Не зима тревоги нашей –
осень жизни правит балом.
По листве идем мы павшей
и испытанной пожаром..
Мы идем с тобой неспешно –
до зимы уже недолго,
но пока еще не снежно,
торопиться нету толка.
Воздух горечью пропитан,
и прозрачен, и прохладен,
и дождями перемыт он,
и с дыханьем нашим ладен.
В этом времени тягучем
есть печаль своя и прелесть:
этот воздух, эти тучи,
этих листьев павших шелест.
Все острее ощущенье
долгожданного покоя...
Не прощанье, а прощенье,
очищение благое.
Воспоминания о Петербурге
Камень, чугун, вода,
Небо висящее низко...
Всё это было тогда
Рядышком, близко.
Не было ни на чуть
Тени сомненья –
Здесь мои жизнь, путь,
Здесь вдохновенье.
Думал, что навсегда
Богом отмечен.
Боже, как же тогда
Был я беспечен!
Нет меня больше, нет
В старом пространстве.
Вот уже много лет
Я в эмигрантстве.
Вижу издалека, –
Город на месте.
Камень, чугун, река
С небом угрюмым вместе.
Осень. И дождь моросит,
Вижу я живо:
Город, как прежде, открыт
Ветру с залива.
Парки промокли насквозь
Листья озябли.
Всё здесь и вместе и врозь
Помню, до капли.
Всё, что дорого мне,
Не пропадает.
В сердце, в его глубине
Память пылает.
***
Этот шум городской
проникает без спроса сквозь стекла.
Он непрошенный гость,
только мне от него не сбежать.
А на улице дождь –
все до нитки последней промокло,
и шумливого гостя
придется мне все ж привечать.
Все смешалось в нем, все,
Как в каком-то едином порыве:
шум дождя, шум моторов и шин,
скрип и визг тормозов,
вой пожарных сирен,
в иступленьи, в тревожном надрыве,
и еще долетают
обрывки чужих голосов.
Гость не прошен совсем,
но его, как хозяин радушный,
я не чаем, а музыкой
угощу и слегка поворчу.
Чтоб сидел он спокойно
как ребенок примерный, послушный,
я концерт Мендельсона
для скрипки с оркестром включу.
Гость уйдет незаметно,
как-будто его не бывало.
Он растает, исчезнет
как утром докучливый сон.
Бог с ним, с гостем,
вот только бы скрипка звучала,
да и в гости почаще б
ко мне приходил Мендельсон.
***
От времени, текущего из тьмы,
я ничего не буду брать взаймы,
мне до конца бы разобраться с этим,
которое даровано судьбой,
где все есть, что прописано в сюжете,
и тот же свет в чередованье с тьмой,
и чувства, что переполняют душу,
и те, что вырываются наружу
и те, сдержать которые могу,
и те, что для себя я берегу.
В нем нету недостатка, нет избытка,
в нем ровно столько, чтоб судьбу прожить...
А встретилась бы золотая рыбка,
не стал бы ни о чем ее просить.
***
С недавних пор молчанье не страшит,
пропала нетерпимость ожиданья
стихов и писем. Нету и отчаянья
былого и душа не так болит,
как раньше... Видно отболела,
отожидалась, отбоялась. Время
иное было, не было предела
его капризам. и нелегким бремя,
когда я от него чего-то ждал,
и торопил, и мучился, и мучил,
надежде верил и в счастливый случай,
и многое о чем переживал.
Но что-то неожиданно сломалось...
Смирился? Нет. Смиренье ни к чему,
и безразличье, – если только малость,
но распуститься я не дам ему.
На обреченность тоже не похоже...
А видимо я понял, наконец,
что время торопить совсем негоже
и бесполезно, – ни к чему сырец.
Нужна его иная ипостась:
оно должно созреть не торопясь,
как яблоко, как женщина для родов,
как, каждый в этой жизни, – до любви,
и, как изгой, до своего исхода...
поэты – до кипения в крови...
Несовпадение
А мы с тобой совсем не совпадаем
во времени, в пространстве. Привыкаем
к отсутствию друг друга, но душа,
нам верою и правдою служа,
саднит и кровоточит от урона…
На эту рану не наложишь швы
здесь, где живу, на берегах Гудзона,
там, где живешь, на берегах Невы.
Но если повезет быть снова рядом
под небом синим, желтым листопадом,
под белым снегом, голубым дождем,
наверное, опять не совпадем.
Хоть нет тому особого резона,
но что-то в нас надломится , увы,
за срок, что я на берегах Гудзона,
а ты все там, на берегах Невы.
Напечатано в журнале «Семь искусств» #4(51)апрель-май2014
7iskusstv.com/nomer.php?srce=51
Адрес оригинальной публикации — 7iskusstv.com/2014/Nomer4/Furman1.php
