Михаил Всеволодович – русский поэт. Родился 9 ноября 1950, умер 24 ноября 2012 г.
Окончил Литературный институт. Издал несколько книг стихотворений. Среди них:
«Не ровен час», «Тебя ещё нет, меня уже нет», «Поющая половица», «Квадрат тумана»,
«Оберег», «Песни слепого дождя». Был победителем и лауреатом различных российских
и международных литературных конкурсов.
Стихи публикуются по рекомендации Александра БАЛТИНА.
* * *
А ещё золотое колечко – носи!
В. Боков.
Вот избушка.
Лес да кукушка.
Хлам наворочен
Возле обочин.
Ну а если на небе луна,
Падают звёзды
Справа и слева,
Появляется тут же она,
Королева.
Она дует в пастушью дудку,
Открывает собачью будку.
Улыбается мне: «Вассал,
Что ты нового написал?»
А потом говорит: «Да, да,
Снова та же с тобой беда».
И даёт мне ошейник – носи.
Так положено на Руси.
Шинель
Когда по родине метель
Неслась, как Сивка-бурка,
Я снял с Башмачкина шинель
В потемках Петербурга.
Была шинелька хороша,
Как раз — и мне, и внукам.
Но начинала в ней душа
Хождение по мукам.
Я вспоминаю с «ох» и «ух»
Ту страшную обновку.
Я зарубил в ней двух старух
И отнял Кистеневку.
Шинель вела меня во тьму,
В капканы, в паутину.
Я в ней ходил топить Муму
И мучить Катерину.
Я в ней, на радость воронью,
Кровоточил, как треба,
И пулей царскую семью
Проваживал на небо.
Я в ней любил дрова рубить
И петли вить на шее.
Мне страшно дальше говорить,
Но жить еще страшнее.
Над прахом вечного огня,
Над скрипом пыльной плахи
Все больше веруют в меня
Воры и патриархи!
Никто не знает на земле,
Кого когда раздели,
Что это я сижу в Кремле
В украденной шинели.
Раны Патрокла
Совесть моя, как дорога,
промокла,
Облако памяти сыплет дождём.
Милая женщина,
раны Патрокла,
Штопать не надо на теле моём.
Смерть подгадала и время,
и место,
Видно, не зря её любит Гефест.
Милая женщина,
мать и невеста,
В Трое отныне не будет невест.
Длинными тенями падают
стены.
Плавают белые чайки в крови.
– Всё это ради
Прекрасной Елены?
– Всё это, милая, ради любви!
Греки во тьме погуляли не хило,
Всё ещё слышатся
стоны и вой…
Завтра ты станешь
женою Ахилла,
Но через полчаса будешь
вдовой.
Зрение тает, туманятся окна,
Не рассчитали мы хода конём…
Что же ты плачешь
и раны Патрокла
Штопаешь молча на теле моём?
Вот и двоится оконная рама.
– Милая, милая, кто там идёт?
– Спи, мой возлюбленный.
Тень от Приама
Жертву вечернюю
к храму несёт.
* * *
Фотографии. Господи, вот ведь…
Не затянута льдом полынья.
И давно уже поздно злословить,
Отрекаться, что это – не я.
Нас отметили, как наказали.
Мы с тобою тоскою полны.
Ты косишь золотыми глазами,
Словно рыба со дна полыньи.
На упрёке закушена губка,
В кулачках умирает испуг,
И немного расстегнута шубка,
Слишком узкою ставшая вдруг.
А правее чуть-чуть, на отшибе,
Где и ныне закат не погас,
Детский садик нелепых ошибок,
Взявшись за руки,
смотрит на нас.
И вот так у речного причала,
Ни за что эту жизнь не виня,
Тридцать лет ты стоишь,
не качаясь,
Словно всё ещё веришь в меня.
До сих пор не открытая тайна,
Словно рыба, уходит на дно;
И лицо твоё в клочьях тумана,
Расплывется, словно пятно.
Можно было бы резкость
настроить,
Но фотограф пришёл
подшофе…
И не видно ещё, что нас трое,
Что нас трое на свете уже.
