Успеть бы со всеми проститься0

* * *

Что-то опять хреново

и на сердце,

и на душе…

А всё оттого,

что снова

вдруг

потерялось

слово –

И не найти уже.

  Осознанная необходимость

В поэтах уже столько лет,

Что иногда впадаю в ужас.

Не потому, что я – поэт,

Да вот не счесть, кто пишут хуже…

  Искусство времени

Когда я молод был и вечен,

Без денег даже на кино,

По воскресеньям

каждый вечер

Балет смотрел в ПКиО.

 

Там на зачуханной эстраде

Под семечки и пьяный бред

Бесплатно, просвещенья ради,

Бил ножками кордебалет.

 

В прожекторах белее мела,

С глазами красными, как кровь,

Душил свихнувшийся Отелло

Из-за платка свою любовь.

Италия, Верона, площадь...

Ромео немощен и сед.

Джульетта, как в загоне лошадь,

Которой, верно, сорок лет.

 

Но улыбалась, улыбалась,

Чтобы затем, упав, не встать.

И ничего не оставалось,

Как танцу сопереживать...

 

Искусство или просто Лета

Виновны в том, поди проверь,

Что та, из юности, Джульетта

Такая юная теперь?!

  Любовь

Мне с детства запало навек

И в сердце вошло, точно жало:

Собаку давил человек,

А та ему руки лизала!

 

Худою удавка была –

Рвалась, а покуда вязалась,

Собака покорно ждала,

И билась в глазах её жалость

 

К тому, кто давил: почему

Не знаешь ты смертного дела?

Она б подсказала ему,

Да вот говорить не умела.

 

И долго не мог я понять,

Не зная, что смерти сильнее:

Она ведь могла убежать

До новой удавки на шее.

Собака могла – не держал

Её человек, что глумился...

Я был для любви тогда мал,

А всё осознал, как влюбился.

 

Я разве что рук не лижу,

И преданно вытянул шею...

И, как та собака, гляжу,

Поскольку сказать не умею.

  О стихах

Как Слово вспыхнуло в начале,

И Слово это было – Бог,

Стихи уже существовали

Между ещё незримых строк.

 

Я все стихи на свете знаю,

Как азбуку – от А до Я,

Но никогда вслух не читаю,

Поскольку знаю про себя.

  Своенравная натура

Не ухватишь без сноровки

Ни в ночи, ни в свете дня.

На груди – татуировки:

«Хочешь?»

и

«Возьми меня!»

 

Не хочу –

она,

плутовка,

сверхдоступностью маня,

Завлечёт в свой терем ловко…

Захочу – бежит меня.

 

Убежит…

«И бог с тобою!» –

Я обрадуюсь ей вслед.

Сутки минут – и завою:

Без неё мне жизни нет!

 

А когда я вместе с нею

Стол и ложе разделю,

Я пугаюсь и немею,

И неделями не сплю.

 

Не жена – а нет мне ближе,

Не любовница – страстней!

Я её то ненавижу,

то,

как пёс,

ласкаюсь к ней.

 

Про любовь шепчу на ушко.

И она:

«Люблю!» – в ответ.

А ведь знаю:

шлюшка

шлюшкой,

пусть

порой

вернее

нет!

 

То умна, то дура дурой –

В век дурнее не сыскать!

Много раз в макулатуру

Я пытался её сдать.

 

Понесу уж на расправу,

Завязав её в мешок,

Да одарит вдруг, шалава,

Парою блестящих строк!

 

Брошу ношу у порога –

И метнусь писать зачин,

А она мне в спину строго:

«Развязал бы,

сукин сын!».

 

Своенравная натура,

В ней

никак

не разберусь…

Кто она?

Литература!

Радость.

Боль.

Измена.

Грусть.

 

Художник

Памяти А. Темерева

 

А в мастерской светло и пусто.

А ночью будет здесь темно.

И пахнет квашеной капустой

Ещё сырое полотно...

 

Художник водку пьёт с поэтом,

Энергослужбу материт,

Но к ночи из дневного света

Ночной светильник смастерит.

 

Испуганный ночной прохожий

Подумает, вверх бросив взгляд,

Что электричество негоже

Жечь по ночам, когда все спят.

 

И в ночь уйдёт, о том не зная,

К беде иль к радости спеша,

Что свет в ночном окне – святая

Горит художника душа...

 

НИНО РОТО

Когда утраты и заботы

Одолевают без конца,

Я музыкою Нино Рото

Держусь из «Крёстного отца».

 

Жена всплакнёт, придя с работы:

Мол, с Ротой снова пить черёд?!

А дочка Маша Нино Рото

По-свойски Ниною зовёт.

 

И в час, когда сокрытый кто-то

О бренности моей нудит,

Она включает Нино Рото:

«Послушай Нину», – говорит.

 

И в раз, наверное, стосотый,

И навсегда, покуда жив,

Вхожу не мною взятой нотой

Я в «Крёстного отца» мотив.

 

И стяжки временные рвутся,

Бросая в холод или зной,