КОЧУБЕЙ Виктор Павлович (1768-1834) – крупный землевладелец, на военной службе с 1784, дипломат (1788-1802), граф (1799), министр внутренних дел (1802-1807, 1819-1825), член Комитета по благоустройству евреев (1802-1804), член второго еврейского К-та (1806-1807), член Государственного Совета (1810), председатель Государственного Совета и Кабинета министров (1827-1834), князь (1831).
К началу царствования Александра І в России существовало множество разноречивых законодательных актов о евреях, изданных, в основном, при Екатерине II. Кроме того, в Сенате накопился ряд жалоб от евреев на их положение и нарушение прав. Указанные обстоятельства требовали пересмотра еврейского законодательства.
В середине 1802г. граф В.П. Кочубей, сопровождавший Александра I в путешествии по России, писал, что по возвращении в столицу император учредит комитет, который мог бы «представить виды для общего положения о евреях», при этом «разные обстоятельства, до евреев относящиеся, самому государю в проезд через польские губернии представившиеся, и разные представления о положении их меру сию еврейского вопроса нужной почитать заставляют» [1].
Повеление Александра I, полученное Сенатом 9 ноября 1802 г., напоминало; что еще в 1800 внесено «мнение сенатора, ныне министра юстиции Державина об отвращении в Белоруссии недостатка в хлебе и об устроении евреев на пользу государства и их собственную, в том краю обитающих <...> Мы удобнейшим находим, — указал царь, — поручить рассмотреть оное мнение и все дело особому Комитету». В Комитет были назначены граф В.А. Зубов, министр внутренних дел Кочубей, Г.Р. Державин, сенатор граф С.О. Потоцкий И товарищ министра внутренних дел князь А.Е. Чарторыский. Комитету надлежало тщательно рассмотреть предложения Державина и высказать соображения по вопросам благоустройства евреев не только в Белоруссии, но и «в прочих приобретенных от Польши, а равно и в полуденных губерниях».
Проводником еврейской реформы стал особый орган, учрежденный Александром I 9 ноября 1802 г., – «Комитет для организации жизни евреев», или Еврейский комитет, возглавляемый В.П. Кочубеем. Преамбула к «Положению о евреях» 1804 г. гласила:
«По жалобам, многократно к Нам в Правительствующий Сенат доходившим, на разные злоупотребления и беспорядки во вред земледелия и промышленности обывателей в тех губерниях, где евреи обитают, происходящие, признали Мы нужным указом, в день 9 ноября 1802 года Правительствующему Сенату данным, составить особенный комитет для рассмотрения дел к сему относящихся, и для избрания средств к исправлению настоящего евреев положения» [2].
Упомянутые здесь жалобы – это, вероятно, известные донесения предводителей дворянства либо обращения в Сенат по поводу избирательных прав евреев. Возможно также, что в преамбуле просто выражено общее ощущение необходимости еврейской реформы. Мотивация вполне могла исходить и от Г.Р.Державина, назначенного первым александровским министром юстиции в 1802 г., когда учреждалась система министерств. Как описывал дело сам Державин, Еврейский комитет был образован специально для того, чтобы осуществить его проект реформы, и должен был действовать через его же министерство [3]. Но следует с осторожностью относиться к свидетельству Державина, потому что он написал это уже после всех событий, стремясь доказать, что комитет не выполнил свой долг – не сумел поставить евреев под необходимый контроль.
Но, что бы ни утверждал Державин, совершенно очевидно, что Комитет с самого начала рассматривал несколько различных планов и, нимало не смущаясь, переделывал или отбрасывал существенные элементы державинского проекта. Комитет изучал даже такие особенности хозяйственной жизни Белоруссии, которые совсем не имели отношения к «Мнению» Державина. Так, рассматривался вопрос о чиншевой шляхте — группе обедневших дворян, не располагавших ничем, кроме родословной, которую русские власти хотели приписать к крестьянству [4]. Это показывает, насколько сложнее и многогранное была стоявшая перед Комитетом задача, чем представлялось Державину.
Если бы главной целью властей и вправду было претворение в жизнь державинского проекта, то едва ли царь мог бы собрать Комитет, менее пригодный к сотрудничеству с Державиным. За единственным исключением, он состоял из людей, неприятных Гавриилу Романовичу, олицетворявших, в его глазах, все дурное в окружении царя. Исключением был граф В.А.Зубов, брат последнего фаворита Екатерины II, Однако Зубов умер 21 июня 1804 г., раньше, чем государю был представлен окончательный вариант доклада Комитета, и не успел сыграть заметную роль в его деятельности. Прямым же идейным соперником Державина в составе Комитета был министр внутренних дел В.П.Кочубей. Отношения с Кочубеем и его министерством омрачала целая череда конфликтов из-за превышения Державиным должностных полномочий. Но если Кочубея Державин просто не любил, то к его сотруднику и помощнику М.М.Сперанскому, делавшему блестящую карьеру в российской администрации, он пылал настоящей ненавистью. По словам Державина, Сперанский «водил Кочубея за нос». Хуже того, он будто бы продался евреям — в своих мемуарах Державин обвинил Сперанского в получении громадной взятки от еврейских общин за подрыв реформаторской деятельности Комитета [5]. Особенно раздражало Державина то, что Кочубей полностью полагался на Сперанского как в работе Комитета, так и во многих других делах.
Нежелание реформаторов 1804 г. решить проблемы, связанные с переселениями, избирательными правами, налогообложением, объясняется, по всей вероятности, их незаинтересованностью в увеличении еврейского населения городов. Если екатерининские реформаторы стремились использовать евреев для увеличения численности городского населения, то реформаторы другого периода тоже хотели использовать их в собственных целях. Уже находившиеся в городах евреи пережили бы это, как и все остальное. А тем временем евреи, изгнанные из сельской местности, могли бы влиться в два новых сословия – хлебопашцев и фабричных рабочих. К несчастью, катастрофические результаты каждой попытки переселения в александровское царствование показывали, сколь порочна идея превращения евреев-корчмарей, арендаторов и винокуров в людей более приемлемых для правительства занятий. Блистательные преобразования, обещанные «Положением», обернулись ничем из-за недостатка денег, бездействия бюрократии, местных сложностей.
Самым ярким примером преобразования, окончившегося неудачей, оказалась попытка создать класс еврейских фермеров-земледельцев. Несмотря на весь энтузиазм христианских приверженцев реформаторского течения под лозунгом «назад к земле», польское еврейство совершенно не годилось для быстрой трансформации в сельских хозяев. Эта внезапно оказавшаяся не у дел группа еврейского населения была особенно далека от земледелия, и все ее традиции, жизненный уклад и опыт лежали в сфере торговли и коммерции. Так что совершенно бессмысленно было ждать, что они добьются успехов в сельском хозяйстве, – а именно это требовалось для успешной колонизации новороссийских степей. Эта нелепая исходная позиция властей постоянно усугублялась их нежеланием оказывать проекту серьезную финансовую поддержку. «Положение» 1804 г. предлагало бесплатные земли тем, кто в них нуждался, но почти все они размещались на юге. Переселение, создание хозяйств, снабжение их оборудованием, семенами – все требовало средств и было совершенно некстати правительству в разгар войны. Поэтому власти не в состоянии были обеспечить будущие потребности новоиспеченных земледельцев, не говоря уже об их обучении новому делу, предусмотренном «Положением».
Таковы были обстоятельства печальной истории первых еврейских земледельческих поселений. До 1806 г. евреи не проявляли стремления перебираться в Новороссию, но, когда всерьез развернулось их выселение из сельских местностей, от отдельных членов общин начали поступать просьбы о размещении в новых сельскохозяйственных районах. Одна из первых таких просьб была обращена к могилевскому губернатору М.М.Бакунину. Способ решения этого конкретного вопроса весьма показателен — он продемонстрировал неспособность властей сделать что-то существенное для создания земледельческого еврейского сословия, помимо выделения земель на юге. Заметим, что уже не один десяток лет евреям было разрешено селиться в этих краях. Бакунин осведомился у министра внутренних дел, Кочубея, как поступить с полученной просьбой 36 еврейских семейств, пожелавших переселиться именно на юг. Он подчеркнул, что эти люди бедны и нуждаются в займе на переезд. (Как значилось в статье 18 «Положения», еврейские переселенцы могли не только бесплатно получить землю, но и рассчитывать на такой же заем, как иностранные колонисты, например немцы Поволжья). Вместо ответа на вопросы Бакунина Кочубей велел губернатору выяснить, чем эти евреи занимались раньше, исправно ли платили налоги, почему оказались в нищете, понимают ли что-нибудь в сельском хозяйстве, обладают ли находчивостью и деловыми качествами, можно ли рассчитывать, что они выплатят полученные подъемные деньги, и где они хотят поселиться. Такой подход заслуживает внимания. Вопросы Кочубея были бы вполне разумны в отношении иностранцев, изъявивших желание стать колонистами. Но как член Первого и Второго еврейских комитетов он должен был бы понимать все особенности и сложности поселения на землю неземледельческого народа. И все же министр больше был обеспокоен возможностью нецелевого расходования государственных средств, чем тронут или взволнован появлением у евреев интереса к земледелию. Та группа евреев, о которой идет речь, в конце концов получила средства, но лишь после того, как один из ее старшин, Нохим Финкенштейн, приехал в столицу и лично беседовал с Кочубеем. Успех этой группы, получившей в конце концов деньги от государства, дал толчок новым просьбам о помощи от потенциальных колонистов. Кочубей, как правило, отклонял их просьбы на том основании, что все равно невозможно своевременно построить для них жилье, но на самом деле его больше пугало, что множество еврейских общин принялось просить помощи у государства. И он был не одинок в противодействии этому процессу. Виленский и минский губернаторы тоже противились переселению евреев на новые сельскохозяйственные земли [6]. Со своей стороны, польские землевладельцы не без удовольствия наблюдали за неудачей замысла русских властей. Таким образом, едва ли можно утверждать, что российские власти в целом стремились честно выполнять оптимистические обещания, содержавшиеся в «Положении».
Хотя Державин невысоко ставил своих оппонентов, на самом деле это были люди весьма опытные, способные, облаченные доверием царя. Широко образованные, повидавшие мир, они, в отличие от Державина, были свободны от национальных предрассудков. Виктор Кочубей (1768-1834) учился в Швеции, Франции и Швейцарии, объехал всю Европу. До смерти императора Павла он занимал непростой и ответственный пост русского посла в Константинополе, а 8 сентября 1802 г. был назначен министром внутренних дел. Более того, он входил в Негласный комитет ближайших конфидентов Александра (вместе с Н.Н. Новосильцевым, графом П.А.Строгановым и коллегой по Еврейскому комитету А.Чарторыйским). Этот кружок молодых реформаторов тайно разрабатывал преобразования, к которым стремился недавно взошедший на престол император [7].
Кочубей, Чарторыйский и Потоцкий имели много общего. Все они были завзятыми либералами, каких множество появилось в начале александровского царствования. Они были приверженцами французского рационализма с его постулатом об образовании и «просвещении» как исходных двигателях совершенствования общества.
Неудивительно, что, впервые услыхав о создании Еврейского комитета, евреи откликнулись на это известие традиционным образом, освященным временем. Император Александр назначил членов Комитета в ноябре 1802 г., а шесть недель спустя собралось руководство минского кагала, чтобы избрать представителей в столицу:
«Вследствие распространившихся неблагоприятных слухов из столицы, Петербурга, о том, что дела, касающиеся всех евреев вообще, переданы ныне в руки пяти сановников, с тем, чтобы они распоряжались ими по своему усмотрению, необходимо поехать в столицу С.-Петербург, и просить Государя нашего, да возвысится слава Его, чтобы они не делали у нас никаких нововведений» [8].
Когда правительство, предупрежденное Нотой Ноткиным, узнало о тревоге и волнении в еврейских общинах, оно решило использовать ситуацию, чтобы получить нужные Комитету сведения от самих евреев. 21 января 1803 г. министр внутренних дел Кочубей разослал циркуляр губернаторам западных губерний, в котором велел им внушить еврейским общинам, что
«...при учреждении комитета о евреях никак не было в намерении стеснять их состояние или умалить существенные их выгоды; напротив того, предполагается им лучшее устройство и спокойствие, а потому оставались бы они в твердой уверенности к правительству, пользу их надзирающему» [9].
Одновременно Кочубей распорядился, чтобы каждый губернский кагал выбрал депутатов и направил их в столицу «для личного объяснения, открыв способы самим кагалам, чрез посредство начальников губернии, изъяснить мысли их о лучшем устройстве, и таким образом удостоверив заключения свои всеми сведениями и сравнив их местами уважениями» [10].
Опасения русских властей по поводу влияния Синедриона (Совета евреев Франции) ярко проявились в антинаполеоновской прокламации, изданной Святейшим Синодом 6 декабря 1806 г. В ней Наполеон изображался возмутителем мира и спокойствия всех народов и вероотступником, примкнувшим в Египте к мусульманам в борьбе против христианской церкви.
«Наконец, к вящему посрамлению оной, созвал во Франции иудейские синагоги, повелел явно воздавать раввинам их почести, и установил новый великий сангедрин еврейский, сей самый богопротивный собор, который некогда дерзнул осудить на распятие Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа, – и теперь помышляет соединить иудеев, гневом Божиим рассыпанных по всему лицу, и устремить их на ниспровержение Церкви Христовой и (о дерзость ужасная, превосходящая меру всех злодеяний!) на провозглашение лжемессии в лице Наполеона» [11].
Понятно, что все эти операции Наполеона привели к пересмотру политики переселений. 24 августа 1806 г. Александр I учредил новый Еврейский комитет в составе министра иностранных дел А.Я.Будберга, Чарторыйского, Чацкого, Кочубея, Потоцкого, Лопухина и Н.Н.Новосильцева – бывшего министра юстиции и будущего царского наместника в Польше. Новому Комитету было приказано изучить вопрос о возможности защиты евреев от французского влияния и решить, не следует ли повременить с переселениями [12]. К сожалению, о деятельности этого комитета известно немногое, помимо того, что он изучал вопрос о переселении «весьма подробно». Некоторые выдержки из материалов Комитета дошли до нас благодаря включению их в доклад Третьего еврейского комитета.
Из этих выдержек явствует, что 10 февраля 1807 г. Кочубей рекомендовал царю непременно «дать отсрочку к переселению евреев из деревень в города и местечки, поставив вообще нацию сию в осторожность против намерений французского правительства» [13]. Александр, под влиянием угрозы со стороны французов или склоняясь перед экономической необходимостью, согласился остановить переселения. Это решение было доложено Сенату 15 февраля 1807 г. Докладчику, сенатору Ивану Алексееву, царь сказал, что следует «принять во внимание краткость остающегося срока к переселению евреев, военные обстоятельства, настоящее положение пограничных губерний и разорение, каковое евреи понести должны, если силою понуждены будут к переселению» и что продолжить переселение можно будет лишь «по мере возможности» [14].
Также в докладе царю Кочубей считал нужным быть осторожным по отношению к намерению французского правительства созвать Великий Синедрион евреев, ибо Александр I опасался, что российские евреи станут действовать в интересах Франции, особенно из-за недовольства их высылкой из сельской местности. Но в докладе Кочубей привел гораздо более веские мотивы, не имеющие отношения к «французским затеям». Он писал, что евреи частично могли бы быть переселены в города и местечки, но в большинстве местечек «нет ни промыслов ни торгов и никаких других к пропитанию способов» и переселенцы не могли бы найти себе там даже убежища «и тем менее могут по бедности сами себе выстроить дома». Кроме того, кто хотел бы в соответствии с пожеланиями правительства «обратиться к фабричной деятельности», не смогли бы добыть «источники пропитания», так как казенные фабрики в отведенных местах отсутствовали, а частных было мало. Наконец, наделить беднейших евреев, желающих стать земледельцами, бесплатной землей оказалось невозможным: в ч. ос. свободных казенных земель практически не осталось, а на переселение в Новороссию не было средств ни у самих евреев, ни у правительства. Высказываясь за отсрочку выселения, Кочубей закончил доклад следующими словами: «Сомнения быть не может, что правительство должно всеми мерами удерживать постановления свои, но нельзя отрицать необходимости отступить иногда от правила сего» [15].
Скорее всего, благодаря докладу Кочубея, вопрос о выселении рассматривался заново и затем был решен в более благоприятном для евреев направлении.
По-видимому, вследствие этого еврейского общественные деятели Ноткин и Невахович высоко оценивали деятельность Кочубея. Невахович – первый русско-еврейский литератор, опубликовавший на русском языке в 1803 г. «Вопль дщери иудейской» посвятил Кочубею свое произведение [16].
Однако Кочубей, как практически все чиновники, старающиеся более или менее справедливо относиться к евреям, не всегда придерживался такой позиции. Еще в 1806 некоторые губернаторы высказывались за отсрочку переселения всё по той же причине — бедности евреев. Кочубей «не только не разделял это мнение, но даже заготовил указ Литовскому военному губернатору, где подтверждалось произвести переселение», хотя указ по какой-то причине не был отправлен по назначению [17].
Вторично занимая пост министра внутренних дел (1819-1825), Кочубей не мог влиять на положение евреев, т.к. в то время заведование еврейскими делами находилось в сфере министерства духовных дел и народного просвещения. Все же Кочубей предлагал выдворить евреев не только из белорусских селений, но и из сельской местности др. отошедших от Польши губерний. Кабинет министров в сентябре 1822 г. одобрил его мнение и вскоре был сформирован четвертый еврейский Комитет.
В одном из первых документов комитета – так называемом меморандуме «Предварительный взгляд на евреев», говорилось о громадной ответственности, которую берет на себя комитет, за судьбу 600 или 700 тысяч человек. Меморандум напоминал, что свыше восемнадцати веков евреев подвергали гонениям, не допускали ни к каким уважаемым занятиям, они несли бремя непосильных налогов, их ненавидели. Это неизбежно портило евреев, формируя в них пороки, которые многим казались присущими им от природы. Поэтому, считает автор меморандума, комитету следует отличать недостатки, которые развивались у евреев из-за вековых преследований, и слабости, присущие им в той же степени, что и всем другим людям. Если евреев считают хитрыми, то следует помнить, что только хитрость помогает им справиться с трудностями. Традиционно евреи были ростовщиками, ведь нормальные, уважаемые занятия были им недоступны, как и право владеть землей. Не вызывает сомнения, что евреи бывают нечестны в сделках, то нужно признать, что из-за двойного обложения налогами от них требовали слишком больших сумм, и они должны были всячески изворачиваться, чтобы добыть деньги. Необходимо сделать так, чтобы евреи перестали заниматься «вредоносными» промыслами, например, держать корчмы, и принудить их к полезным занятиям, особенно к земледелию, и так превратить евреев в полезных членов общества. Автор считал, что евреи недолюбливают христиан, но видел в этом естественную реакцию народа, живущего под игом тирании. Он признавал, что у евреев очень высокая рождаемость, но считал, что для России с ее бескрайними просторами это не представляет опасности. Надо разрешить евреям поселиться на юге, но делать это следует медленно и осторожно. Купцам и ремесленникам можно позволить приезжать по хозяйственным делам во внутренние губернии.
Нужно добиваться сближения евреев с христианским обществом. Для этого следует приобщить евреев к общей культуре, дети должны учиться в российских школах или в особых еврейских, в которых будут преподавать и общие предметы. Евреев необходимо «приучить к замене традиционной одежды так называемым немецким платьем, привычка к одежде, обреченной на презрение, усугубляет привычку к самому презрению».
Этот документ оказал большое воздействие на окончательное решение комитета. Так, в журнале комитета есть запись от 20 сентября 1803 г.: «... посему лучше и надежнее вести евреев к совершенству, отворяя только пути к собственной их пользе, надзирая издалека за движением их и удаляя все, что с дороги сей совратить их может, не употребляя, впрочем, никакой власти, не назначая никаких особенных заведений, не действуя вместо них, но раскрывая только собственную их деятельность. Сколь можно меньше запрещения, сколь можно более свободы» [18].
В то же время в докладе комитета, озаглавленном «Положение об устройстве евреев» и утвержденном царем (после чего он обрел силу закона), возобладала точка зрения Александра, считавшего, что самое главное – это защитить от евреев местное население, особенно крестьян. В императорском указе Сенату, сопровождавшем новый закон, говорилось, что, хотя «Положение» соответствует истинным интересам евреев, его главная цель – забота о «пользе коренных обывателей».
Новый закон предусматривал ряд мер, улучшавших положение евреев. И в этом немалая заслуга В.П. Кочубея.
Литература
1. Гессен Ю.И. История еврейского народа в России. Т. 1, Мосты культуры. М., Гешарим. Иерусалим. 1993. С. 138.
2. Дж. Д. Клиер. Россия собирает своих евреев. Происхождение еврейского вопроса в России: 1772 – 1825. Мосты культуры. М., Гешарим. Иерусалим. 2000. С. 211.
3. Державин Г.Р. Записки. М. 1860. С. 799.
4. Там же. С. 802-803.
5. Там же. С. 800.
6. Н. [Никитин В.] Еврейские земледельческие колонии. // Восход. Т. 1. № 1. 1881 С. 88-89.
7. Русский биографический словарь. Т. ІХ СПб., 1896-1918. С. 366-382.
8. Брафман Я. Книга кагала. 3-я ред.. Т. 1-2. СПб., 1882-1888. С. 172.
9. Шугуров М.Ф., ред. Доклад о евреях императору Александру Павловичу 1812 // Русский архив. 1903. Т ХLI. № 2. С. 255.
10. Голицын Н.Н. История русского законодательства о евреях. СПб., 1886. С. 429.
11. Гинзбург С.М. Отечественная война 1812 года и русские евреи. СПб., 1912. С. 30-31.
12. Шагуров М.Ф. ред. Доклад о евреях императору Александру Павловичу 1812 // Русский архив. 1903. Т ХLI. № 2. С. 257 - 258.
13. Там же.
14. Там же.
15. Там же.
16. Гессен Ю.И. Кочубей Виктор Павлович // Еврейская энциклопедия. Т. 11. 1991. С. 799.
17. Шугуров М.Ф. История евреев в России. // Русский архив. 1894. № 4. С. 499.
18. Л. Прайсман (глава авт. кол.). История евреев России. «Лехаим», М. 2007. С. 103 – 104.
Напечатано в «Заметках по еврейской истории» #5-6(175)май-июнь 2014 berkovich-zametki.com/Zheitk0.php?srce=175
Адрес оригинальной публикации — berkovich-zametki.com/2014/Zametki/Nomer5-6/AMuchnik1.php
