Юлия БЕЗЗУБОВА
Билеты в лето
«Что же из этого следует? — Следует жить…» — так по-летнему беспечно и легко утверждает одна из советских песенок. Долгая зима непременно канет в небытие, жизнь забьет упругими струями фонтанов в небо. Люди, удивленные и радостные, потянутся к ней. Кажется — отказаться от этого невозможно. Смысл жизни — в ней самой. В дарованной нам возможности жить и оберегать жизнь других.
Герои рассказов Елены Тулушевой застряли на полпути. Стынут на ледяном ветру у заваленной снегом остановки, все ждут угрюмо автобуса со своим «билетами в лето» в руках. Билеты изначально выдавались на всех, как гарант счастья. Однажды ребята просто перестают надеяться и покрываются ледяной коростой.
Тулушевские герои полны пустой безысходной тоски. Ребята не умеют объяснить эту боль, гулкую пустоту. Не могут, но бессознательно хотят этого так сильно, что злятся. Они недоумевают, истощаются в обидном нетерпении — и бьют. Слава и Васька «бьют» словами, режут ножом и презрительным взглядом. Маленький Богдан и Марина бессильно плачут, Юля безучастна ко всему… И вдруг сам автор торопливо, из-за строя гордых беззащитных плеч и отчаянных прямых спин, пытается докричаться до нас, «благополучных»: «Посмотрите на их семьи!»
«Мысль семейная» алой нитью тянется сквозь все творчество молодой писательницы. Завершая рассказы «Юля» и «Васька», она скажет: «Что-то сломалось в человеческих отношениях, в семейных ценностях. И, как сломанный заводской механизм, выдающий брак, деструктивные семьи ломают еще только зарождающиеся жизни». Елена делится мыслью — дети вырастают в обществе безразличия; из равнодушия рождается жестокость, прежде всего, родительская. Родители тоже не знают, как можно иначе. Вся детская скопившаяся горечь-отрава прольется позже. Без вины виноватые ударят.
Слава, герой одноименного рассказа, бунтовщик-драчун с Манежки, тяжело ранит человека в припадке радостного оголтелого бешенства, Васька, герой другого рассказа, поможет ему. Юля пройдет мимо бойни, уставшая после занятий Марина даже не заметит происходящего. И только маленький, сбежавший из дому от приемной матери Богдан тихо и потрясенно заплачет, заслонясь ладошками. Если поместить героев на одно полотно — жуткий комикс выйдет. А ведь это реальные конкретные истории. Но не всё ли вам равно, безразличные читатели? Никого лично это пока не касается, переживать не к спеху. Может, не коснется вовсе.
Особого внимания заслуживают два рассказа Тулушевой, объединенных общим заголовком «Зачем им жить?» («Юля», «Васька») и композицией. Если предыдущая подборка («Слава», «Виною выжившего», «Мамы») была уже многократно обсуждена и несколько «поистерлась» за две недели в своих первых ощущенческих потенциях (рефлексировать было несколько сложнее), то присланное в ответ на мою просьбу благожелательное послание Александра Казинцева с прикрепленными файлами подтолкнуло меня на создание этого текста. Более того, заставило пересмотреть первоначальное субъективно-предубежденное отношение к Елене. В письме заместитель редактора «Нашего современника» кратко охарактеризовал отношение к автору-творцу: «Мне Елена представляется своего рода социальным психологом в литературе, ставящим диагноз духовного неблагополучия людям и обществу в целом».
Впечатление от самой первой подборки — да, как автор Елена своевременна и необходима. Но мне, в школьную бытность несколько лет подряд писавшей на подобную тематику (курение, алкоголизм, наркомания), изучавшей специальную литературу, беседовавшей с наркологами районной больницы, сначала показалось это несколько раздутым, язык — утрированным и суховатым, что-то из серии «газетные анонимные откровения родственника алкоголика». В какой-то момент такие материалы перестали вызывать во мне и толику сострадания. Не крик и мольба — так, серые ползущие перед глазами строчки. Но сейчас пришло понимание — субъективность глупа и должна быть устранена. Люди обязаны знать об этих проблемах, но в неразрывной связи с мыслью: исток проблем и неблагополучия — прежде всего в семье. Это и есть общий знаменатель подобных горьких историй.
В начале каждого рассказа («Юля», «Васька») Тулушева приводит выдержки из дневниковых записей блокадных ленинградцев. В первом рассказе — подростка Юры Рябинкина: «А я хочу так страстно жить, веровать, чувствовать!.. Я ведь умру, умру, а так хочется жить, уехать, жить, жить!»
И вот уже ты корчишься, в груди — рваная рана бездонной глубины (и откуда в тебе такое вневременное чувство?), и слезы душат, и стыдно жить бесцельно и низко в ослепительном красивом мире. А где-то в голодном страшном блокадном 42-м мальчик просто хочет жить — с такой силою, как, может быть, не хочешь сейчас ты. И ты осознаешь это.
Второе предисловие перекликается с первым — заметки Е.А. Скрябиной («Годы скитаний: Из дневника одной ленинградки»): «Выдержим ли? Главное и единственное желание — не потерять детей, не видеть их гибель... Я с ужасом смотрю на него [сына]. Боюсь, что он погибнет... Мальчика не узнать... Если так будет продолжаться, он погибнет. Делаю всё возможное, чтобы его лучше кормить, но всего этого слишком мало...».
История «Юля» — о равнодушной ко всему девочке, выросшей с равнодушной матерью-наркоманкой. А парень из второго рассказа — Васька, приемыш, от которого уже дважды отказались. Эти герои беспомощно бродят по ледяной пустыне. Но, может статься… шум мотора и радостный восклик заставят их вздрогнуть.
Елена Тулушева — это тот самый вестовой, глашатай, объявляющий замерзающим о показавшемся на горизонте автобусе. И «билет в лето» — право на жизнь, на счастливую (хочется верить!) жизнь — не пропадет зря.
Анастасия ХОПТИНСКАЯ
Зачем об этом писать?
В буфете факультета журналистики с жаром обсуждали рассказы ярко заявившей о себе писательницы, а по образованию и основной профессии психолога реабилитационного центра — Елены Тулушевой. Но сразу хотелось бы оговориться: Тулушева заявила не о себе, а о страшных социальных проблемах современности, решение которых она подсказывает, открывая нам истинную причину их появления в своих произведениях. Большинство считало, что то, о чем пишет эта молодая девушка, должно оставаться в узком кругу семьи и специалистов, если таковые имеются. Описание наркомании или пьянства у многих вызывает отвращение. Они же задаются вопросом: зачем об этом писать?
Отвечу: именно для того, чтобы подобные пороки вызывали неприязнь и отчуждение как таковые у тех, кто находится в «зоне риска»; чтобы вызвать чувство соучастия к беде ближнего и дальнего; чтобы потом родные не разводили руками со словами: «Как же это мы не уследили…» (Рассказ «Виною выжившего»).
Реалистичные истории, аккуратно перенесенные Тулушевой на бумагу, получили стройную художественную форму, где присутствует свой уверенный стиль повествования. Поэтому писательницу, которой только предстоит раскрыть свой талант в полную силу, юной назвать сложно. Создается ощущение, что перед нами уже вполне сложившийся автор.
Рассказы Елены Тулушевой — это не пространные рассуждения о том, что хорошо, а что плохо; не школьные сочинения с порицанием отрицательных черт героев. Это небольшие, но емкие произведения о том, о чем нельзя молчать.
Во всех трех рассказах («Слава», «Виною выжившего», «Мамы»), вне зависимости от того, от чьего лица ведется повествование, автору удается держать читателя в напряжении. Она не просто вызывает желание узнать, что же будет дальше, как развернутся события, но и заставляет нас переживать чувства героев изнутри происходящего. Создается ощущение, будто каждый рассказ — сон или чья-то чужая реальность, в которой автор вместе с читателем выступает незримым участником событий. Мы видим, как текут по щекам Марины горькие слезы; сидя на кухне, она оплакивает «свое будущее одиночество и это не покидающее чувство вины за свои успехи, свои планы и мечты, вины за свою жизнь, которая у нее будет, а у брата нет» («Виною выжившего»). Мы не представляем, а именно видим эти слезы, эти покрасневшие глаза молодой девушки. Кажется, будто мы можем подойти и обнять, успокоить и бедную Марину, и забившегося в угол Богдана из рассказа «Мамы»…
Говоря о последнем рассказе, необходимо заострить внимание на том, как в один миг меняется мировосприятие тринадцатилетнего мальчика, узнавшего, что его мать ему не родная. Многим кажется невозможным за одно мгновение начать воспринимать человека, который тебя вырастил, которого ты любишь, как чужого. Но это вполне понятная реакция по нескольким причинам: во-первых, Богдан находится в переходном возрасте, когда все плохое и несправедливое (по мнению подростков) остро отрицается; во-вторых, каждому человеку свойственно разочаровываться в людях, в мире, который его окружает. Это надо прочувствовать, пережить, чтобы понять, какой хаос творится в голове мальчишки во время разговора с дедом, какая паника его охватывает. Ведь вся его жизнь развалилась по частям, как карточный домик. Конечно, не реально, а абстрактно-психологически, но все же он начинает «изучать это чужое лицо».
Во всех рассказах можно проследить одну особенность: везде автор обозначает одну причину обрушения молодых судеб на фоне алкоголя, наркомании или детской преступности — это неблагополучие в семье. Может, кому-то это покажется несправедливым, но, думаю, стоит довериться мнению компетентного лица (ведь герои рассказов Елены Тулушевой — реальные люди, с которыми она долгое время работала в реабилитационном центре), да и жизненный опыт это подтверждает. На самом деле от того, какая психологическая обстановка складывается в семье, сколько времени уделяют воспитанию и заботе о детях и любят ли их, зависит их будущая жизнь, личностное становление.
Заметим, что Слава из одноименного рассказа крайне редко видел маму. Вечно занятая работой, она то оставляла его в садике с ночевкой, то отправляла в детские лагеря на все смены, а потом и вовсе «сплавила» Славу в кадетское училище. Воспитывая сына одна, Татьяна Борисовна забывала о том, что она еще и мать, а не только кормилец семьи. Кадетку же Слава закончил, когда уже имел вполне сформировавшееся мировоззрение, бойцовский, агрессивный характер. Тут уж за одну службу в церкви человека не переделаешь.
Марина росла хоть и в полноценной семье, но уже явно не претендующей на звание нормальной: отец, уходивший в запои, мать-истеричка и брат, ранее подававший большие надежды, а теперь страдающий от наркомании. Причиной последнего стала, наоборот, излишняя любовь к ребенку, его избалованность: «…когда к ней обратилась мама с вопросом о пропаже шкатулки со скромным содержимым из двух золотых цепочек и обручального кольца, уже не налезавшего на палец, они обе напряглись. <…> Мать валила все на дружков Миши, гневно обижаясь на попытки Марины “очернить” брата. А потом Марине уже и не пришлось спорить и ругаться. Реальность обрушилась на мать».
Читая рассказы Тулушевой, я невольно вспоминала творчество В.М. Шукшина. Возможно, этих авторов не стоит сравнивать с художественной точки зрения (хотя краткость повествования, глубокий смысл произведений и простой язык изложения — то, что их роднит), но то, какие чувства вызывают у меня деревенские рассказы Шукшина, сходны с теми, что я испытала при прочтении произведений современной писательницы.
Как ни печально, но Елена Тулушева отразила в своих небольших рассказах страшные жизненные реалии. Подбирая точные слова, подробно описывая переживания героев, автор сумела не просто рассказать о существовании таких проблем, как алкогольная и наркозависимость, которые рушат судьбы многих, — она заставила сердца читателей биться быстрее, так как никто не остался равнодушным к её героям.
Елена ФИЛИМОНОВА
Наступит ли завтра?
Елена Тулушева — новичок в ряду современных писателей и вместе с тем автор, явно выбивающийся из этого ряда. Это выделение на общем фоне обусловлено серьезным опытом работы в области клинической психологии. Елена является старшим медицинским психологом в реабилитационном центре для подростков. Специфика деятельности обусловила тематику ее произведений.
Главные герои рассказов — реальные подростки с реальными проблемами. Казалось бы, привычное и укоренившееся словосочетание — «подростковые проблемы», но мы даже не представляем, сколько в нем глубинного смысла, горя, слез, несбывшихся надежд, разочарований и обид. Об этом и пишет Елена Тулушева.
При первом прочтении возникает ощущение «стандартности» повествования, в голове крутится: «Так напишет любой». Да, здесь нет стилистических изысков, витиеватых метафор. Как нет и позитивной, жизнеутверждающей концовки. А как показывает время, «хэппи-энд» и правда жизни — понятия взаимоисключающие. Почти всегда.
Тулушева не дает читателям надежды на исправление героев, на лучшее будущее, мы понимаем, что это вряд ли возможно. А все потому, что в детстве их недолюбили, недоласкали, недохвалили. И во дворе под натиском нового, неизвестного, манящего они принимались ломать свои жизни, перечеркивая горизонты будущего.
Так, герой одноименного рассказа Слава, скинхед и несостоявшийся убийца, во всем винит мать. Он таит большую детскую обиду на нее: за «пятидневки в саду», за «лагеря на все три смены», за кадетский корпус. Ребенок не может понимать взрослых проблем, он не в силах связать воедино постоянную занятость матери и покупку новой куртки. Он просто тянется к ней всем своим существом, к самому родному человеку, а она из раза в раз отталкивает его, отправляя туда, где ему за все необходимо бороться. И вот эта борьба за свое существование переросла у ребенка в злобу на весь мир, стала привычкой. Он же боролся не только в школе, но и дома, во дворе, в себе, своих мыслях. Боролся за то, чтобы не быть одиноким.
В такой ситуации человеку почти всегда нужно кого-то обвинить, «найти крайнего», направить на него свою ненависть, злость и обиду. Такими «крайними» Слава делает мать и Бога. С Богом у него особые отношения, построенные на ревности и соперничестве за лидерство в сердце матери: «Никогда я не буду вторым, я — первый, я — лидер!» Но нельзя сказать, что Слава совсем не верит в Бога, — верит, но не признается. В момент обыска, эмоционального всплеска, он как запуганный зверек мечется по клетке и не знает, в какой угол приткнуться, у кого попросить спасения. И тут Слава вспоминает о Боге: «Где же ее дорогой Бог? Что ж не поможет?» Да, со злостью, с обидой, словно признавая свое поражение в придуманной им борьбе, но вспоминает. Я думаю, что когда-то он примирится с Богом и раскается, но до этого ему предстоит пройти долгий путь переоценки себя и мира. А Елена Тулушева является спутником заблудших подростков на этом пути исправления. Очень тяжелая и неблагодарная работа, мало кто потом скажет спасибо. Но Елене это и не нужно, она просто и скромно говорит, что кто-то должен быть и с ними.
Кардинально противоположная ситуация описана в рассказе «Виною выжившего». У Миши за плечами два срока, туберкулезный санаторий, передозировка. А до этого — профессиональные занятия скалолазанием, спортивные соревнования, победы, частые похвалы, поддержка, забота, восхищение родителей. Ничто не предвещало беды, но в один миг все оборвалось. Здесь уже все по-другому: переоценили, перехвалили. Могу только предположить, что с правильной дороги Миша свернул из-за страха разочаровать своих восторженных почитателей, упасть со скалы, на которую он из раза в раз взбирался. Не хватило характера.
И тут ты понимаешь, что никто не знает, что будет завтра, с чем ты столкнешься в жизни, выдержишь ли испытание, не сдашься ли. Безусловно, от семьи зависит многое, но за выводы, которые ты делаешь, за решения, которые принимаешь, за точку зрения, которую отстаиваешь, отвечаешь только ты сам. Виноватых можно найти всегда, с этим проблем нет, но будешь ли ты честен перед собой — вот в чем вопрос. Главные герои рассказов Тулушевой не решают эту проблему, не задают себе таких вопросов. Я думаю, что это дело будущего, их только ждет осознание того, что винить во всем нужно прежде всего самого себя.
В «Виною выжившего» присутствует еще один яркий образ — Марина, сестра Миши. Есть в ней и Славе что-то общее, наверное, это приставка «недо-»: любили, ласкали и т.д. Но у Марины это вызывает совсем другие чувства: «Ей хотелось тоже залезть высоко, ещё выше него, выше всех них, чтобы они задирали головы, чтобы увидеть ее». Это закаляет ее, воспитывает характер, формирует цели, стремления. Желание переплюнуть, смотреть свысока движет ее развитием: сначала школа, мечты о космосе, потом социально-психологический колледж, работа… И постепенно зависть по отношению к брату переходит в заботу, жалость: в институте она выбирает специализацию по работе с зависимыми, чтобы помочь брату, спасти его. С одной стороны, удивляешься, как обделенный в детстве вниманием ребенок, вырастает в такую сильную, волевую и отзывчивую личность, а с другой — понимаешь, что это результат самовоспитания и больших усилий над собой, что дело в характере.
София ПОНОМАРЕВА
Трилогия Елены Тулушевой
Елена Тулушева — молодая начинающая писательница, узнаем мы с подачи Александра Казинцева из единственной ее публикации, найденной в Интернете. Елена — психолог, работающий с трудными подростками. И рассказы ее — о них же: о потерянных, ненужных, бунтующих.
Первый рассказ в трилогии — «Слава» — назван по имени главного героя, бунтующего скинхеда-подростка, частого гостя местного отделения полиции, совершившего покушение на убийство абсолютно незнакомого ему человека. Этот рассказ считаю самым «сильным» из трех — читая его, героя именно «чувствуешь». Забывая о том, что это рассказ, по привычке сопереживаешь герою, думаешь, что всё наладится, все будет хорошо… До того момента, пока не узнаешь, от чего же у Славы так сильно билось сердце, потели ладони и на лбу выступала испарина. Тогда вспоминается герой «Постороннего» Камю — то же безразличие, хладнокровие, — но это только внешне. У Камю понятно, что Мерсо это сделал просто — без озлобленности и сожаления, но Слава сожалел. Сожалел о том, что не убил: «…не добили, не проверили. Баран, надо ж было так, ведь нож был, столько ударов — все мимо, что ли?!». И здесь испарина на лбу выступает на лбу у читателя… «Он ударил его ножом, он помнил это ощущение — раньше не знал, как это — когда лезвие протыкает кожу, входит в мышцы, застревая меж ребрами. Раньше он дрался только руками и кастетом. Было холодно, от удара рука начала заливаться теплой кровью этого урода. Это было чем-то новым, и он вспомнил, как замер, разглядывая стекающие по рукоятке капли».
Но Елена не оставляет нам этот образ бесчувственного к человеческой жизни новоиспеченного убийцы, она завершает его последним штрихом: «Бугай пнул ногой лежащее тело и развернулся к другим двум прямо перед самым объективом. С экрана на сидящих в кабинете смотрел Слава».
Здесь начинаешь понимать вопросы, которые возникали при обсуждении творчества Елены на форуме молодых писателей в Липках — «перевоспитать» хотелось Славу потому, что в процессе чтения привыкаешь к герою, — Елена мастер слова (несмотря на небольшой, двухлетний писательский опыт, я могу ее таковой назвать), и она очень точно передает нам мысли и чувства героя. Внутренние монологи приближают читателя к нему и заставляют сопереживать. И до конца хочется верить, что Слава исправится, начнет понимать маминых «друзей-святош», но нет — как справедливо замечает Казинцев — мы забываем, что это рассказ… Что это не просто герой произведения — но человек. Реально существующий, с реальной судьбой, реальными мыслями и с реальным условным сроком тюремного заключения. Но, к сожалению, на этом автор разлучает читателя со Славой, и мы переходим к двум другим рассказам.
Второй рассказ подборки — «Виною выжившего» — повествует о жизни неблагополучной семьи: отец-алкоголик, сын-наркоман, вечно орущая мать и дочь — единственное светлое пятно в этой семье, имеющая высшее образование и, как видно, голову на плечах.
В семье Марины брат Миша с самого детства был наделен большей родительской заботой и любовью, чем сестра. Его отдали на «скалолазание», гордились, хвалили, холили и лелеяли, покупали дорогостоящее спортивное оборудование (при скромном достатке семьи), Марина же была этим обделена, о чем с горькой иронией пишет Тулушева: «…денег на занятия для дочери не оставалось, в связи с чем никаких “талантов” у неё выявлено не было».
У Марины также нелегкие отношения с семьей, что мы можем наблюдать в утренней сцене с краном и обменом колкостями с братом, но, несмотря на это, она хотя бы пытается их понять — зарабатывает себе на жизнь, зная, что родители отдают едва ли не последние деньги брату, работает с зависимыми людьми, чтобы помочь в том числе брату… но все это уходит в никуда: «Она выйдет из дома, поймает частника и поедет в турагентство доплатить за поездку на Мальту. Потом встретится со своим «космонавтом», будет кататься по летней Москве, проведет с ним ночь и, счастливая пробуждением с той дремотной утренней негой, поедет на работу, пытаться спасти кого-то, как не смогла спасти его». Поразительно и отношение матери к «проблемным» отцу и сыну: первому она каждый месяц откладывает деньги на выпивку, второму отдала квартиру, в которой сын «коротает день в окружении таких же, как он», дает ему деньги, прекрасно понимая, на что он их будет тратить…
На этой печальной ноте безысходности мы вместе с Тулушевой покидаем семью Марины и переходим к третьему рассказу — «Мамы».
Это единственный из трех рассказов, в котором мне удалось проникнуться симпатией к герою — тринадцатилетнему Богдану, из беседы с дедушкой узнавшему о том, что его мама оказывается ему не родной, как и брат Леша, с которым он вырос; узнает о существовании родной матери-алкоголички и родного брата Жени, живущего вместе с матерью.
Мальчик Богдан еще очень маленький, но уже сообразительный — он понимает, что нельзя злиться на дедушку, который повторяет свои истории (в отличие от Славы — «Вот уроды, к матери, что ли? … Убил бы, весь мозг прозвонили!» и Марины — «”Хорошенькую же перспективу ты мне предлагал, папочка”, — размышляла она, рассматривая себя в зеркальную дверь шкафа, с облегчением не обнаруживая следов внешнего сходства с матерью»), тепло вспоминает о маме — «”Хорошо как, что у меня и моя мама есть, и крестная мама. Вместе они точно сильнее тётки!” — размышлял он, укачиваемый теплыми любимыми руками...» (еще до рассказа деда о настоящей матери), в первых двух рассказах также присутствуют теплые воспоминания: у Славы — «Славик, больше всех я люблю Бога, а на втором месте навсегда будешь только ты. Так должно быть у верующих, ты не можешь обижаться! <…> Никогда я не буду вторым, я — первый, я — лидер! — он жил этой идеей лет с двенадцати…»; и у Марины — «Она сидела с восторженной улыбкой самого любимого ребёнка на свете: папа ею гордится, говорит, что она будет похожа на её мамочку!», но и те и другие разбиваются при встрече с реальностью. У Богдана все еще теплится в душе надежда, что рассказ деда окажется неправдой: «Скажи, что это все не так! Ну же! Скорей, скажи, что дед совсем глупый стал! Ну, чего же ты!» — и потому не встретил эту новость подростковым бунтом или агрессией, — он просто не знал как себя повести, когда понял, что лицо матери стало для него чужим. Он еще мальчик, ребенок. Дед напрасно посчитал его достаточно взрослым для того, чтобы он мог воспринять эту новость: «Дед посмотрел на совсем потерянного внука. И жалко его стало, и вроде большой уже. Забился в угол, как воробей взъерошенный». Богдан — единственный из трех героев, кому действительно хочется помочь, кого становится жалко, и остается только лишь надеяться, что все в жизни у него сложится хорошо.
Особенно примечательно в рассказах «Слава» и «Мамы» то, что в момент отчаяния мамы (Славы и настоящая мать Богдана) обратились к Богу, к церкви. Но только в первом случае сын Слава с озлобленностью говорит об этом: «где же ее дорогой Бог? Что ж не поможет? Ах, ну да, ей-то Он поможет, но не Славе. Ведь это же она любит Его», а во втором — из уст деда мы слышим противоположные по смыслу и тону слова: «…вот когда она совсем спиваться начала, отец твой её к батюшке повез, к святым местам. <…> И как она тут преобразилась вся! Помогли, видать, в церкви-то. Пить бросила, приветливая такая стала, ухоженная…», — однако ни в одном, ни в другом случае это не удивляет, ведь оба рассказа начинаются именно с божественного мотива, но только в первом — это «дружки-богомолы», а во втором — «Бог — он в душе у каждого, вокруг нас, в каждом дне. Во всяком деле Он с тобой».
Рассказы Елены Тулушевой заставляют о многом задуматься, многое осмыслить, они написаны простым языком, понятным и доступным каждому читателю. О жанре нон-фикшн я раньше имела очень смутное представление, но читая рассказы молодой писательницы, поняла, насколько он сложен. И для писателя (о чем справедливо пишет А. Казинцев в своем предисловии), и для читателя — когда постоянно при чтении приходится возвращать себя в реальность, вспоминая о том, что герои — живые, реально существующие люди, а Елена Тулушева лишь приоткрыла нам завесу их жизни. Жизни сложной и трудной.
Татьяна СОЧИЛИНА
Учиться милосердию
Как часто в городской суете мы закрываем глаза на то, что портит наш привычный пейзаж, рушит стройную картину пусть серых, но вполне стабильных будней. Человеческое общество потребления стало настолько эгоистичным и самовлюбленным, что готово не глядя отбросить на обочину всё, что не вписывается в рамки его собственного комфорта. И я сейчас говорю совсем не о мусоре, который летит из окон машин, заполняя тротуары. Бездомные животные, люди, по каким-то причинам оставшиеся без крова и живущие на улице, подростки, не сумевшие найти себя в жизни и поэтому ступившие на кривую дорожку, сегодня как будто фантомы: их стараются игнорировать, не замечать, даже близкие порой исключают их из своей «благополучной» жизни. Общество словно наложило табу на обсуждение проблем детской преступности, алкоголизма и наркомании, считая, что ничего уже не поделаешь, мол, из этих подростков ничего путного не выйдет, и единственное, чего они заслуживают — это осуждение.
Но не все идут таким путем. Елена Тулушева не смогла смиренно сидеть в стороне, не обращая внимания на то, как ежегодно сотни детей прощаются с солнечным миром и погружаются в пропасть наркомании, насилия и алкоголизма. Она совмещает работу старшего медицинского психолога в реабилитационном центре с писательской деятельностью, все свои физические, моральные и творческие силы отдавая борьбе с бедами подростков. В рамках проекта «Духовность для детей» Елена работала в лос-анджелесском гетто, а потом вернулась на Родину, чтобы помогать и московским подросткам. Невероятная сила духа нужна, чтобы в столь молодом возрасте не гнаться за достатком (Елена по первому образованию специалист по международному бизнесу), а предпочесть контакт с агрессивными, озлобленными и оттого очень несчастными детьми.
Рассказы Елены Тулушевой очень динамичны, живы, естественны. Проводя столько времени в стенах реабилитационного центра, она не отпускает мысли о судьбах подростков, когда садится за письменный стол. Её включённость в работу передаётся и читателям через необыкновенно атмосферные, реалистичные произведения.
Рассказ «Виною выжившего» переносит нас в обычную московскую квартиру. Утро выходного дня. Сладкая дремота. Нервные крики родителей за дверью. Главной героине Марине поперек горла стоит эта жизнь, эти скандалы и бесконечные упреки. Она сквозь сон рассуждает о своей семье: «Нормальные люди... Когда-то они еще могли бы претендовать на это звание». Потом в её голове всплывают воспоминания о детстве, где отцовская любовь и гордость за дочку непременно ассоциировались с застольем и запахом перегара. Теперь она не нуждается ни в их понимании, ни, по сути, в них самих, ей вполне хватает своей работы и вечеров, проводимых в барах. Вот только бы ещё спокойный сон и отдельную квартиру…
Но квартиру родители подарили старшему брату Марины, которого всегда считали умнее, сильнее и перспективнее. К сожалению, он не вынес груза ответственности, который на него возложила семья. Миша не воплотил мечты родителей: спортсмен и успешный человек из него не вырос. Пока Марина целыми днями пропадала на занятиях в социально-психологическом колледже, по вечерам подрабатывала и не переставала мечтать о покорении космоса или хотя бы восхищении со стороны родителей, её брат сгибался под давлением возложенных на него надежд и медленно превращался из примерного сына в наркомана.
Детство закончилось. Всё, что происходит в жизни главных героев, теперь всерьёз, но то, что они вынесли в своей душе из первых лет жизни, навсегда останется с ними. Детское соперничество и страстное желание утереть брату нос никуда не делось, вот только появилась какая-то обреченность в голосе.
«— Как работа? Всё пытаешься спасти мир? — ухмыльнулся Миша.
— А ты всё пытаешься спастись от мира? — попыталась уколоть она.
— Каждому своё, выживаем, как можем».
Образ матери в рассказе выписан очень точно и ярко, с ноткой горечи. Женщина тащила на себе двоих детей, хозяйство, стараясь совладать с мужем-алкоголиком, поэтому с течением лет стала озлобленной, черствой, непробиваемой. Пытаясь криком решить все проблемы, создать порядок в доме, она несет в глубине души тяжелый груз, терпит боль, которую крики лишь на время заглушают. Мать становится уязвимой, говоря о Мише, потому что чувствует свою вину за то, что сейчас он неуверенно балансирует на грани жизни и смерти. Так уж она привыкла быть ответственной за всё: и за детей, и за неисправные замки, и за поломанный кран. Мне кажется, что когда женщина берет на себя слишком много, ломается её женская сущность, она превращается в несгибаемый металл.
Порой так выходит, что смерть одного становится «виною выжившего». Мишу уже не спасти, он живет от дозы к дозе, не зная, наступит ли завтра. Мать винит всех окружающих и, в первую очередь, себя в том, что сейчас в семье нет ни счастья, ни понимания. Марина с сожалением вспоминает о детских годах, но старательно бежит от этих мыслей, чтобы не плакать. Каждый потихоньку зарывает прошлое и смиренно отводит глаза от будущего, чтобы стать ещё тверже, думая, что так проще жить.
Избавиться от прошлого хотел бы и Слава, герой одноименного рассказа Елены Тулушевой из той же подборки. Новогодние праздники молодой человек проводил в хмельном угаре вместе с такими же, как он, дерзкими, озлобленными и уверенными в собственной безнаказанности подростками-скинхедами. Они перешли все возможные грани человечности, порядочности и здравого смысла: «Перед глазами замелькали едва сохранившиеся в памяти картинки. Он выходит из дома с ножом. Просто так, весь день пил, и адреналин зашкаливает. Фил и Лось ждут у подъезда. Пьяные. <…> Им весело и хочется беситься, как в детстве, тупо громко ржать и бегать. Провал. <…> Потом картинка: убегающий мужик под их громкие улюлюкивания... Жалкий трус — сбежал, бросив дружка на расправу. Его уже повалили и дубасят ногами, прыгают, довольно скалятся. Это вкус власти над чьей-то жизнью, с каждым разом он всё сильнее и сильнее. <…> Он ударил его ножом, он помнил это ощущение — раньше не знал, как это — когда лезвие протыкает кожу, входит в мышцы, застревая меж ребрами. <…> Что произошло дальше — никто не понял. За эти дни они еще не успели протрезветь настолько, чтобы все обсудить. <…> Он не орал, он хотел просто убить. — Убить, убить эту тварь, — снова застучало в голове, как в ту ночь».
Внутренние монологи поражают своей реалистичностью. Они обрывисты то ли из-за похмелья, то ли от волнения. Комок подкатывает к горлу от их хладнокровности и жестокости.
Слава отгородил себя от мира тяжелым панцирем агрессии, он готов показать оскал каждому, кто к нему приблизится, даже собственной матери. Правда, на то у него есть свои причины: «Они никогда не были близки: она постоянно его куда-то сдавала, перепоручала, избегала разговоров, редко обнимала». И даже её попытка приобщить сына к вере не увенчалась успехом: «Он возненавидел ее Бога и всю Его церковь. Возненавидел со всей детской беспощадной ревностью. И с каждым годом, с каждым очередным церковным праздником, с каждой новой книгой, которую она пыталась ему подсунуть, — эта ненависть только росла».
Мне кажется, что в Славе изначально не было ни животной жестокости, ни желания противопоставить себя миру и общественным устоям, но он день за днем, год за годом наблюдал, как родная мать смотрит сквозь него, не замечая. Отсюда и ненависть к «её Богу». Мальчик чувствовал, что она его, собственного сына, любит меньше, чем Бога, поэтому детская ревность переросла в юношескую одержимость уничтожением себя, окружающей жизни и всех, кого Слава уже, к сожалению, так и не сможет полюбить.
Даже чувство вины мать ему навязывала: «Она столько раз пыталась потащить с собой Славу в больницу, чтобы он извинился, но после его резких слов, что он не сожалеет ни о чем, мать решила не рисковать и уладить все самостоятельно». Елена Тулушева, наверное, как никто знает, что нельзя такими методами взрастить положительные качества в подростке, подвигнуть его на улучшение жизни, научить его сострадать.
Одна из заповедей Иисуса гласит: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут». Именно милосердие способно сделать каждого из нас Человеком. Конечно, можно много рассуждать, как мы переживаем за неблагополучных детей, как хотим, чтобы они исправились, но гораздо важнее приложить усилия, сделать шаг им навстречу, протянуть руку помощи и показать этим детям другую жизнь.
Ксения МОСКАЛЕНКО
Без прикрас
В современном мире положение молодежи в обществе остается крайне неустойчивым. Каждое четвертое уголовное преступление совершается подростками, среди которых все больше и больше алкоголиков и наркоманов. Тогда как государственные молодежные организации, как правило, создаются в момент приближения очередных выборов, молодежное творчество интересует лишь узкий круг лиц, а государственные «похвалы» за него настолько ничтожны, что отнюдь не являются стимулом к чему-либо. Достойная работа, даже с учетом хорошего образования, не всегда гарантируется и предоставляется. А если добавить к этому условия неблагополучной семьи, где алкоголизм одного из родителей, а то и обоих — норма, малообеспеченные и многодетные семьи…
Социальные проблемы молодежи, увы, остаются лишь ее проблемами. Часто положение трудных подростков в стране просто замалчивается, «но ведь кто-то же должен быть с ними?» Именно так говорит Елена Тулушева — старший медицинский психолог детско-подросткового отделения наркодиспансера. В нем проходят реабилитацию подростки с опытом употребления или страдающие зависимостью от алкоголя, никотина, наркотиков.
В свои 27 лет Тулушева успела поработать во Франции и Соединенных Штатах в рамках проекта «Духовность для детей», вернуться в Россию, продолжив эту работу с молодежью столичных окраин, и попробовать не только помогать таким ребятам, а еще и донести до всех нас то, что подобные проблемы крайне остро стоят в нашем современном обществе и о них нужно говорить! Говорить так, как и делает это Елена — открыто, без прикрас и сглаживания острых углов. Речь героев, поведение, внутренние монологи не то чтобы максимально приближены к реальным, а действительно таковыми и являются («Башка раскалывается. Надо Филу набрать…»; «”Славик, тебе же врачи говорили, нельзя пить столько — у тебя давление!” — скривив лицо, он спародировал мамину интонацию»). В своих рассказах автор как нельзя точно передает реальную картину возможных социальных проблем среди молодежи. Тех, с которыми она сталкивалась, работая с «трудными» подростками. И хотя писательскую деятельность Тулушева начала всего 2 года назад, донести то, что она считает своим долгом в публикациях, на мой взгляд, у нее получается.
А что же именно донести? Это, в первую очередь, конфликты внутрисемейные, когда, к примеру, родная мать не уделяет должного внимания своему сыну («Они никогда не были близки: она постоянно его куда-то сдавала, перепоручала, избегала разговоров, редко обнимала», рассказ «Слава») или когда, напротив, родители явно выделяют только одного из своих детей («Всей семьей они приходили на соревнования поболеть за Мишу, и Марина с тоской переводила взгляд с восхищенных родителей на карабкающегося все выше и выше брата. Ей хотелось тоже залезть высоко, ещё выше него, выше всех них, чтобы они задирали головы, чтобы увидеть ее», рассказ «Виною выжившего»), или ситуация, когда мама в один день становится для тебя чужим человеком и «с каждым новым словом деда словно открывается другой мир или, наоборот, рушится мир, такой любимый, понятный, привычный».
Меня подобные рассказы заставляют задуматься и осознать всю серьезность таких проблем, с которыми столкнулись еще совсем молодые люди, по сути, мои сверстники. И здесь стоит особо подчеркнуть, что герои Тулушевой не вымышленные, а реальные люди, каждый со своей историей, но общей проблемой непонимания, насилия, наркомании, отсутствия взаимоуважения в семье и проч.
Подробно я ознакомилась с тремя рассказами Елены: «Слава», «Виною выжившего» и «Мамы», совсем коротких по объему, но отражающих так много по-настоящему актуальных проблем. Я думаю, что каждый из нас сталкивался с ними в том самом переходном возрасте, но, к сожалению, в отличие от других, у героев Елены они накалены до предела и, как правило, приводят к крайне негативным итогам. Для того чтобы разобрать как можно полнее творчество Тулушевой, я обратилась к изучению жанра в котором она работает. Называется он нон-фикшн, относительно молодой, зародившийся в 1965 году, когда в свет вышла книга «Хладнокровное убийство», автор которой, Трумен Капоте, сам определил его как «роман без фантастики» («non-fiction novel»). Большую популярность он имеет на Западе, в Америке. Отчего Елена выбрала именно этот жанр, хочется, конечно, узнать у нее самой. А пока могу лишь привести цитату, так сказать, в тему, из ее интервью с агентством социальной информации, в котором она говорит: «Мы не строим иллюзий, поскольку имеем дело с зависимыми людьми».
Возможно, многие решат, что писать в данном жанре легко и просто, фиксируй, мол, услышанное, увиденное, выдумывать ничего не надо. Однако давайте разберемся подробнее.
В основе такого повествования лежит реальное описание невымышленных героев с документальной точностью. В качестве примера мне хотелось бы привести два небольших отрывка из рассказа «Виною выжившего». «Образ матери вторгся в сознание: руки в боки, ноги расставлены, как у мужика, голова приподнята, готовая обрушить череду возмущенных претензий на каждого, попавшего в поле зрения её бегающих глаз»; «Сейчас она пойдет в свою комнату, наденет новые джинсы и свежевыстиранный белый свитер. Она уложит упрямые рыжие волосы, вставит в нос пирсинг с золотой ласточкой, капнет на запястья любимые духи. Она выйдет из дома, поймает частника и поедет в турагентство доплатить за поездку на Мальту. Потом встретится со своим “космонавтом”, будет кататься по летней Москве, проведет с ним ночь и, счастливая пробуждением с той дремотной утренней негой, поедет на работу, пытаться спасти кого-то, как не смогла спасти его».
Также для раскрытия внутреннего мира героев, их характера используется большое количество диалогов. У Тулушевой они составляют практически половину общего объема текста. В рассказе «Слава» через диалог парня с милиционерами мы можем увидеть и даже прочувствовать страх мальчишки, его желание скрыть следы совершенного убийства.
«— Здрасьте, а вы ко мне? — он не пытался сделать вид, что удивлен.
— Ну привет, Слава. К тебе, давно не виделись, — лицо лейтенанта изображало пародию на улыбку. Второй с раздраженно скучающим видом мешал сахар, мерзко позвякивая ложкой. Звук отдавался в голове долгим эхом.
— Да вроде не так уж и давно, — просиял как можно более беззаботно Слава, — с прошедшими вас!
— Ну что, сам расскажешь или освежить твою память? — поздравление с праздниками не добавило лицам гостей доброжелательности.
— А что, случилось что-то?
— Значит, освежить...
— М-м, да вы начните, а я, может, вспомню. Сами понимаете — Новый год, каникулы. — Желудок начал ныть и выкручиваться, к горлу подступила тошнота, во рту пересохло».
А из рассказа «Виною выжившего» приведу один из диалогов дочери с мамой, который напомнит, я думаю, многим молодым людям повседневное общение в семье.
«— Ну, я так понимаю, отечественное производство рулит! — бросила Марина.
— Ишь ты, оживилась как! Мы уж и не думали тебя до ужина увидеть! — полная капитуляция отца добавила пауку новых сил, и он надвигался, потирая лапки.
— У меня выходной. Захочу — и до ужина спать буду. Я не трогаю никого. Если б не твои крики — спала бы дальше.
— Ну конечно, чем еще заниматься-то. Всю ночь шляется, потом спит сутками. Хоть бы раз за месяц в комнате разобралась, гадюшник развела, зайти страшно!
— А нечего заходить — это моя комната.
— Ещё ты мне указывать будешь, куда заходить в собственной квартире! Заработай для начала себе хоть на угол!
— Будешь трогать мою комнату — я её таджикам сдам, я тут прописана. Нечего было ту квартиру Мише отдавать, я бы с удовольствием облегчила вашу жизнь своим переездом».
Просто ради интереса хочется спросить аудиторию, хоть раз в жизни говорили ли ваши родители с точностью до слова фразу о том, что «Хоть бы раз за месяц в комнате разобрались, гадюшник развели, зайти страшно!»? И наверняка (преимущественно для дочерей) ее дополняла другая: «Ведь ты же девочка, ладно уж пацаны…» Такие моменты цепляют, и, казалось бы, речь в рассказе идет о так называемых «трудных» подростках, а ты из примерной семьи, у тебя, слава Богу, не все так трагично, но ведь и не всегда идеально, и такие ситуации тоже возникают. Это и есть жизнь без прикрас!
Что же конкретно мне понравилось в рассказах Елены, так это то, что автор дает нам некую зарисовку из жизни молодого человека, подростка со всеми ее минусами дня сегодняшнего и плюсами дней прошедших (здесь я имею в виду детство героев, которое у каждого все-таки имело свое положительное начало). Со стороны повествователя нет ни критики, ни осуждения, ни пафосного сочувствия своим героям. Елена не старается их в чем-то оправдать, переложить вину на общество и ту обстановку, в которой они выросли, хотя, на мой взгляд, весь корень проблемы лежит внутри семьи, в воспитании. На это Елена все же четко указывает. Но все равно остается в стороне, не оставаясь, однако, безразличной, мол, есть проблема, ее озвучили и на этом поставили точку. Нет. Как я уже сказала, она ищет причины внутри семьи, ведь все идет из нее. Как снежный ком порой наваливаются проблемы одна на другую и здесь уже трудно сказать, кто прав, кто виноват. Приемные дети, пьянство отцов и матерей, юношеский максимализм и детская ревность ребенка по отношению к маме. Слава из рассказа, к примеру, ревновал свою мать даже к Богу, ведь к Нему она находила время ходить и даже общаться с Ним, у нее «Он» был на первом месте, вот и засела обида и цель — стать «первее». Во многих семьях, к сожалению, подобное копится годами, чтобы выплеснуться потом наружу и привести к печальным, а то и трагическим последствиям.
Не хотелось бы, конечно, завершать статью на негативной ноте. Ведь есть в наше время молодежь, которая стремится к чему-то, хочет быть полезной для своего государства. Однако справиться со всеми трудностями взрослой жизни им не под силу в одиночку, только совместными усилиями государства и общества можно решить проблему социальной адаптации молодежи в современных условиях.
Анастасия КАЛИАНИДИ
Хочется помочь
Людей взращивает окружение. В широком смысле — общество, в узком и самом точном — семья. С какими жизненными ценностями, нравственными ориентирами вступит во взрослую жизнь маленький человек, зависит от того, насколько его детство было заполнено любовью, заботой и пониманием: беседами «по душам», взаимопомощью и уважением. Семья для каждого человека должна быть убежищем от всех невзгод и печалей, родным домом, куда придешь с самой большой радостью и с повинной…
В реальности же так бывает не всегда: неблагополучных семей в мире очень много. Сиротство, пьянство, беспорядочный образ жизни, а иногда хватает и одного безразличия, чтобы что-то в воспитании ребенка пошло не так.
Современная семья, конечно, отличается от семей, в которых росли наши дедушки, бабушки, даже родители. И все же, несмотря на все изменения в мире и обществе, на все результаты научного и технического прогрессов, традиционная, а я бы сказала, классическая семья должна оставаться социальной и духовной основой человечества.
Эту тему затрагивает в своем творчестве Елена Тулушева — молодая писательница из Москвы. Молодо — не всегда зелено. В свои 27 лет она успела изучить основы международного бизнеса во Франции и осознано уйти из этой сферы. Позже в Москве решила сменить специальность, захотелось реализовать детские мечты — «помогать людям». Окончила Институт аналитической психологии и психоанализа, затем — Институт психотерапии и клинической психологии по направлению «Интегративные методы психотерапии». Сегодня работает в детском реабилитационном центре для подростков-наркоманов и алкоголиков. Согласитесь, не самое приятное и престижное занятие. Совсем не престижное в определенных кругах. А я бы хотела отдать должное ей и ее труду.
Проблема воспитания — центральная в рассказе «Слава». Сегодня — скинхед, у которого «пока кроме учета даже условки нет». А в прошлом — выброшенный на просторы жестокой взрослой жизни ребенок.
«Три года кадетства — три года тоски, унижения, бесконечной борьбы за выживание. Он так и не смог простить матери все эти скитания — пятидневки в саду, лагеря на все три смены и, наконец, — подобие армии для сотни брошенных мальчишек».
Конечно, отдать собственного ребенка на воспитание «под кальку», без учета индивидуальных особенностей, желаний и забот могут заставить только трудные жизненные обстоятельства.
«Она (мать. — А.К.) только разводила руками: у нее работа, надо на что-то жить, тянуть его в одиночку, совсем не остается времени за ним следить». Я не считаю это оправданием. Пока ребенок не попробовал жить взрослой жизнью, где буйным цветом цветут все человеческие пороки, для него ценность составляют совсем другие вещи. Пускай она в очередной раз от него не откупится, но уделит время душевному разговору и его переживаниям.
«Они никогда не были близки: она постоянно его куда-то сдавала, перепоручала, избегала разговоров, редко обнимала». Вот что важно и нужно! Духовная близость, забота и ласка.
Истинное воспитание — это пример, опора, совет дорогого тебе взрослого, это передача нравственных ценностей, духовное наставление.
В рассказе «Виною выжившего» — другой ход событий. Двое детей — одаренный скалолаз Миша и Марина, «денег на занятия для которой не оставалось, в связи с чем никаких “талантов” у неё выявлено не было». Мать — грубая, волевая женщина, а отец — добродушный алкоголик.
«Руки у отца становились холодными и липкими, сидеть было неудобно, а от его поцелуев на щеках оставались влажные следы, — вспоминает Марина. — Но всё это казалось совсем не важным. Она сидела с восторженной улыбкой самого любимого ребёнка на свете: папа ею гордится…»
От таких родителей в нашем обществе принято отказываться, забывать, сдавать, как ненужный металлолом, в специальные учреждения — дома или диспансеры. «Но всё это казалось совсем не важным». Отец любил ее, гордился ей, был близок.
А Мише, думаю, перепало меньше. «Родители, поверив в способности сына, готовы были оплачивать и дорогостоящее снаряжение, и выезды на соревнования, несмотря на средний доход семьи». Но истинного воспитания, наверное, недодали…
Облюбленный ребенок стал наркоманом, а Марина — успешным человеком, достойной личностью. Жизнь выковала в ней силу воли, понимание того, что всего нужно добиваться трудом.
Герой предыдущего рассказа Слава и Марина — два очень непохожих человека. У Марины был любящий и, несмотря ни на что, любимый человек — папа. Слава же был одинок. И чувство соперничества, детской, невинной, на первый взгляд, ревности (у Славы — к Богу, у Марины — к брату) в будущем проявились по-разному. Слава возненавидел «ее любимого Бога», а Марина «безумно уставала на последнем курсе колледжа, постоянно подрабатывая вечерами». Стойкость характера, целеустремленность помогли ей по кирпичику выстроить свою жизнь.
И дело не только в первом в семье законченном высшем образовании или социально-значимой работе. Она сумела стать настоящим человеком — сострадающим, способным прийти на помощь.
Заключающий подборку рассказ «Мама» — душевная трагедия. Боль ребенка за грехи взрослых. Двенадцатилетний Богдан узнает от деда, что его вырастила неродная мать. А родная сильно пила и вместе со старшим братом осталась в деревне. Никогда после разлуки не видела сына.
Разрушенная семья, порочащее пьянство и как итог — две душевные детские раны, которые уже никогда не заживут. Женя, все детство пробегавший по деревне в поисках пьяной матери: «…плачет: и мать ему жалко, и с отцом быть хочет». И Богдан, Богом данный ребенок, как говорит ему дед, становится по-детски жесток после разговора с дедом — от своей, в первую очередь, беззащитности перед жизненными обстоятельствами, перед маминой болезнью.
Не случайно в этом заключительном рассказе много говорится о Боге.
«И потому в церковь ходить нужно, чтобы поближе к Богу-то быть… И люди там, в церкви-то, они душою светлей, помогут они, если что, добрей они, в сердце».
Поближе к Богу нужно быть всем нам. И свои сердца наполнять добром и светом.
