Сразу признаюсь – я люблю пиво. И поэтому у меня есть что вспомнить и о чем поговорить на эту тему.
В числе этих воспоминаний – пивные ларьки в СССР, очереди, особенно за бутылочным пивом. В Нью-Йорке – я с изумлением узнал, что нельзя на улице выпить баночку пива: нарушение общественного порядка. Во Франции в основном пьют вино. Но есть хорошее эльзасское и бельгийское пиво. В Париже знаю пивной ресторан Taverne de la bière, где вы можете выбрать из нескольких сотен сортов пива. И т. д. и т. п.
Но все эти воспоминания блекнут перед постоянным присутствием в моей памяти, в моем сердце (и можно добавить, в моем горле) чешского пива. Пиво в Чехии пьют везде, но больше всего в пивных ресторанчиках, которые называются hospody – "хосподы" или "господы" - первый звук - фрикативное (украинское) "h". "Kde pivo chutná" ("Где пиво самое вкусное") - название одного из старых стихотворений, посвященных "господе".
Вначале небольшое лингвистическое отступление. В русском языке для этого слова нет подходящего переводного эквивалента. Потому что ... нет "господ"?! Это место, где существует своя модель мироздания, свой особый языковой мир! Пивбар? Только не это. Пивной ресторан? Слишком серьезно и длинно. Пивной ресторанчик? Кабачок? Бистро? Закусочная? Нет, нет, нет… Может быть, ближе всего подошел бы "трактир" или "трактирчик", но это слово уже наполнено значением "русский трактир", каким мы его помним из художественной литературы. Поэтому позволим себе ввести в язык и использовать далее неологизм - господа, с ударением на первом слоге. Второе наиболее часто используемое в чешском слово для обозначения нашего заведения - hostinec, "хостинэц". Родовое слово для них, пожалуй, restaurace. В 8-томном академическом словаре чешского языка hospoda и hostinec трактуются как "простое заведение (для простых людей), где можно перекусить и выпить". Один мой чешский друг считает, что хостинэц - это улучшенная "господа". Кроме того, существует еще несколько десятков слов, обозначающих примерно то же самое. Например, hospůdka, "хоспỳдка". То же самое, но чувствуете разницу?! Или, наоборот, putyka - вид самой плохой господы - почти что с презрением. Lokál, výčep - названия частей внутри господы (еще есть sál, зал, особенно в деревенских господах), когда название части перенеслось на целое. Pohostinství - что-то вроде столовой или буфета, где в числе прочего можно заказать и пиво. Тот же мой друг утверждает, что это слово - искусственное социалистическое изобретение. Knajpa (из немецкого) и paluša - обычно господа низшей ценовой группы, где, тем не менее, может оказаться хорошее пиво и добрый гуляш. В одной из работ я нашел список из 32 названий: bráčko, bunzírna, hospoda, hostinec, hrncovna, hrnkovna, huntovna, kasíno, knajpa, krčma, kvelb, nalejvárna, nálevna, nasávárna, násosna, násrkovna, občerstvovna, osvěžovna, pajzl, palermo, pila, pinvice, pivnice, pivovar, pohostinství, poustevna, putyka, restaurace, rezervace, salú(ó)n, sekyrárna, šenk, šenkovna, taverna, uterus, útulek, varta. Естественно, и этот перечень тоже не полный. Отдельная тема - лексико-семантический анализ всех других слов, имеющих отношение к нашей теме. Но это уже за пределами данной статьи.
Итак, возвращаюсь к воспоминаниям. Впервые я попал в Чехию (тогда в Чехословакию) в 1967 году. И с тех пор бывал там не раз. И каждый открывал для себя много нового в мире чешских господ. И частичками этого почерпнутого мною знания и понимания позволю себе поделиться с читателями.
Отдельная большая тема - пиво само по себе: какое оно бывает, как готовят, из чего пьют и т.д. Раньше все пиво делили на темное и светлое. В 1999 году я встретился с новым типом: pivo řezané, буквально, "резаное", что-то среднее между темным и светлым. Основные типы по крепости - "дэситка" (10°) и "дванацтка" (12°) (но встречал и 18°, и 24° (пиво Primator)!). Название пиво обычно получает по месту и/или по названию завода, что часто одно и то же. Бывают, конечно, и другие названия. Наиболее известны Plzeň, оно же Prazdroj (Пльзень), Budvar (Ческе-Будеёвице), Gambrinus (тоже Пльзень), Krušovické (Крушовице, Восточная Чехия), Velkopopovickỳ kozel (Велке-Поповице, Восточная Чехия), Staropramen (Прага, Смихов), Radegast, Zubr из Пршерова, Starobrno из Брно и т. д. и т. п. Есть пиво, которое варят прямо в господе. Это прежде всего темное "флэковское" в знаменитой господе U Fleků (год основания 1499). Недавно в Праге открылась новая господа "Pivovarský dům" на Житной улице, где варят очень хороший "лежак". Но эту тему, о пивоварении и т.п., мы тоже пропускаем.
А названия господ - это же фантастика! поэзия!! Самые известные - U Kalicha " ("У чаши"), куда ходил бравый солдат Швейк, а теперь ходят все иностранцы. Уже упоминавшаяся U Fleků (У Флэков). Появились и господы U Švejka - я знаю две, в районе Дэйвицы и на Смихове. Процитирую еще несколько названий из моего "архива". "Архив" пишу в кавычках, ибо на самом деле это коллекция подставок под пиво, которые называются "pivní tácek", "тацек", буквально "подносик". Я всегда записываю на них, "когда, где, что и сколько".
Много можно также рассказать и о том, как устроена и функционирует господа. Например, что касается "тацков", то раньше официант на фарфоровых подносиках ставил карандашные "палочки", по количеству принесенных кружек пива. Сейчас фарфоровые "тацки" куда-то исчезли и "палочки" ставят на узкой полоске бумаги, на которой записывают и остальные заказанные блюда.
Но наша сегодняшняя тема другая – роль и значение господы в жизни чешского народа и отражение этого в литературе.
***
Пиво в Чехии - это не просто напиток и господа - не просто питейное заведение. Это культурное явление, особая субкультура. Я думаю, для многих пиво является символом Чехии. Не знаю как в других странах, но в России в это понимание немалую лепту внесли Ярослав Гашек, Йозеф Швейк и … лингвист и переводчик Пётр Богатырев, подаривший нам русского Швейка.
Hospoda - это такое особое место, особый мир, наподобие мира театра, мира футбола, куда люди ходят с определенной целью, где ведут себя определенным образом. Я бы еще сравнил бы мир господы с миром наших "доминошников", собиравшихся в старое время в городских дворах. И пиво в господе всего лишь пропуск в этот мир. Это всего лишь катализатор того, что в нем происходит.
Так что же там в этом мире происходит?
Прежде всего – люди там просто собираются, разговаривают, они проводят вместе время, они показывают, что у них есть это свободное время, которое они хотят проводить вместе.
Так создается особый неформальный коллектив (а подчас, и формальный). Мир господы находится в сложном взаимодействии с миром обычным. Там создается свой особый языковой мир, своя модель мира. Господы нашли богатое отражение в литературе, но по-настоящему разговоры, которые там ведутся, практически невозможно передать в виде письменного текста. Буквальная их запись будет неинтересна и скучна для чтения.
Разговоры в господе отражают, конечно, события реального мира. Но они становятся по-настоящему реальными как для рассказчика, так и для слушателя только, когда они рассказаны, выслушаны и прокомментированы. Из чего следует, что разговор в господе - это, как правило, диалог. Можно сказать, что события внешнего мира - лишь черновик, который только в господе становится чистовиком.
Тематика разговоров за кружкой пива - это обычно ничего возвышенного, это разговоры вокруг обыденности: семья, друзья, работа, спорт, хобби. Но все эти темы в господе приобретают другие измерения. Все как бы воссоздается еще раз и по-другому. И здесь, еще раз подчеркнем, важно наличие и реакция слушателей.
Вот как говорится об общественном, коллективном характере "сидения" в господе в старом стихотворении "Магнит господы":
Jest jedna ot á zka mohutná
Důlezitá v první přirodě
Pivo proč tak chutná
Jak pije se v hospodě?
Je-li hovor, spolek přičina
Aneb veselost v á m vzduch?
Že ub í h á hbit ě hodina
A bav í se chuť i zrak i sluch?
Vyzkomati nelze žá dnému
Tajuplné vnady hospody.
Есть один большой вопрос
Важный по сути своей
Почему пиво самое вкусное
То, что пьешь в господе?
Разговор ли, компания тому причина
Или веселая атмосфера?
Когда быстро летит время
И радуется глаз и слух?
Никому не дано познать
таинственные волшебные силы господы.
Можно сказать, что для завсегдатаев господы - ее функция - давать вещам смысл, включать их в мир.
Коллектив господы, как минимум, состоит из двух частей: персонал и гости. Персонал - это hostinský, хозяин господы, и его семья. Или хозяин и официанты. Участие семьи в обслуживании гостей тоже придает чешской господе особый колорит. Иногда кто-то из гостей, особенно в деревенских господах, помогает хозяину, и становится, так сказать, "субперсоналом". Гостей, в свою очередь, тоже можно разделить на две части: постоянные гости - постоянного гостя зовут štamgast, "штамгаст", и случайные, или правильнее, может быть, сказать чужие. Напр., сыщик Брейтшнейдер в романе Я. Гашека о Швейке был частым посетителем в господе U Kalicha, но его никак нельзя отнести к числу "штамгастов". Точно также были чужими в "господах" в социалистической Чехословакии и другие их завсегдатаи – сотрудники госбезопасности (StB, Statní bezpečnost), "эстэбаки" (estebák). Обычно в каждой господе складывается свой коллектив гостей - один или несколько. Когда кто-то начинает посещать другую господу, это расценивается как предательство.
И еще несколько слов о разговорах, которые ведутся в господах. Они сильно отличаются от тех, которые можно услышать в закрытых салонах высшего общества, где обычно пьют вино, или в интеллигентских кафе и "винарнах" типа Slávie или Unionky. Если салонные разговоры следует назвать словом konverzace ("конвэрзаце"), то в господе - это hovor ("говор").
И можно утверждать, что как раз этот живой hovor ближе к классическому жанру разговоров, с которыми мы знакомы по античной литературе. Там существовал термин sermo - это разговор, который не подчиняется законам риторики и поэтики. Разговор без определенных правил, разных собеседников, но предполагающий совместное времяпрепровождение и в ходе которого возникает чувство взаимной солидарности. Это и есть hovor.
Еще одна роль господы - это убежище. Это другой, лучший мир, чем тот, в котором мы вынуждены жить. Это способ отодвинуть все проблемы этого мира. Это феномен веры в то, что от мира можно убежать. Вспомним Швейка. Вот он, арестованный, вместо того, чтобы следовать прямо к фельдкуратору Катцу, уговаривает сопровождающих его солдат завернуть в господу Na Kukliku. Вот он, отставший от поезда, которым вместе с подпоручиком Лукашем должен следовать на фронт, "открывает свой фронт" в вокзальном ресторанчике в Таборе. Или когда четник из Путими ведет его на суд в Писек, вспомним, как они оба до темноты застряли в придорожной господе.
Господа - прочнее и надежнее, чем весь остальной мир. Вспомним прощание Швейка с сапером Водичкой, которое заканчивается знаменитой фразой: Tedy po válce v 6 hodin večer (Итак, в 6 часов вечера после войны). Где? – даже не обсуждается. Естественно, U Kalicha. И пусть рушится весь мир, Швейк и Водичка знают, наверное, что господа и пиво пребудут вечно!
И даже момент истины, который наступает в господе поздно вечером – Končíme, zavíráme! ("Заканчиваем, закрывается!") или Poslední pivečko, panové! ("Последнее пиво, господа!") - не окончателен: ибо всегда можно пойти в другую, где еще открыто.
Аспект веры в спасение через господу можно проиллюстрировать примером из романа Владислава Ванчуры "F.C. Ball" ("Футбольный клуб "Мяч"). Там художник Петрлак (Petrlák) борется с уничтожением господы U Dvou litrů. Потерпев неудачу, он строит новую, там же, с тем же названием. И этот его поступок приобретает характер библейского Создания мира, а господа - масштаб рая. Когда на седьмой день приходит седьмой гость (starožitník Baar – антиквар Баар), то сидящий уже там поэт Hart (Гарт) восклицает: "... sedmý – a sedmého dne! Tenho hostinec je tvořen jako svĕt." ("Седьмой гость – и на седьмой день! Этот хостинэц создан как мир").
Этот вселенский масштаб господы, как нигде, как никем другим, воссоздан в произведениях Богумила Грабала (Bohumil Hrabal). По Грабалу, господа - это и мир, и средство борьбы с миром. Это жизнь во всей ее естественности.
Тот мир и то восприятие господы, о котором я говорю, формировался в Чехии веками.
По историческим данным пиво в Чехии стали варить и пить очень давно. Книга Svĕt vynále zů v datech ("Мир открытий в датах") относит начало производства пива к 11 веку. Лишь через несколько веков оно становится народным напитком. Развитию пивоварения способствовал ряд факторов:
климат и географические условия (виноград для вина растет плохо, а вот хмель замечательно!);
прогрессирующее мастерство чешских хмелеводов и пивоваров - так уж получилось, что в течение поколений накапливались, передавались знания и навыки.
расцвет всей Чехии в средние века. Чехи вели активную торговлю – качество чешского хмеля способствовало его экспорту, экспорт же положительно влиял на качество. Чехи начали, как говорится, "держать марку".
В 13 и 14 вв. пиво было разрешено варить во всех домах, хозяева которых получили так наз. мещанское право. Поэтому пивоварение развивалось очень широко по всей стране. Так, историки ссылаются на указ короля Вацлава IV, в 1390 г. разрешившего, несмотря на противодействие пражских пивоваров, экспорт пива из окрестных областей в Прагу. Это говорит о конкуренции между пивоварами, положительно влиявшей на качество пива.
О широком распространении пива в средние века свидетельствует и стихотворный диспут Podkoní a žák ("Жеребёнок и ученик"), который относится к концу 14 - началу 15 вв. В этом произведении освещается важное место корчмы в народной жизни, которая играла тогда одновременно и роль несуществующих еще СМИ, и роль народных "научных симпозиумов".
Dnes, ktož rád do krčmy chodí,
častokrát se jemu přihodí,
žet' zvie příhody nekaké
a k tomu noviny také.
Любителям заглянуть в корчму
нередко случается
узнать там всякие истории,
а еще и последние новости.
Во времена гуситов укоренившуюся привычку чехов потреблять пиво (и злоупотреблять пивом!) не смогли побороть ни строгие гуситские священники, ни сам Ян Жижка. Хотя попытки бороться были. В конце концов, Жижка понял, что энергию, которую люди черпают в пиве, лучше обратить на благое дело. Вот как он обращается в письме к жителям Домажлиц: "А мы к вам, даст бог, скоро прибудем. Имейте же хлеб, пиво, приготовьте провиант для коней и всякое воинское снаряжение". Таким великий полководец изображен в романах В. Томека, А. Ирасека, Зд. Штепанека (бывшего, между прочим, постоянным посетителем (štamgast) господы U 3 pštrosů в Праге на Малой Стране!), в фильме О. Вавры.
К 16 веку пивоварение было поставлено на широкую, можно сказать, научно-промышленную основу. Так, уже в 1585 году вышла книга Тадеуша Гайка (Tadeus z Hajk z Hajků) O pivĕ a způsobech jeho výroby ("О пиве и способах его производства").
Народный характер пива ясно прослеживается и в так называемых крамаржских (ярмарочных) песнях 17-19 вв. Там постоянно слышится мотив: водка (kořálka) это плохо, а вот пиво - это хорошо. Пиво получает такие эпитеты, как pivečko láhodné (пивочко вкусное), sladký ječmínek (сладкий ячменёк) и т.п. И даже проводится мысль, что оно от Бога. Патроном чешских пивоваров был объявлен св. Вацлав.
В 19 в. начинают выходить специальные журналы, посвященные пиву: Kvás (с 1873 г.) и Pivovarské listy (с 1883 г.). Позднее к ним добавится журнал Sládek. Большой популярностью пользовались исторические изыскания на тему пива, см., например, книги Ч. Зиберта "Из истории пива и пивоварения в чешских землях" (Čenĕk Zibrt. Z dĕjin piva a pivovarnictví v českých zemích. 1894) и З. Винтера "История ремёсел и торговли в Чехии (Zikmund Winter. Dĕjiny řemesel a obchodu v Čechach. 1906). Журнал Pivovarské listy выходил благодаря хозяину пивоваренного завода в Кладне О. Захара (Otakar Zachar) - обратите внимание на фамилию! - который привлек к иллюстрированию журнала такую величину, как знаменитый художник М. Алеш (Mikuláš Aleš). Да и сейчас, в наши дни, чехи могут похвастаться "пивной" газетой – Pivní kurýr. Ее номера за разные годы лежат у меня дома.
Хочется также отметить вышедший в 1875 г. сборник стихов о пиве, который так и назывался: "Книга стихов о пиве, или Пивиада" (Kniha veršů o pivě, čili Piviáda). В книге, автор которой был А. В. Мельницкий (Ant.Valent Mělnický), на 126 страницах помещено 136 стихотворений, посвященных пиву. Из всех стихов приведем хотя бы одну фразу: Nám Plzeň je Meka - Пльзень для нас стал Меккой! А Пльзень, как известно, столица чешского пивоварения.
"Пивиада" также регистрирует много всего интересного, что происходило в те годы на "пивном" фронте. Например, пиво начали разливать в бутылки, хотя настоящая борьба пивной бутылки с пивной бочкой начнется только через несколько десятилетий. В 1876 г. все ждали введения новых мер и весов, и об этом беспокоится автор стихов, предсказывая трудности привыкания "друзей пива" к новым мерам, и заканчивает:
Leč já nedbám těchto novot
A cizího kvítí,
Podle žizně jako posud
Budu pivo piti.
Но я не обращаю внимания на эти нововведения
И на чужое разноцветье
И, как и раньше, жаждой
Буду отмерять, сколько пива выпить.
И еще одна вечная тема – рост цен. Наверное, многие помнят стихотворение брежневской поры: "…ну а если будет восемь / все равно мы пить не бросим".
Так вот я на это могу сказать: старо, как мир. И подтвердить это строками из 19 века, из той же "Пивиады":
Nyní jí dlo, pí tí zdražilo se,
V hospodách však neuprázdnilo se,
Jakou přičinu v tom moudrost shlíží?
Žízeň jestli nesmrtelně věčná,
Mamón však jest věc slabá, konečná.
Hospodám drahota neublíží!
Нынче еда и питьё подорожали,
В господах, однако, народу не убавилось,
В чем дело, спросим мудреца?
Жажда бессмертна и вечна,
А деньги слабы и конечны
И господам дороговизна нипочем.
И есть еще одна причина, по которой росла популярность пива и господ в 19 веке и благодаря которой они занимали в те годы особое положение в чешской культуре. Это - чешское Возрождение. Один из вождей того времени Йозеф Юнгман провозгласил пространство чешского языка как "виртуальную реальность", в которой существует национальный дух. Так вот - можно сказать, что реальным пространством, где эта виртуальность реализовалась, стала господа.
К числу любимых чешских "баек" того времени относится рассказ о возможной национальной катастрофе, заключающейся в падении одного потолка, который, упав, погубит весь чешский народ. Имеется в виду потолок … в господе, где собирались чешские патриоты (одной из них была господа U bílého lva). И собирались в господах прежде всего потому, что это было чуть ли не единственным общественным местом, где можно было говорить по-чешски. Обратиться же по-чешски к кому-либо на улице в то время, когда официальным языком в Австро-Венгрии был немецкий, было если не оскорблением, то проявлением бескультурья. Таким образом, господа стала местом встречи интеллигенции с народом. Стали возникать чисто чешские господы. Особенно трудно чешский язык пробивался в Брно, который был тогда преимущественно немецким городом.
Иногда вспыхивали острые споры, которые переходили в драки, в которые вынуждена была вмешиваться полиция. Так, в Праге за Страговскими воротами (za Strahovskou bránou) была господа с очень характерным названием - U české údatnosti - У чешской отваги. После одной из драк полиция это название запретила. С таким же названием была господа и в Брно, у входа которой был прикреплен гуситский щит. В студенческой господе "Америка" исполняли реквием по Белой горе (место битвы в 1620 г., где чешские войска потерпели поражение, вследствие которого Чехия потеряла независимость) с обязательным ношением траурной повязки. За этим обычно следовал ряд арестов.
Характерно появление пива Deklarant и господы "U Deklarace" как реакции общества на политическое событие – декларацию о целях чешской политики, с которой 22.08.1868 выступили чешские делегаты в австрийском сейме.
Все это нашло отражение в литературе и в песнях, где пиво восхваляется как символ патриотизма. "Если бы пивочко умерло, / чтобы от нас, людей, осталось. / Все бы плакали, / плакала бы вся Чехия, / мир ничего не стоил бы" ("Kdyby nám pivečko zemřelo, / co by z nás lidičky zůstalo. / Všichni by plakali, / plakaly Čechy celé, / za nic by nestal svĕt"). Или еще : " Кто чехом хочет быть, / по-чешски должен пить, / дух чешский веселый, / плохого не делает ничего "("Kdo chce Čechem býti, / má po česku píti, / mysl česká veselá / zlího prej nic nedĕlá").
Можно с иронией относиться к пивному патриотизму, но потом оказалось, что людям, сидевшим в господе, ставили памятники, что их именами называли улицы. И действительно, за кружкой пива писались декларации, учреждались газеты, собирались деньги на чешскую национальную школу - и все это послужило делу создания впоследствии независимого государства. Так, общество Slovanský čtenářský spolek возник в господе U Černého orla, Brněnsk á Matica školská - тоже.
Образ господы как места борьбы за народные идеалы проник и в художественную литературу. Например, в пьесе К.Сабины "Шут короля Иржи из Подебрад" конфликт между немцами и чехами перенесен в господу. J. Kolár в одном из произведений красочно описывает патриотическое общество "Муравьи", которое собирается в господе U Zamilovaného velblouda (У влюбленного верблюда).
Конечно, пиво - это алкоголь, со всеми следствиями. И поэтому часть литераторов критически относилась к идеализации пива и господ. Господа позволяет людям общаться, говорить, но мир общения и мир реальности далеко не всегда совпадают. Самореализация индивида в господе может быть фиктивной. И примеры этого мы тоже видим в художественной литературе. Так, Франтишек Рубеш (Fr. Rubeš), Ян Неруда ( J. Neruda), Йозеф К. Тыл (J. K.Tyl), Ян Прэсл (J. Presl), Якуб Малый (J. Malý) во многих своих произведениях дают сниженный образ господы и призывают чехов к более высоким целям, чем сидение в господе - Прэсл, напр., предлагает взять в руки книжку вместо кружки!
Ян Неруда с горечью говорит: "Чешский дух может, конечно, на время воспарить, но он всегда наверняка будет возвращаться к пиву". В стихотворении "Ян Кальвент" (Jan Kalvent) он называет Чехию страной, где вся активность растворилась в пиве. Известна его пародия на слова песни, ставшей национальным гимном: На вопрос Kde domov m ůj? ( "Где родина моя?") чех словами Неруды отвечает: Tam, kde pivovary strmí ("Там, где высятся трубы пивоваренных заводов"). Описывая свое посещение пивоваренного завода в Пльзени, Неруда иронически сравнивает пивные бочки с бланицким войском.
О многом говорит появление в речи таких выражений, как "пивной кругозор", "пивной юмор", "пивная политика". Типично чешское решение всех проблем: já myslím, abychom šli do hospody! ("полагаю, идёмте в господу!")
Горько иронично звучат слова И. В. Сладека (Josef Václav Sládek):
Ba ještě div, že lid je živ,
Kde tolik hradu, tolik piv,
A nikde na džbán skutků
Просто чудо, что люди живы,
В стране, где столько замков и столько пива,
И нигде ни капли дела.
Или, в вольном переводе: "Много пива – мало дела!"
Мы уже не раз упоминали здесь Я.Неруду, который знал господы с детства и был их знатоком и завсегдатаем. В его произведениях мы встречаем 40 названий пражских господ, не считая кафе и "винарен". Есть целый цикл рассказов Ze starých hospůdek. В целом для творчества Неруды характерно эстетическое снижение образа господы, противопоставление мира господы домашнему миру доверительной близости, миру романтических человеческих отношений. Один из самых тяжелых и страшных рассказов на эту тему - в духе Гоголя - Pan Ryšanek a pan Schlegl. О том, как эти два "пана" 11 лет сидят в господе за одним и тем же столом и друг с другом не разговаривают
Один из самых негативных пивных героев в чешской литературе – пан Броучек (Brouček) из романа Сватоплука Чеха (S. Čech) "Экспедиция пана Броучека в XV век". В начале романа мы знакомимся с ним в господах U Kohouta и Na Vikarce, где он предается любимому занятию. Затем он попадает в различные жизненные коллизии, оказавшись в машине времени, которая доставила его в гуситские времена. Однако всегда и везде на первом месте в иерархии ценностей у него пиво. Все другое - пустые слова или карикатура на ценности. Машина же времени в романе - это старая пивная бочка с нечистотами, куда пан Броучек упал.
Нужно сказать, что потребление пива и сидение в господе - это мужское занятие - как в жизни, так и в литературе. Однако тематика господы присутствует и в произведениях чешских писательниц. За неимением времени перечислю только некоторые имена: Karolina Světlá, Marie Majerová, Helena Malířová и др. Отношение к господе у них, в основном, критическое . Только Božena Benešová в романе "Удар" (Úder) воздает должное господе как полезному, в маленьком городке даже незаменимому гражданскому институту.
Перейдем теперь из XIX века в век XX. Господа постепенно перестает быть местом политической борьбы. Она все больше становится местом отдыха, где можно спрятаться от жизни, где можно жить другой параллельной жизнью. Теперь это уже не сцена, а кулиса жизни. И это находит отражение в литературе. В литературу приходит новое поколение - эстеты, декаденты, анархисты. Это Toman, Gellner, Neuman, Hašek и др. Они не только пишут о люмпенах, бродягах - они так живут. В их произведениях звучит мотив аутсайдера. Их лирический субъект - вне литературной традиции и общественных норм. Господа для них - это убежище бездомных, их пьянство - горько и иронично:
Má garderóba visí v zastavárně
Jako ja visím v každé hospodě.
Мой гардероб висит в ломбарде,
Точно как я "завис" в господах.
Или еще: Mé srdce zchudlo u holek a piva ("Сердце моё оскудело средь женщин и пива").
И если старое поколение литераторов посещало господы в центре Праги, то новое переселяется на окраины. Это Žižkov, Královské Vinohrady. Сегодня, конечно, это уже далеко не периферия города, но тогда другое дело – Жижков и Винограды административно вошли в состав Праги только в 1921 г.
Топография господ, которые посещал Я. Гашек, дана в книге Р. Пытлика в главе "Богема и Гашек" (R. Pytlík. Putování Jaroslava Haška. С. 148-156). Среди наиболее посещаемых им была Deminka. Но о похождениях Гашека мы знаем не только по литературоведческим исследованиям. Имеются и свидетельства очевидца. Это Зденек Кудей (Zdeněk Matěj Kuděj, 1881 - 1955), беллетрист и переводчик, друг и собутыльник Я. Гашека. Что касается Кудея лично, то стоит упомянуть, что, путешественник и бродяга, он в 1912 г. 7 месяцев провел в России. Его воспоминания о годах, проведенных с Я.Гашеком, 1913-1914, написанные в форме юмористических дневников, были опубликованы в Праге в 1923-30 гг. Подзаголовок первого тома первого издания звучал так: Hrst vzpo mínek na pestré cesty po Čechách s Jaroslavem Haškem. Кудей описывает, как они с Гашеком отправились с Вршовицкого вокзала через Бероун, Яхимов, Кршивоклат, Раковник и т.д. до Пльзени, а потом обратно, останавливаясь в каждой местной господе, с массой приключений. Приключения, как правило, были связаны с тем, что путешествовали они без копейки в кармане.
И еще одного литератора мне бы хотелось назвать - это малоизвестный поэт Т. Р. Фильд (T.R.Field, настоящее имя - Theodor Adalbert Rosenfeld, позже сменивший его на гражданское имя Bohdan Vojtěch Šumavanský, в литературе также известный под именем Vratislav Choromysl Krombožinec Lilibinský (1891 - 1969)). Можно не сомневаться, что у человека с такими именами вся жизнь и все творчество были связаны с пивом. Стоит упомянуть, что в 1915 г. он ненадолго для своей невесты арендовал господу "Таверна" на границе Малой Страны и Смихова. И в конце жизни, по воспоминаниям племянника, за день до смерти он не мог себе отказать в кружке пльзенского в виноградской господе "Deminka". Перу Фильда принадлежат известные строки, ставшие народной песней: "Mým domovem tichá je putyka / mou láskou sklenice plná" ("Мой дом это тихая господа / любовь моя полный бокал"). За свою жизнь Фильд был частым гостем многих пражских питейных заведений. Из них особенно долго, на протяжении десятилетий, он был верен велкопоповицкой господе Lochness на Юнгмановой улице. Среди других господ, ему близких, стоит назвать господу U Pinkasu на Юнгмановой площади, где развивается действие некоторых его стихотворений. Одно из них написано прямо на обратной стороне меню этой господы, благодаря чему легко установить дату его возникновения - 23.07.1948. В конце жизни приютом поэту служила господа "Beseda" на Римской ул., по соседству с его домом, ликвидацию которой он пережил всего на несколько недель. И что удивительно, давным-давно, в 30-е годы, Фильд все это предсказал: ликвидацию любимой господы и последовавшую вскоре за этим свою смерть.
A proto mi ta tichá putyka
domovem přestane býti,
až zároveň s ní v noci doblíká
i kahan mého žití".
"И эта тихая пивнушка
когда-то перестанет быть мне домом,
когда в ночи угаснет с нею вместе
неяркая лампада моей жизни".
Особое место "пивная" тема занимает в творчестве Богумила Грабала - настолько особое, что эта тема заслуживает отдельной статьи. Скажу только, что Грабал родился и провел детство в пивоваренном заводе в Нимбурке (между прочим, как и Берджих Сметана, тоже родивший в пивоваренном заводе), где его дядя был управляющим. Неповторимую атмосферу жизни на заводе российские телезрители могли почувствовать по фильму режиссера Й. Менцеля " Postřižiny", снятом по одноименной повести Б. Грабала (параллельное название «Городок, в котором остановилось время»). Еще при жизни Грабал стал героем и творцом мифов, в т.ч. мифа господы U Zlatého tygra, где он каждую неделю встречался с друзьями. Правда, в конце жизни писатель вместе со своей "дружиной" перекочевал в другое место, а именно в Тынскую "госпудку" "U Hynků".
Можно сказать, что господа – это чешская птица-тройка, которой дивятся другие народы и государства. В Токио в 1994 г. вышла книга Макото Мацудаира "Пуроха укиё сакаба" - "Prchavý svĕt pražských hospod", что я бы перевел как "Неуловимый мир пражских господ".
И закончим это повествование о чешских господах сообщением "из-за границы", из Австрии, о том, что культурный клуб чехов и словаков в Вене располагается – где вы думаете? - конечно же, в господе! Которая называется Zum böhmische Küchl (У чешской кухоньки), что еще раз доказывает, что пиво и культура – неразрывны. И второе умозаключение: пиво и чехи неразрывны. И поэтому не случайно число "господ" в той же Вене увеличилось после 1968 г., что я напрямую связываю с появлением там чешских эмигрантов.
К сожалению, ничто не вечно под луной… Кто был в последние годы в Праге, тот, наверное, согласится, что и в этой стране наступление цивилизации и капитализма "уносит частички бытия", в том числе и магическое волшебство мира пражских господ. Многие из них, особенно в центре города, закрываются. Или превращаются в экспортный товар, когда "все на продажу". Например, господы U Fleků и U Kalicha, которые и по ценам, и по всему превратились в аттракционы для богатых иностранцев. Правда, открываются и новые господы, но все-таки от них остается ощущение новодела. Однако и здесь можно сказать, "ничто не ново под луной". Эту тему затронул еще Я. Неруда в 1849 году в фельетоне Ze starých hospůdek, где он пишет о потере невосполнимых ценностей, о ликвидации маленьких господ ("malých a zadýmaných hospůdek"), где собирались их верные из всех слоев общества и которые стали вытесняться господами, лучше обустроенными, но хуже обжитыми. Но чем дальше уходит прошлое, тем оно милее. Также и с господами. Можно сказать, что со временем господы все больше будут становиться символом потерянного рая…
Напечатано в журнале «Семь искусств» #4(51)апрель-май2014
7iskusstv.com/nomer.php?srce=51
Адрес оригинальной публикации — 7iskusstv.com/2014/Nomer4/Zaharov1.php
