* * *
Снежило невесомо и обильно
с седьмого неба в белой тишине.
Я шёл один, и было так обидно,
что падал зря такой волшебный снег.
* * *
Нежданная сентябрьская
вечерняя гроза.
Твои сверкают майские
под зонтиком глаза.
И улица, умывшись, вся
лоснится серебром.
Нет грусти о несбывшемся,
а есть лишь дождь и гром;
да ты, такая странная,
да холод фонарей.
И будоражит тайною
твой свет из-под бровей.
«Жаль, всё на свете временно», –
не к месту молвишь ты...
К земле дождём приклеены
опавшие листы.
И в прошлом тьма нелепостей.
А впереди – тоска.
Вот дом наш – мрачной крепостью.
В замке – щелчок курка.
В наш дружный быт неискренний
шагну я за тобой.
Дверь грохнет, словно выстрелит
судьба в затылок мой.
* * *
Наверно, слишком Бога прогневил.
Я зря взывал к Его неравнодушью,
чтоб Он тоску о ласке и любви
вселил в твою пустующую душу.
Нет, не вселил. И крик любви моей,
взывавшей к ней в то горестное лето,
абсурдным был, как твой замок на ней,
а там, внутри, – ни эха, ни ответа.
И странным стало всё: мой зов мечты
и номер на двоих, и наши роли,
и те, тобой сожжённые, мосты,
которые до встречи я построил.
Естественным же было в этих днях
одно лишь ощущение потери,
настолько переполнившей меня,
что я в неё предпочитал не верить.
* * *
Над ночью одинокая луна
в поблекшей равнодушной амальгаме.
Но есть она – и даль освещена,
и вроде брезжит путь перед глазами.
Вот так и ты – бесстрастно холодна.
Дороги наши – разные, как прежде.
Твоя, увы, не мной освещена,
моя – тобой, дающей нить надежды.
А вдруг...
Короткая встреча у общих знакомых...
А вдруг неслучайно скрестились пути
за дальней тоской самолётного грома,
за далью глухой в полпланеты почти?
Ответ не найдём, если жребий не брошен.
Бери карандаш – переделаем жизнь:
с надежды срисуй меня очень хорошим
и в этот рисунок возьми и влюбись.
Я сделаю то же, не веря рассудку,
что сбыться нельзя столь красивой мечте,
что жизнь обернётся жестокою шуткой,
сведя нас для вечного счастья – не тех.
Даст Бог, что не скоро ту горькую чашу
нам выпить придётся с тобою вдвоём
за эту Любовь, настоящую, нашу...
Вот если б мы стали достойны её!
«Я выхожу замуж»
Сердце ёкнуло – в пропасть сорвался.
Крик беззвучный сквозь тело – волной.
Жизнь кончалась, пока раздавался
в телефоне твой голос родной.
Где я взял столько сил в те мгновенья
(знать, летел в параллельных мирах),
если мог говорить поздравленья
и на фоне тех слов умирать?!
Бог чуть-чуть подстелил мне соломы –
знать, решил не для счастья спасти,
а для мук от таких переломов,
что вовеки не смогут срастись.
* * *
Он любил. Как не мстить за измену,
если боль неотступно остра!
Разве может монашкой смиренной
смолкнуть в келье вселенская страсть!
Разошлись. Тут бы грому взорваться
над повинной шальной головой.
Но не грозные планы коварства,
а любовь стала мщеньем его.
Мстил он ей пожеланием счастья,
мстил участием чутким в судьбе.
А всесилье обиды и страсти
впряг в тяжёлую долю побед.
И поэтому жизни высоты
покорял за пределами сил.
Мстил ей славой красивого взлёта,
всей судьбою завидною мстил.
Спело песню победную мщенье
у финала земного пути:
всё, чем жил, и любовь, и свершенья
он единственной – ей – посвятил.
* * *
У чувств моих неся исправно службу,
мне сердце повторяет вновь и вновь,
что чувства нет прекраснее, чем дружба,
и нет мучений горше, чем любовь.
* * *
Сердце растерянно мечется между
жаждой и страхом увидеть Её:
тёплой ладошкой – в ладони надежда,
шепчут сомнения мненье своё.
Столько внутри чувств
от нежного взрыва,
сколько вместить не способна душа –
ноет тоскливо на грани разрыва
болью немой её трепетный шар.
Где там гармония, музыка? Что вы!
Бухает кровь над горячим виском.
Дни, как вагоны с откоса крутого,
дико корёжась, летят кувырком.
Делает даже весь мир неисправным
взмахом неласковым женская бровь...
Это и есть та, что пишем с заглавной
буквы на фоне Вселенной – Любовь.
Если же сбудется: ласки, объятья,
вечное счастье с любимой вдвоём...
Что там – с Любовью?
Слезайте с кровати:
выпить пора на поминках её.
* * *
Берегла в душе, любила
принца – выдумку свою,
и мечта годами стыла
у надежды на краю.
Вот и старость. В поздний вечер
смерть открыла в спальню дверь...
Ты вздохнула: значит, встреча
будет на небе теперь.
* * *
Где Она? В какой живёт сторонке?
Ведь иголку в стоге не найдёшь.
Но душа наивнее ребёнка,
верящего в сказочную ложь, –
и ему под звонные удары
праздничных курантов в Новый год
долгожданный, радостный подарок
Дед Мороз взаправду принесёт.
* * *
С ума сходите, девушки, пока
ума немного. Это вам простится.
Ведь не сумеет после сорока
вот так, безумно, женщина влюбиться.
В тоске утонет, вынянчит мечту,
в объятиях бессонных встретит утро –
но в ней, как часовые на посту –
познанье жизни, опытность и мудрость.
* * *
Прости мне тот нечаянный обман,
мои слова, объятия и взгляды...
Влюбился я нелепо, без ума,
а посему надеюсь на пощаду.
Во всём виновен образ, идеал,
которым не была ты и не стала.
Как сказку с явью – в детстве кинозал,
мечту с тобой душа соединяла.
Но срок настал – прозрел я, как ни жаль.
Развеялись туманы наважденья.
О, как скучна открывшаяся даль!
О, как прекрасно было заблужденье!
* * *
Обронил лебедь перья в синеющий пруд,
чтобы я отразил их своими зрачками
и отправил по небу к тебе облаками.
Видишь: перья по сини озёрной плывут...
г. Владивосток
