НИКИТА БРАГИН
ПИФАГОРОВЫ ШОРТЫ
Стихи
Счастливый грошик
Подайте квотер (мы на Бога уповаем!),
счастливый грошик, неразменный никель,
и повезет меня слоноволикий
Ганеша на летающем трамвае,
и станет небо звездным ипподромом,
и будет квотер ставкой в одинаре,
и сменит Ной Харона на пароме,
и контрамарку выдаст каждой паре.
И угостит рука дающего плодами
смоковницы из гефсиманской кущи,
и сущее откроется грядущей
любовью в оживающем Адаме,
и пусть меня умоет медом Один,
рождая звоны серебра из глины,
и летний ветер, сладок и свободен,
повеет зверобоем и малиной!
Счастливый грошик, братик солнечного диска,
китайским яблочком блеснет в ладони,
а если тень луны его догонит,
минутой позже золотые брызги
прорежут сумрак, и откроет Брахма
свой третий глаз, и отвернется демон,
зардеет серп, и не успеешь ахнуть,
как ветхий мир окажется Эдемом.
Космосоветск
В городке Космосоветске,
на окраине Ополья,
где луна висит как нэцке
на невидимой струне,
где поклонники Кобзона,
собираясь на застолье,
шумно слушают шансоны
и трубят о старине...
Там початая бутылка,
словно хоббита жилище,
там пронзительно и пылко
БРАГИН Никита Юрьевич – доктор геолого-минералогических наук, автор 5 сборников стихов, член Союза писателей России. Живет в Москве.
© Брагин Н. Ю., 2014
о банальном говорят,
и усваивает печень
суррогат духовной пищи,
и хотя похвастать нечем,
все выходят на парад.
Я и сам оттуда родом,
неразумный, легковерный,
и плетусь, не зная брода,
через полночь, наугад,
собирая по крупицам
наше счастье, наши скверны,
наши мятые страницы
экзекуций и наград...
И грущу, и негодую,
и оплакиваю память, –
на осеннем ветродуе
обреченную свечу,
и пока дорога длится
и в ладони вьется пламя, –
не могу остановиться,
а вернуться не хочу.
Пифагоровы шорты
В эпопее решительных мер и химер,
в канонаде безумия (третьего сорта)
от гармонии чисел и музыки сфер
уцелели одни пифагоровы шорты.
Но и с ними беда, ибо сумма штанин
ну никак не сравнится с объемистым задом,
и спускаемся мы с оскверненных вершин
к сильным мира сего, раздающим награды.
И, как малые дети, за шиш мишуры
расстаемся с любимым, лобзаемся с чертом,
и вбегаем в огонь, словно рой мошкары,
подтянув до пупка пифагоровы шорты.
Певчий дронт
Дронт – это очень большой, к сожалению, вымерший голубь.
Чтобы его описать, надо много частиц и глаголов.
Он никогда не умел ни порхать, ни парить,
не демонстрировал он буревестника наглую прыть,
не красовался роскошным хвостом, оперением пестрым,
шпорами не щеголял, не имел двухметрового роста.
Увалень толстый, не мог он, как страус, бежать,
и недоступна была лебединая гордая стать...
Что с ним случилось? Он стал капитанским салатом,
полдником боцмана или закуской пирата.
Птичку жалея, фантазией странной живу, –
певчего дронта услышать хочу наяву.
Песню о небе, звучащую жаждой и болью,
горький и нежный напев о несбыточной воле,
о недоступной мечте, о бессильном крыле,
о беззащитном гнезде на кровавой земле.
Так и поэт – все поет, но совсем не летает,
лишь провожает стихами бакланов и олушей стаи.
Живо попрячутся все – кто за море, кто ввысь,
только певцу не взлететь, не уплыть, не спастись.
Туалетный утенок
Переводя патент на унитаз
с англосаксонского на постсоветский,
я вас люблю, я думаю о вас
по-дружески и по-соседски.
Из джунглей быта к свету бытия
иду, взыскуя мудрости и мира,
но вязну в кучах грязного белья,
как пчелка в луже у сортира...
Я к идеалу восхожу, вобрав
одеколоны, афродизиаки,
но неизбежно падаю стремглав
туда, где зимовали раки.
Так у меня во всем! Поет душа,
мозг выкипает, как забытый чайник,
но пластилином плавится в ушах
парнокопытное мычанье...
И в результате гаснет диалог –
ни силлогизмов, ни метафор звонких...
Обычный плинтус – это потолок
для туалетного утенка.
А музы, проплывая в облаках,
любуются, как расцветают розы
отнюдь не в изумрудных рудниках,
а на вульгарнейшем навозе.
Оптимистическая страшилка
Что сочиняет новый Нострадамус,
согбенный, словно сказочный Кощей?
Что не укрыться Еве и Адаму
от перезревших ядерных прыщей?
Что налетит инфляционный ливень,
и хлынет кризис гибельной волной,
и в мутной жиже долларов и гривен
спасется Ной, утонет Антиной?
Что выскочат из «бублика» адроны,
расплескивая черную дыру,
и защекочут стрелы Аполлона
расслабившихся на чумном пиру?
Что озвереет нефтяное лобби
опорожнив планетное нутро,
и словно голодающие зомби,
поскачет по московскому метро?
Но мне его кошмарные абсурды
знакомы как затертое клише.
Писал бы он лимерики на урду,
чтоб стало веселее на душе!
Ведь ты, душа, свободна и богата
и не скорбишь, выписывая чек
за новую аренду Арарата,
где скоро припаркуется ковчег.
Триллер-мыллер
На экране триллер-мыллер,
а за стенкой дриллер-киллер
перфоратором гремит,
и бороться бесполезно,
хоть грызи зубным протезом
философии гранит.
Не спасут ни Кант, ни Лосский
от ментальных недоносков
за бугром и на горбе!
Нам по шишке – им орешки,
ловим решки, все мы пешки,
крошки хлеба на губе.
Можно целую эпоху
о бетон стучать горохом,
но терпенье – дефицит.
И заплата на заплате,
если каждый месяц платишь
за духовный геноцид.
Впрочем, есть одна утеха –
разразиться взрывом смеха,
разглядев среди реклам
то ли шиш из пластилина,
то ли профиль властелина,
восхваляющего хлам.
Не смолкает громкий хохот –
значит, все не так уж плохо –
светел дух и разум жив!
Насладившись преходящим,
выключаю глупый ящик,
томик Пушкина открыв.
