Наедине с природой
НАТАЛЬЯ КРОФТС
ТРИЛОГИЯ О ПОССУМАХ
1. Шпана австралийских парков
Впервые поссума я увидела в городе Мельбурне, куда меня направили в командировку вместе с Полом, коллегой-австралийцем. Поужинав, мы решили пройтись до гостиницы пешком: судя по карте, наш путь проходил вдоль симпатичной набережной реки Ярра и потом – через огромный парк.
Уже давно стемнело, в парке не было ни души – и тут я заметила невероятно огромного кота, идущего по аллее вразвалочку походкой главаря местной шпаны. Коричневатый мех, пушистый хвост.
– Ой, смотри, какой котяра! – воскликнула я, указывая на зверя.
– Какой же это кот?! Это поссум! – ответил мой коллега.
Действительно, когда существо обернулось, я увидела, что мордочка у него лисья, или, скорее, как у огромной мыши. За время моего недолгого пребывания в Австралии поссумы мне ещё не встречались, а слово было знакомо исключительно благодаря Элиоту и его «Книге старого Поссума о кошках». Мне очень хотелось получше рассмотреть этого нового зверька:
– Тихо, не спугни его! Как ты думаешь, он нас ближе подпустит?
Но австралиец, не слушая меня, направился прямо к поссуму. Зверь остановился и смерил моего коллегу оценивающим взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. Я замерла – а Пол, подогреваемый недавно выпитым вином и желанием показать иностранке, кто здесь хозяин, подошёл к существу вплотную, чуть нагнулся и протянул палец, беспечно приговаривая:
– Поссум-поссум-поссум.
Кто здесь хозяин, поссум давно знал и без Пола: деловито обнюхав протянутую ему руку и ничего съедобного в ней не обнаружив, зверь открыл пасть: «хрррям». Раздался крик – и поссум с достоинством ретировался. Из пальца текла кровь. Наскоро вытерев её салфеткой, мы со всех ног поспешили в гостиницу, по дороге обсуждая, стоит ли сдаваться врачу на уколы от бешенства – или подождать. Пол утверждал, что поссум показался ему очень рассудительным, что бешенства в глазах кусателя не наблюдалось – а цапнул, мол, его тот за дело, хорошо обдумав ситуацию, а вовсе не под влиянием болезни.
Над деревьями висела полная луна.
– Ну вот, – подытожил пострадавший, – оказывается, укушен я был в полнолуние. Завтра, скорее всего, уши у меня станут треугольными и покроются коричневой шёрсткой.
На этом моё ночное знакомство с новым сумчатым не закончилось по одной очень простой причине: любопытство. Доведя коллегу до гостиницы и оставив его зализывать раны, я пошла в свой номер: там, среди разных разностей, предоставляемых гостям, лежала пачка овсяного печенья. И мой фотоаппарат. С этими двумя сокровищами я и отправилась назад в парк, продолжить знакомство уже без неблагоразумных свидетелей.
Парк был по-прежнему безлюден – но вовсе не пуст. Я прошла по аллее всего несколько шагов, когда из мусорного бака выглянула упитанная мамаша-поссум; на
КРОФТС Наталья Викторовна – поэт, прозаик, автор поэтических сборников, а также публикаций в периодике («Юность», «Слово\Word», «Австралийская мозаика» и др.). Автор «Ковчега» с № XXXIV (1/2012). Предыдущая публикация – в № XL (3/2013). Живёт в Сиднее (Австралия).
© Крофтс Н. В., 2014
спине у неё сидел малыш размером с котёнка. Вид у обоих был довольный: очевидно, в урне разносолов хватало, поэтому, сделав несколько снимков, я продолжила путешествие.
И вот, наконец, у одного из стволов я увидела одинокого поссума, сидящего в позе белочки с иллюстраций к «Сказке о царе Салтане». Он казался несчастным и голодным. На меня взглянул равнодушно, но когда появилась пачка печенья и зашуршала обёртка, зверёк, отложив в сторону все свои раздумья, направился прямиком ко мне. От столь решительных действий храбрости у меня поубавилось – и вместо того чтобы ломать печенье на части и кормить поссума из рук, я кинула голодному созданию весь кружок. Поссум взял дар обеими передними лапами, уселся поудобнее и принялся жевать. Но счастье его было недолгим: тут же с соседнего ствола поспешно спустился ещё один – и устремился к своему приятелю. Печенье отлетело в сторону, оба зверька подпрыгнули и сцепились в пронзительно визжащий клубок. Парочка каталась по земле, в воздухе над ними медленно и печально кружилась свежевыдранная шерсть. В довершение картины из-за туч выглянула яркая полная луна – и в её свете стало отчётливо видно, что среди крон проносятся молчаливые тени огромных летучих лис.
Окинув взглядом этот пейзаж, я со всех ног припустила к гостинице. Сзади всё ещё слышался душераздирающий визг.
Правильно говорили взрослые в детстве: «Опасайся тёмных парков!» Особенно в славном городе Мельбурне.
2. Ночные шорохи
И звуки поссумов, ночующих на балках…
Генри Лоусон
С появлением западных поселенцев многие из австралийских животных стали исчезать: сошли на нет полосатые тасманские волки и ушастые малые бандикуты, пришлось плохо и пресловутым тасманским дьяволам – то их целенаправленно истребляли фермеры, то свалилась на них ужасная эпидемия лицевой опухоли. Даже многочисленные кенгуру всё никак не могут привыкнуть к новым правилам игры: так и норовят выскочить на дорогу, остановиться – и уставиться на стремительно приближающуюся машину большими доверчивыми глазами с немым вопросом: «А что дальше будет?»
Но многие поссумы приспособились к сосуществованию с людьми очень успешно: облюбовали себе места в парках и под крышами домов, с удовольствием наведаются к вам и в мусорный бак, и в сад-огород. В прошлом их истребляли из-за ценного меха, но теперь поссумы защищены законом и ни один приличный австралиец их не тронет, даже – как я убедилась воочию – не станет мстить за укушенный палец. Когда наступают сумерки, нужно только присмотреться и прислушаться: то пробежит поссум по телеграфным проводам, то зашелестит листвой в придорожной ограде. Я навожу на куст фонарик – и вижу среди ветвей невероятно толстого и самодовольного зверя, зычно чавкающего листьями и щурящегося на свет. Кончик хвоста у него совсем лысый, это – кольцехвостый поссум. Он сидит у самого моего дома и, похоже, уходить никуда не собирается. Я же очень рада такому симпатичному соседу.
Но радуюсь я недолго. Примерно в четыре часа утра прямо над кроватью раздаётся деловитое шебаршение. Кто-то возится под крышей – возится долго, основательно и прекращать это увлекательное занятие явно не собирается. Заснуть при таком шуме невозможно – не помогают ни попытки прикрыть голову одеялом, ни беруши. Наконец, забираюсь на стул, далее – на стол и стучу в потолок. Следует минутное недоумённое молчание (мысленно вижу, как поссум презрительно приподнимает бровь) – и возня возобновляется. Я сдаюсь и покидаю поле боя: забираю одеяло и отправляюсь спать на диван в другую комнату.
После пары бессонных ночей я объявляю шуршателю войну. Сначала мы забираемся на чердак и ищем следы жизнедеятельности; но понять, кто и как сюда проникает, не удаётся. Тогда я звоню в дезинфекционную компанию – и тут понимаю, сколь велик и почитаем поссум в австралийском обществе.
– У вас кто: крысы или поссумы? – спрашивают меня первым делом.
– Честно говоря, не знаю. Подумала, что поссум – только потому, что видела несколько поссумов рядом с домом.
Санинспектор долго слушает по телефону, как я воспроизвожу звуки и последовательность событий этих бессонных ночей. Наконец, решает:
– Скорее всего, поссум. Ничем вам помочь не сможем.
– Как?
– Мы занимаемся только крысами. Позвоните в компанию, работающую с поссумами… – И уже почти попрощавшись, санинспектор душевно добавляет: – Только и они вам не помогут.
– Почему?
– А что они сделают? Приедут, поставят безвредную ловушку. Поймают поссума – и отнесут его, целого и невредимого, не далее как на пятьдесят метров от вашего дома. А он, не будь дурак, тут же вернётся на уже обжитое местечко. И всё начнётся сначала.
– Подождите, а почему его не отвезут подальше?
– Нельзя. По закону поссума полагается отпустить в радиусе пятидесяти метров от того места, где его поймали. Иначе у зверя может случиться нервный стресс. А он – охраняемый вид.
Про мой нервный стресс от бессонных ночей речи не было.
Дав мне переварить эту ценную информацию о приоритетах австралийского общества, голос на другом конце провода мягко посоветовал:
– Вы поищите дырки в крыше. И потом, как он туда залезает? Если можно, отпилите ветки деревьев, ведущие на чердак.
Легко сказать: ветки у деревьев тоже просто так отпиливать нельзя – нужно разрешение местного совета.
И вдруг мне неожиданно повезло: в этот же день к дому подъехала машина, чистящая стоки. С неё-то и обнаружили, что у нас в крыше, под самыми стоками, завелись волнистые попугайчики. Вот эти милые существа и возились так беспардонно ни свет ни заря. Причём оказалось, что прав у попугаев меньше, чем у поссумов: гнёзда их убрали, а то могут завестись крысы, очень любящие поживиться свежими яйцами. Ночные шорохи прекратились. Оклеветанные мной поссумы продолжают громко чавкать в кустарниках и шуршать в пальме под моим балконом. Зла на меня они, похоже, не держат.
3. Родственник
Машина проехала мимо узкой боковой дорожки и остановилась возле дома. Только задним числом я поняла, что там, на асфальте, кто-то лежал. Мы вернулись. Это был поссум: совсем маленький, размером с кота-подростка. Светловато-серая шёрстка свалялась и была мокрой. Поссум тяжело дышал и силился подняться – но двигались только передние лапы и голова. Что с ним стряслось, было не совсем ясно: может, сбила машина, а может, просто съел какую-то отраву. В послеобеденное время поссумам выходить на прогулку ещё рано, и если его сбили, то лежал он здесь уже долго. И был очень плох.
В Австралии есть служба спасения, что-то вроде скорой помощи для раненых зверей. Звоню им, чтобы спросить, что делать с пострадавшим.
– Сейчас попробуем найти добровольца: он приедет и заберёт поссума. – И после паузы: – А вы не могли бы сами его отвезти к ближайшему ветеринару? Платить ничего не нужно – просто привезти и оставить, ветеринар о нём позаботится.
– А как его везти?
– Найдите коробку, наденьте перчатки, возьмите поссума за хвост и положите в коробку.
– За хвост?
– Не волнуйтесь, он вас не тронет.
– Ну, хорошо, мы попробуем.
Мне дали адрес ближайшего ветеринара, номер «дела» моего поссума – и строго добавили: «Воды и еды ему не предлагать».
Мы вернулись к малышу. Казалось, что помочь ему уже ничем нельзя – но и оставлять одного было тоже немыслимо: он всё ещё дышал и смотрел большими круглыми глазами – а на соседнее дерево уже присели две вороны. Может, они, конечно, случайно там оказались – но мысль о том, что поссума сейчас начнут клевать живьём, не позволяла уйти.
Я поставила коробку рядом со зверьком. Поссум маленькими глотками хватал воздух, из открытого рта высовывался острый розовый язычок. Когда его взяли за хвост, он не возражал – тихо улёгся на дно коробки и не двигался. За пятнадцать минут езды из этого временного жилища не донеслось ни звука.
В ветеринарной клинике меня попросили заполнить формуляр: «Кого привезли» – «Где нашли» – «Что с ним случилось» – «Ваше имя и контактные данные». Очень похоже на анкету в обычных больницах: «Имя пациента» – «Адрес» – «На что жалуетесь» – «Имя и контактные данные ближайших родственников».
Что ж, буду родственником.
Коробку я осторожно поставила на стол – поссум ждал, когда к нему выйдет медсестра.
Через несколько часов мне позвонили, чтобы поблагодарить за хлопоты – и выразить мне свои соболезнования: поссум умер, не дождавшись ветеринара.
По вечерам возле нашего дома долго было тихо. Но вот однажды я опять услышала возню в кустах. Навожу на куст фонарик – и вижу среди ветвей самодовольного поссума, зычно чавкающего листьями и щурящегося на свет…
