Когда дождь падает плашмя,
Будто кто-то над Землёй
Гигантский тазик с водой
Опрокинул…
Когда капля из крана
Разбивается
На седьмую секунду…
А один из шести сервировочных ножей
Безнадёжно притупился…
Когда на Земле
Уже семьдесят лет
Нет Анны Франк…
И на любимом
Зелёном диване
От старости
Повылезали нитки…
Когда папа просит приехать к нему
Разобрать архивы,
А на самом деле —
Посмотреть
Наши старые фотографии…
Когда уже восемнадцатое октября,
А я не убираю
Сарафан в гардеробную…
То и тогда не понимаю,
Что я смертна…
* * *
Я часто думаю о том,
Какие мысли в голове
У толстого ребёнка.
Я думаю о том,
Что толстого ребёнка
Обижают чаще, чем худого.
Ещё я думаю о том,
В каждом из нас
Плачет толстый ребёнок.
* * *
На три часа раньше чистишь зубы,
Глядя в овальное зеркало,
И, знаю, не нравишься себе…
На три часа раньше
Хлопает дверь подъезда за тобой,
И утренние солнечные лучи
Нежно гладят твоё сонное лицо…
На три часа раньше
Глядишь в окно,
Думая обо мне…
На три часа раньше
Варишь свой кофе,
Вспоминая о моём,
Который убежал от нас
Забытого числа
Седьмого месяца…
Не значит ли всё это,
Что на три часа раньше
Ты испытаешь разочарование…
* * *
Большой круглый сугроб показался вдали.
Его легко несёт женщина средних лет.
Наверное, она будет лепить снежную бабу.
Сбегутся разноцветные дети,
Деловито начнут создавать маленькими руками
Маленькие снежные шарики.
Будут наматывать на них метры снега,
И когда уже не в состоянии будут толкать их
перед собой —
Станут строить трёхэтажные манекены…
…За угол надо повернуть,
Пока не оказалось, что женщина несёт
Большой белый пакет.
Попытка киносценария
В моём фильме идёт дождь.
Вода стекает по жёлобу крыши
Потемневшего от бессонницы
Старого дома
В большую деревянную бочку,
И там плавают головастики.
Молчаливый старик
(О нём все забыли, даже его сын)
И грустная девочка
(Она станет через много лет балериной)
Сидят на крыльце.
Она приходит к нему,
Потому что с ней не играют другие дети.
Они мало разговаривают,
Пьют чай с жёлтым мармеладом
И смотрят на озеро.
Девочка про себя называет его океаном:
Всё в мире пока несоразмерно ей.
Изредка дорогу перед крыльцом
Перебегает серая кошка
(Её никогда не задавит машина,
Она умрёт тихо во сне через 11 лет).
В фильме ничего не происходит.
Старик курит папиросы
И старается ни о чём не вспоминать.
А девочка сидит рядом
И шёпотом разговаривает с куклой.
В моём фильме преобладает синий цвет.
И это обязательно.
Платье девочки,
Старый вязаный свитер старика,
Чашки и перила крыльца,
Даже струи дождя —
Всё синего цвета.
Когда появляется солнце
И уже опускаются сумерки,
Старик отводит её к родителям.
Они идут по дороге
Навстречу закату,
Две тени —
Большая и маленькая —
Отстают от них,
Не решаясь приблизиться.
Возвратившись домой,
Старик снова садится в кресло,
Рот принимает форму горизонтальной скобки.
Он не плачет.
Он никогда не плачет.
Просто старается не вспоминать.
А в конце никогда не снятого фильма
Просто дорога и титры...
