Однажды директор центра современного искусства "Гараж" Дарья Жукова взобралась с ногами на скульптуру Бьярне Мелгарда, римейке другой скульптуры, Аллена Джонса, чем взбудоражила все культурное сообщество.
Нельзя упускать возможности попенять Жуковой на недопустимое поведение. На голову директора посыпались самые разные обвинения. Не сказать, чтобы очень оригинальные, скорее наоборот. Тем интереснее разобраться, как так получилось.
Увлеченный критик апеллирует к действительности через низведение ее на свой, часто совсем невысокий, уровень. Популярный прием — коммунальная риторика с уменьшительно-ласкательными суффиксами, фривольное обращение с незнакомцем и тому подобное. Стандартный набор маленького человека, который со времен Гоголя проделал большой путь, выбравшись из шинели в информационное пространство.
Если опустить общее место журналистики, позицию культурного большинства можно выразить так. Дарья Жукова продемонстрировала катастрофическое непонимание искусства, использовав скульптуру "Стул" как стул.
Некто Игорь Шнуренко даже ввел новый термин, "дашизм".
Но меня даже не это больше всего задевает. Мой протест эстетический. Подруги миллиардеров задают новый тон в использовании предметов искусства, который я бы назвал в честь мадемуазель Жуковой «дашизмом». Ведь, по идее, сам смысл стула Джонса в том, что он вырван из мебельного контекста, его контекст социальный, или эротический, или даже порнографический — но всяко не утилитарный. Сев на него, мадемуазель Жукова обрушила все здание современного искусства.
Следующий шаг на этом пути — купить за сто миллионов писсуар Марселя Дюшана и публично в него помочиться.
Эстетически задетый корреспондент "Телеграфа" линейкой измеряет ноги Дарьи Жуковой, возмущается нравами московских миллиардеров и досадует по поводу роли денег в современном искусстве. Мол, раньше были Малевичи и Татлины, а теперь одна Дарья Жукова с короткими ногами, понимающая в искусстве еще меньше корреспондента "Телеграфа".
Возмущение околокультурной среды можно выразить одним словом – ханжество. Ханжество в области искусства, то есть самое что на не есть филистерское.
Однако ревнивым защитникам культурных объектов неплохо бы хоть немного разбираться в искусстве. Писсуар Марселя Дюшана – не произведение в классическом виде. Дюшан не мастерил его в мастерской, он просто перенес писсуар из общественного туалета в галерею. Поменял контекст. Это известная техника, называющаяся ready-made. Ничто не мешает найти в Париже точную копию знаменитого писсуара не в музее, а в туалете и помочиться, сэкономив сто миллионов.
Есть и другой фокус Марселя Дюшана — Джоконда с пририсованными усами и бородой. Она тоже стала произведением искусства. Конечно, во времена Дюшана были свои шнуренки, пытавшиеся урезонить творческий порыв сюрреалиста.
Сейчас те же шнуренки оперируют писсуаром Дюшана, дабы не позволить директору культурного центра невинную, слегка эпатажную шутку вполне в духе сюрреалистов.
На смену сюрреализму 1920-х пришел поп-арт 1950-х. Французские бунтари брали готовые предметы и, перенеся их в соседнее помещение, называли произведением искусства. Американские коллеги дополнили метод бесконечным тиражированием.
Художественная среда 2010-х берет копию копии ready-made-объекта и наделяет ее нелепой сакральностью. Даже Джоконде пририсовали усы. Сто лет спустя на римейк скульптуры "Стул" нельзя сесть, потому что это обрушит все здание современного искусства.
