Во время моих частых выступлений в еврейских общинах Германии (а я побывала более чем в сорока и кое-где не единожды) меня нередко спрашивают, насколько значимым для немцев было еврейское присутствие в германских землях, куда они пришли вместе с римлянами, не преувеличена ли их роль в развитии Германии.
Ответить, понятно, в двух словах не удаётся, да и слушатели ждут другого. Только о вкладе евреев в экономику, науку и культуру Германии на рубеже ХIХ-ХХ вв. можно писать многотомный труд. Копнём глубже. Ещё Гейне писал, что немецкая классическая философия (а это ведь национальная гордость!) «смотрит на мир сквозь очки, отшлифованные Барухом Спинозой». И великий Гёте-Олимпиец до конца дней оставался спинозистом, о чём говорил с гордостью. Ещё одна тема для исследования. Но мы заглянем поглубже в даль веков.
Жители Кёльна любят старинную улочку Unter Fettenhennen (Под крылом жирной курочки), притаившуюся под сенью его «дымных громад», то бишь Собора. Заботливая наседка - это эмблема вовсе не ресторанчика, а старейшей в городе печатной мастерской, которая возникла здесь на заре гуттенберговой эры, т.е. на исходе ХV века.
В типографии печатались не только церковные, но и светские книги. Неугодные, заподозренные в ереси сжигались на кострах, которые раскладывали по соседству, на соборной площади. Память об этих аутодафе была жива ещё в ХVIII веке, и юный Фридрих Шиллер, сочиняя в Карлсшуле по ночам «Разбойников», заверял доверенных друзей, что пишет такую книгу, которая непременно будет сожжена рукой палача.
Перенесёмся на пятьсот лет назад! Предположительно, именно «У жирной курочки» печатались сочинения, положившие начало яростному длительному спору между церковниками и первыми немецкими гуманистами, спору, который получил название «диспута о еврейских книгах».
В 1507 году выкрест Пфефферкорн, человек с темным прошлым, но претендующий на ученость, выступил с обличениями своих бывших единоверцев. Ох уж эти неофиты-отступники, желающие быть святее Папы Римского! За три года он опубликовал в Нюрнберге и Кёльне пять антиеврейских памфлетов. Он требовал запрета «позорного» ростовщичества и ... еврейских религиозных книг. Он ссылался на имевшийся прецедент: в Париже в ХIII веке Талмуд был объявлен книгой вредной для христиан и повсеместно сжигался. Поддержанный монашеским орденом доминиканцев Кёльна, Пфефферкорн добился в 1509 году от императора Максимилиана мандата на повсеместное изъятие талмудической и каббалистской литературы якобы с целью проверки, не содержат ли она чего антихристианского. В случае обнаружения крамолы, изъятые книги подлежали сожжению. Судьба их была предрешена.
Книгоборец начал с Франкфурта. Евреи города, которых именем императора принудили выдать бесценные древние свитки и манускрипты, а также печатные книги, стоившие больших денег, обратились к архиепископу Майнца Уриэлю Гиммингену с жалобой. Именно архиепископу Майнца, имперскому канцлеру, надлежало опекать евреев Священной Римской Империи германской нации, заниматься их жалобами. Уриэль Гимминген был человеком просвещённым. Ещё в бытность свою деканом-настоятелем собора в Вормсе он подружился с тамошним епископом Иоганном фон Дальбергом, которого называли немецким Лоренцо Медичи. Оба были истинными людьми Возрождения, заря которого занялась намного раньше в Италии, оба поддерживали гуманистов.
Гимминген доверял иудеям, судя по тому, что лечил его немолодой еврей доктор Липпман. Он-то и представил своему господину ходатая по делу франкфуртских евреев Йосельмана из Росхайма, который поведал архиепископу обо всём, что творил с еврейскими книгами недоучка Пфефферкорн. Однако недоучка вооружен императорским мандатом, потому даже человеку с таким положением как Гимминген следует действовать осмотрительно. Он не станет просить императора аннулировать мандат, он только попросит привлечь в качестве эксперта самого сведущего в гебраистике немца - имперского советника Ройхлина.
Доктор Иоганн Ройхлин - известный правовед (он был имперским судьёй Швабской лиги), но прежде всего выдающийся филолог и теолог, получивший блестящее образование в Париже и Базеле. Он - гебраист высокого класса, самый значительный авторитет в этой области. В те времена даже древнегреческий язык изучали лишь немногие, а обращение к древнееврейскому было чем-то из ряда вон выходящим. Пример Ройхлина едва ли ни уникален для Германии.
Архиепископ Майнца воззвал к императору, отметив недостаточную подготовленность Пфефферкорна как эксперта. Последовал высочайший указ об учреждении комиссии, которая должна была решить судьбу еврейских книг. В комиссию вошли богословы Майнцского, Кёльнского, Эрфуртского и Гейдельбергского университетов. Иоганн Ройхлин был профессором в Гейдельберге.
Рабби Йосельману (о нём – ниже) удалось встретиться с Ройхлином и заручиться его согласием выступить в этом споре экспертом прежде, чем к нему явился Пфефферкорн. Вот что услышал Йосельман в ответ: «Я не друг евреев, но я друг ваших писаний, поклонник замечательного кабалистического учения, но выше всего я почитаю божественный язык, именуемый ивритом (Hebräisch). Язык евреев прост, чист, свят, краток и прям. Им говорил Бог с Моисеем с глазу на глаз; на нём говорил Бог с пророками без посредников; на нём беседуют со смертными ангелы».
Йосельман покидал дом Ройхлина успокоенным: если император назначит этого мудрого учёного экспертом, священные книги евреев будут спасены. Он не ошибся в своих ожиданиях. Ройхлин категорически восстал против сожжения еврейских книг. Автор грамматики и словаря древнееврейского языка, он энергично защищал почитаемые им писания, указывал на значение еврейских книг для развития человеческой мысли и самого христианства, ссылался на то, что даже языческие авторы не уничтожаются, их книги переводятся и изучаются. Его отзыв содержал и такое положение: «Иудаизм как религия не представляет никакой опасности или угрозы христианству. То, что они не признают Христа, так это их вера, и никто не вправе поносить их за это».
Пфефферкорн обрушился на него в памфлете «Ручное зеркало» (1511), обвинил в невежестве и договорился до того, что ученый муж якобы подкуплен евреями. Против Ройхлина, «этого старого грешника и поклонника этих лживых евреев», активно выступали магистры теологии Кёльнского университета Арнольд Торнгский, Ортуин Граций и инквизитор города Кёльна Якоб фон Хохстраатен. Ройхлин ответил на их нападки резкой брошюрой «Зеркало глаз» (1511), в которой перечислил более тридцати ошибочных или заведомо ложных суждений, а то и просто подтасовок своих оппонентов. Кёльнские церковники приговорили её к сожжению. Он отвечает обскурантам новой брошюрой «Защита против кёльнских клеветников» (1513), где называет их не только архи-клеветниками, но и фальсификаторами. Ройхлина потребовали к суду как еретика.
Известие о предстоящем суде над Ройхлином взволновало гуманистов Европы. Многочисленные сочувственные письма, полученные от культурных и государственных деятелей, мыслящих по-новому, Ройхлин напечатал в виде сборника «Письма знаменитых людей» (1514). А следом появилась настоящая боевая сатира против кёльнских схоластов и обскурантов – «Письма тёмных людей». Они были написаны в виде пародии: Ройхлину адресовались известные интеллектуалы, а Ортуину Грацию якобы писали «тёмные» (obscuri viri), т.е. неизвестные и невежественные авторы. В сатире использовался прием саморазоблачения, а главным предметом критики стала алчность и продажность католического духовенства, его бытовое разложение. «Письма тёмных людей» вышли в двух частях анонимно. Предполагается, что первая книга (1515) была написана Кротом Рубеаном, магистром из Эрфурта, ставшим впоследствии каноником в Галле, а вторая (1517) - его учеником, молодым гуманистом, известным поэтом-рыцарем Ульрихом фон Гуттеном.
Герои «Писем тёмных людей» (Epistolae obscurorum) носят говорящие фамилии: Иоанн Губошлёп, Иоанн Храп, Корнелий Тупииций, Варфоломей Ослятий, Пётр Камнелобст, Симон Шут, Фредерик Плешивец, Бертольд Меринау, Бернард Хвастуниц, Валтасар Виниус и т.п. Пафос их посланий в том, что не худо бы предать огню не только еврейские книги, но и заступника евреев Ройхлина.
«Письма тёмных людей» - это энциклопедия невежества и разгула. Авторы посланий безбожно перевирают Священное Писание и не стыдятся своего скудоумия, оправдывая невежество ссылками на Екклезиаста, который говорил, что «многие знания – многие печали». А печаль и скорбь им ни к чему, им бы напиться да брюхо набить.
Память об этих схватках была ещё жива во времена Генриха Гейне. В поэме «Германия. Зимняя сказка» он «прошёлся» по кёльнским обскурантам:
Сетями гнусными святош
Когда-то был Кёльн опутан.
Здесь было царство тёмных людей,
Которых высмеял Гуттен.
Здесь церковь отплясывала канкан,
Свирепствуя беспредельно,
Доносы подлые строчил
Хохстраатен, Менцель Кёльна.
Здесь книги сжигали, сжигали людей,
Губили их творенья
Под дикий звон колоколов,
Псалмы и песнопенья.
Перевод В. Левика
В защиту Ройхлина выступил и Эразм Роттердамский, уроженец Нидерландов, преподававший в ту пору в Базеле и тесно связанный с культурным миром Германии. К тому времени уже увидела свет его знаменитая сатира «Похвала глупости» (1511). Вся образованная Европа внимала ему с почтением. Но и противников у Ройхлина было много, в том числе и богословы факультетов в Левене, Кёльне, Майнце, Эрфурте и Париже. Однако на стороне Ройхлина оказались архиепископ Майнца, император и даже сам Папа. Еврейские книги были спасены.
В диспут о еврейских книгах оказались втянутыми все образованные люди Европы. «Теперь весь мир разделился на две партии - одни за глупцов, другие за Ройхлина», - писал немецкий гуманист Муциан Руф. Не напоминает ли это тебе, мой читатель, ситуацию более близкую нам по времени? Разумеется, конец ХIХ века, дело Дрейфуса... Оно тоже поделило Францию и Европу на два лагеря. И опять еврей подал повод к противостоянию. Вот уж правда, не дают евреи другим народам застояться!
Всеобщая дискуссия, начавшаяся в Кёльне в 1507 году, продолжалась десять лет. Дело разбиралось Латеранским собором в 1516 году и решено было в пользу Ройхлина. Хотя спор вёлся вокруг еврейских книг, это не был спор антисемитов и филосемитов. Это был спор внутри католической церкви, можно сказать, перефразируя Пушкина, «домашний, старый спор», «семейная вражда», кончившаяся в ХVI веке расколом, отпадением протестантизма. Во время спора о еврейских книгах остро встал вопрос о свободе мнений и свободе исследований, а это уже предвещало всякие реформы. В этом смысле роль Ройхлина невозможно переоценить, тем более что он практически выиграл дело.
Казалось, можно ставить точку. Однако нечто важное осталось недоговоренным. Почему судьба священных еврейских книг вызвала такой яростный спор в католической Германии? Позиция гуманиста Ройхлина понятна: в нем говорил учёный-гебраист. Все эти годы он не только полемизировал с Пфефферкорном и иже с ним, но продолжал свои изыскания в области гебраистики. Он был знатоком и приверженцем Кабалы. Познакомившись с графом Пико делла Мирандола в Италии, куда он впервые попал в 1485 году, сопровождая князя Эберхарда Вюртембергского, (не забывайте, Италия - родина гуманизма!), Ройхлин через него приобщился к еврейской кабалистике. Пико делла Мирандола, даром что был моложе Ройхлина на семь лет, слыл настоящим полиглотом, блестящим эрудитом, искателем новых путей в философии и теологии.
Во Флоренции при покровительстве правителя Лоренцо Медичи, или Лоренцо Великолепного, расцвела Платоновская академия - вольное общество, нечто среднее между поэтическим клубом, научным семинаром и религиозной сектой. Платона здесь почитали наряду с Христом. Члены академии, среди них Пико, стремились к более чистой, внутренней религии как всеобщей основе человечества, что предваряет некоторые аспекты Реформации. Пико до бесконечности расширял горизонты философии и религии. Он почитал священные книги евреев. А в Кабале он «находил не только учение о числах, магию и астрологию, но и доказательство христианского вероучения, включая учение о троичности божества, о боговоплощении и о самом Христе» (А.Лосев). Пико отмечал сходство многих идей неоплатоников и Кабалы. На Пико делла Мирандола станет ссылаться эксперт Ройхлин в своём ответе императору, когда решалась судьба еврейских книг на Рейне.
Пико познакомил Ройхлина с тремя важнейшими книгами: Йецир, Зогар и Бахир. Немецкий гебраист погружается в их изучение. В 1498 году он вновь едет в Рим, где старается каждую свободную минуту посвятить изучению древнееврейского языка и литературы. Его учителем был известный толкователь Пятикнижия рабби Овадий Сфорно, и платил он ему за урок золотой гульден, баснословные деньги по тем временам. Он был уверен: кто хочет основательно постичь основы христианского вероучения, просто обязан знать древнееврейский. Это были не только слова. Ройхлин создал учебник древнееврейского языка для немцев. Его „Rudimenta Hebraica“ (1506) служила ключом к пониманию Библии.
Но Ройхлина, как отмечено выше, влекла не только Библия. В 1517 году, спустя двадцать лет он выпускает труд «Искусство кабалистики», который посвящает папе Льву Х, желая склонить его на свою сторону. Ройхлин способствовал распространению кабалистики, справедливо усматривая её близость мистическим учениям, развившимся в эту пору в Германии. Он полагал, что христианство найдёт в кабалистике надёжного союзника. Ройхлин первым ввел изучение древнееврейского языка в университете. Но поддержавшие его гуманисты специально не занимались гебраистикой. Чем руководствовались они? Почему судьба еврейских книг была им небезразлична? И что двигало их противниками - вышеназванными церковниками и стоящими за ними прелатами Ватикана, только ли примитивный антисемитизм? Вот и подошли мы к сути дела.
После победы Ройхлина Лютер смог начать Реформацию. Во время «спора о еврейских книгах» Лютер был на стороне Ройхлина, осудив в 1514 году разнузданные выпады доминиканца Ортуина Грация в адрес учёного. Лютер, который в 1507 году только был посвящен в сан священника, а в 1512 году уже стал доктором теологии и преподавал в Виттенбергском университете, понимал значение победы Ройхлина, хотя сам к кругу гуманистов не примыкал.
Всем известно, что Библию немцам дал Лютер (время работы над переводом: 1522-1534), при этом он дал своему народу и немецкий язык. Неужели до Лютера никто не пытался перевести Ветхий и Новый Завет на немецкий? В Курсе лекций по литературе эпохи Возрождения моего учителя, профессора Б.И.Пуришева, изданного после его смерти, в 1996 году, нахожу нужные сведения: между 1466 и 1518 годами вышло 14 переводов Библии на верхненемецкий язык, с 1480 по 1522 год - 4 издания на нижненемецком. Итак, переводили и до Лютера. А задумывались ли вы, с какого языка переводил Лютер Библию? Все его предшественники пользовались Вульгатой, переводом Нового Завета на латинский, выполненным св. Иеронимом, переводом, который считался в церковных кругах непогрешимым. Что касается Ветхого Завета, то он существовал в переводе на греческий, который был выполнен в III-II вв. до н.э., это знаменитая Септуагинта.
Первым нарушил традицию Эразм Роттердамский, который в 1517 году предпринял издание греческого текста Евангелия с его новым латинским переводом, указав в комментариях на многочисленные ошибки и произвольные добавления в Вульгате. Филологическая критика «священной книги» подрывала доверие к её многовековому официальному толкованию.
Лютер пошёл дальше: в 1516 году он начал учить древнееврейский, пользуясь учебником Ройхлина и грамматикой Кимхи. Он обратился к древнееврейскому оригиналу Ветхого завета (в Италии он был издан на языке оригинала), но сверялся также с греческими и латинскими переводами. Древнееврейский язык для него – прежде всего язык Божественный: он «прост, чист, свят, лаконичен и крепок». Правда, его познания в древнееврейском были не столь глубоки, а потому в работе ему помогал его друг, ученик и сподвижник Филипп Меланхтон, любимый племянник Ройхлина, воспитывавшийся в доме основателя немецкой гебраистики. Именно Меланхтон заметил, что его университетский учитель усвоил гневные интонации грозного еврейского Бога: «Молниям были подобны иные слова твои, Лютер». Но это были ещё не молнии, а зарницы великой грозы, которая разразилась в 1517 году. В канун праздника Всех Святых Лютер прибил к церковным дверям Виттенбергского замка свои «95 тезисов», которые в течение месяца распространились по Европе.
Не касаясь истории и всех деталей индивидуального бунта Лютера против Папы Льва Х из рода Медичи, основ протестантизма, многодневных диспутов с кардиналом Гаэтаном в Аугсбурге и доминиканцем доктором Экком в Лейпциге (на последнем присутствовало множества духовных особ и сам герцог), поведения Лютера на рейхстаге в Вормсе, где он произнёс знаменитые слова, которые спустя столетия служат, по верному замечанию С. Аверинцева, назиданием всем нам: Hier stehe ich – ich kann nicht anders (Здесь я стою – и не могу иначе), не касаясь всего этого, как и того, как протекала Реформация и какой дорогой ценой она досталась немцам, заметим только что Лютер, занявшись изучением древнееврейского языка, не остался глух к еврейской этике, что в известной мере сказалось на его учении. Понял он и чем раннее христианство обязано иудаизму. Его трактовка отношений человека с Богом оказалась близка еврейской, потому его противники паписты называли его «объевреившийся Лютер» и даже - «полтора жида». Он считал, что христианство, которое стало преследовать евреев в средние века, далеко от настоящего Евангелия. А оно в его глазах было конституционной хартией христианства, единственным авторитетом в вопросах веры.
Укрывшись в 1521 году в замке Вартбург в Тюрингии (убежище предоставил саксонский курфюрст Фридрих Мудрый), Лютер начинает переводить Библию и одновременно пишет ряд трактатов и памфлетов. Среди них – «О вавилонском пленении церкви», «О свободе христианина». Цитируя Евангелие от Луки, а именно – слова Марии, обращённые к беременной Елизавете, ожидавшей рождения младенца – будущего Иоанна Крестителя, он никак не ожидал, что вызовет гнев эрцгерцога Фердинанда Австрийского, брата молодого императора Карла V. Что же это за слова? Прославляя Бога, Мария благодарила Его за то, что Он «воспринял Израиля, отрока Своего, воспомянув милость, как говорил отцам нашим, к Аврааму и семени его до века». Лютер напомнил, что милость Божия, которой Израиль сподобился через рождение Христа в авраамовом семени, т.е. в евреях, будет длиться вечно. А потому негоже христианам быть недружественным к иудеям.
Эрцгерцог, выступая на рейхстаге в Нюрнберге, обвинил Лютера в том, что он, причисляя Христа к Авраамову семени, отвергает его божественное происхождение, а это – богохульство. Вот тогда-то и пишет Лютер, обращаясь к своим единоверцам, памфлет «Иисус Христос, рождённый евреем» (1523). Он утверждал, что «евреи лучшая кровь на земле». «Только через них Святой Дух пожелал дать Священное Писание миру; они – Божьи дети, а мы – гости и чужие, мы подобно ханаанской жене, должны довольны быть тем, что, как псы, питаемся крошками, падающими со стола своих господ».
Церковный клир, немало потрудившийся, чтобы вытравить память о раннем христианстве, берущем начало в иудаизме, о том, что Иисус и его апостолы, в том числе и евангелисты были иудеями, тихой сапой заменивший праздник Обрезания Господня, т.е. Закона Божия, с которого начинается отсчёт новой эры, днём св. Сильвестра, который был Папой Римским в III веке, известным гонителем иудеев, конечно же, пришёл в негодование против мятежного монаха и жаждал его крови.
Лютер не был юдофилом, как не был им Ройхлин и даже Эразм Роттердамский. В этом плане все они были детьми своего времени и разделяли его предрассудки. Судьба современных евреев их мало занимала, хотя молодой Лютер питал надежду обратить евреев в свою веру, приобщив их к Новому Завету. Ройхлина заботила судьба еврейских книг как ученого-гебраиста, а Лютер, желая вернуть Церковь к её истокам, решил переводить Ветхий завет с древнееврейского. Этого подвоха Рим Лютеру не простил.
Не прощали ему, видимо, этого, но совершенно по иной причине, и ревнители советской идеологии. Даже в прекрасном учебнике М.П. Алексеева и В.М. Жирмунского по литературе западноевропейского Средневековья и Возрождения, изданном в 1947 году и четырежды переиздававшемся (последний раз в 1987), сведений о том, с какого языка переводил Лютер Библию, вы не найдёте. Не потому что авторы этого не знали, просто само слово «еврей» стало в Советском Союзе табуированным. Дм. Мережковский, писавший свою книгу о Лютере в 1937-39 годах в Европе, также не упоминает о древнееврейском источнике лютеровой Библии, возможно потому, что с победой нацистов подобные упоминания оказались и там неуместными и даже опасными.
Вопрос, который может кому-то показаться частным, с какого языка переводил Библию Лютер, был, тем не менее, принципиальным. Потому-то с такой страстью нападали на Ройхлина сторонники сожжения еврейских книг. Ведь одновременно с их уничтожением было бы покончено с еврейским языком, а затем, глядишь, стало бы возможно «решение еврейского вопроса». Ведь само существование «божьего народа», хранящего уже столько веков свою святыню, являлось своего рода вызовом церкви св. Петра, глава которой, объявленный наместником Бога на земле, не имел никакой власти над этими жестковыйными иудеями.
Взглянем на существо дела глазами Генриха Гейне, для чего откроем его известный очерк «К истории религии и философии в Германии» (1834): «Знание еврейского языка было совершенно утрачено в христианском мире. Только евреи, втихомолку гнездившиеся там и сям в уголках этого мира, сохранили ещё знание этого языка. Подобно призраку, охраняющему доверенное ему некогда при жизни сокровище, этот умерщвляемый народ, этот народ-призрак сидел по своим мрачным гетто и хранил там еврейскую библию; и в эти проклятые трущобы тайком спускались немецкие ученые, чтобы извлечь сокровище, чтобы овладеть знанием еврейского языка. (Таким ученым был и доктор Ройхлин. - Г.И.) Когда католическое духовенство почуяло, что ему с этой стороны грозит опасность, что этим окольным путём народ может добраться до истинного слова Божьего и разоблачить подлоги Рима, - то оно оказалось не прочь вытравить всё еврейское наследие; предложено было уничтожить все еврейские книги, и на Рейне началось преследование книг».
Таким образом, уже на заре эпохи Возрождения в Германии пересеклись судьбы еврейства и германского народа. Благодаря еврейской Книге стала возможна лютерова Библия. Спасение же еврейских книг, которым мы обязаны бесстрашному немцу Иоганну Ройхлину, означало сохранение еврейского языка, языка Книги. Лютер и Реформация в свою очередь дали Книге новую жизнь. Генрих Гейне указывает на заслуги протестантизма в деле «открытия» и распространения Библии, и с ним нельзя не согласиться.
Ходатай по делам немецких евреев рабби Йосельман из Росхайма
Время на сломе веков, порубежье, обычно чревато всякого рода потрясениями. Период, на который пришёлся «спор о еврейских книгах» - не исключение. Для евреев наступили лихие времена. Судите сами. Вот документ, сохранившийся в архиве эльзасского города Кольмар (ныне во Франции), подписанный императором Максимилианом 25 апреля 1510 года, и в нём значится следующее: «Предупреждаем всех евреев и евреек, проживающих ныне в Кольмаре, что настоящим мы разрешаем любезному нам бургомистру изгнать всех евреев, которые до сих пор проживали здесь, в самый короткий срок и не разрешаем им когда-либо вернуться. Ежели когда-либо вам доведётся посетить Кольмар по торговым делам, ваша верхняя одежда должна быть помечена жёлтым кругом, а тот, кто не подчинится приказу, понесёт наказание». Обычно маркграфы и бургомистры не согласовывали с императором своих действий по отношению к презренным иудеям, судьба этих париев была полностью в их власти. Курфюрст Бранденбурга Иоахим I из рода Гогенцоллернов сжег на рыночной площади Берлина 38 евреев, а остальных изгнал из своих владений. Случилось это в то самое время, когда евреи Кольмара с детьми, стариками и нехитрым скарбом тащились по просёлочным дорогам в поисках пристанища. Медленно движется колесо истории по германской земле, приближаясь к 1933 году. Проходят столетия, а отношение к евреям мало меняется...
А ведь было время - период раннего средневековья - относительно благополучное для евреев. Карл Великий и его преемники, как и первые саксонские короли, благоволили к ним. При Каролингах (Х-ХI вв.) возникли крупные еврейские поселения в «епископских» городах Меце, Трире, Кёльне, Вормсе, Майнце, Шпаере, Регенсбурге, Магдебурге и Мерзебурге со своим общинным самоуправлением. К епископам, своим непосредственным хозяевам (епископы в то время совмещали религиозную и светскую власть, а нередко были и военачальниками), и к императорам евреи относились с признательностью. Враждебность проявляли народные низы, возбуждаемые чаще всего низшим духовенством, в то время как князья, епископы, короли, императоры и папы обычно покровительствовали и защищали евреев, поскольку нуждались в них.
Грамота Генриха IV о привилегиях евреям Шпаера составила основу средневекового европейского законодательства о евреях. Однако все эти грамоты не смогли оградить их от бесчинств крестоносцев, которые до завоевания Гроба Господня не прочь были истребить неверных в Европе. «Как испуганное стадо овец, ожидая нападения хищника, сбивается в кучу, так и еврейство, видя себя среди врагов и ежедневно опасаясь взрыва народных страстей, всё более отдалялось от враждебной среды и замыкалось в сфере своих национальных интересов», - так объясняет ситуацию видный историк Дубнов. Евреи стали искать защиты у императоров за соответствующее вознаграждение. То, что давалось остальным гражданам по закону, евреи получали в виде „привилегии“ (своего рода охранной грамоты) императора.
Последние Гогенштауфены, Генрих VI и Фридрих II, и впрямь защищали евреев, но в период „междуцарствия“ (середина ХIII в.) начались погромы и гонения, повторялись обвинения в ритуальных убийствах. В ХIV веке положение не изменилось к лучшему. «Чёрная смерть», чума, виновниками которой были объявлены евреи, вызвала неслыханные зверства. Но если в этом «чумном» веке травля исходила снизу, то уже в ХV веке её организовывали власть предержащие. Евреи были изгнаны из Кёльна, Аугсбурга, Саксонии, Баварии, Бранденбурга, Бамберга, Шпаера, Майнца, Ульма, Бреславля. Всё это были крупные центры еврейской жизни. Но всех превзошли размахом гонений «католические» короли Испании, Фердинанд и Изабелла, ополчившиеся против евреев в 1492 году. (Это был год открытия Америки Колумбом, насчёт которого есть данные, что он был, как и Сервантес, из марранов, т.е. крещёных евреев). И в ХVI веке в Германии евреев убивают, но чаще изгоняют из многих городов. Императорские эдикты об изгнании появились и в Нюрнберге, и в Вюртемберге, и в Регенсбурге...
Это довольно-таки длинное историческое отступление понадобилось, чтобы показать, в какое время и при каких обстоятельствах Йосельман из Росхайма принял на себя нелёгкое бремя быть ходатаем перед властями по делам гонимых и преследуемых евреев, быть их защитником, а то и спасителем. Да и нам, шагнувшим в ХХI век полезно знать, как непросто складывалась жизнь евреев в Германии в далёкие от нас времена. Ох, уж эти уроки истории...
Наречённый именем Иосифа, Йосель бен Гершон Лоанц стал как бы духовным наследником своего библейского тёзки. Служение еврейству Йосельман начал с участия в «споре о еврейских книгах». В эту пору ему было тридцать, и занимался он финансовой деятельностью, имея активную помощницу в лице жены, которой чем дальше, тем больше приходилось заниматься делами мужа, поскольку общественное служение поглощало все его силы и время. Рабби Йосельман принадлежал к семье известных талмудистов и кабалистов, из недр которой (по материнской линии) вышел когда-то Раши, великий комментатор Торы и Талмуда. Отец Йосельмана поселился в Эльзасе, и его первенец родился в Росхайме. Их родственник был личным врачом императора Фридриха III, ему доверял и Максимилиан I. Очевидно, это облегчило рабби доступ ко двору.
Рабби Йосельман оказался по своим делам в имперском городе Франкфурте как раз в тот момент, когда прозелит Пфефферкорн начал там своё чёрное дело: стал реквизировать еврейские свитки и книги. Евреи Франкфурта растерялись, не зная, как быть: то ли попытаться откупиться от злодея (тот потребовал неслыханную сумму - 100 тысяч талеров), то ли обратиться с жалобой к императору в Зальцбург. Это ныне на экспрессе «Иоганн Штраус» от Франкфурта до австрийского Зальцбурга рукой подать. А тогда путь был не близкий. Пока доберётся ходатай до места, пока добьется приёма (и примут ли?), глядишь - книги окажутся в костре. И тут рабби Йосельман подаёт соплеменникам спасительную идею - обратиться к архиепископу Майнца, тем более что Пфефферкорн в своём рвении уже добрался до его владений, реквизировал еврейские книги в местечке Визенау. Это хороший предлог осадить ретивого наглеца. Задача состояла ещё и в том, чтобы опередить противника и предстать пред архиепископом до того, как Пфефферкорн успеет оболгать евреев в его глазах.
Удача сопутствовала Йосельману. Его визиты к архиепископу Майнца и к известному гебраисту Ройхлину, включенному в экспертную комиссию императора по решению вопроса о еврейских книгах, прошли успешно. Добровольный ходатай по делам евреев радовался, узнав, что Ройхлин не обманул его ожиданий. И в самом деле отзыв Ройхлина был написан со страстью. Учёный защищал книги, говоря о том, что преступно лишать евреев их достояния, что из этих древних книг черпали на протяжении веков свою мудрость христианские теологи. В дневнике рабби Йосельман запишет (дневник сохранился!), что стал свидетелем настоящего чуда: нееврей отстаивал еврейские книги и при том столь вдохновенно и убедительно!
Но, кроме Ройхлина, высказались ещё семеро. Неважно, что они повторяли лживые измышления Пфефферкорна, неважно, что они были невежами в гебраистике. Их было семеро! К тому же на их стороне оказалась любимая сестра императора Кунигунда Баварская. И рабби Йосельман собирается в путь-дорогу, он решает ехать в Зальцбург добиваться аудиенции у императора.
Император Максимилиан I почитался одним из величайших правителей из дома Габсбургов. Он был настоящим рыцарем, своевольным, амбициозным, склонным к рискованным приключениям и фантастическим прожектам. Были свидетели, что в Мюнхене он вошел в клетку ко льву и беспрепятственно открыл ему пасть, а в Ульме забрался на самую высокую башню собора и балансировал на железной перекладине, стоя на одной ноге. При этом он был человеком живого ума и огромного честолюбия. Он никогда не забывал о своей главной миссии римского императора германской нации. Он мечтал о лаврах Цезаря, хотел быть достойным потомком Карла Великого. Он жаждал выкинуть турок из Европы и под своей эгидой восстановить старую Византийскую империю. Он первым заключил союз с Россией, рассчитывая на её мощь в своих далеко идущих планах. В своих мечтах он видел себя Папой Римским. Письмо своей единственной дочери Маргарет, регентше Нидерландов, от 18.09.1511 года он подписывает: «Твой отец Максимилиан, будущий Папа». Стань он Папой, Максимилиан реформировал бы церковь. Идеи коренной, радикальной Реформации носились в воздухе, и он не был глух к ним. Вот каков был человек, перед которым предстал рабби Йосельман, ибо он сумел добиться аудиенции.
Выслушав еврея, его императорское величество повелело канцлеру огласить результаты «экспертизы». Увы! Большинство высказалось за сожжение книг, а воле большинства надлежит подчиняться. И тут Йосельман испросил разрешения рассказать одну историю. Это была притча о короле, сын которого очень опасно заболел. Король собрал сотню старейших и уважаемых людей города, среди которых были купцы, законники, художники, ремесленники и один единственный доктор. Девяносто девять из собравшихся сочли нужным пустить кровь больному, лишь доктор посоветовал довериться природе, которая поможет больному организму исцелиться. Король не принял сторону большинства, а последовал совету того, кто остался в одиночестве, но это был совет специалиста. И королевский сын выздоровел.
Рассказав эту притчу, ходатай продолжил: - Имперский советник Иоганн Ройхлин, единственный человек во всей Германии, кроме евреев, сведущ в иврите. Лишь его мнение заслуживает доверия.
- А мнение Ройхлина сводится к тому, - подхватывает канцлер, - что отцы церкви многое почерпнули из еврейских книг при толковании священного Писания. Глупцы полагают, что сейчас еврейские книги без надобности, поскольку всю премудрость из них уже якобы извлекли. Тот, кто заявляет, что прекрасно обойдётся и так, напоминает человека, который готов обойтись летним нарядом зимой лишь потому, что у него попросту нет тёплой одежды.
- Прекрасно! Узнаю своего храброго умницу Ройхлина! – воскликнул после этих слов император.
Прежде чем отпустить просителя, император пожелал узнать, действительно ли Талмуд содержит такие ужасные вещи, о которых твердят доминиканцы и Пфефферкорн. Его интересовало, как Талмуд толкует вечное спасение, только ли евреи его достигнут или?..
Ответ о том, что, по Талмуду, вечное спасение ждёт всех добродетельных людей, кто верует в единого Бога, творит добро и не делает зла своим собратьям, обескуражил, но и удовлетворил императора: - Клянусь Богом, наша церковь утверждает то же самое! Как подумаешь, что большинство ждёт впереди вечное проклятие...
Последний вопрос к Йосельману прозвучал еретически: - Скажи мне, почему маги и чародеи имеют власть над злыми духами, в то время как честный человек не может ничего добиться от ангелов?
Йосельман напомнил императору о том, что тот ведь был однажды спасён ангелом от смерти на скалистом уступе в Тироле. Максимилиан рассмеялся и ответил, что спас его не ангел, а охотник, которому он за то пожаловал дворянство.
- Ваше величество, у евреев ангела называют малах, или посланец. Это была милость Божия послать охотника, чтобы спасти Вас, так что охотник был ангелом Бога, посланником Божественного провидения.
Мысль о том, что на нём почиет милость Божия, произвела впечатление на императора, но ещё более поразило то, что этот пришлый еврей так просто и ясно объяснил случившееся и говорил так уверенно, будто ему была ведома воля Божия.
- Не будь он евреем, сделал бы я его канцлером, - пробормотал Максимилиан и распорядился подготовить указ о возвращении священных книг евреям. На следующий день вместе с указом Йосельман получил мандат, удостоверявший, что он назначается попечителем и руководителем всего немецкого еврейства (Befehlshaber und Regierer der Juden, как сказано в документе).
Облечённый властью Йосельман попытался создать сплоченную организацию германских евреев. Он разделил их на десять групп согласно десяти округам империи. Руководство организации находилось во Франкфурте. Дважды в год округа должны были посылать во Франкфурт своих представителей для обсуждения общих дел. В 1530 году рабби Йосельман представит рейхстагу в Аугсбурге свои «Уложение и правила», регулирующие жизнь евреев Германии, но это время - впереди.
Сокрушительное поражение разъярило не только Пфефферкорна, но и стоявших за ним, - кёльнских доминиканцев. Они обрушились на Ройхлина как на спасителя Талмуда. Вот тогда и появился их памфлет «Ручное зеркало», ответ на него Ройхлина, а затем подоспели и «Письма». Ройхлин отважно сражался с обскурантами. Но и рабби Йосельман не сидел, сложа руки. Книги были возвращены, но вместе с императорским мандатом он принял на себя бремя ответственности за свой народ. В его помощи и защите нуждались многие евреи. Вступаясь за них, он наживал могущественных врагов. К тому же щупальца Пфефферкорна тянулись не только к Ройхлину, но и к нему.
Бургомистр Оберенхайма Якоб Брант, затаивший злобу на Йосельмана из-за его успешного заступничества за беззаконно брошенных в темницу евреев, а фактически за вмешательство в его епархию, охотно пошёл на союз с Пфефферкорном и, арестовав рабби Йосельмана, посадил его на хлеб и воду, лишив воздуха и света. В ту пору не только князья и маркграфы, но и бургомистры вели себя достаточно вольно и независимо. Якоб Брант повёл себя так, будто императорский мандат ему не указ. А между тем слух об аресте рабби Йосельмана ширился и не достиг слуха императора лишь потому, что двор в ту пору не находился в каком-то постоянном месте, а то и дело переезжал, и лишь немногие знали, где находится Максимилиан в данный момент. Двоюродный брат бургомистра, прославленный автор «Корабля Дураков» Себастьян Брант, поспешил из Страсбурга в Оберенхайм, чтобы предостеречь родственника, перегнувшего палку. Рабби Йосельман был освобождён, а Пфефферкорн вернулся в Кёльн ни с чем.
Но в январе 1514 года внезапно умирает сорокапятилетний архиепископ Майнца, и евреи лишаются друга и заступника. Претендентов на вакантное место было немало, но далеко не все способны были выполнить два условия: выплатить Риму из своего кармана 20 000 золотых гульденов и изгнать евреев из Майнца и всех соседних земель (это требование было выдвинуто доминиканцами Кёльна). В марте 1514 года архиепископом стал молодой маркграф Альберт Бранденбургский из рода Гогенцоллернов. Братья Гогенцоллерны были верными сынами церкви: один из них был деканом Бамберга, другой - каноником Вюрцбурга, да и сам Альберт несмотря на молодость уже был архиепископом Магдебурга.
Вступив в должность, архиепископ Альберт должен выполнить взятые на себя обязательства. Не испытывая ненависти или личной неприязни к евреям, он тем не менее рассылает письма соседям, призывая их начать повсеместное изгнание. Уже в январе 1516 года во Франкфурте-на-Майне собрался съезд князей, где было принято решение о высылке. Лишь Фулда и Хессе-Ханау к их чести отказались изгонять своих евреев, даром что в Фулде в ХIII в. состоялся первый в Германии процесс по обвинению евреев в использовании христианской крови в ритуальных целях. Чтобы компенсировать утрату денег (изгнанные евреи ведь не станут платить налоги, которые существенно подпитывали папскую казну), было решено активизировать торговлю индульгенциями, которой занимались доминиканцы.
Вот тут-то не стерпел Лютер и прибил на двери собора в Виттенберге свои знаменитые Тезисы, положившие начало Реформации. На дворе стоял октябрь 1517 года. К этому времени «спор о еврейских книгах» закончился. Усилия немецкого гуманиста Иоганна Ройхлина, рабби Йосельмана из Росхайма и иже с ними увенчались победой. Можно и точку поставить. Дальше начинается Реформация, породившая Крестьянскую войну. Для евреев это было трудное время. Не успели они порадоваться тому, что удалось отбить у врагов священные книги, как само их существование в Германии оказалось под угрозой.
Что же рабби Йосельман? Его миссия не закончилась. Мы коснёмся лишь самых важных его деяний. Он понимал, что жаловаться императору бесполезно: хотя Максимилиан и изменил своё отношение к евреям, он не станет ради них ссориться с князьями, тем более сейчас, когда он постарел и более всего озабочен, в чьи руки попадёт его империя. Он хотел бы передать корону внуку Карлу, недавно унаследовавшему испанский престол, однако необходимо одобрение князей. Пожалованный званием «имперского ходатая по делам евреев», Йосельман знает: есть лишь один выход - ехать в Майнц. И вновь Йосельман в пути. На этот раз Пфефферкорн успел его опередить, но это не помогло интригану. Он вручил новому архиепископу свой очередной памфлет «Позорное зеркало», где вновь атаковал Ройхлина и евреев. Он требовал максимально унизить последних: не убивать, но отнять всё имущество и заставить выполнять самые грязные работы - чистить улицы и отхожие места, детей их следует у родителей забрать и насильственно крестить. Прочитав памфлет, архиепископ сжёг его в огне камина и передал Пфефферкорну свой приказ: немедленно покинуть город и его владения, в противном случае автора постигнет судьба его клеветнического сочинения.
Йосельману стало известно, чем закончилась аудиенция его врага, и в сердце его затеплился огонёк надежды. Однако его слёзные просьбы снизойти к несчастным евреям, не лишать их убежища, не превращать достойных благочестивых людей в нищих бродяг, не поколебали решения князя церкви, поскольку он связан словом: принимая свой сан, он обязался выполнить два условия, одно из них - изгнание евреев. Проницательный Йосельман понял, что ответ властителя не уловка, к тому же он не почувствовал ненависти к евреям в душе молодого архиепископа. А потому он решился рассказать о том, как принимал его император, как обещал он своё покровительство евреям. Эти слова заставили Альберта задуматься.
- Ты - умный человек, Йосельман, я вижу, дела твоих собратьев в надёжных руках. Поезжай к императору! Если Максимилиан запретит мне и моим соседям изгонять евреев, я повинуюсь ему. Пойми, мне нужен приказ, не рекомендации, не совет, только приказ императора может освободить меня от данного слова. Успеха тебе!
Бог не покинул рабби Йосельмана, и спустя десять дней он предстал пред светлые очи государя. Максимилиан вспомнил их беседу шестилетней давности. Император знал, что привело к нему этого еврея из Росхайма, который ничего не просил для себя, а только для своих единоверцев. Этот благородный душой и мудрый человек ему симпатичен, но сейчас не время поддаваться эмоциям, не время ссориться с князьями. Йосельман тоже понимал, о чём думает Максимилиан, что его заботит. И он, как бы отвечая на мысль, гложущую собеседника, рассказывает ему библейскую историю сыновей Исаака, близнецов Эсава и Иакова. Хоть Эсав считался первенцем, хоть отец предпочитал его Иакову, всемогущий Бог распорядился так, что благословение Авраама и отца своего Исаака получил Иаков. – Поэтому, - пояснил свою мысль рабби, - не от расположения князей, а лишь от воли всемогущего Бога зависит, будет ли корона германской империи возложена на голову Вашего внука или нет.
Поскольку император хранил молчание, Йосельман продолжил: - Ваше величество, я бы не обеспокоил Вас, если бы архиепископ Майнца, милостиво выслушавший меня, не обещал прекратить изгнание евреев при условии, что он получит от вас соответствующий приказ.
Когда рабби Йосельман появился во Франкфурте с письмом-приказом за подписью императора, евреи города целовали ему руки. Помимо письма к архиепископу Майнца, он получил ещё один документ. Это было письмо императора к внуку Карлу, королю Испании, в котором император Максимилиан подтверждал, что еврей Йосельман из Росхайма был назначен им попечителем и патроном евреев Германии, характеризовал его как человека умного, честного, благородного и благочестивого и просил внука, если он станет императором, утвердить это назначение и быть милостивым господином и защитником евреев в немецких землях.
Ещё в 1514 году император написал письмо о защите евреев, проживающих в Германии, но оно не получало огласки вплоть до 1518 года, потому известие о письме, которое привёз рабби Йосельман за подписью императора, наполнило сердца евреев ликованием. Однако радость была недолгой: в январе 1519 года Максимилиан умер, и в июне во Франкфурте князья избрали императором его внука Карла V.
Евреи не знали, чего им ждать от юного монарха. Он родился в Генте, его матерью была единственная дочь «католических» королей Испании, Фердинанда и Изабеллы, которые в 1492 году обрушились на евреев. Карл рано лишился отца, но и материнской ласки не знал. Воспитывал его учитель Адриан Флорент, будущий Папа Адриан VI, первый немец на папском престоле. Карлу было шестнадцать, когда умер его дед Фердинанд и он унаследовал испанскую корону. К этому времени он уже знал семь языков. Ему предстояло стать «католическим» королём.
После смерти короля Фердинанда и до прибытия Карла страной управлял в качестве регента Хименес, кардинал-архиепископ Толедо и великий инквизитор. Он был широко известен как преследователь марранов, крестившихся евреев, втайне державшихся веры предков. Великие инквизиторы ежегодно сжигали сотни людей. Евреи обратились с петицией к юному королю, обещая выплатить 800 000 дукатов, если прекратятся преследования, но он оставил её без внимания. Наоборот разрешил инквизиции начать свою «деятельность» в Нидерландах. Воодушевлённые доминиканцы отправили депутацию к новому императору, призывая следовать примеру его предков Фердинанда и Изабеллы - сжигать еретиков (они имели в виду прежде всего Мартина Лютера, чьи сочинения уже пылали перед Кёльнским собором) и изгнать евреев из Германии.
Не дожидаясь высочайшего повеления, власти Регенсбурга, еврейская община которого была одной из старейших и самых известных в Германии, отдали приказ об изгнании евреев. Несчастных погрузили в лодки, и они двинулись вниз по Дунаю. Судьба их была печальна. Лишь семейству Ауэрбах, пользовавшемуся покровительством короля Баварии, дозволено было остаться. Эта страшная новость наполнила еврейские сердца трепетом и отчаянием, зато Пфефферкорн ликовал.
Что делать? Ехать в Испанию? Но там с 1499 года действует закон: еврей, осмелившийся ступить на испанскую землю, будет предан смерти. С риском для жизни Йосельман в сопровождении раввина Мозеса Коэна из Франкфурта, переодевшись в платье богатых немецких горожан, весной 1520 года появляются на улицах Мадрида. Они смогли добиться высочайшей аудиенции и вручили императору Карлу V письмо его покойного царственного деда Максимилиана. Император ответил, что намеревается прибыть в Германию в начале следующего года и обещает на месте во всём разобраться. Такой же ответ получили и доминиканцы, которые жаждали к прибытию императора очистить Германию от евреев. Их зловещие планы будут реализованы спустя четыре столетия: при Гитлере Германия станет judenfrei.
На исходе 1520 года Карл V въехал в Аахен, где и был коронован. В январе 1521 года открылся всегерманский рейхстаг в Вормсе под председательством молодого императора. Сейчас его помнят потому, что туда в марте был приглашён Лютер, от которого требовали отречения от «еретических» идей. Он предстал перед собранием в апреле, его речи произвели огромное впечатление на императора и князей, особенно последние слова: «Нет, я не могу и не хочу отречься ни от чего, потому что небезопасно и нехорошо делать что-либо против совести. Вот здесь я стою; я не могу иначе. Мне нечего добавить. Бог да поможет мне! Аминь».
Рейхстаг осудил Лютера как еретика. Но Йосельман, присутствовавший на рейхстаге (ведь он был не простой еврей, а облечённый по воле двух императоров особыми полномочиями), внимал ему с некоторой надеждой. И действительно, этот монах-августинец, а ныне доктор теологии и профессор Виттенбергского университета, сражавшийся с папистами-доминиканцами, поднимет голос в защиту евреев. Сразу после посещения Вормса он засядет за брошюру «Иисус Христос родился евреем». Он опубликует её в 1523 году. Лютер надеется привлечь евреев к своей вере, но убедившись в тщетности ожиданий, он спустя двадцать лет обрушится на них с яростью, превосходящей всё, что они претерпели ранее, станет их хулителем и гонителем. И Йосельману придётся защищать евреев от Лютера, но прежде ему надо защитить их от толп восставших во время кровавой вакханалии Крестьянской войны. Время это не за горами.
А пока что Йосельман получил новую грамоту, подтверждающую его полномочия, и присягнул императору в присутствии вице-канцлера Циглера и архиепископа Альберта Майнцкого. Император гарантировал спокойную жизнь евреям Оберенхайма, сместив губернатора-самодура Бранта. Здесь же в Вормсе во время сейма окончательно рухнула карьера интригана Пфефферкорна. Эти победы могли бы тешить самолюбие любого, кто столько претерпел, но рабби Йосельман был выше сведения счётов. Да и жизнь то и дело подбрасывала ему и его народу такие испытания, что проделки Пфефферкорна начинали казаться безделицей. Рабби Йосельман не отступал.
Среди множества его многотрудных деяний на благо немецких евреев участие в Аугсбургском рейхстаге 1530 года по своей значимости заслуживает особого разговора. Император Карл V после девятилетнего отсутствия явился в Германию как триумфатор: его короновал Папа как императора Священной Римской империи германской нации, в битве при Павии он победил французского короля Франциска I, принудил его заключить мир с Папой, он подавил волнения в Испании, его конквистадоры завоевали Перу и Мексику. Ныне перед ним стояли две главные задачи: определиться с лютеранством и готовиться к крестовому походу против турок, которые чувствуют себя хозяевами на Дунае и чуть ли ни штурмуют Вену.
Между тем недруги евреев распространили клеветнические слухи в народе о сотрудничестве евреев с турками. Понимая всю опасность этого навета, рабби Йосельман отправился к императору в Инсбрук для объяснения. В его дневнике имеется скупая запись о том, что Карл V подтвердил все прежние привилегии евреев. А в мае 1530 появился эдикт, в котором говорилось, что все свободы и права, дарованные им евреям при короновании в Аахене, он подтверждает ныне как римский кайзер. Но этим дело не кончилось.
За три месяца до открытия рейхстага в Аугсбурге появилось антиеврейское по замыслу сочинение обращенного еврея Антония Маргариты, в котором он толковал и комментировал еврейские молитвы и обряды. Оно вызвало такой интерес, что через месяц вышло второе издание. Автор оказался врагом куда опаснее невежественного Пфефферкорна. Он происходил из семьи талмудистов, его отец был раввином Регенсбурга, и его познания в иудаике были основательны. Однако в своих трактовках Маргарита повторял христианских теологов, пользовался их оружием и, переведя на немецкий язык еврейские молитвы, стал доказывать, что евреи изо дня в день, поутру, ввечеру и в полдень молят своего Бога, чтобы он искоренил Священную Римскую Империю германской нации, уничтожил христианских пастырей и императорский дом, чтобы «кровь христианская обагрила стены». Маргарита предлагал евреям опровергнуть его обвинения, вызывал их на спор.
Когда императору стало известно об этом сочинении, он решил, что спор поведёт имперский еврей Йосельман из Росхайма. В Испании до изгнания евреев публичные диспуты между еврейскими раввинами и пастырями церкви были делом привычным, но в Германии это было нечто новое. Йосельман попал в непростое положение. Он не получил философского образования, не был профессиональным раввином, тем не менее отступать было невозможно, и он принял вызов. Йосельман поставил условие: если он выиграет спор, его оппонент должен навсегда покинуть Аугсбург.
25 июня 1530 года в присутствии кайзера, множества князей и знати Йосельман убедительно и доказательно оспорил три положения своего оппонента: что евреи поносили Христа и христианство, что они искали и завлекали прозелитов (новообращённых христиан), побуждали их уничтожать правителей, которым они прежде служили.
Убедительная победа рабби Йосельмана письменно зафиксирована свидетелями: вице-канцлером Маттиасом Хельдом и доктором Брандтом, а также отмечена в записях аугсбургского магистрата. Косвенное тому доказательство - отъезд Маргариты в Майсен, а затем в Лейпциг. Главное же - Йосельману удалось провалить проект выселения евреев из Богемии и Венгрии.
С целью устранить упрёки в адрес евреев в том, что они нечестно ведут дела, обманывая «простодушных немцев», Йосельман вызвал в Аугсбург еврейских представителей от округов и принял совместное постановление-регламент, состоящее из десяти пунктов, относительно принципов еврейской коммерческой морали. Это постановление было внесено в официальные документы рейхстага. Его копия до сих пор хранится в архивах Страсбурга. За десятью пунктами «Уложения» следовало заключение: «Я и мои единоверцы, уполномоченные евреями, обещаем и обязуемся исполнять эти правила, если только правители, князья и бургомистры будут делать со своей стороны всё возможное, чтобы мы жили спокойно в местах проживания, чтобы нам не грозили изгнанием и предоставили свободу переезда с места на место, беспрепятственную торговлю и не измышляли бы против нас обвинений в убийствах и пролитии крови. Ибо и мы люди, созданные всемогущим Богом, чтобы жить на земле рядом с вами».
В результате 12 августа 1530 года Карл на рейхстаге подтвердил привилегии, дарованные евреям столетием ранее императором Сигизмундом, которые гарантировали им личную неприкосновенность, свободу вероисповедания, занятие кредитными операциями и свободу передвижения. Если бы эти гарантии соблюдались! Жизненные реалии оказывались иными, и Йосельману приходилось метаться из Брабанта в Инсбрук, из Праги в Аугсбург, из Регенсбурга в Ансбах, где судьба еврейских общин каждый раз висела на волоске. Как пишет французский историк, выходец из России Лев Поляков в своём известном труде «История антисемитизма», «он виртуозно владел двумя основными аргументами, к которым с тех пор всегда прибегали его последователи: защитительные речи морального и богословского характера и умело раздаваемые дары».
Реформация и её последствия скорее негативно сказались на положении евреев Германии. Подчас трудно было предположить, откуда придёт беда. В 1534 году в Мюнстере захватила власть воинственная апокалиптическая секта. Восставшие продемонстрировали «близость» Ветхому Завету, потому тень их исступлённых бесчинств легла на евреев, что негативно повлияло на отношение к ним немцев.
В 1536 году Йосельман не знал, что позиции Лютера по отношению к евреям кардинально изменились. В своём ответном письме Лютер писал, что его сердце по-прежнему открыто евреям, но он всё больше в них разочаровывается, поскольку они упорствуют в своих заблуждениях и не хотят принять его учения. А в 1539 году он признал своё поражение: обратить евреев не удалось даже Иисусу Христу, не то что ему, Мартину Лютеру. В 1542 году Лютер публикует исполненный ярости и гнева памфлет «Против евреев и их лжи», а спустя несколько месяцев вовсе издевательский – «Шем Гамфораш». Несдержанный на язык Лютер здесь превзошёл самого себя в нападках на евреев.
«Поистине он сделал нашу жизнь крайне опасной», - записал рабби Йосельман в своём дневнике. Он был проницателен, этот мудрый имперский еврей, но ему и в страшном сне не могло привидеться, чем обернутся антиеврейские писания Лютера в ХХ веке, как страшно они «аукнутся», какую зловещую роль сыграют в судьбе европейского еврейства при нацистском режиме.
Отпущенные ему годы рабби Йосельман истово служил своим единоверцам. Он не ждал ни от кого благодарности. Он жил в согласии со своей совестью и деятельной натурой. Людская память недолговечна: могила его затерялась. Но имя и дела этого народного заступника время сохранило и донесло до нас.
Напечатано в альманахе «Еврейская старина» #2(81) 2014 berkovich-zametki.com/Starina0.php?srce=81
Адрес оригинальной публикации — berkovich-zametki.com/2014/Starina/Nomer2/Ionkis1.php
