Солидность машине придавал административный номерной знак, выданный по распоряжению губернатора. С таким номерным знаком почти не останавливали. По крайней мере, ГАИ относилось с уважением и в некоторых случаях оказывало содействие в беспрепятственном проезде к тому или иному объекту. Но однажды произошло следующее…
Прохладным сентябрьским вечером я вёз владыку Марка в санаторий-профилакторий железнодорожников на встречу руководства ДВЖД с делегацией какой-то иностранной державы. На эту встречу был приглашен владыка и ряд ответственных лиц правительства края. Выехав из города, мы повернули на хорошо асфальтированную дорогу, которая тянулась вдоль старого грушевого сада – бывшего питомника им. Лукашёва – ныне заброшенного, видимо, навсегда. До санатория оставалось каких-то три-четыре километра. «Волга», пофыркивая проверенным временем двигателем, плавно катилась по асфальту, слегка поскрипывая морально устаревшей рессорной подвеской задних колёс.
Стрелка спидометра подрагивала между цифрами 50 и 60 км/час. Вдруг после очередного пригорка на пустынной дороге возник запрещающий знак «ограничение максимальной скорости», до этого никогда здесь не стоявший. На знаке красовалась цифра 40. От удивления я даже не притронулся к педали тормоза, чтобы снизить скорость, которая и так была невысокой.
Инспектор ДПС появился как из-под земли, молниеносно выпрыгнув из придорожных кустов. Пришлось остановиться на командный взмах новенького пластмассового жезла. Впрочем, всё на гаишнике сверкало новизной – начиная с кокарды на фуражке и заканчивая начищенными до блеска берцами. Форма была отлично пригнана по фигуре. На правом плече висел короткоствольный «комар». Притороченная к поясу рация хрипела на милицейской волне. Здесь же висели всевозможные подсумки, и тускло поблёскивали воронёной сталью наручники. Впечатлял радар, зажатый в руке инспектора, отдалённо напоминавший ракетницу. Похоже было на то, что странного вида милиционер участвовал в какой-то сверхсекретной операции.
Я опустил стекло водительской двери. Гаишник остановился на почтительном расстоянии от машины и гаркнул:
– Прапорщик Новиков! С документами ко мне!
Ничего не оставалось, как выйти из «Волги» и представить инспектору соответствующие документы.
– Почему нарушаем? – прапорщик указал на радар, где на небольшом зеленоватом дисплее застыло число «54».
Я вежливо объяснил, что мы следуем на встречу больших чинов, да и нарушение не очень значимое – превышение скорости всего на 14 км/час.
Последовал второй вопрос:
– Почему у вас номера наши?
Надо сказать, что в девяностых годах буквенное обозначение административных и милицейских номеров было одинаковым – первая буква «М» и после трёхзначного номера две буквы «А».
– Простите, – ответил я. – Это у вас наши номера.
Физиономия прапорщика стала походить на лицо знаменитого французского комика Фернанделя, выражая при этом крайнее недоумение.
– Как это у нас ваши номера?
– Очень просто, товарищ прапорщик. Нам их выдали по распоряжению самого губернатора.
– Понятно. – Прапорщик сдвинул фуражку на лоб и почесал затылок. – А кого вы везёте?
– Епископа Марка.
– Не понял?!
– Владыку Марка.
– Не понял!
– Ну, правящего архиерея Хабаровского и Приамурского Марка.
– А в каком он звании?
– Если по вашей субординации, то не ниже генерал-майора.
– А можно с ним поговорить? – заискивающе спросил прапорщик.
– Извините, но мне надо спросить разрешения у владыки.
Я подошёл к машине, и сказал епископу Марку, что с ним хочет поговорить товарищ прапорщик. Владыка улыбнулся, затем посмотрел на наручные часы, подаренные командующим округа, и сказал:
– Что ж, минут пять у нас есть, пусть подойдёт, поговорим.
Я пригласил инспектора к задней правой двери, которая была распахнута, а сам отошёл в сторону и в ожидании стал внимательно осматривать близлежащие окрестности. По обеим сторонам дороги кроме старых раскидистых грушевых деревьев да придорожных кустов ничего не было. Впереди виднелись бетонные перила небольшого моста, переброшенного через ручей. Смущало отсутствие патрульной машины и полное одиночество бравого прапорщика Новикова, внимательно следящего за скоростным режимом на пустынной дороге.
Не знаю, о чём говорил владыка с инспектором ДПС, но через три минуты прапорщик вернул мне документы и пожелал счастливого пути. Поблагодарив его, я сел в машину и плавно тронулся, посмотрев в зеркало заднего вида. На дороге никого не было. Заходящие лучи солнца пробивались сквозь уже побуревшую листву грушевых деревьев.
