Прав, прав оказался Валентин Яковлевич Курбатов, в начале минувшего сентября с тревогой и горечью написавший мне в одном из своих мудрых писем: «Ещё совсем недавно мы гордо пели «У высоких берегов Амура часовые Родины стоят». А вот пришла беда, обрушилась на дальневосточную землю водная стихия, и оказалось, что берега Амура не такие уж и высокие. <...> Как вы там, дорогие мои часовые Родины? Одна надежда, что выстоите, справитесь с великим испытанием...».
Отвечая на первосентябрьское письмо Валентина Яковлевича, я попытался успокоить его, что ливневые дожди, прошедшие в Приморском крае в середине лета, пусть и принесли с собой множество больших и малых разрушений, но к осени многое уже восстановлено. И добавил, что самое страшное, если верить телевизионным репортажам, происходит сейчас в бассейне реки Амур – в Хабаровске, Комсомольске-на-Амуре и Николаевске-на-Амуре.
Вряд ли телевизионный сюжет даже самого талантливого репортёра может сделать нас сопричастными человеческому горю в той мере, как если бы мы сами были свидетелями или жертвами трагедии, подобной недавнему амурскому наводнению. А в том, что с Амуром-батюшкой творится что-то неладное, мне пришлось воочию убедиться спустя две недели после ответа на письмо Валентина Яковлевича.
Река чёрного дракона
Если верить китайской легенде, в древние времена в Амуре обитали два дракона: злой белый и добрый чёрный. Много печалей белый дракон приносил народностям, проживавшим на берегах великой реки – мешал забрасывать сети рыбакам, губил смельчаков, отважившихся даже просто приблизиться к воде. Чёрный же дракон всячески старался помогать людям. И вот однажды между драконами случилась великая битва, победителем которой стал чёрный дракон, который остался жить на дне Амура. С тех пор река носит имя Чёрного дракона.
Принято считать, что Амур образуется в месте слияния рек Амгунь и Шилка и начинает отсчёт от восточной оконечности острова Безумный. Длина реки – около 2824 километров. Бассейн Амура расположен на территории России, Китая и Монголии.
Старшим поколениям дальневосточников памятно амурское рыбное изобилие: в прошлом веке здесь ловили белого и чёрного амура, верхогляда, толстолоба, змееголова, ротана. В немалом количестве водились промысловые – калуга, амурский и сахалинский осётры.
Что сегодня обитает в мутных, ежедневно отравляемых отечественными и китайскими предприятиями амурских водах и насколько такие представители ихтиофауны пригодны в пищу, не всегда, наверное, в силах сказать и специалисты. Доподлинно известно – в районе города Хабаровска уже не первый год рыбалка может быть только спортивной. В противном случае горе-рыбаки рискуют принести домой улов, до плавательного пузыря наполненный всевозможными химическими соединениями, отдельные из которых наверняка могут привести и к летальному исходу любого отведавшего ядовитой ушицы.
Из-за сомнительного химсостава амурской воды хабаровчане давно перестали купаться в реке. Летом на раскалённом щедрым дальневосточным солнцем песке набережной адмирала Г.И. Невельского тесно от желающих принять солнечные ванны. Возрастной состав отдыхающих весьма разнообразен. Изредка благочестивые мамаши уводят любознательных отпрысков от загорающих топлесс девиц. Желающих же окунуться в прохладные амурские воды не наблюдается.
Старожилы Хабаровска рассказывают, что в советские годы по Амуру ходили туристические пассажирские теплоходы «Пржевальский», «Г.И. Невельской», «Ерофей Хабаров», «Миклухо-Маклай», «В. Поярков», «Георгий Седов», «Семён Дежнёв». В наши дни – в лучшем случае – желающие могут совершить непродолжительную водную прогулку вдоль набережной адмирала Невельского на относительно небольшом прогулочном судне.
А о досоветской жизни на берегу Амура сегодня нам уже никто не расскажет: ушли в мир иной очевидцы и участники событий начала XX века. Остаётся беречь их память, хранить от поругания их победы, Родину защищать.
Можно бесконечно долго вспоминать о былом величии родного государства, о величии, на обломках (а нередко – и на осколках) которого Русь-матушка пытается нарастить мускулы после предательской «перестройки» и десятилетия преступных издевательств над народом ельцинской «братвы». Но кому сегодня нужна эта родовая память? Представителям «поколения next», лучше разбирающихся во всевозможных «девайсах», чем в разновидностях берёз, ещё растущих в чудом уцелевшей на городской окраине рощице? Вряд ли. Родителям «продвинутых чад», до такой степени затюрканным добыванием «хлеба насущного», что идеал счастливой жизни видится ими исключительно в чистоте улочек какого-нибудь Берлина или в упорядоченности технологичного рая Японских островов?
Тяжело любить Родину, когда она, нищенка и замарашка, стоит на коленях, молчаливо пуская слезу из глаз, побитых конъюнктивитом. Не каждому из нас по силам такая любовь...
А что же там, за «китайским бугром»?
На память приходит чувство собственной беспомощности и горького смятения от первого посещения – лет десять назад – одного из приграничных китайских городов, едва ли не «во мгновенье ока» выросшего из задрипанной деревеньки в современный европейский город на деньги русских «челноков». Произнеся «европейский», я не оговорился: жилые здания, торговые центры, объекты культуры, улочки и площади современных китайских городов, пожалуй, и не уступят аналогам городов «цивилизованной Европы» ни в архитектурной красоте, ни в ухоженности. Китай (хотя приграничный – далеко не собственно Китай) поражает государственной мощью. КНР сегодня – удивительный сплав коммунистической идеологии, экономических достижений и религиозной основы. Сегодня он ещё больше таинственен, нежели «во время оно».
Китайцы уже давно вполне комфортно чувствуют себя на Дальнем Востоке России – в Арсеньеве, в Уссурийске, в Благовещенске, во Владивостоке, в Хабаровске... Китайские друзья учатся в русских вузах, возделывают наши поля, строят свиноводческие фермы, торгуют некачественным ширпотребом, делают иной «бизнес» и даже женятся на русских девушках. И, похоже, наше государство вполне устраивает такой порядок вещей.
Китайская армия – одна из лучших в мире (кроме телерепортажей, доводилось видеть китайских воинов и «наяву»). Не дай Бог рассориться до состояния войны – и шапками закидывать не станут, глядя на руины казарм давно оставленных военных городков в Приморской глубинке и на зарастающие травой после «оптимизации» наши военные аэродромы. После первых же выстрелов не составит труда угадать, чья армия будет контролировать участок гострассы Владивосток-Хабаровск, который между Приморским Лучегорском и Хабаровским Бикином проходит лишь в нескольких километрах от государственной границы.
Вот вам и «младшие братья», на закате перестройки скупавшие по Приморским городам утюги, самовары и электрочайники.
А мне всё не даёт покоя история, прочитанная несколько лет назад в книге кого-то из дальневосточных литераторов. Записавший историю готов поклясться в её достоверности.
Случились у российских и китайских таможенников какие-то совместные торжества. Как полагается, после официальной части празднующих ожидал фуршет. Как долго продолжалось застолье, нам не ведомо, но, видимо, ближе к окончанию праздника русский офицер поинтересовался у захмелевшего китайского коллеги: «Наверняка вам, китайцам, страсть как хочется, чтобы Приморская земля стала вашей?». В ответ китаец, моментально побледневший и переставший улыбаться, грустно ответил: «Да, конечно. На этой земле мы уже давно бы построили свои города, но какая-то женщина машет нам с неба огненным мечом, и мы боимся».
Стало быть, тем и живы мы, дальневосточники, – любовью и материнской защитой Пресвятой Богородицы.
И тем не менее даже заступничество Пречистой Девы Марии не мешает властям Китайской Народной Республики безнаказанно творить пакости России. Ни для кого не секрет, что китайцы возводят на Амуре бетонные дамбы, укрепляя свой берег. В результате строительства сложных гидротехнических сооружений русло Амура выдавливается в сторону российского, легко размываемого левого берега, территория же КНР увеличивается.
Неужели это проявление братской любви наших китайских друзей?
Большая вода-2013
За последние пять лет мне довелось побывать в Хабаровске едва не три десятка раз. На одной из творческих встреч с хабаровскими студентами я вполне искренне назвал дальневосточную столицу любимым наравне с родным Арсеньевом городом. Это правда: в Хабаровске живут дорогие мне люди, и если я долго не слышу их голосов и не могу заглянуть в их глаза, жить мне становится много сложнее.
Вечером 16 сентября, собираясь в Хабаровск, я не мог и представить, насколько велики окажутся трагические последствия произошедшего стихийного бедствия. В разрушительной мощи наводнения довелось удостовериться уже к вечеру следующего дня.
Ещё переживая дрожь длительного путешествия (за спиной осталось чуть больше шести сотен километров), я свернул на только что открытую для движения автомобилей улицу Пионерскую. Долгие часы в дороге я старался поддерживать непринуждённую беседу с «начальником службы тыла» «Литературного меридиана» Иваном Васильевичем Кончатным. Кто из нас замолчал первым, поражённый увиденным, сказать трудно: дорожное полотно было повреждено, тут и там виднелись земляные насыпи и валы из мешков с песком, заслонявшие улицу от взбесившейся реки. Вдоль обочины стояла строительная техника. Время от времени попадались группы военных. Стены многих домов под подоконники пестрели водяными разводами... Было от чего внутренне содрогнуться.
На следующий день вместе с хабаровскими коллегами мы проехали по окрестностям дальневосточной столицы.
Во всё время этой поездки меня не оставляло чувство путешествия по морскому побережью – вдоль левого берега Амура вода простиралась во все стороны, и где были пределы этому морю, понять не представлялось возможным. Казалось, привыкнуть к шокирующей картине за автомобильным стеклом недостанет никаких сил: амурские волны неустанно били в обочину автомагистрали, в изобилии оставляя после себя бытовой мусор – пластиковые бутылки, обрывки газет, ветки деревьев... Кое-где на водной поверхности покачивались от ветра дачные домики и продуктовые киоски. Сама дорога – стараниями дорожных рабочих – в отдельных местах была поднята едва ли не на метровую высоту и покрыта на удивление толстым слоем нового асфальта.
Вернувшись на правый берег, мы проехали к селу Мичуринскому, примыкавшему к Хабаровску с севера. Спустились по переулку к Амуру. У кромки воды группа китайских граждан устроила рыбалку. Оживлённо разговаривая и бойко жестикулируя, граждане КНР раз за разом забрасывали спиннинги, а самый удачливый даже что-то поймал.
Чуть поодаль от рыбаков на речной волне покачивался солидного вида катер, на корме которого скучал его рулевой. Пока мы делали фотоснимки подтопленных домов, на берег привезли ещё два прогулочных катера.
Так этот мир устроен – рядом уживаются большое горе и сиюминутная радость.
В детском лагере имени Олега Кошевого
В пунктах временного размещения в Хабаровском крае находилось около 2400 человек из более чем 10.000 пострадавших. В одном из таких пунктов, детском лагере имени Олега Кошевого, расположенном в живописном лесном массиве к северу от Хабаровска, нам, приморским и хабаровским журналистам, удалось побывать.
Руководство лагеря сразу предупредило: люди устали от повышенного внимания, поэтому запись разговора и фотосъёмку нужно делать только с их согласия.
Однако опасения администрации пункта временного размещения оказались напрасными. Едва узнав, кто мы и откуда, одна из проживающих в пансионате старушек жизнерадостно улыбнулась: «А меня Раиса Ивановна зовут. Я – блондинка, девушка молодая, зубки только появляются. А вы все уже такие большенькие...»
И, не дожидаясь наводящих вопросов, стала рассказывать: «Живём мы здесь в хороших условиях. Всё есть – вода холодная и горячая, электричество постоянно, прачечная есть, несколько душевых, комнаты хорошие. В лес за грибами ходим, в этом году опят много.
Вы из города Арсеньева? Я люблю читать о приморской тайге. Прочитала все книги Владимира Клавдиевича Арсеньева, они мне очень нравятся.
А наводнение... Наверное, так надо. Отдохнём здесь, подышим. Вода уйдёт, начнём восстанавливать хозяйство».
С неподдельным теплом Раиса Ивановна рассказывала о своём усатом любимце: «А это кот Фёдор. Нам его подкинули за два месяца до наводнения, страшный был – кожа да кости. Федя боялся всего на свете. А теперь привык ко мне, даже самостоятельным стал – ни за что в чужую комнату не зайдёт, всегда свою отыщет. Так и живёт со мной. Фёдор смешной. Весь в меня...
Ничего, Бог даст, проживём. Мне семьдесят пятый пошёл, я спортом занимаюсь, бегом. А в роду у нас все долго живут. Пока двигаешься – живёшь».
Еще один собеседник, Виктор, житель посёлка Уссурийский, горячо переживает случившуюся беду: «А куда нас расселять-то? Всех жителей-то осталось человек шестьдесят. Уже сюда приезжали разные чиновники, даже губернатор был. И все как один говорят: «Решаем жилищную проблему, решаем». И никто ничего конкретного не говорит. Я шестьдесят три года прожил в посёлке, ну куда мне переезжать? Мы, старожилы, будем «воевать» за свою землю. В Хабаровске я просто не выживу. Дайте нам стройматериалы, и мы сами построим себе жильё. Руки у нас, деревенских, на месте, силы мал-мала есть. Всем миром и осилим беду. Я и плотничать могу, и каменщиком.»
Глядя на боль, затаившуюся в глазах мужика, веришь сказанному им.
Жить дальше
Что случилось прошедшим летом с великой русской рекой, в одночасье превратившейся в грозное море, никто толком объяснить не может. Старожилы Хабаровска, с которыми мне удалось побеседовать, на вопрос, в чём, по их мнению, причина наводнения, смущённо пожимали плечами и отвечали: да не такие уж и сильные проливались дожди... Некоторые из собеседников пытались укорять в случившемся сопредельное государство, резко сбросившее воду на плотинах, перегородивших притоки Амура, а кто-то видел в ситуации исключительно Промысел Божий.
Говорят, человек привыкает даже к беде. Не находя сил согласиться с этим высказыванием моё сердце все пять дней, проведённых в Хабаровске, больно сжималось при виде разрушений, причинённых стихией.
Беда объединяет людей, беда сплачивает. Это несомненно так. И как бы трудно ни приходилось, нужно жить дальше.
Самое время согласиться с русским мужиком Виктором из посёлка Уссурийский – «всем миром и осилим беду». И от себя добавить: на то мы и часовые Родины.
