***
Отпускаю объятия вдаль,
Со слабеющих рук отпускаю…
И звенят, как чистейший хрусталь,
И трепещут, как пена морская.
Отпускаю в чужие края,
Чтобы немца спасти, двоеверца.
В них и запах, и ощупь моя,
И тепло, и биение сердца…
И летят невесомой волной
Над огромной холодной Россией…
Обернись он самим Сатаной –
Обниму и согрею Мессией.
Что наветы, что тысячи миль,
Что лишения, маки, росинки
И сухая дорожная пыль
Той, что издавна в белой косынке?..
И за тысячи миль обниму –
Необузданна сила мирская.
Зарыдает – поймёт, что ему
Вековые грехи отпускаю.
***
Расту, как после бранной сечи
Хлебнувший кровушки сорняк.
В церквях упорно ставлю свечи
За висельников и дворняг.
Болею – и спасаюсь этим:
Творить нельзя, когда здоров.
Оправдываю тех воров,
Кто носит краденое детям.
В привычных ямбах не пою –
Блаженно, дико отпеваю…
Отцом Сократа называю
И ненавижу мать свою.
***
Все традиции стали нестрогими,
Развлекаюсь великим трудом:
Заметаю напевами, строками
Твой ни разу не виденный дом!
Так чудно, так настырно, так молодо
Ворочу застарелую речь,
Пробавляюсь у зимнего холода,
Осиянно встаю из-за плеч…
За тобой, как рассказывал, по лесу
Незаписанной рифмой лечу!
Изменяю бесплотному голосу –
И дрожа прижимаюсь к плечу!..
Отдаюсь поэтическим гульбищам,
Цепенею, предчувствую крах…
Но в каком-то нечаянном будущем
Ты закружишь меня на руках!
***
Разразилась тьма зачатием…
Разродилась тьма исчадием…
Ищет мать – кругом темно,
И пришло ко мне оно
Грудь сосать безгубой ревностью,
Грудь сосать беззубой древностью.
Нет младенчества древней,
Чем у тьмы и тех, кто в ней.
И сосёт, и льнёт, и ёжится,
На загривке ходит кожица.
Крохотное существо –
Но не одолеть его.
И стенает, горе кликая,
Эта ревность безъязыкая.
Горе пятится, дойдя:
Знать, не по нему дитя…
***
Своего ребёночка
Заверну тихонечко
В самый тёплый плед.
Брошу из окошечка,
Постою немножечко
Да пойду вослед.
Громче плачь, ребёночек,
Не жалей силёночек,
Исключений нет.
Бросить недоносочка,
Бросить недоросточка
Вынужден поэт.
Светит ночь-охранница,
Оземь ударяется
Жёлтенький пакет.
Бьётся время, тикая,
И ступаю, тихая,
В уличный просвет.
***
Ни лишнего слова, ни лишнего жеста –
Попробуй хоть что-то сказать невпопад!
Родное, блаженное, жуткое место
Мой маленький… крохотный… ласковый ад!
Здесь каждый обязан поддерживать пламя
Ладонью! Иначе отныне и впредь
Не с нами! – а если ты будешь не с нами,
Гореть тебе в пламени, ох как гореть!
Со всех семерых прегрешенья снимая,
Ладоней отнять не могу от костра! –
Единственно, неисчислимо восьмая –
Любовница? Гостья? Хозяйка? Сестра?
Здесь каждый другой – и один прокажённый,
Фагот перевёрнутый, прежний Сократ…
Не в гости меня и не в сёстры – а в жёны! –
Ждал маленький… крохотный… ласковый ад!
Ни лишнего слова, ни лишнего жеста,
Мой слог не по-девичьи скуп и остёр!
Приветствую ад, нехристова невеста, –
И, как на алтарь, восхожу на костёр!
***
Я теперь осторожно хожу:
Мне всю жизнь положили к ногам.
Ни свернуть, ни ступить за межу –
Всё она… и любовь по бокам…
Мне всю жизнь положили к ногам,
Всю мужскую свободу, весь труд…
Что бесценно, то чуждо торгам,
И взамен ничего не берут.
Но забудет ли смерть о долгах?
Но предаст ли себя грабежу?
И не видит лежащий в ногах,
Что пред ним на коленях хожу…
***
Иду за Вами – как за пастырем –
Открыто режущим овец –
Не покажусь – хоть оба царствуем –
И режем – оба – наконец.
Иду за Вами – как разбойница –
Любуясь и забыв напасть –
И пусть никто нам не поклонится –
Но все признают нашу власть.
Иду за Вами – как по наледи –
С трудом иду – теряю след –
А Вы – читая – не узнаете –
Что это – Вас – любил поэт.
***
Последую за ним на Валаам
Немногим, что пока ещё не там, –
Вот этим зыбким образом своим,
Который здесь всё меньше уловим.
Я с ним давно! Я вечно с ним! Я с ним!..
Вне всех обетов, постригов и схим!
И всех святых ему светлей стократ
Ломавшая иконы с криком «Брат!»
Всё, что осталось от его сестры,
Разбитое, немое до поры…
Всё горе, горе… нежность посреди…
Коса, и платье, и… «Не уходи!»
И на запястье чётки в два ряда –
Те самые – от брата – навсегда…
На постриге – не выпущу – слезу:
Сама, без слёз рыдая, поползу.
Свершится постриг мой – в его сестру!
И я для мира, как и он, умру,
Не веря ни хуле, ни похвалам –
Безмолвно воздаётся по делам.
Он ангел мой – и будет мной храним…
Последую…
Последую за ним…
Последую за ним на Валаам.
***
Принеси попить – и не надо звёзд.
В чудеса твои безоглядно верю.
Принеси попить. Молчалив и прост,
В комнату войди, робко скрипни дверью.
Не являйся мне – чуда не твори,
Просто подойди с неказистой чашкой.
Просто поверни ручку на двери,
Легче чудеса – ручка будет тяжкой.
Обними меня, посмотри, как пью,
Посмотри, как зло… посмотри, как худо…
Просто прикоснись к бабьему тряпью,
К смятым волосам – это будет чудо…
И тогда уйди. Нечего беречь.
Чашку уберу в прочую посуду.
На Земле легко – тяжче после встреч
Дорогих, земных радоваться чуду…
