Каждому дано увидеть то, что суждено увидеть. Чего не нужно разглядеть – мелькнёт невидимой строкой за край видений. Мир зримый – декорация судьбы, которая сама рисует нам картину жизненного фона, где лишний персонаж – понурый облик на холсте, а избранный судьбою человек нам предстаёт осознанной фигурой.
О, Муза, ты – самый ясный образ! От взгляда моего ничто не ускользает, твои глаза с оттенком бирюзы листвы меня пронзают, твои ресницы заставляют моё сердце таять. Всем этим не обманут я, а лишь пленён, но не фантазией ума, а волшебством твоих глубоких тайн. Я взгляд твой каждый раз пытаюсь разгадать, и каждый раз я, как влюблённый парень, всё заново на память оставляю – намёки твоих глаз, которые как будто понимаю.
Твои глаза лучатся счастьем, сверкают остриём от гнева – так много чувств они в наш мир людской наружу источают. Мне жаль, что раньше я не видел этот праздник чувств и цвета. Какой момент, Катюша! Какое время упускаю… ну и пусть. Гораздо лучше видеть всё в твоих глазах сейчас: тех детских лет твоих и юности цветенье, где есть ярчайший образ смеха, а грусть – тускнеющий оттенок. Всё минувшее – в твоих глазах: твои мечтанья, мысли, грёзы. В них жизнь твоя, на звёздный сон похожая, в неясных очертаниях, ушедших в прошлое, но видимых всегда перед очами любопытных лиц. Детство, отрочество, юность – всё в твоих глазах. Я поцелую их, но губы лишь коснутся мизерной частички океанской глади, ведь так малы мои уста для поцелуя, чтобы охватить все памятные времена из твоих лет, уплывших в радужные дали.
Мир тел – лишь мир неясных оболочек, просящих возбуждения, в противовес душе, что тонет чаще в стороне – в сияющей, светлейшей тишине необозримой вечности. И лучиком душе так сложно проникать обратно к нам с небесных высей. Мы забываем о душе, когда кричат тела, как дети. Мы успокаиваем плоть, давая ей вкусить пустышку из перечня исполненных желаний, но остаёмся без души и до смешного голыми, как лебеди без перьев. Тела растут, и множатся греховные дела, как надоевшие игрушки, а беззащитная душа о нежности мечтает: ей хочется любви, но жизнь мешает, тогда душа стремится умереть, ведь её мир вверху, куда лишь можно улететь и где вся боль способна таять.
И только взгляд твоих зелёных глаз, Катюша, всем огонькам земным и звёздам с неба замена много лучше. Невидимая глазу темнота под оболочкой тела сковала ясный свет души. Я вижу свет и слышу этот голос – он принадлежит тебе, как и душа моя к тебе по части с каждым годом отдаётся, растворяясь в глубине твоей. Я без упрёка потерять себя в тебе готов. Надеюсь на твоё внимание: я лишь тобой влюблён, а это – правда, и этой правдою живу с большим желанием.
На публике могу вести себя обычно: в обыденной манере и легко, но встретив облик твой, Катюша, – как тут же волны искр в спящем сердце вспыхнут, всю будничность раскрасив радужным сияньем. Улыбка, голос, взгляд – мне их забыть опасно, ведь так их плен приятен, и день мой весь проходит не напрасно. Твои глаза, как тёплые объятия, идущие от сердца, заманивают душу до конца, заставив ауру мою тянуться до тебя, пока не истлевает нить из серебра, сгорающая в смертной плоти. Серебряная нить скрепляет душу с телом, и только на волшебных нитках держится весь мир.
Зелёный свет в глазах твоих и мягкая улыбка – те самые волшебные моменты: когда я сам увижу их, не разочаруюсь в этой жизни, ведь всех чудес не просто нам заполучить – их нужно заслужить. И в глубине душа томиться будет век, но упорхнуть нисколько не боится, лишь опасается в последний миг с тобою не проститься: ты самый важный человек. О счастье личном угадаю по твоим очам: коль ты меня не отторгаешь – счастлив я, а если отстраняешь, то и сгорит душа моя от гневного укора твоих глаз. Передо мной лишь только ты: и наяву, и в памяти. Катюша, я люблю тебя.
