Что за птица кричала в ночи?
Что за птица кричала в ночи?
И к чему эти шорохи, вздохи!
Промолчи обо всём, промолчи,
Позабывшая правду эпоха.
Кто устроил такой маскарад,
Где смешались и смех, и рыданья!
Где в кострах, полыхая, горят
Справедливых судеб ожиданья.
Что за птица кричала в ночи,
Имитируя злую тревогу?
Но тревога бездушно молчит,
Превращаясь в печаль понемногу.
И по чувствам пульсирует ночь
И в сердца проникает свободно.
И способна весь мир истолочь
Тяжелеющая безысходность.
Осенние пятистишия
...И лета жёлтое пятно,
И осени цветные крылья –
Упали памяти на дно,
Слились в лиловое одно
Воспоминанье. Без усилья
Я дверь открою октябрю –
Второму, третьему ль... седьмому...
В глаза ему я посмотрю,
Впущу в себя его зарю,
Приму октябрьскую истому.
А после – плен горящих снов.
А после – яркое веселье.
Фонтаны искренности слов.
И сквозь познание основ –
Бессмертия густое зелье!
Впитав осенний влажный свет,
Иду в цветное запустенье,
Вхожу в холодный блеск комет,
В неразличимость «да» и «нет»
Нелепой выцветшею тенью.
Земная мгла, я рад тебе!
Я рад, что проникаешь
в память
Своим отчётливым «убей»
И ярким пламенем скорбей,
Обозначаясь именами.
Земная мгла! Покинь, покинь
Небытие моих печалей.
Хотя остры твои клыки
И рвут забвенье на куски,
Меж них я счастье различаю!
Декабрь
Осколками льда возвращается север
В чертоги лучистых времён,
Готовя зерно ледяного посева,
Смещая события в сон.
И спят – и леса, и остывшая память,
И прошлое тоже во сне.
И только грядущее не засыпает,
Не смея к весне закоснеть.
Сверкает печалью декабрьская вечность,
На снег тишиной пролита.
Ни тихого звука вокруг, ни словечка! –
Усталая спит пустота.
Ей снятся огни в бирюзовом тумане –
Ожившие души лесов,
Которые в тереме звонкого мая
Закроют печаль на засов...
Но севера пламя другое. Другие
Законы декабрьского дня.
И струны мороза, лихие, тугие
Угрозою тихой звенят.
И тихо смещается к ночи пространство
В усеянный звёздами клин,
В котором над тропкой лесной растворятся
Закатной тревоги угли.
Осеннее предчувствие
Из осени, из ветреной тоски,
Пронзая паутину белых буден,
Оно рождалось, мыслям вопреки,
И воле вопреки...
И то, чем будет –
Во что преобразуется оно,
Когда зима прольёт на землю пламя
Слепящей солнцем снежной тишиной,
Восставшей, как проклятье, между нами, –
Меж тем, кто мною был ещё вчера
И тем, кто, может,
будет мною завтра –
Понять не позволяют вечера,
Лишенные предсказывать азарта.
Понять не позволяют злые дни
И утра пожелтевшие, и ночи...
Осенние туманные огни –
Свидетели остывших одиночеств –
К чему ваш безнадёжный липкий свет!
К чему тепло! К чему, к чему всё это!
Когда змеёй шуршит в сырой листве
Загадка? Ощущение? Примета?
Зимнее слово
Перспектива спокойных событий,
Точно август, туманна, густа,
И свечением грусти омыты
Позабытые детством места.
Проливается тихое солнце
На листву моей памяти бронзой.
Оживляются воспоминанья,
Сопрягая «тогда» и «теперь»,
Замыкая в круги расстоянья,
Уводящие в темень потерь;
Но облитая бронзою память,
Облетая листвой, засыпает.
И зима, заполняя просторы
Ожиданием тихого сна,
Опускает бесчувствия шторы
На стекло временного окна,
Перспективу событий сжимая,
Непокорная, злая, живая.
На поля бесконечной разлуки
Выпадает забвения снег,
Приглушая и краски, и звуки –
До весны ли? на год ли? навек?..
Но прощальное зимнее слово
Не готово ещё, не готово!
Часов двоящиеся души
На два куска кромсают время
Часов двоящиеся души.
В них – голос вечности – послушай,
Он открывает нам прозренья.
Гляди, как блещет амальгама
На зеркалах вторичных истин. –
В них отразима чувств и мыслей
Перенасыщенная гамма.
Мельканьем бабочек летящих
Влекут цветные отраженья,
Создав иллюзию движенья.
Они объёмны и блестящи.
Из пустоты, из ниоткуда,
Круша ряды былых гармоний,
Небытие слезу уронит,
Вздохнёт,
и вдруг возникнет чудо.
Солнечный мёд
В еловой весне новый день воскрес.
Он рос. Небеса тяжелели.
И треснуло в полдень стекло небес.
Осколки упали на ели.
На блики рассыпался небосвод,
Лиловые тени пригладив.
И солнечный лился на землю мёд,
Густея в хрустальной прохладе.
Струился по мху, пробираясь там,
Где скользкая тьма приютилась,
В забытые сказкой навек места,
И слизывал зимнюю стылость.
Но в блюдце коралловой тишины
Во снах растворился под вечер,
И ночь расплескала цветные сны
На хрупкий покой человечий.