Продолжение. Начало в №9-10/2013 и сл.
О тонкой связи между кино и реальностью
I
В феврале 1942 года тайная полиция арестовала в Милане некоего парикмахера, по имени Леонардо Патане. Он был обвинен в злонамеренном сочинении анекдотов, а доказательством преступления послужил найденный у него список фильмов, имевшихся в итальянском прокате. Парикмахер напротив каждого названия - вроде такого, как "Потерянный Рай", или "Утраченные Иллюзии" - поставил крамольное пояснение. Например, "Утраченные Иллюзии" связывались с лозунгом дуче: “Мы победим!“, а напротив комедии под названием "Какая дурацкая шутка..." значилась короткая пометка "...фашизм...".
Несчастный парикмахер вряд ли придумывал все это - очень похожий список был найден и у Сержио Родомонте, члена фашистской партии - но дело попало на контроль к самому дуче, и отговорки вроде “…народного творчества…” его бы не устроили - надо было найти автора.
Вот парикмахера автором и назначили, и по указанию Муссолини отправили не в ссылку, как обычно, а в тюрьму - но шутку, соединявшую в одно участие Италии в войне с фильмом под названием "Безнадежная затея" придумал все-таки не он.
Во-первых, в его списке ее не было, а во-вторых, жил наш парикмахер на севере, в Милане - а шуточка имела хождение на юге, и потешалась над ней вся Сицилия.
Юмор в какой-то мере служил заменой хлеба.
По официальным данным, до 40% населения Италии жили в состоянии постоянного недоедания. Карточную систему ввести-то ввели - но выдавалось по карточкам все меньше, и престиж дуче от этого очень пострадал. Он, собственно, и сам понимал, что теряет популярность, и пытался вернуть ее старыми, хорошо отработанными трюками. Поскольку в свои "золотые годы" Бенито Муссолини славился способностью принимать мгновенные важные решения, он в самом конце 1941 повторил эту практику - и вдруг назначил некоего Альдо Видускони секретарем фашистской партии Италии.
Тот был, конечно, образцовым фашистом - сражался в Эфиопии, а потом добровольцем пошел в Испанию на войну, и был там тяжело ранен - но в 1941 ему было всего лишь 27 лет, и репутация у него была как человека "...невежественного, злобного, абсолютно ничтожного..." - по крайней мере, так думал Витторио Муссолини, сын диктатора.
Что до Чиано, так тот просто дар речи потерял, узнав о назначении.
Он думал, что дуче тут все-таки хватил через край - но многие иерархи партии начинали думать, что "...хватил через край …” - это как-то слишком по-родственному мягко.
Они начинали сомневаться в том, что их вождь вообще адекватен.
Он, скажем, собирал своих министров, и держал перед ними трехчасовые речи, не позволяя ни садиться, ни даже записывать хоть что-то.
Муссолини объяснял это тем, что опасается несанкционируемых утечек информации.
А в Риме тем временем придумывались новые шутки. Итальянское слово “foro” имеет несколько значений. Одно из них – форум, в смысле площади для массового общения - и в Риме уже существовал форум Муссолини.
Но это же слово может означать "дырку" - и поскольку с едой становилось все хуже, то последнюю дырку на затянутом ремне стали называть "…дырочкой Муссолини…".
После атаки японцев на Перл-Харбор фюрер решил, что такую полезную инициативу следует поддержать - и в декабре 1941, за пару месяцев до того, как тайная полиция в Милане нашла злонамеренного парикмахера, объявил Америке войну. Дуче без долгих раздумий последовал его примеру.
И как-то так незаметно оказалось, что Италия теперь, помимо СССР, воюет еще и с США.
II
Война - войной, а светская жизнь в Риме все-таки не совсем замерла. 22 июня 1942, как раз в годовщину начавшейся в 1941 войны с СССР, праздновалась свадьба одной милой девушки, начинающей актрисы кино. Замуж она выходила за маркиза, свадьба была очень пышной, среди гостей было полно генералов, адмиралов и высоких лиц из государственного аппарата - а все потому, что девушка - ей было всего 19 - звалась Мария Петаччи, и она доводилась родной сестрой Кларе Петаччи.
К 1942 она под псевдонимом Мириам ди Сан-Серволо уже успела сняться в фильме "Путями Сердца", и имела успех - что было и немудрено, ибо на роль ее устраивал сам дуче, который уж заодно заказал в газетах самые лучшие рецензии.
К этому времени связь Муссолини с его подругой, Клареттой Петаччи, была “… секретом, открытым для всех …” - так что младшей сестре своей подруги на свадьбу он подарил роскошный серебряный сервиз, а присутствие важных лиц на премьере фильма с ее участием стало делом как бы обязательным, примерно как на государственном приеме.
Собственно, у важных лиц имелись основания для приезда и помимо желания показаться в столь избранном обществе - через семейство Петаччи в то время делались самые различные дела, от назначения на хорошее место и до разного рода хитрых комбинаций с деньгами.
Скажем, можно было протолкнуть обмен итальянских лир на золото, которое в дальнейшем можно было переправить за рубеж посредством дипломатической почты - как правило, в Испанию. Тут мог помочь Марчелло Петаччи, старший брат Кларетты - и было известно, что даже и важным людям не следовало становиться на его пути.
Глава крупного банка - “Banka del Lavoro” - вылетел со своего поста за то, что посмел сунуть нос в его денежные обороты. Единственной управой на "...клику Петаччи..." могла бы служить клика Ракелe Муссолини, жены дуче - но у жены вождя не всегда хватало времени и охоты входить в "...интриги высшего общества...".
Она считала себя выразительницей интересов простого народа, ходила по рынкам, переодевшись поденщицей, и постоянно норовила "...открыть дуче глаза...".
Ее дочь, Эдда, объясняла такое поведение менопаузой...
В марте 1942 в Венеции случились первые беспорядки, связанные с нехваткой хлеба. Алессандро Паволини - видный политик, журналист и эссеист - получил поручение от дуче: доказать, что нехватки продовольствия в Первую мировую войну были еще хуже.
Паволини был человеком блестящих дарований.
Он родился во Флоренции, в семье крупного лингвиста, специалиста в области санскрита и других индоевропейских языков - и отца он не посрамил, получив две ученых степени сразу - и в Риме, и во Флоренции.
В фашистской партии на Паволини было возложено "...пропагандировать фашизм в культурной и аристократической среде..." - и он действительно прекрасно в этом преуспел.
Скажем, стал устраивать костюмированные инсценировки времен Возрождения, завел оперный фестиваль во Флоренции, организовал ярмарки ремесленников на мосту Понте Веккьо - в общем, в партии на него не могли нахвалиться.
Но с поручением дуче насчет "...нехваток в Первую мировую войну..." он все-таки не справился - самому врать не хотелось, а среди людей с именем охотников подписаться под явной ложью он тоже не нашел. К концу лета стало известно, что на острове Сицилия для закупок зерна пришлось прибегнуть к реквизициям - крестьяне продавать хлеб за лиры уже не хотели.
На русский фронт отправлялись все новые солдаты - итальянские дивизии на Дону требовали пополнений. Бойцов альпийских полков оснащали горным снаряжением - крюками и веревками.
Предположительно, это могло понадобиться им для покорения Кавказа.
Беда была только в том, что они покидали теплую Италию в том, в чем были - a горные ботинки им не выдавали в связи с их полным отсутствием на складах. Оставалось только надеяться на лучшее - 23 июня 1942 фюрер прислал Муссолини очередное личное послание. Там говорилось, что английская 8-я армия, защищающая Египет, находится на последнем издыхании:
“…германо-итальянские войска вскоре увидят берег Нила…”.
III
Мысль фюрера вызвала немедленный отклик у дуче - командирам итальянских войск в Египте было велено при достижении Суэцкого Канала немедленно послать в центр радиограмму с одним-единственным кодовым словом - "Тибр" - по названию реки, протекающей в Риме.
А 29 июня 1942 Муссолини с большой свитой вылетел в Триполи.
Для его триумфального входа в Александрию надо было сделать обширные приготовления - например, следовало решить, будет ли он там выступать с башни танка - или все-таки въезд в город на белом коне окажется более зрелищным мероприятием.
Во всяком случае, победный гимн был уже сложен, и итальянский губернатор Египта уже подобран - а пока дуче развлекался в Ливии охотой.
Считалось, что вскоре состоится прорыв германских войск за гряду Кавказа, и возможно, пойдут на соединение с японскими войсками, взявшими Сингапур. Кто знает - может быть, и для итальянцев окажется, что путь от Нила куда-нибудь в глубины Азии не так уж и далек?
И Муссолини в ожидании больших событий пробыл в Ливии до 20-го июля - но так их и не дождался. Он вернулся в Италию - где от сладости мечты пришлось перейти к суровой прозе. Положение в стране его не радовало, и здоровье начало подводить - язва очень обострилась.
A Чиано говорил всем и каждому:
“…прежде все дуче следует поправить свое здоровье…”.
В принципе это можно было понимать не столько как родственную заботу о здоровье тестя, сколько пожелание, чтобы он поменьше нагружал себя государственными делами.
Что до Джузеппе Боттаи, бывшем губернаторе Аддис-Абебы, а ныне министре образования Италии - то он неожиданно открыл, что объявление войны Америке не было законным, потому что не было одобрено Большим Фашистским Советом.
Строго говоря, война против СССР тоже не была одобрена Большим Фашистским Советом - но Боттаи этот вопрос педалировать не стал, а просто сказал Чиано, что не следует забывать, что дуче, в конце концов, всего лишь самоучка.
Слухи о таких изысканиях министра образования, несомненно, дошли до Муссолини, но он ничего предпринимать не стал. Он свое окружение от всей души презирал - все они, по его мнению, были всего лишь отражением его славы.
А в октябре 1942 в Рим с визитом приехал Генрих Гиммлер.
Интересно, что даже такой умный человек, как Чиано - и то решил, что высокий гость, непрестанно мотавшийся по фронтам и концентрационным лагерям с инспекциями, в Италию приехал просто отдохнуть немного от своей трудной жизни.
Как-никак, приехал в штатском, в сопровождении одного только полковника Доллмана, и держался как-то все больше сам по себе. Ну, и Чиано велел организовать ему радушный прием, и показать Гиммлеру все, что того только заинтересует. И Гиммлер действительно немного оттаял, и встретился с многими людьми - вот только целью его была, как обычно, инспекционная проверка. Он выяснял, на кого в Италии можно будет положиться в случае, если страну придется оккупировать. Фюрер считал, что в Италии есть только один надежный друг Рейха - дуче.
Ну, а вдруг его не станет - и что тогда?
IV
24 октября 1942 года в Италии стало известно, что английские войска в Египте под командованием генерала Монтгомери перешли в наступление под Эль-Аламейном - и оно удалось.
Муссолини, который еще в июле распланировал триумфальный въезд в Александрию, как-то сразу проникся глубоким пессимизмом, и сказал Чиано:
“…Ливия теперь потеряна - это только вопрос времени…”.
Впрочем, дуче видел тут и светлую сторону - потеря Ливии избавляла Италию от необходимости снабжать находившиеся там германо-итальянские войска.
Дело тут было в том, что итальянские торговые суда, нагруженные продовольствием, горючим и всем прочим, что нужно для армии, к осени 1942 топились англичанами чуть ли не с математической регулярностью. Ну, и хотелось эти потери как-то уменьшить - припасы могли пригодиться для обороны континентальной Италии.
В начале ноября 1942 стало известно, что в Марокко и в Алжире высадились англо-американские войска - колонии, на которые в свое время, летом 1940, целились и испанцы, и итальянцы, теперь стали полем боя.
Немцы двинули в Северную Африку дополнительные дивизии, правительство Виши лишилось их доверия, и теперь уже вся Франция стала оккупированной зоной. Итальянцы в этом смысле очень пригодились - они немедленно заняли большие территории на юге Франции и вошли в Ниццу.
Проблема, однако, тут была в том, что драться предстояло уже не только с англичанами, но и с американцами.
Их войска в Северной Африке оказались теперь в соприкосновении с войсками держав Оси.
В Италии понимающими людьми из этого были сделаны выводы - поездки в Швейцарию очень участились. В Женеве и в Лозанне они встречались с другими понимающими людьми - в основном из Англии, но попадались среди них и американцы.
Пирелли, видный индустриальный магнат, тоже съездил в Швейцарию, пообщался там со своими многочисленными знакомыми - и вернувшись в Италию, сразу поговорил с Чиано. Он сказал ему, что война, по всей вероятности, проиграна, и что надо принимать какие-то меры для спасения.
Чиано ответил, что можно попробовать организовать "...лигу союзников Германии..." в составе Италии, Венгрии и Румынии - и надавить на фюрера с целью заключения широкого соглашения с Западом, что-нибудь в духе Мюнхена.
Почему не попробовать, так сказать, создать "Мюнхен-2"?
Странно - но осенью 1942 года Галеаццо Чиано считался в Италии реалистом...
***
Разгром
I
В феврале 1943 Бенито Муссолини получил от своей подруги, Кларетты Петаччи, совершенно надежный рецепт выигрыша войны: надо было убедить Китай и Турцию совместно напасть на СССР, а для того, чтобы освободить Китай от войны с Японией, следовало убедить Японию уйти из Китая, и начать осваивать Индию. Ключевым пунктом плана, впрочем, были не преобразования политики в Азии, а дела, касающиеся Европы - генерал Франко должен был внезапным ударом разгромить англичан и американцев у Гибралтара, и тогда все немедленно пойдет на лад.
А убедить его сделать это должен был Ватикан - ведь ясно, что у него есть большое влияние.
Ну, а если это окажется не совсем практичным, то всегда можно обратиться к Сталину через кого-нибудь из друзей, или к Черчиллю - и уж в этом случае понятно через кого.
Сэр Сэмюел Хоар, в конце концов, старый знакомый Бенито Муссолини, и в дружеской услуге ему не откажет, не правда ли?
В любом случае - надо что-то делать, и срочно. Потому что, по высококомпетентному мнению Кларетты Петаччи:
“…англо-американские войска в Северной Африке сильнее итальянцев в 10 раз...”.
Муссолини не раз говорил, что его подруга своей детской непосредственностью помогает ему нести тяжкое бремя власти. Ну, иногда он бывал не так щедр, и говорил, что Кларетта полезна ему как рвотное - облегчает давление и снимает боль в желудке.
Трудно сказать, что он подумал, прочитав ее предложения о путях достижения победы - легкое умиление или рвотную судорогу - но в данном случае следовало признать, что дитя просто повторяло слова, услышанные от взрослых.
В конце января 1943 года пала столица итальянской Ливии, город Триполи.
Так что про "...соотношение сил как 10 к 1..." в Риме говорили решительно все. А за ужином у Чиано - то есть в тесном кругу лиц, хорошо осведомленных об истинном положении дел - Боттаи с большим сарказмом сказал:
“…в 1911-ом году Муссолини выступал в парламенте с критикой захвата Ливии - и вот теперь, 32 года спустя, он все-таки своего добился, Ливия больше Италии не принадлежит…”.
Широкие массы, конечно, получали в качестве информации нечто другое - газеты выходили с аршинными заголовками: "...еще четыре крупных корабля под флагом Великобритании пошли ко дну...".
Редактор одной из газет вылетел с работы за перепечатку фотографии пленных итальянцев - на картинке они широко улыбались.
Ну, фотографии пленных из газет можно убрать, но скрыть факт поражений было невозможно. Муссолини нашел выход из неудобного положения в том, чтобы сместить маршала Уго Кавальеро, начальника Генштаба, и назначить на его место генерала Амброзио.
Произошли и другие перемены.
Глава Министерства Общественных Работ, Джузеппе Горла, который был в Неаполе с инспекционной поездкой, вдруг обнаружил, что его личный вагон отцепляют от поезда - вот так он и узнал о своем увольнении. А вот служащие Министерства Корпораций все никак не могли доискаться своего нового министра, Карло Тьенго. Ну, и оказалось, что он был в психиатрической клинике - куда через несколько дней и вернулся.
Но подлинной сенсацией стали вести из МИДа - Галеаццо Чиано был смещен со своего поста министра иностранных дел Италии.
Его назначили послом в Ватикане.
II
Капитуляция Паулюса под Сталинградом стала подлинной катастрофой для Рейха - но рикошетом досталось и Италии. По состоянию на сентябрь 1942 года в списках ARMIR (Armata Italiana in Russia - Итальянская армия в России) - значилось 230 тысяч человек.
За год военных действий - с июля 1941 и по июль 1942 - итальянцы потеряли 15 тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, и это было терпимо. Но в конце 1942 они попали под удар на рубеже реки Дон - и вот тут уж им крупно не повезло.
В окружение попало около 130 000 человек - a выбралось из него меньше трети.
В результате Муссолини в феврале 1943 расформировал свою "русскую" армию, остатки ее были отведены в Италию. Солдаты прибывали домой в таком состоянии, что их держали взаперти в "карантинных зонах" казарм - обмороженные и израненные, с точки зрения пропаганды они выглядели плохо.
В мае 1943-го закончились военные действия в Тунисе - как было сказано в газетах, “…по приказу дуче сопротивление прекращено…”. Оно, несомненно, прекратилось бы и без распоряжения - бежать танковой армии "Африка" было некуда, за спиной было только море.
В плен попало 250 тысяч человек, и больше 60% из них были итальянцы.
В результате таких катастроф в Италии возникали вопросы, на которые у Муссолини не было ответов. Регулярные встречи с фюрером не приносили ничего, кроме бесконечных тирад с призывами к “…фанатичному сопротивлению…”.
Была сделана попытка как-то позондировать почву на предмет примирения с англосаксами - и с этой целью обратились в Испанию, к Серрано Суньеру.
В Италии он был известен как “…честный фашист…”.
Но в мае 1943, он делал все возможное, чтобы убедить Англию и США в том, что испанская "фаланга" ничего общего не имеет ни с фашизмом в Италии, ни с нацизмом в Германии, а является выражением “…подлинного духа испанского народа, преданного ценностям свободы…”. Можно было предположить, что с течением времени Серрано Суньер найдет, что подлинный дух испанского народа предан и ценностям демократии.
Ну, пока он не шел так далеко - но пользы Муссолини от него не было и сейчас.
Оставалось попробовать найти контакты через посредничество Церкви - и в этом свете назначение Чиано на пост посла в Ватикане начинало выглядеть в новом свете.
"Пути господни" - записал Чиано в своем дневнике - "поистине неисповедимы".
III
В марте 1943 на севере Италии прошли забастовки - цены на продовольствие взлетели так, что бутылка растительного масла на черном рынке стала стоить столько же, сколько рабочий на оборонном заводе зарабатывал за месяц.
Вопрос забастовок обсуждался - и Гиммлер посоветовал не прибегать к устройству концлагерей. Он думал, что для Италии они не подходят. Вместо этого рекомендовалось учредить специальные военные части, обучить их под руководством германских инструкторов, снабдить хорошим оружием и положиться на их несокрушимую верность.
Иными словами, рейхсфюрер СС предлагал Муссолини создать аналог его организации.
Во время поездки дуче в Германию для встречи его сопровождал новый начальник Генштаба, генерал Амброзио - и немедленно после возвращения в Рим он поговорил с генералом Кастеллано, которому доверял.
Темой их беседы была разработка плана операции по аресту Муссолини - у генерала Амброзио осталось ощущение, что разговор фюрера с дуче очень походил на встречу двух старых и больных людей.
Один из итальянских дипломатов, тоже присутствовавший при встрече, пошел еще дальше, и прошептал на ухо соседу, что это не двое больных, а два трупа.
Весной 1943 Муссолини и правда был очень болен. Его язва обострилась так, что одно время медики вообще подозревали, что это не язва, а рак. Дуче питался в основном жидкой пищей, лицо его пожелтело, и энергии, которая когда-то била ключом, теперь не хватало ни на что.
Но встреча с Гитлером его подбодрила.
17 апреля он сместил Видуссони с поста секретаря фашисткой партии Италии и назначил на его место нового человека, Карло Скорца. Он сообщил собравшимся, что тот будет управлять партий так, как ему поручено лично дуче - то есть в духе неустрашимых берсальеров.
1 мая 1943 дуче закрыл доступ в Палаццо Bенeция для Клары Петаччи.
Она была обижена до глубины души и осыпала своего возлюбленного письмами и телеграммами, на которые он не отвечал - ему было не до нее, он планировал новое возрождение фашистского движения.
Через несколько дней после расставания с подругой дуче выступил с балкона Палаццо Венеция.
Слушали его, конечно, вернейшие из верных - и он сказал им, что знает, что происходит в стране. Она поражена болезнью, ей заразились миллионы итальянцев, и имя этой болезни - “…африканская лень и безразличие…”. И единственным лекарством может быть только возрождение старого духа победоносного фашизма:
"Мы вернемся!".
19 июня 1943 года дуче принял для доклада графа Витторио Чини – министра коммуникаций, представлявшего в его кабинете интересы индустриалистов. Граф выразил национальному лидеру Италии свое мнения, что дела не могут продолжаться так, как они идут сейчас, и что тонуть вместе с Германией совершенно не обязательно.
Дуче своего собеседника оборвал.
Он сказал ему, что единственная альтернатива - это Германия, и Италию ждет победа или гибель, но непременно на стороне Германии.
Министр откланялся, и чуть ли не на другой день подал в отставку.
24 июня 1943 Муссолини собрал у себя директорат фашистской партии Италии. Карло Скорца доложил ему, что в рядах состоят 4 770 770 членов партии, и к ним следует добавить 1 217 036 женщин, которые, как верные делу фашисты, несут свою службу в женских организациях, ассоциированных с партией. И еще есть 4 500 000 человек, верных делу народа, которые помогают партии на местах, после работы.
И все они скованы железной дисциплиной и верностью дуче.
Звучало это отрадно - все собравшиеся в едином порыве встали и наградили своего вождя шквалом долгих и нескончаемых аплодисментов. В этом шквале потонул один важный момент - примерно через месяц после того, как "...по приказу дуче..." окончилось сопротивление в Тунисе, американцы захватили островок Пантелеррия. Сам по себе этот клочок земли имел минимальное значение - его площадь не превышала 83-х квадратных километров, и он одно время служил базой итальянских торпедных катеров.
Ну, уже к середине мая 1943 никаких катеров, конечно, уже и в помине не было, и мысль германского командования устроить на Пантеллерии передовую авиабазу была оставлена - ее было бы невозможно защищать.
Так что островок, вооруженный только пушками береговой обороны, никакой угрозы союзному флоту уже не представлял - его можно было просто обойти. Но американцы люди практичные, и они рассудили, что аэродром Пантеллерии, если его хорошенько расширить, может пригодиться им самим.
Остров был удобно расположен - как раз на полпути между Тунисом и Сицилией.
Напечатано в журнале «Семь искусств» #4(51)апрель-май2014
7iskusstv.com/nomer.php?srce=51
Адрес оригинальной публикации — 7iskusstv.com/2014/Nomer4/Tenenbaum1.php
