух, чихнул и по-черепашьи втянул голову.
— Я жить так дальше не смогу, понимаете?! — Наташа заплакала. — Убить котенка — не могу, а вылечить — не имею права… У моей сестры — двое близняшек. Уж лучше ей деньги отдать, чем котенку. Только я не могу… Я ничего не могу, понимаете?!
Наташа замолчала, но слезы не кончились. Она плакала так безысходно, что Воин Света вдруг словно почувствовал ее боль и принялся лизать щеку девушки.
— И все-таки права, пожалуй, твоя мама, — задумчиво сказал отец Михаил. — Вот недавно наводнение на Дальнем Востоке было. Да и вообще, мало ли вокруг тех людей, которым помочь можно…
Дождь усилился, но тут же стих, как набежавшая на берег волна.
— Ладно, я пойду, — тихо сказала Наташа. — Спасибо вам...
Она уже поворачивалась, но отец Михаил вдруг взял ее за руку.
— Подожди!.. Все что я тебе только что сказал понятно и просто, но теперь давай рассуждать с тобой следующим образом: вот скажи мне, пожалуйста, Бог есть?
Девушка удивленно посмотрела на священника.
— Как это?!.. Конечно же, есть!
— Хорошо. А если есть Бог, значит существует и душа человеческая. И она, душа эта, может болеть и страдать. Вот скажи мне, если бы у тебя, например, заболела рука и нужно было заплатить за лечение, стала бы эта плата грехом?
Наташа отрицательно покачала головой.
— А если не рука болит, а душа? — продолжил отец Михаил. — Те тридцать тысяч, о которых ты говорила, разве только котенка вылечат, а не тебя саму?.. — отец Михаил широко улыбнулся. Он потянулся вперед и по-отечески поцеловал Наташу в лоб. — Ах, ты, дите, дите!.. Плати! Никому бы такого совета не дал, а тебе говорю: плати за котенка. Не хлебом единым жив человек. А ту трещинку в своей детской душе, что ты получить можешь, потом ни один хлебный мякиш не залепит. Подожди-ка… — отец Михаил порылся в кармане и вытащил пятитысячную денежную бумажку. — На, держи… Люди, которым я квартиру освящал — не бедные… Бери.
— Нет, что вы!.. — Наташа попятилась.
— А я говорю, бери! Затем тебе даю, что твою маму знаю. Начнет она тебя ругать, так и скажи ей: мне отец Михаил пять тысяч добавил. Не поверит — ко мне ее пошли. Я с ней поговорю.
Наташа взяла деньги.
— Я отдам, — сказала она.
— Знаю, — отмахнулся отец Михаил. Он с радостью смотрел в широко распахнутые и сияющие от счастья глаза девушки. — По разному люди отдают… А ты береги себя и все у тебя будет хорошо. Теперь беги домой, дите!..
Он перекрестил Наташу.
— С Богом!
Уже у ворот, оглядываясь на храм и поднося сложенные пальцы ко лбу, Наташа вдруг увидела полусекундную, мысленную картину: сидящего на ее постели малыша и огромного, светло рыжего кота за ним. Лицо ребенка было как в тумане, а кот стоял так, словно огибал спину малыша и настороженно оглядывался вокруг.
«Это же Воин Света! — догадалась Наташа. — И я замуж скоро выйду…»
Она не увидела и лица своего мужа, но вдруг поняла, что у него добрые, улыбчивые глаза и сильные руки.
«А Воин Света, значит, нашего малыша охраняет…»
— Беги домой, козочка пуховая, — донесся до Наташи веселый голос отца Михаила. — И запомни: береги себя!..
Священник засмеялся и погрозил девушке пальцем.
— С Богом береги, дите!
