(Продолжение. Начало – «ЛитМ» № 5 (67), № 6 (68), № 8 (70) 2013 г.)
Табуретка-Олимп
Всегда, по мере сил и способностей, тянулся из общаги обывательского «самовыражения» к небу русской литературы. Не мне, конечно, судить, что из этого вышло. Если и совсем ничего, утешаюсь одним: тянулся. А большинство пишущих сегодня не могут (и не хотят!) похвастаться и таким. Взобравшись на табуретку, они гордо «высятся» в абсолютной уверенности, что покорили гору. Но, вероятно, табуретка – и есть для них самый настоящий Олимп.
«Присвоенный» Кутилов
Заглянул на сайт омского филиала СПР и в рубрике «Всегда с нами…», посвящённой умершим писателям, оторопев, обнаружил имя Аркадия Кутилова. Что оно там делает? По какому праву и на каких основаниях притянули его туда? Да ещё вне алфавитного порядка, «в подвал», «придавив» списком прочих, среди которых есть достойные люди, однако есть и те (не будем их называть), кто – по должности, зависти или просто «за страх» – Кутилова травил и/или «не пущал». Членом Союза писателей СССР А.П. Кутилов не был (да и быть не мог), места в тогдашних омских литературных изданиях ему тоже не находилось, состоявшие в казённой структуре, преемником которой, судя по всему, считает себя и является СПР, в массе своей, ему не помогали, «не замечали», а то и чурались его, словно прокажённого. Так, повторюсь, какого чёрта он оказался в этой компании?!
Да, бить либо присваивать и подымать на щит (в зависимости от того, как складываются внешние обстоятельства) – характерная повадка любой «братвы», не только литераторской. И мне ли, наблюдающему эту «братву» четверть века, удивляться, что она всё та же и никогда не меняется, в принципе не способна измениться? Но и меня покоробило.
Мёртвые, известно, сраму не имут. Смехотворное «присвоение» Кутилова омской организацией СПР исчерпывающе говорит о живых: об их этике, об их эстетике, о, наконец, их полном пренебрежении искренними ценителями поэзии Аркадия Кутилова и поэзии вообще.
Кутилов – сидит в теплотрассе и пишет стихи. Вечно. А в рубрике «Всегда с нами…» на упомянутом сайте его нет. Не может и не должно быть. Кутилов – не с вами, не с нами и не с ними. Он – сам по себе.
Посторонний
В «местной литературной жизни» и в союзах писателей я человек совершенно посторонний, случайный. Нет и не было у меня там друзей и единомышленников. Почти все, – и «ваши», и «наши» – насколько понимаю, меня недолюбливают либо безразличны, а мои писания и принципы (житейские и литературные) для них крайне чужды, малопонятны и – потому – вызывают лишь подспудное или явное раздражение. Когда-то я этим огорчался, потом – радовался этому, теперь же – мне стало всё равно.
Провинциальные издания: Никто, никогда, ничего
Скажу то, что вы знаете не хуже меня: никто из выпускающих провинциальные журналы-альманахи никогда не может ответить ничего вразумительного по поводу бесчисленных объективных недостатков и ошибок своих изданий. Никто. Никогда. Ничего. Так здесь было – и так, видимо, будет впредь.
Провинциальные издания: Символично!
Авторский экземпляр литературного альманаха, изданного «милостью» городского минбезкульта, развалился после часа (!) чтения: обложка осталась в одной руке, блок страниц – в другой. Видите: власти «не хватает» народных, кстати, денег даже на хороший станок. И очередной курируемый ею «эпохальный культурный проект» в буквальном смысле слова рассыпается на части ещё до того, как с ним успеваешь ознакомиться! Как это правдиво и символично, однако!
Провинциальные издания: по гамбургскому счёту
Не имеет никакого значения:
а) сколько журналов и/или альманахов выходит в Энске: 1, 5, 15…
б) появляются ли новые, закрываются ли прежние;
в) их формат, объём, тираж, периодичность выпуска, полиграфическое качество, состав редколлегий, персоны главных редакторов…
г) их тематическое и жанровое наполнение, имена авторов, будь они хоть местными, хоть иногородними/иностранными, хоть марсианами…
д) наличие, равно и отсутствие, как превозносящих, так и громящих эти издания откликов…
И т.д. И т.п. И пр. Ибо есть лишь те литераторы и опусы, которые есть. Других, скорее всего, не будет. А если будут – о них почти никто не узнает. А если узнает – слепо пройдёт мимо.
Из всего писавшегося вчера, пишущегося сегодня и напишущегося завтра в Энске заслуживает того, чтобы на жалких несколько десятилетий пережить авторов, одна сотая часть, рассредоточенная по текстам 5 – 10% общего количества сочинителей. Максимум.
Если бы в Энске нашёлся человек:
а) способный к суждениям о литературе по гамбургскому счёту, причём в широком спектре;
б) готовый к сокрушительным: критике, злобе, клевете, противодействию etc. одновременно со всех сторон;
в) сумевший отыскать большие и регулярные деньги, принадлежащие не вездесущему прогрессисту-буржуа-питекантропу или чиновнику-распределителю;
то:
а) ему пришлось бы априори раз и навсегда выбросить «за борт» 90 – 95% пишущих;
б) по ходу дела отправить туда же 80% произведений оставшихся;
в) остальное – публиковать, хорошенько продумывая подборы и композиции.
Вот тогда в Энске и возникло бы наконец – и впервые! – литературное издание. Сотня страниц в год со всего околотка, может, и набиралась бы, и то вряд ли. Впрочем, всё это – фантастика, не имеющая абсолютно никакого значения.
Безграмотность в XXI веке
Чтобы отвлечься от литературных ужасов родной глубинки, вцепился в свежий номер столичного журнала с великолепным прошлым – из лучших в России. Увы! Теперь и там не знают ни русских падежей, ни спряжений русских глаголов!..
Тушите свет – он больше не нужен. Безграмотность – норма жизни в XXI веке. Норма для «народных масс». Норма для «интеллигентов». Норма для культуры провинции. Норма для писателей, переводчиков, редакторов и корректоров крупнейших изданий с мировой известностью.
В защиту «дробления костей»
Да-да, вернее писать и публиковать статьи «костедробительные». И знаете, почему? Потому что если сочинишь о ком бы то ни было что-то похвальное – завистники будут ненавидеть тебя куда сильнее, чем обиженные на критику. А сверх того – ещё и хвалимому твоё видение его достоинств не придётся по вкусу.
Совет Евгения Рейна
В своё время (до широкого распространения Интернета в отечестве) Евгений Борисович Рейн дал мне совет: «Печататься надо везде, где печатают. Кроме журнала "Стриптиз"». Много лет спустя я так и не могу решить: следовать ли ему – или оставить писателям, чьи биографии схожи с биографией Рейна, если существование таковых сегодня мыслимо?
Бездарность + глупость + невежественность = «деятель культуры»
Провинциальные «творческие деятели» всех родов и поколений – по преимуществу не только бездарны (полбеды!), но невежественны и непроходимо глупы (беда!). Образование – первобытное, интеллектуальный потенциал – нулевой. Стремления же усовершенствоваться – лишены напрочь.
А что, слава Богу, за умницы редко, но встречаются и до сих пор среди т.н. «простых людей»!..
В квартире художника
В квартире народного художника РСФСР Алексея Николаевича Либерова, моего соседа по дому, меня, о ту пору пацана, поразили не картины (ибо картин разных – и репродукций, и копий, и оригиналов – советские дети видывали сколько угодно), а масляные краски и наборы пастели. В магазинах тогда их было днём с огнём не сыскать. Школьники писали дешёвенькими акварелями и гуашью, в основном. Фломастеры – являлись заморским чудом, достающимся везунчикам по блату… Так отчётливо помню все эти тюбики и мелки, коими либеровская квартира была буквально завалена, жирные, блестящие колбаски масла на палитре, шероховатость пастели, натянутые грубые негрунтованные холсты… Будь я литератором-реалистом – посвятил бы этому рассказ, но… нет способностей.
Какое счастье – отсутствие Бунина!
Какое счастье для нынешних «творцов», что великий русский писатель – и чрезвычайно злой критик – Иван Алексеевич Бунин давно отложил перо и занят другими делами! Но! Не сиюминутными бранями жив он в литературе!
«Несостоятельность»
Одна моя злополучная работа, оказывается, как мне передали, «крайне несостоятельна». Думаю, её «несостоятельность» состоит в том, что посмел назвать в ней роман «местного» прозаика фактом большого, настоящего искусства и даже поставить в контекст мировой словесности. А в среде провинциальных литераторов категорически не принято приподнимать кого бы то ни было из «своих» хоть на вершок выше среды. Стерпеть и простить такое, если такое вдруг произошло, как в случае с моей статьёй, безвестные и – в массе своей – скудно одарённые и очень скромно образованные провинциалы не могут в принципе. И я хорошо их понимаю: поведение «человеческое, слишком человеческое». Так что возьмите на заметку: не возвышайтесь и не возвышайте! Не высовывайте в просторный мир клювики из курятника!
Филологи XXI века
Главный «литературно-критический» постулат статьи, изречённый, подчеркну, доктором филологических наук – в 2012 году – не из-под палки, а по доброй воле: «О чём бы ни было литературное произведение, первым требованием к нему является его соответствие правде жизни». Ещё раз: этот лозунг принадлежит перу профессора и доктора фи-ло-ло-ги-и!
Ложь
Намеренно и упорно распространяемая в нашем социуме мысль, что «простому смертному» отстаивать свои права совершенно бесполезно и себе накладней – ложь. Одним, грамотно составленным и всегда бесплатным (в отличие от иска в суд), заявлением в прокуратуру можно принудить бегать, работать и отчитываться перед тобой даже и власть – как минимум, районную (по-вчерашнему говоря). А порой достаточно всего лишь твёрдо игнорировать предъявляемые тебе кем-либо требования – ведь большинство этих претензий, несмотря на сопровождающие их пафосные отсылки (обобщённые или иным образом юридически некорректные) к законам, от первой и до последней буквы противозаконно.
Провинциальные издания: «Сладкая парочка» – чиновник и литератор
Знаю единственного писателя, употребляющего в публичном разговоре об издании провинциальных журналов, антологий, сборников, книг словосочетания «влетел налогоплательщикам», «деньги налогоплательщиков» и т. п., – Николая Березовского. Обычно литераторы (и особенно – руководители писорганизаций) в подобных случаях выражаются иначе: «министерство культуры выделило средства на…», «губернатор (мэр, министр…) дал нам деньги» и т. д. Весьма серьёзная, но и объяснимая, коли задуматься, подтасовка. Невольно создаётся впечатление, что эти средства тот или другой чиновник или коллектив чиновников пожертвовали чуть ли не из своих карманов, а потому – они (чиновники) очень хорошие: «заботятся о литературе», не скупятся, так сказать, на поддержку, «проявляют внимание и понимание»… Ну, в общем, всё понятно и все довольны! Чиновники – (якобы) облагодетельствовали, писатели – (якобы) отблагодарили, культура – (якобы) правит бал.
Уничтожители русской литературы
Планомерное и целенаправленное уничтожение русской литературы осуществляется совокупными силами: расплодившимися, как саранча, «коллегами по перу», властью, цепными псами прогресса и подтявкивающими представителями народа.
Мораторий
Призываю всех литераторов России хотя бы к однодневному ежегодному мораторию на публичную ложь, злословие, доносы, сплетни, анонимки, уничижение и вербальное уничтожение неугодных, оскорбления по национальной и религиозной принадлежности и прочие мерзости! К однодневному ежегодному мораторию на сам процесс письма!
О конкуренции (ответ на вопрос)
«Составляет ли энская литература конкуренцию литературе других городов?»
Нет, «энская литература» по определению не может быть конкурентом никакой иной. Потому что она – «энская».
Брадатые бабки-поэтки
Хватит критиковать брадатых бабок-поэток! Что толку?.. Пусть воспевают цветы, кресты, кусты, посты, берёзки, слёзки… – «Русь», которой они и не нюхали напудренными носами в своих цивильных застенках; и собственные обывательские эмоции; и кастрюльки, кашки, ложки, чашки, ромашки, брошки, подвески, подвязки, занавески, пальтишки, платьишки, серёжки, карамельки, колыбельки... и дочек, собачек, внучек, кошечек, щенков, сынков... и то, как их любят, боготворят, топчут, предают, продают, покупают, обожают, обделяют, лелеют мальчики, юноши, молодые люди, парни, мужики, дяденьки, дедушки, козлы, ослы, послы, поэты, солдаты, офицеры, студенты, актёры, барыги, тварюги, ворюги, женатые, разведённые, извращённые, девственные… (Впрочем, хватит!) И смену себе пусть возделывают, хотя она и без их заботы, как любой сорняк, вырастет.
Ничего нового! Посему: смех наш и гнев – да обернутся улыбкой и жалостью.
О редактуре
Итоговое качество текста во многом зависит от того, каким он ляжет на стол редактора. Чем «сырее» произведение, тем, соответственно, больше с ним работы и тем больше вероятность, что часть огрехов останется, поскольку внимание и усилия редактирующего сконцентрируются на других, на самых, т.с., вопиющих. Есть опусы, с которыми можно возиться бесконечно, а результат всё равно будет не ахти. Их легче переписать. Но переписывание за автора как раз (по Норе Галь) и не входит в задачи редактора. И вот что ещё очень важно: кто и с какой степенью точности переносит редакторские/корректорские правки в окончательный, предназначенный к тиражированию вариант книги. Тут весь труд, к сожалению, может пойти (и нередко идёт) насмарку!
Провинциальные издания: Как делать журнал?
С энскими литераторами энское издание никогда не обретёт своего лица – будет похожим, словно капля воды, на прочие, выходящие здесь (да и по всем российским закоулкам). Энские авторы, в большинстве, работают, если говорить о поэзии и прозе, в рамках реализма (и даже соцреализма) – либо «творят» «авангард» столетней давности, многие из них – попросту занимаются школьной самодеятельностью на уровне стенгазеты и не различимы между собой: письмо, в общем, вялое, серое, банальное, заштампованное, интеллектуальная смелость и свежесть отсутствуют, литературная и общекультурная образованность непозволительно низкая, догуттенберговская. А сильных критиков, публицистов, полемистов, людей с мощным аналитическим складом ума в Энске почти нет – два-три человека… И так далее… Ну какой журнал сегодня можно делать, имея в своём распоряжении столь скудную базу? И главное – зачем?
Мышь под веником
Характерная черта среднестатистического, в особенности – провинциального, писателя: что бы ни происходило, он или сидит, как мышь под веником (а «веник» здесь: премии, званьица, «заслуги», членства и т.п.), или действует закулисно, исподтишка, стараясь не оставлять следов и улик, не брезгует и ремеслом пакостного сетевого анонима-тролля-сплетника. Крайне трусливое, до омерзения, племя. Какая там гражданская позиция?! Какая человеческая порядочность?! Какая профессиональная чистоплотность?! Да, могут изредка и на миру что-то пискнуть, набравшись духа, но это обычно до того жалко, немощно, обтекаемо, что лучше бы и не высовывались, а продолжали хрумкать втихушку объедки с барского стола, казённые сухари.
Как лишиться таланта
Лишиться литературного таланта, живя в провинции, проще, чем современной девице потерять честь. Для последнего, простите, всё же необходимо несколько движений, причём – чужих. А вот для первого – довольно и одного, причём – собственного.
Ходит, например, молодой человек в литобъединение к местному мэтру (мэтрессе). Слушает, внимает, выказывает почтение – учится, словом. И в скором времени мэтр (мэтресса) и его (её) заместители начнут именовать сего «прихожанина» юным дарованием. Но стоит тому прекратить посещение литературной «церкви», попытаться жить и работать самостоятельно, вне конфессии – как тут же станет он бездарем, еретиком, идолищем поганым.
Или вот: один литератор на протяжении лет и десятилетий мимоходом поддакивает всем речам другого (просто потому, что возражать лень, да и бесполезно), а этот последний непременно отзывается о каждой публикации первого – и всегда одинаково одобрительно: мол, новое произведение очень талантливо и интересно. И вдруг (зачем?! с какого перепуга?! что за глупость, чёрт возьми?!) первый режет второму какую-нибудь неприглядную правду-матку. Ну, собственно, и всё… Больше бедняге не звонят, с публикациями не поздравляют и о таланте его не талдычат.
Или ещё: позвали тебя в литературную компашку, оказали честь, но ты посмел не прийти, а то и прямо отказаться. Раз, второй… Что ж? На третий – проснёшься поутру графоманом, ничтожеством.
Ну а ежели Бог сподобит тебя нежданно-негаданно сочинить что-либо очевидно превышающее писательские возможности твоего окружения и явить опус urbi et orbi – вообще кранты: сожрут с потрохами и косточками не поперхнутся.
Есть и множество иных, столь же простых, сколь и распространённых, способов утратить талант в провинции. Так что, дамы и господа начинающие, будьте бдительны: неловкое движение, необдуманная реплика, не одобренный метром стишок – и планида ваша: до самой смерти мыкаться в поруганных бездарностях. А дальше (когда умрёте) – может, что-то и повернётся к лучшему. Хотя – вряд ли, вряд ли… Ведь в любом старом болоте идёт лишь один заметный процесс: образование метановых пузырей.
Поэтому оставайтесь одарёнными литературными девственниками! Тогда напечатают ваши книжки! И дадут вам денежку! На чай с пенкой.
(Продолжение следует.)
