Малые города (местечки) межвоенной Польши 1918-1939 г.г. играли роль связующего звена между промышленной экономикой города и сельскохозяйственной экономикой деревни. Для жителей окрестных деревень ближайшее местечко часто было главным, а то и единственным центром, с которым поддерживались экономические и культурные контакты. Местечки придавали своеобразный колорит общественной и экономической жизни. За десятилетия в них создался определенный климат. Им приходилось бороться сразу с несколькими экономическими проблемами. У жителей местечек была своя система ценностей, они берегли традиции, которые помогали им сохранить их давний общественный престиж. Не закон, а ремесло, торговля и услуги гарантировали им принадлежность к мещанскому (городскому) сословию.
Евреи были важной частью материального и духовного пейзажа местечек. Здесь они находили убежище от преследований и возможность материального существования. Законодательство дворянской Польши, а затем разнообразные ограничения, введенные захватчиками в XIX веке, привели к тому, что основная часть еврейского населения межвоенной Польши не занималась сельским хозяйством, а проживала в городах. Евреи сельской местности также занимались преимущественно торговлей и ремеслами. Этому способствовали обычаи и религия.
Евреи в польских городах по состоянию на 1931 г.
Городское население Польши (всего) 8 731 000
Еврейское население городов 2 381 000
Евреи в процентах от городского населения 27,3 %
Трудно себе представить, чтобы большое промышленное предприятие, на котором работали люди разных религиозных исповеданий, смогло бы приспособить режим своей работы к требованиям всех этих религий. В этой ситуации верующий еврей, который не хотел нарушать религиозных принципов, выбирал работу на малом предприятии, принадлежавшем еврею. Такая работа позволяла праздновать субботу. Отсутствовал и языковый барьер, так как часть еврейского населения свободно говорила только на идиш.
Евреи были заметно сконцентрированы в торговле, услугах и ремеслах. Около 80% торговых точек в местечках (за исключением западных воеводств) принадлежали евреям. Это были мелкие и средние лавчонки на рынке или на боковых улочках. Торговый обмен происходил в рамках довольно узкого местного рынка, в который, помимо самого местечка, входили несколько близлежащих деревень. Эти лавки обычно торговали до позднего вечера, пока еще могли зайти покупатели. Хозяин лавки обычно жил с семьей в помещении, отделенном от нее дверью или портьерой, и мог в любой момент обслужить клиента. Большинство таких лавок давало лишь небольшой доход, на который с трудом могла существовать семья хозяина.
Ежедневно местечковая торговля продолжалась, как правило, дольше, чем устанавливал закон. В праздничные дни тоже торговали. Обязательный, согласно польскому законодательству, воскресный отдых и обязательное закрытие всех предприятий в католические праздники для верующих евреев означали два обязательных дня отдыха и увеличенное число праздничных дней. Поэтому еврейские торговцы часто нарушали такие требования, что вызывало протесты христианских торговцев, видевших в этом опасную конкуренцию. В свою очередь, еврейские торговцы жаловались, что необходимость отдыхать два дня в неделю подрывает их торговлю и ремесла и предлагали внести изменения в существующие законы. В двадцатые годы Министерство промышленности и торговли рассматривало возможность продления часов работы торговых предприятий и открытия продовольственных магазинов и лавок по воскресеньям в утренние часы. Этот вопрос обсуждался до самого начала войны. Были приняты только отдельные изменения для конкретных мест.
Местечковая торговля была проявлением перенаселенности малых городов. Не имея других возможностей, человек становился торговцем. Господствовало мнение, что для этого достаточно уметь считать и иметь практическую сметку. Как правило, у местечкового торговца на складе были товары низкого качества, но дешевые, предназначенные для удовлетворения потребностей бедных покупателей. Человек, живший тогда в местечке центральной Польши, писал: «Это была торговля, в которой не действовали никакие критерии и правила, известные нам сегодня. Стандарты качества, сорта, цены, вывески, фирменные этикетки – таких вещей там не было. Все было анонимно. А еврейские лавчонки, эти тесные норы, заставленные стеллажами, ящиками и грудами самых разных товаров, от сельди в бочке до керосина и колесной смазки... А эти вывески и надписи, которые украшали городишко... Попадались такие перлы, как «Торговля помешанных товаров Ицика Гринграса». Зато у этих лавочек было одно достоинство – в них было все».
Характерной особенностью местечковой торговли была так называемая перепродажа. На одном товаре зарабатывали жалкие гроши несколько мелких посредников. Почти 80% магазинов и лавок Польши не закупали товар большими партиями у производителей или оптовиков. Розничные торговцы часто закупали малые партии у разных посредников, переплачивая за него, а затем или перекладывали эти расходы на потребителя, или отказывались от части своего заработка. Несмотря на эти комбинации, в еврейских лавках обычно можно было купить дешевле, чем в польских магазинах. Можно только гадать, за чей счет: то ли за счет качества товара, то ли за счет деревенского производителя, продавшего эти товары по заниженной цене, то ли это результат тончайшего расчета, состоявшего в снижении процента прибыли при повышении оборота. Возможен любой из этих вариантов. Подавляющее большинство еврейских торговцев умела жить в очень скромных условиях, вкладывая все свои средства, всю свою изобретательность в искусство торговли.
Товарообмен в местечках практически полностью был в руках мелких торговцев, прибыли которых едва хватало на содержание семей. Характерной чертой этой торговли была погоня за каждым грошом: даже небольшой заработок имел значение для выживания обычно многочисленной семьи лавочника. Почти для всех торговцев приближение праздников сулило повышение дохода. Многие лавочники в это время жили надеждой поправить дела и расплатиться с долгами. Цены росли, товары быстрее исчезали с полок, в чайных и ресторанах становилось больше гостей.
Торговлю продовольственными, галантерейными товарами, тканями вели обычно женщины. Они старались всеми силами повысить доходность своего дела. Были среди них и хозяйки разнообразных ларьков, будок и лотков. Их участь – обычно напрасное «дежурство» до поздней ночи в будке с несколькими купонами ткани, полученными в кредит.
Мелки торговцы продавали свой товар в будках и с лотков в дни базаров и ярмарок. На базарах торговали плодами земли, домашними животными, всякой провизией, хозяйственными принадлежностями, одеждой, обувью, галантереей и т. п. На базары и ярмарки съезжались крестьяне из окрестных деревень, а также торговцы и ремесленники из местечек, расположенных в нескольких десятках километрах от места торговли. Цена товаров на лотках была небольшой. Оттуда и невысокая рентабельность такой торговли. Эта торговля велась в довольно примитивных условиях. Лотки размещались обычно на пыльных, немощеных торговых площадях, на которых не было никаких санитарных устройств. Торговцы крикливо расхваливали свой товар. Несмотря на всю ее примитивность, эта торговля играла важную роль в товарообмене между городом и деревней.
Будки и лотки – это не только ярмарочная, но и уличная торговля, которая особенно усилилась в период великого экономического кризиса, когда уволенные рабочие и прислуга выживали за счет торговли вразнос или на улицах. Это было ярким проявлением нищеты в торговом деле. Таким торговцам для закупки товара было достаточно двух-трех злотых. За полдня, например, один мог продать два зеркальца по 10 грошей, а другой – гребешок за 20 грошей и три запонки по 5 грошей.
Все торговцы жаловались на отсутствие дешевого кредита и трудности с его получением. В тридцатых годах 46% крупных еврейских торговцев получали кредиты от кредитных кооперативов, 28% - от частных дисконтеров, 9% - от коммунальных сберегательных касс, 8% - от частных банков, 6% - от касс беспроцентного кредитования и 3,5% - от государственных банков. Мелкие торговцы банковскими кредитами не пользовались. 50% из них получали кредиты от беспроцентных касс. 20% - от кредитных кооперативов, 15% - от частных дисконтеров и 5% - от коммунальных сберегательных касс. Из этого следует, что мелким местечковым торговцам кредит предоставляли главным образом беспроцентные кассы благотворительного характера. Эти кассы создавались еврейскими организациями из различных фондов, которые образовывались из завещанных сумм и имущества, благотворительных пожертвований, и, наконец, из помощи, поступавшей от еврейских организаций Соединенных Штатов Америки. Они сыграли очень важную роль в годы великого кризиса, позволив избежать разорения большому числу беднейших торговцев. В 1937 г. действовало около 750 таких еврейских касс.
Еще в первой половине 20-х годов еврейских ремесленников не принимали в цеха, считая, что они недостаточно хороши, но они вносили существенный вклад в ремесленное производство малых городов. Их изделия, часто считавшиеся «дешевкой», были не только дешевле, но и лучше отвечали вкусам покупателей. Особенно много еврейских ремесленников было в текстильной и кожевенной промышленности. Во многих городах и местечках почти все евреи были портными или сапожниками. Эта профессиональная однобокость стала заметна уже в XIX веке и была обусловлена исторически сложившимися причинами и религиозными традициями. Обилие портных объясняется запретом на ношение одежды, не отвечавшей религиозной традиции. Запрет на употребление свинины ограничил до минимума развитие колбасного производства.
В отличие от поляков, еврейские ремесленники не ограничивались обслуживанием местечковых клиентов и крестьян, приезжавших из ближайших деревень. Рынки сбыта они искали в городах и деревнях. Стекольщики, портные, сапожники, лудильщики и даже часовщики дни напролет странствовали по разным местностям, чтобы там, куда не добралась конкуренция, предложить свои услуги. В те времена бедные еврейские портные ходили по деревням в поисках заказов, которые выполняли на месте, в хате клиента.
Экономическая подвижность еврейских ремесленников объясняется и жестокой конкуренцией, возникшей из-за избытка представителей некоторых профессий. В местечках, где на оной улице жило более десятка «халатных» портных, столько же сапожников и стекольщиков, не все ремесленники могли найти покупателя на свой товар. Лишенные дополнительных источников дохода, какие христианским ремесленникам давало земледелие, еврейские ремесленники старались предложить свою продукцию на более широком рынке. Еврейские женщины занимались преимущественно торговлей и в меньшей степени – ремеслами. Это было обусловлено традицией: в недалеком прошлом считалось, что занятие ремеслом унижает достоинство еврейки из «хорошего дома». С тех пор условия жизни сильно изменились, и еврейки все чаще стали нарушать эту традицию, вставая в ряды профессионалов. В области ремесел самостоятельно работавшие еврейки составляли около 30%. Они доминировали в портновском деле, в изготовлении корсетов и пошиве белья. В других профессиях их было немного.
У большинства местечковых ремесленников были небольшие мастерские, в которых работали только сами их хозяева. У них не было ни возможности, ни потребности применять новейшие способы и средства производства. В результате обследования, проведенного «Джойнтом» весной 1921 г. было установлено, что в трех четвертях мастерских не было никаких механических машин.
Условия труда были необычайно тяжелы. Подавляющее большинство мастерских (около 75%) размещалось в жилых комнатах: где жили, там и работали. Это было типично для текстильных, кожевенных ремесел, для некоторых видов услуг. Только некоторые ремесленники (например, пекари, мясники, столяры, слесари) работали в специально построенных мастерских. В 1928 г. 23% всех еврейских пекарен размещались в подвалах, а 14% помещались в одной комнате.
Не существовало никаких норм на продолжительность рабочего времени. Когда были заказы, старались работать по десять часов в день и дольше, лишь бы побольше заработать. Но заказы были не всегда.
В межвоенный период ремесленники испытывали множество трудностей. Это конкуренция со стороны нелегальных мастерских, избыточный импорт товаров, которые могли бы производить ремесленники Польши, слабое развитие экспорта ремесленных изделий, отсутствие дешевого кредита, налоговое бремя. Отсутствие финансовых средств вынуждало ремесленников покупать товары в кредит у розничных торговцев, переплачивая по 25-50 %.
В 1928 г. годовой доход большинства ремесленников Польши не превышал 1500 злотых в год. Эта категория была освобождена от подоходного налога и составляла 63% от общего числа ремесленников. Их доходы были близки к заработкам рабочих и прислуги. Среди мелких торговцев самые низкие доходы получали 50,9%. Средний годовой доход ремесленника составлял 3397 злотых, торговца – 4380 злотых. Но в малых городах и поселках ремесленник и торговец могли рассчитывать только на узкий круг клиентов, и их доходы были значительно ниже, чем в больших городах, где жила богатая клиентура.
В 1933 г. отмечен резкий спад ремесленного производства, который отразился на доходах ремесленников. Ожесточилась конкуренция между отраслями, между ремесленниками, между промышленным и ремесленным производством. Ремесло становилось нерентабельным. Ремесленник, чтобы прокормить семью, вынужден был соглашаться на все более низкие доходы.
О материальном положении ремесленников и торговцев можно судить только косвенно, на основе информации о реальных подушных расходах на питание в 1933 г. по сравнению с 1929 г. Представители мелкой буржуазии сократили эти расходы на 22%. Расходы чиновников не изменились. Люди, жившие на проценты с капитала, и представители свободных профессий сократили расходы на 8%, помещики – на 18%, рабочие – на 25%, а крестьяне – на 56%.
В межвоенной Польше образовался своеобразный переизбыток торговцев и ремесленников. В мелкотоварном производстве работало слишком много людей. Многим из них следовало бы сменить профессию. Но переизбыток был повсеместным, в промышленности рабочих мест не было (в стране была безработица) – ситуация была безвыходной.
Резкий спад заработков в торговле и ремеслах привел к обострению конкурентной борьбы. Ремесленники и торговцы, имевшие «карточку» и платившие налоги, боролись с нелегалами. В этой борьбе они опирались на законы, которые создавали преимущества более крупным и лучше оснащенным предприятиям. На фоне конкурентной борьбы усиливались антисемитские настроения. Польские ремесленники и торговцы, будучи не в состоянии понять истинных причин своих экономических затруднений, охотно воспринимали антиеврейскую пропаганду. Миф об экономической угрозе со стороны евреев давал свои результаты. Поляк-католик был убежден, что еврей, конкурирующий с помощью низких цен и невысокого качества товаров, является главной причиной его материальных трудностей. Начиная с тридцатых годов, разного рода правые организации призывали к бойкоту еврейской торговли и ремесел. Эта агитация стала одной из причин антиеврейских эксцессов: пикетировали магазины и лавки, уничтожали имущество, нападали на евреев. В 1936 г. трагические события в Пшитыке[2] громким эхом отозвались во всей Польше и за границей. В разных городах Европы и Америки состоялись митинги протеста против антисемитизма в Польше.
Антисемитизм подавляющего большинства национал-демократической клиентуры имел свои корни в нищете и отсутствии перспектив на улучшение. Для большинства членов этого движения борьба с еврейским влиянием сводилась либо к стремлению завладеть еврейским лотком, либо к надежде, что устранение еврейского посредничества (большей частью – в розничной торговле) приведет к ослаблению экономической эксплуатации деревни. Следует отметить, что агитация против еврейских торговцев не всегда давала ожидаемые результаты. Польская католическая пресса писала, что «еврейские оптовики снабжают большую часть наших польских магазинов, а почти все мелкие христианские лавки на селе приобретают товар в крупных и мелких еврейских магазинах вопреки принципу «свой к своему за своим». Просто у евреев было дешевле. Обиды, предубеждения и психозы были с обеих сторон (и у поляков, и у евреев), хотя и те, и другие имели к тому свои причины.
Евреи внесли в городскую жизнь много позитивных элементов, ускоривших темп и масштаб капиталистических преобразований. Они были необычайно подвижным и динамичным фактором и своей деятельностью в торговле, ремеслах и различных услугах ускоряли темп экономических преобразований. Одновременно они выполняли важную функцию посредников между городом и деревней.
Примечания переводчика
[1] По сборнику “Między Odrą i Dnieprem. Wyznania i Narody”, Gdańsk, 1977.
[2] Погром в деревне Пшитык неподалеку от г. Радом 9 марта 1936 г. Погибли 3 человека (http://pl.wikipedia.org/wiki/Pogrom_w_Przytyku).
Напечатано в «Заметках по еврейской истории» #4(174) апрель 2014 berkovich-zametki.com/Zheitk0.php?srce=174
Адрес оригинальной публикации — berkovich-zametki.com/2014/Zametki/Nomer4/Sokol1.php
