MEIN LIEBER
Уходит эпоха, mein liеber, уходит неслышно эпоха,
Ломаются судьбы, и в мареве лета осталась лишь кроха
Того, что цепляло, держало, стирало границы
И в руку ложилось пером пролетевшей жар-птицы.
Уходит эпоха, mein liеber, но ты остаёшься со мною.
Как глупо мы колкие дни разбавляли войною,
Сжигали мосты и листали разлук неизбежность,
На краешке лета теряя последнюю нежность.
Mein liеber, my darling, мой свет в запотевшем оконце,
Взгляни: слишком мало любви и надежды – на донце.
Кончается лето, уходит эпоха – легко, по-английски,
А мы остаёмся – без солнца и прав переписки.
***
мир ловил их, но не поймал…
Она – дитя полусонных улиц, старинных книжек и резких фраз.
Упрямо любит ночное небо – и года два, как не любит джаз.
Забыты догмы, близки созвездья, далёк от нормы её уют.
Пусть где-то слева осталась рана – но то пустое, её зашьют.
Он глушит водкой тоску. Усталость бездомной кошкой скребётся в дом.
Когда-то мир он ловил в капканы, швырял под ноги, вязал узлом.
Теперь вокруг карнавальный праздник, но это рио – чужой банкет.
И к цифре «сорок» несёт машина – к звезде? к оврагу? к себе? в кювет?..
Что будет завтра?.. Пока неважно. Дыши спокойно, не плачь. молчи.
La dolce vita полна сюрпризов, пока горит фитилёк свечи…
… С усмешкой смотрит их южный город, как ей в ладони летят слова.
Послушай, солнце, пора привыкнуть, что жизнь обычна, а смерть черства.
БОЛЬНИЧНОЕ
«Кто знает – поймёт: это тяжкая мука…»
(Костя Елумахов)
Кто знает – поймёт: это тяжкая мука –
Сквозь дни, что листаешь неспешно, как книгу,
Шагнуть в Зазеркалье, сжав пальцы (ни звука…)
Ломая запястья… (не вырваться крику)
Сжимаясь в комок – до утра, до озноба,
Вымарывать в памяти тягу к полёту.
Девятая жизнь. «Снято!». Прежние – проба.
«Вам время платить по небесному счёту».
Слеза чуть приметна на влажной ладони…
Но ты прорываешься – сдавленным стоном.
Разорвано, скомкано тихое «больно»:
«Ах, барышня, что ж вы, не спите, довольно –
она продолжается… вы заплатили» –
За жизнь, что прекрасна, пока ты вздыхаешь,
За белые флаги, что бьются на шпиле,
За право любить – даже если теряешь.
ПРЕДЧУВСТВИЕ ЛЕТА
Всё не ложатся строки в такт,
всё не кончается суббота,
сама с собой заключишь пакт
о том, что твой конёк – свобода,
и будет горе – не беда
(а только горькое лекарство),
всё – трын-трава. Белиберда,
а у тебя – сирени царство,
а у тебя растёт жасмин,
и в голове гуляет ветер,
и рыжесть – лучший витамин,
когда вокруг всё в чёрном свете.
К себе прислушайся: жива?
Пусть всё вокруг летит, искрится!
… Под каблучком хрустят слова,
и лето в дверь уже стучится…
***
И кто-то тебя костерит, ругает, полощет имя, как простыню.
А ты, надменно ведя бровями, ни в грош не ставишь всю их грызню.
Смешливо смотришь на лица-маски: опять, скрываясь, кого-то пнёт?
Тебе их жалко – у них есть жало, вот только осы не носят мёд.
С тобою – утро, корицы привкус, горчащий кофе и тёплый вигляд.
Ты засмотрелась опять на небо, в котором рифмы, смеясь, шалят.
Добавишь в кофе щепотку соли, добавишь в будни глоток шабли…
Пусть мир – как книга, где на страницах – излом сюжетов картин Дали –
Ты в Зазеркалье, и хрупок воздух, но кто-то держит твою ладонь.
И кто-то рядом, и всё надёжно: свеча не гаснет, горит огонь.
Взрывает время мосты и стены – и чью-то глупость развеет в прах.
Ты замираешь в Его ладонях, и бьётся сердце в Его руках.
БЛЮЗ ДЛЯ ТЕБЯ
В колонках чуть слышно играет блюз, и я – на его волне… Тону в тихих нотах, иду на дно, вся в звуках, как в западне… Меня перемкнуло на сотни клемм, и логика – стороной. Послушай, ведь это так просто: быть, не вместе, но всё ж – с тобой. Ловить дыханье, держать ладонь, и гладить щетину щёк. И верить глупо, что мой упрёк (их тыщи!) водой между пальцев стёк…
Слова осыпаются мишурой, ты знаешь, они – ничто. И я, засыпая, шепчу в плечо: пожалуйста, будь со мной. Не надо вечность – она мираж, не выдержать бега дней. Сегодня, слышишь – сейчас – побудь, и всё заполни собой. Я буду просто смотреть в глаза, ловить не в силки – в тепло. Оно ведь живо (пока ещё) пока, когда ты – со мно…
… в колонках тихо играет блюз, а я – всё в свою игру. Пишу сценарий, где каждый шаг – к тебе, и рядом с тобой. А утром разбудит, растормошит ворвавшийся в окна свет, и я поверю нелепо, что разлуки и боли нет. Что где-то (близко?), в твоей стране, ты помнишь, что я жива, стекаю стихами в твою ладонь…
… и нас друг без друга нет.
