Революционные потрясения, в начале прошлого века ввергшие Россию в пучину всеобщего разрушения, уничтожения исторической памяти и физического истребления нации, сопровождались жесточайшим террором по отношению к Православию – основе основ существования русского государства, стержню повседневной жизни всех слоев населения, первоисточнику духовности, культурной зрелости и гармоничного развития человеческой личности. Не стану перечислять все зверства большевиков, по указанию безжалостных главарей сносивших с лица земли тысячи храмов и монастырей, возами сжигавших иконы под пение «Интернационала», живыми закапывавших в землю священников и членов их семей. Семьдесят лет продолжалось царствование сатаны в стране-хранительнице основ христианской веры и духовного подвижничества. Но Бог поругаем не бывает. В тяжелейших условиях сохранили нерушимую в Него веру не только духовные пастыри, но и прихожане русских церквей. Когда на СССР обрушилась страшная беда – кровопролитная война с фашистскими ордами, партийный и государственный вождь Сталин в самом ее начале обратился к народу по-церковному: «Братья и сестры!» – всячески привечал духовенство, подобно великим русским полководцам, искал помощи у чудотворных икон, а тост победный провозгласил «за великий русский народ» – народ верующий и законопослушный.
После смерти вождя сводивший с ним счеты разгулявшийся на радостях Хрущев припомнил начальнику эти отступления от партийной линии и обрушил шальной свой гнев на Русскую Церковь, позакрывал и без того поредевшие храмы, поиздевался вдоволь над истинными ревнителями Православия. Но и это миновало.
Грянула перестройка, а с ней и варварское разрушение страны. Впопыхах разваливая державу, сначала Горбачев, а потом и Ельцин с опричниками, согласно принципу «после нас хоть потоп», сняли с Русской Церкви внешние атеистические оковы и разрешили возвратить принадлежавшее ей имущество, хотя и осталось непорушенным совсем немного. Радость пришла в сердца тех, кто хранил веру и мог теперь без страха ходить в церковь, осенять себя крестным знамением, не боясь увольнения с работы.
Внешний консенсус между Московской Патриархией и руководством обезглавленной страны не исключил действия прежних политических принципов и безжалостных рычагов продолжающейся большевистской революции. Безграмотные выкормыши партийной и комсомольской номенклатуры, вооруженные бутафорскими подсвечниками, не согласуясь с мнением церковного единоначалия, а лишь по прихоти Ельцина и Собчака, показно захоронили в Петербурге неопознанные останки царской семьи. «Демократические» академики, писатели вместе с комсомольцами, прихватизировавшими СМИ, радостно прокричали «одобрям-с». И вот сейчас, когда страна страдает от локальных войн, повсеместного терроризма, заказных убийств, от расхитителей народного имущества, за что-то названных олигархами (не путать с добросовестными предпринимателями), как никогда мы нуждаемся в поддержке христианской морали, в мудрых духовниках и церковных наставниках. И они есть – те, кто может помочь выбраться России из ямы, вырытой внутренними и внешними супостатами. Но посмотрите, как их боятся рывшие эту яму! Особенно усердствуют в борьбе против Церкви закупленные на корню журналисты, нечистоплотные политики, потерявшие стыд и совесть писатели и ученые. Обращусь к трем наиболее непримиримым врагам Православия – религии страны, в которой они зарабатывают деньги, растят детей и пользуются немалыми привилегиями.
Наиглавнейший телеакадемик г-н Познер в насквозь заангажированном обозрении «Времена» и на страницах газет яростно клеймит Православие, называя его главной бедой для России. Другой «демократ»-правозащитник, г-н Ковалев, отстаивавший лишь своих единомышленников, чеченских отморозков и завравшихся журналистов, с пеной у рта ратует за запрет Православия. Нобелевский лауреат г-н Гинзбург на всех телеканалах вопит: «Уберите слово "Бог" из российского гимна, я не хочу жить в этой стране под гнетом Православия». А ведь мы знаем многих нобелистов, и не одного академика Павлова, которые были верующими людьми, что не мешало им в науке и творчестве достигать подлинных высот. Конституции почти всех западных стран, которые берут за образец демократии господа атеисты, начинаются со слова «Бог», да и зеленые купюры, высоко ими ценимые, украшены этим ненавистным для них именем.
Уверен, что господа эти не знают, а точнее, не хотят знать историю Государства Российского. Напомню им лишь о нескольких ее победных свершениях, случившихся под православными знаменами.
Это православные в 1242 году разгромили полчища тевтонских и ливонских рыцарей. Разгромили во главе с князем Александром Невским, причисленным к лику святых и в конце жизни принявшим схиму. А уж арийские принципы побежденных им захватчиков навряд ли по душе моим оппонентам. Это православные ценой собственных жизней и порушенных городов, проявив себя тончайшими дипломатами, закрыли татаро-монгольским всадникам дорогу на Запад. Пройди они туда – и недосчиталась бы Европа Леонардо да Винчи и Микеланджело, Петрарки и Шекспира. Правда, не произошла бы и кровавая Французская революция, ставшая прообразом для всех наших разрушителей государственности и Православия. Это православные в 1612 году смогли победить самозваную смуту, страшнее которой разве что нынешние времена. Это православные в битве под Полтавой указали Карлу XII обратную дорогу домой. Это православные в 1812 году, помолившись вместе с Кутузовым иконе смоленской Богоматери, одолели завоевателя, перед которым полмира склонило колени.
Это православные силами своих верных сынов свернули шею тем самым фашистам, на которых вы шлете проклятия за холокост, а единомышленник ваш и бывший министр г-н Швыдкой предпочитает тот фашизм несуществующему русскому. Несуществующему, не существовавшему и не могущему существовать в стране православной.
Давайте же одумаемся, господа, и прекратим пустопорожние прения о правомочности преподавания в русских школах «основ православной культуры». Никто не заставляет ходить на эти уроки ваших детей и внуков. Но не обкрадывайте наших наследников, как это делали ваши отцы и деды, лишив нацию знания основ подлинной истории культуры, ибо без веры и религии она изначально не может существовать.
Сделать это не поздно, господа!
ОН ВО КАКОВ ДЛЯ ПРОСТАКОВ,НО ЗНАЕМ МЫ – ОН КАБАКОВ
Русскому человеку вообще, а художникам, зодчим, писателям и музыкантам особенно, свойственно уважительное отношение к истории, обычаям и культуре западных и восточных соседей. Россия недаром в последнее время именуется очагом евразийства. И это прекрасно, если только не брать во внимание кривляния и передергивания по этому поводу со стороны суетливых, а иногда и откровенно нечистоплотных средств массовой информации, на корню присвоенных ловкими махинаторами «а-ля Березовский и Гусинский», внедрившими в жизнь лозунг полупьяного хозяина России: «Берите, сколько сможете!»
Как много дало взаимное общение русских иконописцев с мастерами итальянскими, сербскими, болгарскими, а уж столпам византийского искусства мы обязаны если не всем, то многим. Когда псевдопатриоты обвиняют некоторых моих единомышленников и меня в приверженности чужеземным влияниям на нашу культуру, я обычно отвечаю: «А вы сломайте кремлевские церкви, ведь их строили фрязины с Фиораванти во главе!» Не знают они, видимо, что великого итальянского зодчего пригласили тогдашние правители Московии, но прежде чем начать строительство Успенского собора, отправили его во владимиро-суздальские земли поучиться у старых русских зодчих, создавших в XII веке такие жемчужины, как храм Покрова на Нерли, Успенский и Дмитриевский соборы, Георгиевскую церковь в Юрьеве-Польском. И какой блистательный результат дало такое сотрудничество – веками радует изяществом своих форм, внутренней мощью и симфонизмом архитектурных слагаемых кремлевское чудо, сотворенное итальянцем на русский лад! Таких примеров бесконечное множество: один Петербург – русская столица, в строительстве которой сошлись таланты Воронихина и Растрелли, Росси и Стасова, Кваренги и Монферрана, – дорогого стоит. Интернационализм русского искусства способствовал процветанию дара Левицкого и Брюллова, Пушкина и Тютчева, Баженова и Казакова, Мусоргского и Чайковского, Блока и Цветаевой, Серова и Чехова. И когда нас сейчас пытаются обвинить во вторичности русского искусства и в квасном патриотизме, хочется крикнуть: «А вы посмотрите, почитайте, послушайте, поизучайте!» И совсем непотребны печатные и электронные средства все той же «родной» массовой информации, наперебой хулящие, поносящие, изничтожающие и наследие наше богатейшее, и любое классическое проявление современных служителей прекрасного.
Сколько оскорбительных слов в адрес талантливого советского художника Виктора Попкова (особенно досталось лучшей его картине «Шинель отца») произнесла некая г-жа Кабанова из «Известий»; какие ушаты грязи вылил на драгоценное наследие Аркадия Пластова откровенный русофоб г-н Ревзин из «Коммерсанта»! И все ведь сходит им с рук! Зато как усердно превозносят они выдаваемые за прогресс проявления отморозков, рубящих иконы в Манеже, пожирающих кондитерский «труп» Ленина в галерее Марата Гельмана, плюющих в святая святых – веру человека в Бога – на выставке «Осторожно, религия!», совсем не случайно благословленную к показу в музее А. Сахарова его вдовой Е. Боннэр.
Зато как та же г-жа Кабанова сомлела от того, что прикоснулась она на выставке в Германии к обшлагу пиджака «самого Кабакова»! Ту выставку воспели все газеты, кроме, разумеется, патриотических «прибежищ для негодяев».
Приезда Кабакова в Россию услужливые донельзя музейщики и славильщики из СМИ ждали, словно возвращались, скажем, Бунин или Шаляпин. И когда он приехал, буквально задохнулись от восторга. «Приезд Кабакова на открытие эрмитажной выставки стал не просто сенсацией – он говорит о том, что кончилась эпоха... счеты сведены, пришли другие времена... Кабаков – отец-основатель московского концептуализма, главного художественного брэнда России второй половины XX века». Умри, лучше не скажешь, чем написавшая эти строки в «Коммерсанте» г-жа Матвеева. И будто не было во второй половине двадцатого века Лактионова и Комова, Жилинского и Нестеровой, Краснопевцева и Зверева, Пластова и Немухина, Коржева и Свешникова, Харитонова и Попкова, Шварцмана и Виктора Иванова.
Со всей уверенностью и совсем немалой посвященностью в основы изобразительного искусства скажу, что Кабаков – искусственно раздутое имя. Концептуализм у него коммунальный и к прекрасному он глух, как и покинувший Россию вместе с ним г-н Купер. И недаром еще один изгой – талантливый мастер Борис Заборов с присущей ему скромностью дал недавно трезвую оценку горе-концептуалистам. Огромные деньги тратит «Фонд Гугенхайма» и другие хорошо финансируемые пропагандистские центры на таких вот кабаковых! Одних роскошных банкетов в Петербурге хозяйка «Стелла арт Гэлери» Стелла Кей и гугенхаимовец Ник Ильин (что бы сказал его отец – известный философ русского зарубежья, автор дивной книги о святом Серафиме Саровском!) закатили немерено. «Заводилой» камерных застолий выступал Михаил Швыдкой, был там и Зураб Церетели, поспешивший купить одну из инсталляций.
Но самое страшное, что две работы Кабакова – «в шкафу» и «Туалет в углу» – останутся в Эрмитаже навсегда. Они, по словам директора г-на Пиотровского, «станут жить там постоянно и во многом определят, каким будет эрмитажный «Музей искусства XX века». Приехали! Мало г-ну Пиотровскому сомнительного «Черного квадрата» Малевича, за который г-н Потанин отвалил миллион долларов, украденных у рабочих, учителей и тех же музейщиков! Подавай и очередного иностранца – «Кабакова – «Рюсь из города Тамбова».
Я обвиняю г-на Пиотровского в том, что, приобретая для Эрмитажа сомнительные поделки, он умудрился без государственного разрешения отдать Швыдкому «Бременскую коллекцию» для преступной переправки ее в Германию. А ведь в свое время мы с тогдашним министром культуры СССР Николаем Губенко переправили ценное собрание в Эрмитаж, дабы спасти его от чрезмерно разгулявшегося ее «хозяина» г-на Балдина. К этому обвинению присоединяю и протест против незаконного возврата в Германию 114 ценнейших витражей из Мариенкирхе (XIV век) в обмен на совсем крошечные немецкие компенсации. И если скажете вы, г-н Пиотровский, что получили от немцев деньги на восстановление новгородской Успенской церкви с. Волотова, то покажу я вам межгосударственный договор России и Германии о том, что только за Бременскую коллекцию немцы обязуются нам восстановить семь новгородских храмов и укомплектовать разворованный фашистами здешний музей.
Так не пора ли одуматься, господа кабаковцы и гугенхаймовцы? Ведь еще не поздно.
КУКУШКИ И ПЕТУХИС самых первых шагов так называемой либерализации многострадального нашего Отечества любому здравомыслящему человеку было ясно, что агония перестройки, ее последователей и апологетов далеко не за горами. Но мало кто мог представить тогда уродливые, фантастически кошмарные проявления этой самой агонии. Разве можно было даже подумать о появлении на страницах главной газеты «свободного» рынка, к каковым безусловно относит себя «Коммерсант», юбилейного панегирика Борису Немцову от его подельника Альфреда Коха. В форме, напоминающей стихи, привлекавшийся уже однажды к суду за писательство и грабительство, Кох сумел так грязно и непристойно материться, что любой биндюжник должен отдыхать. Бедные «Файнэншл, Нью-Йорк и Лос-Анджелес таймсы», смотрите, какого чудо-ребенка выпестовали. Ведь именно на ваши солидные органы держит равнение доморощенный «Коммерсант». А где же закон, привлекающий к ответственности за публичные сквернословие и оскорбление невинных читателей? Где средства массовой информации, обязанные следить за нравственностью современников, чистотой морали, соблюдением норм русского языка? Да там же, где Кох и Борис Немцов. Они такие же кукушки и петухи, как их хозяева, герои, советчики и пособники. Сколько лет два этих надменных, издевающихся над Россией циника мозолили глаза телевизионным налогоплательщикам!
Появление хулиганского пасквиля в «Коммерсанте» я приравниваю по своей вседозволенности и распущенности к последней церемонии – а скорее шабашу – вручения очередных ТЭФИ-статуэток. Те, кто не заснул в ту ночь «прямой» трансляции удручающего действа, поняли, что дальше ехать некуда.
Откровенно эпатажное издевательство над государственной политикой, проводимой президентом, стало особенно возмутительным, ибо проходило в то время, когда не минуло еще и сорока дней со дня бесланской трагедии. Когда вручались призы якобы обиженным властью «героям» типа Шустера и Парфенова, жалко было, что среди основной массы назвавших самих себя телеакадемиками есть и люди, никогда и ничем не запятнавшие своей совести за годы служения музе телевидения. Но их так мало, а слабые голоса их неслышны в могучем реве отвязанных, заангажированных наших «просветителей».
Я уже слышал в 1991 году в концертной студии Останкино этот рев. Не скрывая своей радости, дорвавшиеся до богатой телекормушки, нынешние академики кричали: «Мы победили, ура!», а из-за стола президиума за ними удовлетворенно наблюдал неистовый борец с марксизмом-ленинизмом, вечный агитпроповец Егор Яковлев, поддержанный своим цековским однофамильцем – ярославским двурушником.
Задаю себе постоянно вопрос: «Неужели всем этим петухам и кукушкам в течение десяти уже лет не надоело награждать себя любимых? Ведь все они получили высшее образование, читают книги, смотрят старые добрые фильмы, вспоминают родительские заветы».
Но учитывая, сколько за эти десять лет вылито ими заведомой лжи, сколько высказано слов нелюбви к Родине, сколько опозорено и осквернено истинных патриотов и подлинных умов государственных, получаю однозначный ответ: стыд для этих людей – имя несуществительное. Как с годами менялись лица лгунов и телесирен, обслуживающих березовских, гусинских, чубайсов и гайдаров. Только человек с железной психикой и черствой душой мог не лишиться разума, слушая вранье Киселева, Сорокиной, Сванидзе, Парфенова, Шустера, Швыдкого и иже с ними. Белыми нитками были шиты аргументы и факты, преподносимые телезрителю постоянно приглашаемыми ими в свои шоу хакамадами, альбацами, ясиными (с дочками), шахраями и прочими шумейками с доренками. Чем хуже было России и ее жителям, тем страшнее становились публичные посиделки, тем безответственнее их болтовня. Реальный Шендерович и виртуальные Хрюн и Степан откровенно издевались над самим словом «русский», позорили нашу и без того униженную армию, славословили любого нашего врага, будь он родом с Запада или Востока. Не создав ни одного пристойного фильма, не порадовав зрителя хорошим сериалом, отдали они эфир на растерзание донельзя опущенным дельцам от шоу-бизнеса и смехопанорам. А у тех лексика недалеко ушла от коховской; музыка и тексты песен показались бы непристойными и динозаврам, а юмор может вызвать смех лишь у безнадежно зазомбированных особей.
Не телеакадемикам, ибо они все равно не поймут, а «если поймут, не ответят», а тебе, читатель, да и себе самому задаю я вопрос: почему такая высокопрофессиональная, глубоко человечная и озабоченная жгучими проблемами современности передача, как «Постскриптум», даже не была номинирована на душераздирающую статуэтку? Думаю, что ее ведущему Алексею Пушкову наплевать на решение своих сплоченных у жирного пирога коллег. Пойдите попробуйте сравняться с «Постскриптумом», господа телерулящие всевозможных шоу! Не выйдет.
В дни, когда вся страна со слезами на глазах переживала гибель «Курска», главный телеакадемик В. Познер публично назвал выпуск «Времен», посвященный этой трагедии, большой своей удачей. Известный поэт Евгений Нефедов откликнулся тогда на этот цинизм скорбным стихотворением:
...Хваля себя, телетрепач
Сюжет о страшной русской гибели
Отнес к числу телеудач...
Лафа, ребята!
Пусть изводятся
Под корень люди и страна
Вам, перевертыши,
как водится,
Что ни война – то мать родна...
И не успеете обвыкнуться,
Везенье празднуя свое,
Удача так всем вам
откликнется,
Что лучше б не было ее!
Не могу обратиться к «кукушкам и петухам» от телевидения с призывом «Давайте одумаемся». Они все, что могли совершить, уже совершили и теперь агонизируют.
Хочу сказать телезрителям и руководителям государства: «Давайте одумаемся!» И сделаем телевидение наше гуманным, помогающим жить и вселять надежду в усталые сердца и добрые души. Еще не поздно, господа!
ОБ ИГРАЮЩИХ, ПРАЗДНО БОЛТАЮЩИХПомню по сей день, как меня – дитя войны – поразила сцена пьяного застолья спекулянтов в любимом фильме «Летят журавли». Ужаснулся я, узнав в свое время, что в блокадном Ленинграде, на улицах которого лежали неубранные трупы, предприимчивые проходимцы ели икру, пили дорогие вина и даже, пользуясь страшным событием, умудрялись собирать художественные коллекции. И как же быстро люди привыкают к таким проявлениям бесшабашной нечистоплотности, когда на виду у всей России, ввергнутой в уже не первый год длящуюся вялотекущую войну со страшными, кровавыми терактами, нападениями на города, больницы и театры, нахапавшие немереные народные богатства бессовестные «счастливчики» не устают участвовать в постоянных раутах, презентациях, вернисажах, бесчисленных фестивалях, свадьбах, юбилеях, и несть конца этим модным тусовкам.
Какое омерзительное впечатление производят на обыкновенных людей похотливо отсмакованные отчеты о так называемой светской жизни Москвы и Петербурга, да и наиболее шустрые провинциальные писаки стараются не отставать от столичных гурманов. Неужели не стыдно героям светской хроники и обслуживающим их журналистам описывать ломящиеся от редкой снеди и дорогих напитков столы, когда даже с экранов пролживленного нашего телевидения постоянно просачиваются сюжеты о голодающих учителях, врачах, научных работниках и доведенных до отчаяния шахтерах и металлургах. Поразительно, но без пьянки и обжорных столов не обходится ни одно событие, даже самое скромное. Мне посчастливилось в своей жизни организовывать и открывать десятки и сотни художественных выставок. Но разве думали мы, готовясь к торжественному событию, о каком-то богатом банкете, на котором сразу забывают и о самой выставке, и о художниках, и об устроителях. Нынче же постоянно действующие орды вернисажистов кочуют из одного зала в другой, из музея в галерею, спеша не пропустить ни одного сопутствующего выставке фуршета или застолья, и похваляются потом друг перед другом «победами», одержанными на поле тусовочной брани.
Однажды я поймал себя на мысли, что газетная светская хроника, славящая «играющих и празднично болтающих», не переставала появляться на газетных полосах ни в дни трагедии Буденновска, ни в тревожные часы, когда все люди с надеждой и трепетом ожидали чудесного спасения затонувшего «Курска», ни тогда, когда слезы отчаяния душили наблюдавших за зверствами террористов на Дубровке и в Беслане. А в дни взрывов на Пушкинской площади, у «Националя», у метро «Рижская» по телевидению показывали бесконечные шоу, смехопанорамы Жванецкого и Петросяна; комментаторы продолжали поливать грязью Лукашенко, забыв, что Белоруссия и Россия – исторически сложившееся целое.
В «пире во время чумы», согласно газетным отчетам, участвуют одни и те же персонажи: банкиры, доморощенные олигархи, намозолившие глаза актеры, режиссеры, кутюрье, спавшие с голоса певцы, давно забывшие о стыде и приличии писатели, ушедшие в бизнес спортсмены, бывшие спецслужащие с холодными руками и горячим сердцем. Прочитав очередные колонки о ночных загулах нашей самозваной элиты, только под утро возвращающейся на Рублевку или в баснословно дорогие новостройки, невольно задаешься вопросом: а когда все эти движущие силы нашего общества трудятся на благо отечества? В свое время один из представителей богатейшей русской семьи Рябушинских позволил себе уйти в бесшабашный загул, понастроил роскошные виллы и дворцы, где устраивал оргии. Недолго продолжалась такая жизнь, ибо родители и братья строго пригрозили ему банкротством, и ретивое чадо вынуждено было поумерить свой пыл. И если продолжать экскурс в славную русскую историю, то невольно подумаешь, а могли ли так вести себя, как нынешние неунывающие богатеи, братья Третьяковы, Бахрушины, Щукины? Нет, не могли! Они ведь думали прежде всего о работе, иначе не было бы у них средств на создание Третьяковской галереи, Бахрушинского музея или Щукинской галереи.
Когда в жирной ночной жизни столичной бултыхаются люди, чуждые какой-либо культуре, с трудом отличающие Пушкина от Вознесенского; банкиры, выдающие себя за писателей, и писатели, ставшие банкирами; окружающие их дамы, «прекрасные во всех отношениях» – от безутешных вдов до оставшихся сиротами дочек, обслуживающих самых богатых воров государственного имущества, – это одно. Но когда их собутыльниками и сотрапезниками становятся те, кто одарен от Бога, кого слушают и кем восхищаются истинные ценители прекрасного, невольно начинаешь бояться этой всепожирающей машины пошлости и разврата. Когда музыканта – творца, вызывающего своим неповторимым искусством слезы радости и приближающего слушателей своим исполнением к небу, в его юбилей дочка борца за демократию, ходившего во власть (а зачем?), г-на Собчака с прислуживающими гетерами укладывает на праздничное ложе и осыпает его хитон фиалками, специально доставленными из Пармы, становится не по себе и кажется, что серный запах Содома и Гоморры окружает тебя, заставляя вспомнить о грядущем апокалипсисе.
