Эпоху Брежнева называют временем «застоя», хотя в ту пору в бывшем Советском Союзе шли большие работы в производственно-технических сферах: прокладывались нефте- и газопроводы, строился БАМ, велась активная разведка и освоение Крайнего Севера. В середине 60-х годов я, честно отслужив в армии положенные тогда 3 года, отдохнул в родном гнезде и махнул на Север, в Коми АССР, за длинным рублём, как тогда говорили. Места там, прямо скажу, не райские: то угрюмая глухая тайга, то голая неприветливая тундра. В низовьях Печоры лишь редкие деревеньки приткнулись к берегам могучей реки. А кругом –безлюдье на сотни верст, буреломы да топи непроходимые. Лето – понятие условное. Местные охотники и рыбаки говорили: «Июнь – ещё не лето, а июль – уже не лето». Зато гнуса летало столько, что не знал от него спасения ни человек, ни зверь. Долго-долго местные жители слышали лишь комариный гул да вой пурги полярными ночами. Но приход в эти края геологоразведочных экспедиций разбудил вековую сонную тишь, наполнил рокотом моторов. Буровые вышки вздымались над седой тайгой, вставали в болотах и тундровых стланниках, среди ягеля. Дорог там не было. Какие дороги в убогом глухом краю? Местные передвигались летом по воде на лодках, зимой на оленьих упряжках. У нас, разведчиков недр, средством общения и главным транспортом стал вертолёт. Пробивались, конечно, и зимники для специальных грузов, но всё равно львиная доля перевозок приходилась на винтокрылые машины. Не погрешу против истины, если скажу, что вертолёты в то время сновали над буровыми, как стрекозы в жаркий день над водой. Конечно, это не говорит о том, что они бесцельно гонялись туда-сюда. Нет. Каждый рейс вертолёта заранее заказывался экспедицией и оправдывался или перевозкой грузов, или доставкой людей. За долгие годы работы там я налетался досыта на всех типах гражданских вертолётов. Ми-1, Ми-2, Ми-4, Ми-6, Ми-8. Летали ещё Ми-10 и Ми-26. Но эти громадины пассажиров никогда не брали, они являлись чисто грузовыми. К примеру, Ми-26 в своём брюхе привозил на буровую целый трактор С-100, весом в 13 тонн. А Ми-10 доставлял на внешней подвеске пачки бурильных труб в 10 тонн. Несколько отставал от них по грузоподьёмности Ми-6. Но зато он брал на борт и грузы, и людей.
Конечно, расстройств и забот с этими вертолётами у нас, земных работяг, хватало – сколько нервов, бывало, потратишь: то погода нелётная, а бригада ждёт, то заказ не оформили, а людям срочно вылететь надо, то ещё что-нибудь, когда вертолёт нужен, а его нет. Лётчики из экипажей машин, часто летавших к нам, стали добрыми знакомыми. С ними мы договаривались «махнуть налево»: забросить нас на охоту, на рыбалку на дольние озёра или в верховья реки за сёмгой, а потом забрать оттуда.
Самым неудобным был Ми-4. Вертолёт старый поршневой, с бензиновым мотором. Работал он у нас недолго, но полетать мне на нём пришлось. Салон у него маленький, тесный. Груз обычно помещали в заднюю часть, а люди садились кто на что сможет впереди, под кабиной пилотов. А там рядом, за алюминиевой перегородкой, движок, который в полёте ревел, как сто разьярённых быков. Да вдобавок вся машина тряслась, словно мощный вибратор. Так что вылезаешь из него, бывало, после полёта будто чумной. Оглохший и с неуёмной дрожью в теле. И долго ещё потом приходишь в себя.
Вскоре на смену старым машинам пришли новые Ми-2, Ми-6, Ми-8 – вертолёты мощные турбинные, скоростные. Ми-2 – вертолёт маленький, юркий, но сильный. Он возил и грузы, но в основном использовлся как пассажирский. Его так и называли – воздушное такси. Он брал на борт 10–13 человек, больше инструкция не позволяла, хотя возможности машины, этим, видимо, не ограничивались. Как-то перед новым годом мы всей пусковой бригадой – 6 человек – спешили вылететь в город домой на праздник. Погода подводила – два дня вертолётов вообще не было. Мы сидели на рюкзаках. Наступило 30 декабря. Ребята-буровики подтрунивали: – С нами будете Новый год встречать. – Шли бы вы!.. – отвечал сердито кто-то. Неожиданно в балок зашёл бурмастер и с порога произнёс: – Идёт Ми-2, везёт мне с 4-й документы на превентер. Но не знаю, возьмёт ли вас. Он уже загружен там. Мы скопом подхватились и вон из балка. Здесь, в приполярном Урале дня, как такового, светлого в это время уже не было, а стояло что-то непонятное – вроде и не совсем полярная ночь, а такие вечныве сумерки. Мы цепочкой движемся на вертолётную площадку. Она освещена прожекторами. А вертолёт уже опускается. Мы сжались поодаль, пригнулись от снежных вихрей, поднятых винтами. Обороты снизились и буря утихла. Мы к машине. Она не глушится, винты медленно вращаются. Открылась дверца кабины, выскочил лётчик в тужурке, фуражке и унтах. Увидев нашу толпу, закричал: – Только двоих возьмём. Мы уже под завязку! Тут вылез второй пилот в синеватом лётном костюме с непокрытой головой. – Командир! – закричал лётчик в унтах. – Ты погляди их сколько! Тот, в костюме, молча оглядел нас. А мы стояли сжавшиеся в свете прожекторов. Кругом мгла, снежинки летят, ветер свищет, пурга приближается. Лётчик призывно взмахивает рукой и произносит: – Залезайте все, размещайтесь как сможете. И первым скрывается за дверцей кабины. Мы гурьбой в вертолёт, а он полон. С трудом разместились – кто на коленях у сидящих, кто стоя, прижавшись к борту, кто на корточках. Машина тяжело поднялась в воздух и полетела. Так и долетели до города. А когда выходили, то оказалось, что в салон нас набилось 19 человек. Вот и вся инструкция. Конечно, тут все рисковали – и мы, и лётчики, особенно командир экипажа. Но, видно, такой рисковый был человек.
Ми-2, конечно, мог привезти и одного человека. Как-то прилетела вахта с выходных. Все в сборе, кроме бурильщика Саши Калинина. Бурмастер Гена Налимов за голову схватился – кого к «кочерге» ставить? (Кочерга – это буровицкое прозвище ручки управления буровой лебёдкой). Пока мы судили да рядили, опять послышался характерный стрекот вертолёта. – Ми-2 летит, – говорю – по звуку слышно. – Ми-2 на сегодня не заказан, – отвечает растерянно Налимов. Мы высыпали на улицу. Синевато-белая машина с крутого виража уже шла на посадку. Вот она опустилась, чуть касаясь колёсами бревенчатого настила. Сразу открылась дверца, выскочил из неё один человек с рюкзаком, а вертолёт тут же взмыл ввысь и пошёл прочь. – Так это же Саша Калинин, – сказал Юра Кузнецов, глядя на приближающуюся к нам фигуру. – Точно он, – подтвердил Славка Соколов. – Привет, мужики! – сказал подошедший, виновато глянув на нас. – Ты где пропал? Вертолёт откуда? – строго спросил бурмастер. – А я его купил. В смысле – уплатил за рейс, – не смутившись ответил Саша. Позже мы узнали, как развивалась и чем закончилась эта история. Саша проспал с дикого будуна. По пути в аэропорт он, конечно же, заскочил в бар. Дёрнул сто пятьдесят и кружку пива. В отделе перевозок диспетчер экспедиции Полина Феликсовна, женщина бальзаковского возраста, сказала: – Всё, Саша. Поезд ушёл. Больше сегодня к вам вертолётов не будет. И не дыши на меня! – Мне на вахту надо! – в отчаянии вскричал Саша. – Плати за рейс и лети. – Серьёзно?! – Серьёзней некуда. – Плачу! Полина Феликсовна подала ему соответствующий бланк. Он его заполнил, расписался. Сашу посадили в Ми-2, и он прилетел. Когда до начальника экспедиции дошла эта история, он страшно рассердился. Приказал бухгалтерии деньги из зарплаты Калинина не вычитать. За вертолёт уплатить по текущей смете. А бурильщика Калинина за опоздание на вахту наказать, лишив его премиальных за квартал.
Вертолёт Ми-8, бесспорно, был у нас самым ходовым. Трудяга возил и грузы, и людей и, наверное, больше всего мне приходилось летать на нём. Он просторный, не шумный и грузоподьёмный. Брал по 3,5-4 тонны железяк. А людей – 35-40 человек. Сейчас, когда я слышу по ТВ, что где-то Ми-8 потерпел аварию, я недоумеваю и наиболее вероятной виной считаю человеческий фактор. Я десятки лет летал на таких вертолётах и никогда аварийная ситуация не возникала.
Вертолёт Ми-6 был тяжеловоз. Он брал на борт до 8 тонн груза. Был он, конечно, великоват, за что его и прозвали буровики сараем. Летать мне на нём тоже приходилось часто. Когда он собирал людей с буровых в своё брюхо по 100 человек и больше, то в этой куче было нормально лететь. Не давило пустотой пространства. А если вертолёт тащил груз на внешней подвеске, а ты в салоне один, вот тут да – пустота вокруг давила и пугала, будто тебя посадили в огромную железную бочку и подняли высоко над землёй.
Но иногда командир не брал с грузом даже одного человека. На Суборской площади у нас стояли три буровые, и располагались они по прямой в 50-ти километрах друг от друга. Я находился в тот раз на 3-й. Вдруг по рации механик из конторы передаёт, что мне необходимо срочно перебраться на 2-ю. С дизелем там не ладится. Бурмастер рвёт и мечет. Здесь бурмастер Володя Петхов мне сказал: – Сейчас придёт Ми-6, будет барит перевозить на 1-ю. Ты подойди к командиру, попроси, может, тебя на 2-й и высадит – над ней же полетит. – Ладно, попрошу, – ответил я, собирая рюкзак. – А чего так получилось? – Экспедиторы напутали. Надо было барит везти сразу на 1-ю, а не к нам. Теперь начальник им задаст жару. Вертолёт вскоре прилетел, и я пошёл на вертолётную. Было начало июня. «Весна» вовсю вошла в права, но река ещё стояла, хотя снег уже здорово посерел и осел, появились большие проталины. На вертолётной грузчики таскали мешки с баритом в брюхо вертолёта. Барит – вещество тяжёлое, и ребята с трудом управлялись с мешками. Лётчики – все шестеро – вышли наружу и уселись с краю площадки на брёвнах. Грелись на солнышке. С первого взгляда я понял, что экипаж новый, мне незнакомый. Я подошёл, спросил, кто командир? Пожилой мужик в лётной фуражке, повернул голову: – Чего хотел? – Вы летите на 1-ю, так может по пути выбросите меня на 2-й? – Выбросить можем с высоты и без парашюта, – шутя сказал молодой пилот. – Но вы же всё равно над 2-й пролетаете, – не унимался я, – там чуть подсядете, я выскочу, и всё. Командир в фуражке внимательно посмотрел на меня, потом сказал: – Мне 7 тонн загружают, и чтобы на 2-й опуститься, а потом снова взлететь с таким грузом надо будет 2 тонны керосина сжечь. Так что извини, парень, ничего не получится. Я и побрёл обратно в балок к бурмастеру: – Связывайся с конторой, говори, что не могу вылететь. Володя связался, после чего сказал мне: – Жди, они там решают. А пока давай чайку выпьем.
Только поздно вечером прилетел Ми-2, привёз трёх человек из начальства, а меня забрал и перебросил на 2-ю.
Если вы думаете, что на 2-й я сразу отправился спать, так как была уже почти ночь, то вы сильно ошибаетесь. Бурмастер Акимыч встретил меня на вертолётной.. – Скорее, – сказал он. – Нам надо подьём инструмента делать, два дизеля не вытянут, а третий стоит – разбирайтесь. И я с дизелистом, засучив рукава, взялись за работу. Вскрыли головку правого блока, заменили прогоревший поршень в пятом цилиндре, отрегулировали клапана, заменили сгоревшую прокладку, уложили распредвалы, выставили топливный насос и к утру пустили дизель в работу. Придя в балок к бурмастеру, я упал на кровать. Уже засыпая, услышал, как натужно заревели дизеля, потащив из скважины четырёхкилометровый столб бурильных труб...
