Жизненный путь физика Юрия Борисовича Румера поражает своей насыщенностью событиями. Ровесник XX века, он в полной мере ощутил его суровый нрав, испытал взлеты и падения, любовь и вражду. В биографии отразилось время со всеми его противоречивыми тенденциями.
Сетевой альманах «Еврейская старина» уже публиковал как работы самого Ю.Б. Румера, так и воспоминания о нём. Были опубликованы его воспоминания о временах Гёттингена, о Ландау, о встречах с Эйнштейном, об учениках**.
По инициативе семьи к 100-летию со дня рождения Ю.Б. Румера подготовлен сайт, где о нем рассказали его ученики и коллеги, где размещены некоторые фотографии из семейного архива. В 1989 г. вышла книга М.П. Рютовой-Кемоклидзе «Квантовый возраст», в которой акцент сделан на доакадемическом периоде жизни ученого. Книга в значительной степени основана на воспоминаниях.
В 2011 г. был задуман и затем запущен проект Электронного открытого архива СО РАН, который в настоящее время находится в стадии разработки. Планируется поместить сюда документы и фотографии из семейного архива Румера, которые ранее не были обнародованы. Задавшись целью проследить хронологию и логику событий, мы оказались в затруднительном положении: при кажущемся обилии публикаций и документов, мы увидели, что известное смешалось с интерпретацией, факты – с мифами, а мифы порой заняли место фактов. Подробное изучение документов показало, что они не раскрывают некоторые моменты жизни ученого. Потребовалась дополнительная поисковая работа. Тем не менее, изученные нами архивы, которых уже насчитывается больше десяти, оставляют белые пятна в биографии ученого и побуждают к продолжению поисков. Помимо семейных архивов детей Ю.Б. Румера, исследованы документы в Научном архиве СО РАН, в архивах НГУ, МГУ (дело студента и сотрудника НИИ физики МГУ), Центральном архиве ФСБ РФ, Архиве Министерства иностранных дел, в Берлинской государственной библиотеке, Архиве земли Нижняя Саксония. Изучено личное дело Ю.Б. Румера, хранящееся в Институте ядерной физики им. Г.И. Будкера СО РАН. Привлечены к работе некоторые документы из личного архива новосибирского физика Д.Д. Саратовкина,
Работа по созданию Электронного открытого архива не помешала нам осуществить и другую масштабную идею – опубликовать избранные документы и воспоминания в книге, которая по совету чл.-корр. РАН И.Б. Хрипловича была названа «Юрий Борисович Румер. Физика, XX век». Она вышла в 2013 г. в серии СО РАН «Наука Сибири в лицах». В книге опубликованы подлинные документы, письма, фотографии, некоторые работы Ю.Б. Румера, воспоминания друзей, учеников, родных, некоторые статьи историков науки Г. Горелика, Б. Горобца, К. Кикоина. Составителями книги явились и члены семьи Ю.Б. Румера: его дети Татьяна и Михаил Михайловы, его внучки Инна Михайлова и Татьяна Гилёва, которые взяли на себя часть архивных поисков и перевод немецких писем. Инна, в частности, обратилась к сыну М. Борна Густаву и получила его согласие на копирование переписки Борна и Румера из Фонда прусского наследия Государственной библиотеки Берлина. Эти письма публикуются впервые. Михаилу Юрьевичу Михайлову выпала нелегкая задача первого прочтения архивно-уголовного дела Р-23711 из Центрального архива ФСБ России.
Несколько слов о структуре книги. Она содержит 11 глав и приложения. Главы сформированы по тематико-хронологическому принципу: они либо отражают определенный период жизни Ю.Б. Румера (пребывание в Гёттингене, арест и ссылка, дискуссия о пятиоптике, реабилитация), либо же объединяют документальные свидетельства тематически (Гёттингенские рассказы, воспоминания, штрихи жизни, работы Ю.Б. Румера, история ИРЭ СО АН СССР и т.п.). Мы планируем выложить ее на сайте Открытого архива СО РАН через некоторое время. Поскольку все имеющиеся у нас документы не вошли в книгу, они также будут доступны в Открытом архиве.
Юра Румер – учащийся Частного реального училища Общества преподавателей. Москва, 1915-1917 гг.
Герой нашей книги Юрий Борисович Румер родился 28 апреля 1901 года в Москве в состоятельной купеческой еврейской семье. До революции жили в доме на Маросейке, в Козмодемьянском переулке. Круг знакомств и родственных связей включал главного раввина Москвы Я.И. Мазе, который составил и подписал метрическое свидетельство о рождении Юрия Румера. Дочь раввина – Альгута, Аля – была подругой детства, любовью Ю. Румера, но стала женой его друга гимназических времен, литератора О.Г. Савича. Осип Брик – двоюродный брат Юрия, их матери – родные сестры. В том же доме жила семья адвоката Ю. Кагана, отца Лили и Эльзы, впоследствии Лили Брик и Эльзы Триоле. Цепочка тянется к В. Маяковскому, И. Эренбургу… Этот потрясающий воображение круг пополнился позже другими значительными именами великих ученых и инженеров.
Юрий был младшим. Воспитанный няней немкой, получил немецкий в качестве второго родного языка. Способности к языкам были в семье Румеров обычным явлением. Блистал талантами старший брат Осип, известный лингвист, знаток многих языков, в том числе древних, восточных, он переводил Платона, Горация, Шекспира и Омара Хайяма. Не менее талантлив был и средний брат Исидор, глубокий философ, филолог, семейное предание говорит о его работе в качестве референта Льва Троцкого. После административной ссылки в 1935 г., за которой последовал арест, судьба его неизвестна. Сестра Елизавета в юности увлекалась системой Далькроза, более 20 лет прослужила в библиотеке Московской консерватории, занималась систематизацией фондов, снискала уважение сослуживцев.
В 1917 году, окончив реальное училище, Юрий Румер поступил на математический факультет Петроградского университета. В 1918 году перешел в Московский университет. В зачетной книжке практически нет отметок за этот год. Видимо, занятия проводились бессистемно. По воспоминаниям первой жены Юрия Борисовича, Людмилы Залкинд, они познакомились в 1918 г.: «Он мечтатель, фантазер, чрезвычайно увлекающийся разными вещами, был тогда секретарем организующегося в Москве Института ритмического воспитания. Организацию этого института благословил Луначарский. Идея и русские преподаватели пришли из Швейцарии, где Далькроз провозгласил идею, что музыку надо пропустить сквозь тело».
Далее следуют два «туманных» года в биографии Юрия Румера: 1919 и 1920-й. Из архивной справки Министерства иностранных дел Российской Федерации мы узнали, что с октября 1920 по июль 1921 г. Ю.Б. Румер служил в системе Народного комиссариата внутренних дел, одновременно являясь слушателем Восточного отделения Академии Генерального штаба (лето 1921 г.). Есть его рассказ Маргарите Рютовой, что в 1921 г. он в качестве переводчика находился в организованном в это же время персидском посольстве (г. Решт, провинции Гилян). Об этом есть упоминание в прошении, направленном Юрием в комиссию по взиманию платы за обучение в МГУ в марте 1922 г. Он просит отсрочки по болезни, ввиду чего в состоянии заниматься только переводами, а заработки малы. Летом 1922 г. Ю.Б. Румер уволен из армии в бессрочный отпуск на основе приказа РВСР № 1653 от 10 июля 1922 г. Приказ предписывал увольнять независимо от должностей всех военнослужащих, откомандированных в гражданские учреждения и учебные заведения.[1]
По версии другого документа, сохранившегося в Архиве МГУ, Румер был призван в армию в 1921 г., он участник Гражданской войны, курсант военно-инженерных курсов. Демобилизован в 1922 г., состоит на учете комсостава в качестве переводчика с иностранных языков.
Он получил диплом об окончании МГУ в 1924. Запись студента (аналог зачетной книжки), в которой проставлены отметки о сдаче зачетов и экзаменов профессорами МГУ, свидетельствуют, что весной-летом 1922 г. Румер сдавал их за период 1918-1921 гг., последние зачеты по общественным наукам получены в ноябре 1923 г. В зачетке автографы Н.Н. Лузина, Л.К. Лахтина, Н.Н. Бухгольца, С.А. Чаплыгина, Д.Ф. Егорова, А.Н. Реформатского и других профессоров.
Ю.Б. Румер – советский госслужащий. Батуми, апрель 1925 г.
После университета все, что смог найти дипломированный математик, это место статистика Госстраха. В 1927 г., перед отъездом за границу, Юрий и Людмила оформили брак: «У Юры возникла идея, что раз он завел семью, то ему надо прочно встать на ноги, зарабатывать на жизнь, то есть приобрести практическую инженерную профессию, а значит, бросить математику и всякие воздушные замки. Устроить поездку ему помог высокопоставленный коминтерновец Мартынов. Мой отец дал деньги на первое время». В середине декабря 1927 г. они поселились в Ольденбурге. Юрий обучался строительной профессии в Высшей политехнической школе (статика сооружений и железобетон). По свидетельству жены, ему наскучило обучение, поскольку оно не выходило за пределы известного, и он отправился в Геттинген. Что повлияло на столь неожиданное решение, и было ли оно неожиданным? Возможно, сказался непоседливый характер Румера, его склонность к теоретическим изысканиям, а атмосфера Гёттингена посылала свои флюиды… Он не остался в стороне от научных веяний времени.
Математическая и физическая научные школы Гёттингена находились тогда в зените мировой славой. По словам Румера, «этот город притягивал к себе романтически настроенных молодых людей…». Ему было 28 лет. С работой о некотором обобщении общей теории относительности, где он пытался придать динамический смысл известным в дифференциальной геометрии уравнениям Гаусса-Кодацци, Румер «со всей самонадеянностью молодости» явился к Максу Борну, главе гёттингенской школы теоретической физики. Борн выслушал соискателя, оценил его фундаментальную математическую подготовку, через некоторое время Юрий и Людмила окончательно перебрались в Гёттинген. Атмосфера города и университета поражали, чувствовалось, что вокруг происходит нечто значимое, и в центре этих событий находится Макс Борн – замечательный ученый и педагог.
В начале XX века закладывалась новая парадигма науки, не только содержательная, которая последовала за открытием Эйнштейна, но и институциональная. Время гениальных одиночек уходило в историю, наступало время коллегиальной науки. Эту особенность ее организации отмечал и Ю.Б. Румер. Он понял, что Макс Борн был тем человеком, «который, очевидно, нутром или исторически понял, что физика переходит в новую фазу. Раньше физика создавалась в маленьких лабораториях маленьким количеством людей. Если посмотреть, сколько было создателей теоретической физики в прошлом столетии, то это – Максвелл, Лоренц, Кирхгоф, ещё несколько, ну, скажем, пять человек. Они и создали теоретическую физику девятнадцатого столетия. А здесь пошло такое бурное развитие, что её один, два, три, десять человек уже не могли продвигать. Здесь шла речь о сотне, о двухстах, о пятистах человеках, и нужно было этих людей создавать». Одним из таких «создателей физиков» и стал Макс Борн, который собирал вокруг себя талантливую молодежь, поддерживал условия академической свободы, когда обучая друг друга и всех, кто желал обучаться, рождалось новое поколение ученых. Это был новый интернациональный круг, в краткий период накануне Второй мировой войны определивший пути дальнейшего развития физики.
В ту пору Гёттинген был одним из центров «новой квантовой веры», притягивающим к себе талантливую молодежь со всех концов света. В числе сотрудников Борна в Институте теоретической физики были В. Гейзенберг, В. Паули, П. Дирак, Э. Ферми, Э. Теллер и Р. Оппенгеймер, В. Гайтлер и Л. Нордгейм. Через некоторое время после знакомства с Румером Макс Борн написал Эйнштейну в Берлин: «Недавно здесь появился молодой русский с шестимерной теорией относительности... Копию этой работы я посылаю тебе и убедительно прошу прочесть и оценить ее. Молодого человека зовут Румером... Он знает всю литературу по математике, начиная с Римановой геометрии до самых последних публикаций, и мог бы быть идеальным ассистентом для тебя. У него приятная внешность и он производит впечатление весьма образованного человека». Они встретились вскоре. После первой встречи с Румером Эйнштейн писал Борну: «Господин Румер мне очень понравился. Его идея привлечения многомерных множеств оригинальна и формально хорошо осуществлена». Он был готов взять Румера в качестве «рук, в которых так нуждался». Но это сотрудничество не состоялось. В свой следующий приезд к Эйнштейну Румер был уже полным адептом квантовой веры и не скрывал своего скептицизма относительно создания единой теории поля, которой полностью был поглощен величайший из физиков. Румер остался у Борна. К этому времени относятся его работы по квантовой химии, в том числе в соавторстве с Эдвардом Теллером, а также с Германом Вейлем, в ту пору преемником великого Гильберта. Работы Румера по квантовой химии были пионерскими и способствовали становлению этой области науки.
Румер провел в Гёттингене три года. Полтора десятка работ опубликовано им в немецких физических журналах, что позднее сыграло роль в получении им места сотрудника НИИ физики Московского университета, а также позволило получить докторскую степень и профессорское звание. Ему пришлось покинуть Германию в 1932 г., когда фашизм стал реальностью. Ксенофобия новых властей по отношению к евреям положила конец академической идиллии Гёттингена. Юрий Борисович писал: «Развитие Гёттингена в мировой центр науки шло медленно и нуждалось в открытии квантовой механики, гибель Гёттингена произошла необычайно просто и быстро. Гитлеровский министр просвещения Руст, четыре буквы, подписал приказ о том, чтобы все профессора Германии еврейской национальности были освобождены от работы в соответствующих университетах. Вот тогда в Гёттингене и появилось: для того, чтобы Гёттинген стал Гёттингеном, понадобилось четыре столетия, а чтобы его уничтожить – четыре буквы».
В январе 1932 г. Ю.Б. Румер подает прошение в дирекцию Научно-исследовательского института физики МГУ с просьбой предоставить работу согласно его квалификации в области теоретической физики и квантовой химии. Он подкрепляет свои потенции ссылкой на возможность получить положительные отзывы физиков М. Борна, Э. Шредингера и А. Эйнштейна, а также математиков Л.Г. Шнирельмана, И.М. Гельфанда, В.В. Степанова и Г.К. Хворостина. В середине февраля приходит положительный ответ из Москвы. После прочтения лекций по квантовой химии в Ганновере, в начале мая 1932 г. Румер возвратился на родину.
В СССР в 1930-е гг. происходит дальнейшее укрепление тоталитарного режима. Политика унификации и подчинения всех групповых и личностных устремлений общественным интересам, усугубляется атмосферой поиска врагов и чуждых элементов. Но поскольку Советскому государству требовалось техническое и военное развитие, оно придерживалось патерналистской политики в отношении науки: последняя стала одним из факторов т.н. социалистического строительства. Поддерживалась и развивалась квалификация ученых внутри страны, кроме того, научные коммуникации призваны были улучшать имидж СССР на международной арене. Ярким выражением проявления новой научной политики в физике стала мартовская сессия АН СССР 1936 г., на которой прошло обсуждение состояния теоретических и прикладных разработок, и с особой силой прозвучала формула академика А.Ф. Иоффе о физике, как научной базе социалистической техники. Развитие науки как коллегиальной сущности, нуждающейся в материальной поддержке государства, стало очевидным.
Физика в СССР в 1930-е гг. формировалась и институализировалась как самостоятельная и успешная. Она получила признание коллег из европейских стран, где существовало несколько сильных физических школ, группировавшихся вокруг таких лидеров, как Н. Бор, М. Борн, Э. Резерфорд. Многие советские физики получили образование или стажировались за рубежом: Д.С. Рождественский, Н.Д. Папалекси, А.Ф. Иоффе, И.В. Обреимов, П.Л. Капица, И.Е. Тамм, Б.М. Гессен, Л.В. Шубников, А.И. Лейпунский, Г.А. Гамов и др. Признание важности физических исследований выразилось в материальном подкреплении этой отрасли науки: во второй половине 1930-х гг. создается Физический институт им. П.Н. Лебедева АН СССР (ФИАН) под руководством С.И. Вавилова, в мае 1935 года началось строительство лабораторного корпуса для Института физических проблем, директором которого стал П.Л. Капица, происходит укрупнение физических институтов в Ленинграде. Физико-технический институт А.Ф. Иоффе стал прародителем физико-технических институтов в Томске, Свердловске и Харькове. Харьковский физико-технический институт становится одним из центров теоретической физики мирового уровня благодаря работам Л.В. Шубникова и Л.Д. Ландау. Здесь в мае 1934 г. состоялась Всесоюзная конференция по теоретической физике, в которой принимал участие Н. Бор. В Москве Румер, чья научная карьера поначалу складывалась успешно, вел активную исследовательскую и преподавательскую деятельность. Помимо НИИ физики МГУ, он служил в Физическом институте им. П.Н. Лебедева АН СССР, заведовал кафедрой теоретической физики в Институте кожевенной промышленности им. Л.М. Кагановича. В это время он опубликовал получившие известность книги: «Введение в волновую механику» (1935 г.) и «Спинорный анализ» (1936 г.). Дружба и тесное сотрудничество с Л.Д. Ландау, знакомство с которым произошло в Германии, привели к одному из значимых результатов: классической теории космических ливней (теория Ландау–Румера). Позднее, в 50-е годы, была издана популярная книга «Что такое теория относительности?», написанная Ландау и Румером в год 30-летия теории относительности. Невозможно подсчитать, сколько изданий она выдержала и в России, и за рубежом, весь мир, похоже, читал Ландау и Румера на английском, немецком, японском, арабском, иврите, маратхи…
Но наряду с конструктивными изменениями в отечественной науке, существенное влияние на положение ученых оказывала репрессивная политика Советского государства предвоенного периода. Еще до начала «Большого террора», когда был арестован и Ю.Б. Румер, подверглись преследованию и были уничтожены многие советские ученые. В целом в 1930-е гг. было проведено несколько, специально направленных против ученых кампаний, таких, как «Академическое дело» начала 1930-х гг., «Дело Лузина» 1936 г., «Дело Украинского физико-технического университета (УФТИ)» 1937 г. против физиков-теоретиков и «Пулковское дело» 1936-1937, которое захватило ученых различных специальностей в нескольких научных центрах. В 1935 г. был подвергнут административной ссылке, а затем арестован Исидор Румер[2]. В августе 1936 г. по обвинению в террористической деятельности арестовали директора НИИФ МГУ и заместителя директора ФИАНа чл.-корр. АН СССР Б.М. Гессена. За ним последовало (в апреле 1937 г.) заседание актива Физического института АН СССР, на котором многим сотрудникам пришлось доказывать свою политическую благонадежность[3]. На заседании актива выступал и Ю.Б. Румер. Он говорил: «В январе месяце я был командирован в город Харьков, где работал Ландау. Товарищ Дивильковский [4] тоже был там. Он знает, какое там было острое положение. Ландау взяли тогда в подозрение, и я считал своим долгом открыто выступить в защиту своего друга Ландау. И сейчас заявляю: «Если Ландау окажется вредителем – я, несомненно, буду привлечен к ответственности; но и теперь, когда это мое заявление запротоколировано, я все же ручаюсь за него, как за своего лучшего друга. Больше ни за кого я не поручусь – ни за Гессена, ни за Г.С. Ландсберга, ни за И.Е. Тамма, потому что я с ними мало знаком, но за Ландау я готов всегда поручиться». Поскольку на заседании говорили и об арестованном брате Румера, Юрий Борисович парировал претензии тем, что может выбирать друзей, но не братьев. Тем не менее, рассказал, как ему предложили уволиться из НИИФ МГУ, что в итоге и пришлось сделать осенью 1937 г. Тогда он и перешел в Институт кожевенной промышленности им. Л.М. Кагановича. Румер чувствовал себя «политически чистым», но установленное за ним негласное наблюдение и доносы зафиксировали его критические высказывания в адрес советской действительности. Затем последовал арест.
Л.Д. Ландау, М.А. Корец и Ю.Б. Румер были арестованы в конце апреля 1938 г. В перечне обвинений – составление антисоветской листовки, шпионская деятельность в пользу фашистской Германии. Под поручительство П.Л. Капицы Л.Д. Ландау был освобожден через год. Румер, с приговором, что он «являлся участником антисоветской группы и проводил подрывную работу в области советской физики, … с 1932 г. являлся агентом германской разведки», был осужден приговором от 27 мая 1940 г. по статьям 58 п.6 (шпионаж) и 58 п.11 (всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений) УК РСФСР. Юрию Борисовичу повезло: он избежал лесоповала и рудников. После объявления приговора он был, по-видимому, направлен в Болшево, пересыльный пункт НКВД для инженерно-технических работников – будущих специалистов «шараг». Затем отправлен на моторостроительный завод НКВД № 82 в Тушино. В начале 1940 г. Румер работал в «Туполевской шараге» – ЦКБ-29 – в Москве на улице Радио, 24. С началом войны ЦКБ-29 эвакуируют в Омск, откуда в 1946 г. Ю.Б. Румера переводят в Таганрог в ОКБ-4 Роберта Бартини. Поскольку тюремно-лагерная документация пока не изучена, этот «маршрут» восстановлен по косвенным свидетельствам.
Фото из архивно-уголовного дела № 23711. Апрель 1938 г.
Обширные физико-математические знания Румера нашли применение к решению практических вопросов авиапромышленности: проблем антивибратора изгибных колебаний, крутильных колебаний сложных систем коленчатых валов и колебаний колеса при его качении (шимми). А «свободное» от работы время он посвящал преподаванию теоретической физики молодым своим сокамерникам, а накануне освобождения писал работу по единой теории поля, которую назвал пятиоптикой. Несколько тетрадок с записями статей тайно вывезла в Москву его невеста Ольга Михайлова. Они познакомились в Таганроге, где Ольга Кузьминична была вольнонаемной в КБ. Л.Д. Ландау вместе с Е.М. Лифшицем помогали организовать публикации. Первая статья вышла в 1949 г. в журнале «Успехи физических наук».
По истечении срока заключения из Таганрога Ю.Б. Румер был направлен на поселение в Енисейск. Здесь он принят профессором на кафедру физики и математики в Учительский институт, где продолжил серию статей о пятиоптике, вовлек в научную работу преподавателей института. Все на первый взгляд, складывалось благополучно: он любим, его Ольга последовала за ним, родился сын, восстанавливается переписка с московскими физиками Ландау, Лифшицем, Леонтовичем, Марковым. В конце 1940-х гг. набирает обороты кампания по борьбе с космополитизмом, которая носит в т.ч. и антисемитский характер. На данный момент исследования не удалось установить подлинной причины, которая привела к потере работы Ю.Б. Румером, но мы знаем, что в начале 1950 г. он был уволен из Учительского института, и формальной причиной увольнения стала его судимость.
С помощью московских друзей Румер добивается перевода в Новосибирск. Президент Академии наук С.И. Вавилов принял участие в судьбе ученого и всячески помогал ему в поисках достойного его квалификации места работы. Смерть Вавилова не позволила завершить переезд в Новосибирск трудоустройством. Не помогли отзывы крупнейших ученых – Келдыша, Ландау, Стечкина, Тамма. Ни в Новосибирске, ни в других крупных городах Сибири и Казахстана шансов найти работу не было. Процитируем один характерный документ из УМГБ г. Томска: «В связи с тем, что ЦК ВКП(б) своим постановлением от 30 января 1950 года «О работе Томского Обкома ВКП(б)» отметило значительную засоренность профессорско-преподавательского состава Томских ВУЗ-ов политически сомнительными элементами, приезжавшей в Томск бригадой Министерства Высшего Образования были намечены мероприятия по очищению ВУЗ-ов от этих лиц. Устройство на научно-исследовательскую работу в городе Томске Румера Ю.Б. считаю нецелесообразным, так как это может вызвать нежелательную реакцию со стороны общественности и партийных организаций ВУЗ-ов. Верно: СТ. ОПЕРУПОЛ. 19 отд. Отдела «А» МГБ СССР Капитан Волков 6 апреля 1950 г.»
Румер остался без работы, и как следствие, без средств к существованию. Помогала поддержка московских физиков и семьи. Сохранились письма Ландау, где он приглашает Румера к написанию учебников по теоретической физике, из переписки с Леонтовичем мы узнаем о сборе денег среди физиков, сам Юрий Борисович имел случайные заработки в виде репетиторства и переводов. Это время было, тем не менее, занято завершением цикла работ, посвященного построению пятимерной теории, которую Румер считал своим гениальным открытием. Но его московские коллеги, называя пятиоптику «изящным математическим построением, не имеющим прямого отношения к физике» (Леонтович, Лифшиц, Тамм), всячески удерживали Румера от «развязывания широкой публичной дискуссии» (Фейнберг). Новосибирские же друзья придерживались иной точки зрения. При поддержке физика Д.Д. Саратовкина и геолога Г.Л. Поспелова было составлено письмо в адрес И. Сталина, в результате чего 11 декабря 1952 г. в Москве была организована дискуссия по пятиоптике с участием многих ведущих физиков. Она показала скептическое отношение большинства. Тем не менее, было рекомендовано продолжать исследования и в заключительном слове председателя дискуссии Н.А. Добротина прозвучало, «что при том положении, которое сейчас имеется в теоретической физике, существенно полезно и нужно продолжать разрабатывать это направление, хотя сейчас еще было бы преждевременно утверждать, что на этом пути можно найти решение тех трудностей, которые стоят перед теоретической физикой».
Румер если не впал в депрессию, то, как он выразился в одном из писем, его «волевой напор ослабел». По результатам дискуссии Румеру было предложено выбрать место работы в одном из научных центров Свердловска, Томска или Новосибирска. Он вернулся в Новосибирск. Юрия Борисовича приняли в Западно-Сибирский филиал АН СССР старшим научным сотрудником Отдела технической физики СССР, вскоре он его возглавил. В 1954 г. Ю.Б. Румер был полностью реабилитирован. Ему восстановлен академический трудовой стаж и научные звания. Появилась возможность свободного передвижения по стране, он стал часто бывать в Москве, активно включился в научную жизнь. Его приглашают на семинары и конференции, он читает лекции студентам МГУ, выходит его монография «Исследования по 5-оптике».
В 1955 г. на базе Отдела технической физики ЗСФ АН СССР был создан Институт радиофизики и электроники. В 1957 году, при создании Сибирского отделения АН СССР, ИРЭ был передан в Отделение. В ИРЭ проводились экспериментальные и теоретические исследования в области электромагнитных колебаний миллиметрового и субмиллиметрового диапазонов, электроники СВЧ, широкополосных волноводных линий связи, новейших антенн и элементов волноводного тракта с применением ферритов, катодной электроники, физики газового разряда. Создание газовых лазеров в 1960 г. в ИРЭ повлекло переход от молекулярных СВЧ генераторов к оптическим квантовым генераторам (ОКГ). В дальнейшем это открытие и создание лазеров стало одним из ведущих направлений теории и практики СО АН. Полупроводниковая тематика также была заложена в научные направления ИРЭ.
Документы и воспоминания свидетельствуют, что под влиянием и опекой Ю.Б. Румера вырос сильный коллектив физиков–теоретиков мирового уровня: В. Покровский, Ф. Улинич, М. Минц, А. Дыхне, А. Казанцев, Б. Конопельченко, Г. Сурдутович, С. Савиных, А. Чаплик, Э. Батыев, М. Энтин, И. Гилинский, Л. Магарилл, А. Паташинский и др. Важные результаты были получены самим Ю.Б. Румером. Так, ему, к примеру, удалось представить уникальные результаты Онзагера в новой математической форме, доступной широкому кругу исследователей. Эта работа стимулировала интерес к теории фазовых переходов и способствовала построению общей теории критических явлений. Но признание его научных заслуг не пошло дальше академической премии. Выборы в Академию наук 1958 и 1962 гг. не принесли Ю.Б. Румеру академического звания. Причина не вполне ясна. На выборах в состав Академии наук СССР в 1958 г. были выделены специальные «сибирские» вакансии. В списки кандидатур внесены имена только тех ученых, которые либо работали в Сибири, либо собирались переехать туда в формирующееся отделение. Было избрано 8 действительных членов и 27 членов-корреспондентов, в числе которых было 6 сибиряков. Пять вакансий членов-корреспондентов оказались незаполненными. Скорее всего, сыграл роль комплекс причин: отчасти непонимание, отчасти негативное отношение к пятиоптической теории некоторых крупных физиков, сложное положение ИРЭ в составе Сибирского отделения, непростые отношения с председателем СО АН академиком М.А. Лаврентьевым.
Директор и заведующий Отделом теоретической физики
ИРЭ СО АН СССР Ю.Б. Румер и его сотрудник В.Л. Покровский
Первые годы существования ИРЭ – годы становления и развития. Сложилась структура института, сформировались основные направления исследований и экспериментов, окрепла материальная база. Ю.Б. Румер и его ближайшие помощники, такие как Г.В. Кривощеков, Ю.А. Старикин, Ю.В. Троицкий, Г.Ф. Поляков, Н.И. Макрушин, А.У. Трубецкой, И.И. Капралов, Г.Ф. Оленичев и др., работали как одна команда, относились друг к другу с доверием и уважением. Проблемы появились вначале 1960-х гг., когда Институт значительно расширился, пришли люди, которые отчасти сыграли в его судьбе роль катализаторов разрушения. С появлением заведующих лабораториями Р.В. Гострема и В.А. Смирнова, рекомендованных М.А. Лаврентьевым, институт начинает лихорадить, возникают конфликты внутри этих лаборатории, руководство СО АН настороженно отнеслось к бурной деятельности В.А. Смирнова, который работал по закрытой тематике и получал мощную финансовую поддержку военных. К этому времени и сам Ю.Б. Румер понял, что его согласие на директорство было ошибочным решением. Он пытался найти выход из создавшегося положения. Реорганизация института казалась ему оптимальным решением. Еще при создании института планировалось развивать полупроводниковую тематику, Румер искал для руководства этим направлением подходящую кандидатуру. Но инициативу перехватил М.А. Лаврентьев, он принял решение привлечь д.ф.-м.н. А.В. Ржанова, который вскоре был избран членом-корреспондентом АН, и согласился организовать новый институт.
Н.С. Хрущев знакомится с результатами работы ученых Новосибирского Академгородка. Март, 1961 г.
После реорганизации ИРЭ в Институт физики полупроводников, Ю.Б. Румер еще некоторое время работал здесь заведующим отделом теоретической физики. В 1966 г. он перешел в Институт математики. Академическая свобода ИМ СО АН казалась вполне комфортной, но националистические настроения в среде математиков вынудили его перейти в Институт ядерной физики. В это время научные интересы Румера сосредоточены на методах теории групп в современной физике элементарных частиц. Им были получены важные результаты в теории унитарной симметрии и релятивистской теории квантовых полей. Блестящее владение математическим аппаратом теоретической физики нашло отражение в двух монографиях в соавторстве с А.И. Фетом: «Теория унитарной симметрии» (1970 г.) и «Теория групп и квантованные поля» (1977 г.). Ими были обнаружены также новые свойства и связи в классической таблице Менделеева.
Научные интересы Ю.Б. Румера не ограничивались только теоретической физикой. Его широкий кругозор ученого охватил такие области, как молекулярная биология и лингвистика. Он получил неожиданные и интересные результаты при групповом анализе генетического кода, важнейшего объекта современной биологии. Эта работа вызвала живейший интерес и поток писем широкого круга биологов – от первооткрывателя структуры ДНК Нобелевского лауреата Френсиса Крика до молодых африканских генетиков. Написанный им совместно с М.С. Рывкиным учебник «Термодинамика, статистическая физика и кинетика» выдержал ряд изданий и до сих пор остается актуальным.
Педагогическая деятельность Ю.Б. Румера была не менее плодотворна. Блестящий талант лектора и глубокие знания современной физики позволили ему привлечь к любимой науке многих талантливых молодых людей. Преподавательская деятельность Ю.Б. Румера в Новосибирске началась в Новосибирском педагогическом институте: в сентябре 1955 г. он избран по конкурсу на вакантную должность заведующего кафедрой теоретической физики и астрономии. С 1962 г. Юрий Борисович – профессор Новосибирского университета. Как лектор общества «Знание» Румер выступал перед разными аудиториями и в печати, популяризируя современную науку, он был желанным гостем дискуссионного клуба «Под интегралом», сохранились записи его воспоминаний.
Юрий Борисович с Алей Савич и Григорием Сурдутовичем. Новосибирск, 1981 г.
Юрия Борисовича не стало 1 февраля 1985 г. Ольга Кузьминична, его любящая жена, была моложе его на 20 лет, на 26 лет она его пережила. Сын Румера – Михаил, кандидат геолого-минералогических наук, живет со своей семьей в Москве. Дочь Татьяна – кандидат физико-математических наук, доцент Новосибирского университета, читает лекции по математике на физфаке. Они носят фамилию матери – Михайловы.
Литература
Александров А. Д. Почему советские ученые престали печататься за рубежом: становление самодостаточности и изолированности отечественной науки, 1914–1940 // Вопр. истории, естествозн. и техники. 1996. № 3. С.3-24.
Блохинцев Д. И. Леонтович М. А., Румер Ю. Б. и др. О статье Н.П. Кастерина «Обобщение основных уравнений аэродинамики и электродинамики» // Извест. Акад. наук СССР: Серия физич. 1937. № 3. С.425–436.
Визгин В. П. «Явные и скрытые измерения пространства» советской физики 1930-х гг. (по материалам мартовской сессии АН СССР 1936 г.) // URL:
http://www.ihst.ru/projects/sohist/papers/viz2001.htm (дата обращения 04.06.2013).
Горелик Г. Е. Москва, физика, 1937 год (собрание в ФИАНе в апреле 1937) // Трагические судьбы: репрессированные ученые Академии наук СССР. М.: Наука, 1995. C. 54–75.
Горелик Г. Е. Советская жизнь Льва Ландау. М. : Вагриус, 2008. 463 с.
Жуков В.Ю. «Пулковское дело» URL: http://ihst.ru/projects/sohist/material/dela/pulkovo.htm
(дата обращения 07.10.2013).
Капица П. Л. Эксперимент. Теория. Практика. М. : Наука, 1981. 495 с.
Кемоклидзе М.П. Квантовый возраст. М. : Наука, 1989. 272 с.
Крайнева И.А. Электронные архивы по истории науки // Вестн. Новосиб. гос. ун-та. Серия: История, филология. 2013. Т.12. Вып. 1: История. С. 76-83.
Колчинский Э. И. Наука и консолидация советской системы в предвоенные годы // Наука и кризисы. Историко-сравнительные очерки: Колл. моногр. СПб. : Дмитрий Буланин, 2003. С.728-782.
Курилов И., Михайлов Н. Тайны специального хранения: о чем рассказали секретные архивы 1930-50-х гг. М. : ДЭМ, 1992. 262 с.
Месяц Г. А. Физический институт им. П.Н. Лебедева РАН: прошлое, настоящее, будущее // Успехи физ. наук. 2009. Т. 179. №11. С. 1146-1160.
Огурцов А. П. Наука и власть // Тез. Второй конференции по социальной истории советской науки. Препр. ИИЕТ АН СССР. М., 1990. № 35. С. 39-40.
Охотин Н. Г., Рогинский А.Б. «Большой террор»: 1937–1938. Краткая хроника // URL: http://www.memo.ru/history/y1937/hronika1936_1939/xronika.html (дата обращения 04.06.2013).
Российская академия наук. Сибирское отделение: Исторический очерк / Е.Г. Водичев, С.А. Красильников, В.А. Ламин, др. Новосибирск : Наука. 2007. С. 151-152.
Румер Ю. Б. Теория относительности // Известия ЦИК. 1935. № 247. С.2.
Шпольский Э. В. Физика в СССР (1917-1937) // Успехи физ. наук. 1937. Т. XVIII. Вып. 3. С. 295–322.
Юрий Борисович Румер. Физика, XX век. Ред. А.Г. Марчук. Новосибирск : Издательство «АРТА», 2013. 592 с.
Примечания
* Статья подготовлена при финансовой поддержке Президиума СО РАН в рамках интеграционного проекта фундаментальных исследований СО РАН 2012-2014 гг. М-48 «Открытый архив СО РАН как электронная система накопления, представления и хранения научного наследия».
** В альманахе "Еврейская Старина" опубликованы следующие статьи Юрия Борисовича:
Ландау. 2003 №7 http://berkovich-zametki.com/AStarina/Nomer7/Rumer1.htm
Учитель -- об ученике, ученик -- об учителе. 2003 №6 http://berkovich-zametki.com/AStarina/Nomer6/Rumer1.htm
Геттингенская школа. Встречи с Эйнштейном и работы по пятиоптике. 2003 №5 http://berkovich-zametki.com/AStarina/Nomer5/Rumer1.htm
[1] Абинякин Роман Михайлович http://eugend.livejournal.com/126275.html
[2] К сожалению, на данный момент документальные свидетельства о судьбе И.Б. Румера не найдены.
[3] Г.Е. Горелик пишет: «Источником волны активов, прокатившейся по стране и достигшей института, стал мартовский пленум ЦК ВКП(б), на котором Бухарин и Рыков были исключены из партии и в качестве японо-немецких агентов переданы органам НКВД» [Горелик, 1995. С. 54].
[4] Дивильковский М.А. – в 1936-1938 гг. ученый секретарь Физической группы Академ
Напечатано в журнале «Семь искусств» #1(49) январь 2014
7iskusstv.com/nomer.php?srce=49
Адрес оригинальной публикации — 7iskusstv.com/2014/Nomer1/Krajneva1.php
