Дорога в город Арсеньев прошлым летом в рейсовом автобусе напомнила мне детство, прошедшее в середине минувшего века в таёжном посёлке Семёновке (ныне – город Арсеньев). Автобус покачивало во время движения, а в моей памяти всплывали события наших с братом Михаилом юношеских лет: семейные радости, школьные будни и трудовые годы на авиационном заводе № 116...
За окном промелькнули деревни Осиновка, Ивановка, село Анучино и вот справа по ходу показался щемящий сердце ориентир – высокая сопка Халаза, которую уже после моего отъезда из Приморья переименовали в Обзорную. Давно же не был я в родном городе! Арсеньев теперь не просто город, он – центр высоких промышленных и научных технологий, которые воплощаются в продукцию известных на всю страну заводов – авиастроительного «Прогресса» и машиностроительного «Аскольда». Арсеньев – город интеллектуалов и творчески одарённых людей, во многом обеспечивающих мощь нашей державы.
...На заводе «Прогресс» мы с братом Михаилом трудились слесарями после восьмого класса школы до самой службы в армии и потом – вплоть до учебы в университетах. Свои первые деньги он заработал в 13 лет на кирпичном заводе, где работал откатчиком вагонеток с сырым кирпичом (по 96 штук на вагонетке). Михаил доставлял формованный сырец из заготовительного цеха в сушильные бараки, а затем в цех обжига, перевозил партию за партией тяжелые кирпичи. Трудились мы в летние каникулы, как несовершеннолетние, по четыре часа в день на этом кирпичном заводе, как и многие, такие же, как мы послевоенные подростки, босые и плохо одетые, из простых семей. В месяц зарабатывали по 400 рублей, старыми большими бумажными деньгами, которые уходили на покупку к новому учебному году одежды и обуви. К слову, наша мама зарабатывала тогда в детском саду 700 рублей за месяц. Нас, детей, с 1942 года подраставших без отца, у неё было трое. После рабочей смены, примерно в полдень, собирались мы у заброшенного карьера, заполненного дождевой водой, и купались вдоволь или ловили мелкую рыбёшку на банку с дырками, привязанную к тонкой верёвке.
Среднее образование Михаил получал в школе рабочей молодёжи № 1, располагавшейся в бараке за столовой авиационного завода. Я помню Михаила тех лет рослым и крепким улыбчивым парнем. Он был душой компании: Миша знал сотни четыре смешных историй и анекдотов, хорошо пел. Брат был смелым и решительным человеком.
Вспоминаю случай, произошедший во время занятий в десятом классе вечерней школы рабочей молодёжи. Весь класс поднялся на крик о помощи, доносившийся за стеной из кабинета директора школы Манича. Первым ворвался в его кабинет мой брат Миша и выбил нож из рук разгневанного старшеклассника-двоечника, требовавшего у директора школы ликвидировать неудовлетворительные оценки в классном журнале. Через неделю хулиганы в отместку сильно избили Михаила, да так, что он домой возвращался ползком поздно ночью. Позже хулиганам присудили условный срок – по 3 года и оставили на поруки в нашем же цехе. Дальнейшая судьба их сложилась плохо, все трое погибли в молодом возрасте – кто в тюрьме, а кто в больнице.
После окончания в 1968 году факультета журналистики ДВГУ свой творческий путь Михаил начинал в районной газете Михайловского района под Уссурийском и потом работал в ряде дальневосточных газет. Долгое время работал специальным корреспондентом краевой газеты «Утро России» в городе Арсеньеве. С его помощью создавалась и литературно-музыкальная газета «Лукоморье», первым редактором которой был друг его детства – арсеньевский поэт Николай Морозов.
Через несколько лет, работая редактором одной из районных газет северного Приморья, Михаил рассказывал в кругу арсеньевских друзей о судьбе журналиста: «Моя профессия относится к десяти самым вредным, тяжелым и опасным профессиям в мире. О хорошей зарплате мы, журналисты, только мечтаем. Так вот, понимаете, у меня редактора газеты «Вестник Тернея» был оклад несколько ниже технического работника любой чиновничьей структуры, разбазаривающей для красивой жизни народные денежки. и всем плевать, как живёт газета, а что говорить о простых сотрудниках редакции, как они выживают?»
О сельской жизни он мог многое рассказать. К примеру, Михаил с горечью писал, что единственная в посёлке общественная баня не работала зимой из-за отсутствия... дров. И это при том, что посёлку Терней, основанному в 1786 году экспедицией капитана Лаперуза, уже больше 220 лет. Жилой фонд района – это (большей частью) догнивающие деревяшки с кривыми полами и такими же заборами. Даже в райцентре – только деревянные общественные туалеты, в которые заходить просто рискованно. Улицы посёлка без асфальта и тротуаров, в темное время суток не освещаются. В Тернее нет проводного радио, не показывает Приморское телевидение, принимаются только программы ЦВТ для Сахалина.
Я встречался с Михаилом не очень часто, раз в два года прилетая в Приморье. Мы подолгу беседовали, жадно впитывая информацию друг о друге. Вот ещё один рассказ Михаила:
– Скажу ещё о работе журналиста в сельском районе. На командировки денег для районной редакции всегда не хватает. А заработать на рекламе и тираже при такой низкой плотности населения физически невозможно. Многие здесь получают зарплату по полторы – две тысячи рублей в месяц. Район тоже в долгах как в шелках. Штатные сотрудники не все имеют специальное образование, их приходится учить газетной работе. В долгах часто и редакция газеты. Грустно от всего этого… Проезжих дорог в районе у нас за пару тысяч км. Но за два года, что я здесь, удалось побывать по полдня аж в двух северных сёлах из девяти, потому, что брали с собой «безбилетником».
Трудно управлять районной редакцией при многолетнем нищенском бюджете! Кстати, моя редакция, в отличие от других, находилась в обыкновенном «сарае». У меня в редакции, нет автомобиля лет двадцать, и не видится. Разве можно представить себе редакцию без транспорта? Однако наша газета – факт общепризнанный – стала одной из самых лучших в крае, с самым высоким коэффициентом подписки на «душу населения» – каждый пятый, тираж вырос на четверть и продолжает расти. Порадуйтесь за нас: давят со всех сторон, а мы ещё не сдохли!
В другой раз, помню, мы с интересом говорили с Михаилом об экономике Приморского края и он размышлял так:
– В общей экономике России, брат, сложилась странная картина. В Приморье три полноценных (часто простаивающих) ликёроводочных завода, а магазинные полки ломятся от московской, подмосковной, осетинской, дагестанской водки и даже ленинградское пиво привозят. А как хочется заорать на всю страну: депутаты и чиновники, да полюбите же свою страну, вы же россияне!
Или вот ещё: 34 миллиарда долларов в год уходят на взятки разным чиновникам… Грустно от этого. Районы Приморья переживают сумасшедшую продуктивность лесосек и потрясающую невозможность делать на этом благосостояние края и России в целом. Механизм власти жалок: отнять как можно больше у народа, урвать от общего куска, пока власть в руках. Вот так и существуем с властью, от выборов до выборов. Дурь какая-то…
Вы знаете, друзья мои, что, обладая 530-километровым морским шельфом, Тернейский район не имеет ни одной рыболовецкой шлюпки, чтобы наловить для больниц, детсадов и яслей, для инвалидов и малоимущих, дешёвой рыбки, которой у нас немерено? А почему бы и не для магазинов своих?!
Михаил часто задавал наболевший до предела вопрос нам и себе тоже: «Где защита местных бюджетов от мафии и чиновников? Под видом банкротства разрушены гиганты приморской индустрии и рыболовецкий флот. Разрушены во имя чьих интересов? Не моих, как минимум, так ведь? Нас (читайте – народ) раздевают на глазах у всех. Вежливо и цинично. Это петля для матушки-России.
Финансовая мафия разгружает муку с пароходов во Владивостоке, а хлеб и макаронные изделия мы изготавливаем из сибирской и даже ростовско-краснодарской муки. Рис везем в Приморье откуда угодно, а ведь у самих такой великолепный рис вырастает! Всё построено на крепкой и, простите, подлой защите интересов олигархии, воров «в законе» или российской торговой мафии – без границ.
Писать и печатать об этом боятся и теперь.
– Всем понятно, что чиновничество России мы просто не прокормим, – утверждал Михаил в экономических обозрениях. – Платим им огромные деньги за то, что они откровенно «химичат» на своих местах, наедают лица, работают на свои и подставные фирмочки, устраивают жизнь родственников и друзей за счёт народа и лгут, лгут нам в глаза – ежедневно.
Обращался Михаил с подобными вопросами к администрации края, к президенту Путину во время его первого избрания, но ответов так и не дождался, хотя размышления Михаила основывались на глубоком знании жизненной ситуации и на экономическом анализе, на том, в чем он хорошо разбирался как экономист и журналист.
...В нашей памяти и в жизни многих его коллег всплывает образ Михаила Довженко, соотносимый с мерилом чести и правды непоколебимой, присутствовавшей постоянно в его журналистской судьбе.
г. Москва
