Ури Цви Гринберг "Всевышнему и нашей расе". Я с лёгкостью нахожу эту книгу среди своих книг: люблю время от времени возвращаться к ней. Стихи. Перевод Пинхаса Гиля. На обложке – портрет Ури Цви Гринберга.
Ури Цви Гринберг
Лицо его словно высечено из скалы. Взгляд суров и печален. Он облачён в талит. За его спиной только камни, впечатление необжитого заброшенного пространства. Может быть, это те самые мгновения молитвы на Храмовой горе вскоре после её освобождения. Именно тогда Ури Цви пережил горькие минуты унижения, когда израильский офицер приказал ему немедленно сойти вниз, заявив: "Здесь святое место для мусульман".
Его поэзию я открывала для себя по этой книге. Стихи его добирались до самой глубины души, тревожно отзывались в ней. Казалось, они вобрали в себя всю нашу еврейскую боль и несут её, как поток горной реки несёт свои воды, смывая на своём пути всё мелкое и продолжая свой путь дальше. Они устремлены к тому далёкому свету, который видится только ему, как пророкам когда-то было дано увидеть свет во тьме. Он видит Иудею сегодня и Иудею завтра. И путь к этому завтра пролегает через страдания, и ношу боли сменяет ноша радости.
Сегодня мы в оковах. Но с горящего Синая,
С костров и эшафотов христианских
Наказ нам дан: нести с собою пламя вечного огня,
Что пригибается под ветром, но не гаснет.
"Иудея сегодня, Иудея завтра"
Многие из стихов, включённые в эту книгу, написаны в тридцатые годы, когда на смену туркам на эту землю пришли англичане, получившие от Лиги наций Мандат на Палестину. Ури Цви мечтает о независимости, видит свою страну в ореоле полной свободы, но для него свобода это, прежде всего, независимость внутренняя, уверенность в своём праве на эту землю, гордость за духовное наследие отцов.
Когда я читаю его стихи, мне кажется, что он и сегодня с нами и знает всё, что происходит на этой земле. Он описал это давно, ещё в 1930 году, в стихотворении "Вот сын твой, женщина!"
Оно о восхождении, трудном нашем восхождении к своей Независимости.
Вот сын твой, женщина! И на спине его стоит Иерусалим: царский
город из крови и бездн, из рассеченных жертв союза с Богом
И мусорных ворот его врагов.
На маленькой спине его - ведь он всего лишь человек - стоит
Иерусалим, огромный и тяжелый, горящий изнутри...
С ним на спине он поднимается к вершине, на Гору Царскую, и голос
раздается: "Восходи!" Он слышит голос тот, но ты не слышишь.
И даже арфы, что играет песнь Давида, ты не слышишь.
Как нелегко от его стихов, полных величия и национальной гордости, возвращаться к действительности. Словно тебе дано вновь ощутить тяжесть нашего пути в мире. Мы и сегодня далеки от вершины, которая виделась ему, той, что он называет "исполнение пророчеств".
Наша война за Независимость продолжается. И мы её участники…
Помню, как много лет назад мы, репатрианты из Союза, стояли на военном кладбище в Иерусалиме среди выстроившихся рядами солдатских могил с простыми белыми надгробьями. И считали, сколько лет было погибшему. И чаще всего выходило двадцать или чуть больше. И думалось тебе, что ты приехал "на готовое", что кто-то отстоял и выстроил для тебя страну. Но как же это было далеко от истины. И война, всё та же война за Независимость, продолжается. И наши дети и внуки участвуют в ней. И матери из России, Франции, Америки и других стран провожают своих сыновей…
Каким разным бывает чувство причастности к своему народу… Один, подобно Ури Цви Гринбергу, видит его величие и униженность, и страдает его страданием: "Сион! Кто беднее меня среди толп твоих нищих?"
Другой – пытается разорвать путы привязанности, но не может…
Когда-то выразил эту мысль в своих раздумьях поэт, эссеист Илья Рубин, успевший прожить в Израиле всего лишь год и умерший в 36 лет: "Быть евреем трудно. Так же трудно, как быть свободным. Трудно держать Бога на своих плечах, стирая с себя свободной рукой плевки и нечистоты. И нельзя утопить разум в пучине слепой веры. И нельзя с ярмарочной бесшабашностью позабыть веру и разум. И слабому хочется уйти… Но как и куда? И возможно ли это вообще – уйти? Чтобы уйти, надо разорвать Завет. Но Завет заключён не с тобой – с народом. Он нерасторжимо связывает тебя с Богом и со всем еврейством. Чтобы разорвать Завет, уйти бесповоротно, стать, как все, надо уничтожить вместилище Завета – еврейский народ".
Эти слова принадлежат нерелигиозному человеку, который глубоко чувствовал суть своего народа, особенность его судьбы.
Словно стаи крикливых ворон устремляются к своей жертве, так со всех сторон обрушивают на нас свои угрозы и те, кто давно ходят в наших друзьях, и те, кто никогда не скрывал своей нелюбви к нам, и те, кто открыто провозглашает своё желание стереть нас с лица земли. Сколько раз это уже было в нашей судьбе, когда мы вновь и вновь чувствовали себя изгоями. То, что некогда испытывали целые поколения твоих братьев, ты вдруг испытал на себе.
Волна антисемитизма вновь и вновь накатывается на страну. Мир дружно защищает права арабов, для которого понятия Палестина никогда не существовало. Почему они также дружно не бросились на защиту нас, евреев, когда уничтожали целый народ? За высокими словами о справедливости кроется всё та же ненависть к нам, евреям, всё то же чувство антисемитизма ведёт представителей Европейского содружества, постоянно предупреждающих нас о санкциях. Где была госпожа Кэтрин Эштон, когда на нас обрушивалась волна террора? Тоже защищала нас и угрожала арабам? Сегодня она выступает от лица всего Европейского содружества и предупреждает нас, что строительство 558 новых единиц жилья в Восточном Иерусалиме может помешать превратить Иерусалим в столицу двух государств. Знает ли эта дама нашу историю? Знает ли, что нет в мире народа, у которого была бы подобная связь со своей столицей, как у нас с Иерусалимом?
Впрочем, что я говорю о ней? Все ли у нас знают свою историю, все ли, оглядываясь на страдания, пережитые нашим народом, понимают, что нет у нас иного места в мире, кроме этого, окружённого врагами островка земли?
Нам слишком часто приходится противостоять разрушительным силам не только извне, но и внутри своей страны. И это лишь усугубляет наши проблемы…
Мы и они – старая, как мир, тема. Перед Шестидневной войной, когда весь арабский мир открыто заявлял, что уничтожит нас и страну зальёт кровью, никто не выступил в нашу защиту. Министр иностранных дел Израиля Абба Эвен обратился к Шарлю де Голлю. Де Голль не замедлил выразить свою позицию: только не начинайте войну первыми. Как хорошо, что евреи иногда поступают вопреки чьим-то предупреждениям…
Но страх перед миром глубоко засел в души тех, кто принимал решение в Войну Судного дня. И когда всё говорило о готовности Египта к нападению, Израиль, боясь быть обвинённым в агрессии, упустил драгоценное время, понёс тяжёлые потери, пережив минуты горького одиночества. На многое мне открыла глаза книга профессора Эзры Зоара "Пилегеш бе Мизрах – ха Тихон" – "Наложница на ближнем Востоке". Я получила её от автора, возглавившего в девяностые годы организацию "Профессора за сильный Израиль". Книга анализирует наши отношения с Америкой. Помню, какую бурю чувств вызвала она в моей душе, когда открывала для себя всё новые и новые факты, о которых не могла знать. Наложница на Ближнем Востоке… Слова эти несут определённый смысл: зависимость от желаний второй стороны, подчинение ей, и ещё многое, многое другое, не делающее нам чести… Никогда не было в наших отношениях с этой великой державой того, что продиктовано искренней дружбой, когда есть на кого опереться в трудную минуту, когда знаешь, что тебе есть на кого положиться, если судьба страны и народа в опасности.
Эзра Зоар рассматривает ситуацию во время Катастрофы. Нежелание бомбить Освенцим. Войну за Независимость, когда мы не могли рассчитывать даже на обшивки для защиты гражданских автобусов. Шестидневную войну и войну Судного дня. Всего лишь один факт, который касается войны Судного дня. Начало её нас застало врасплох, Израиль истекал кровью, но Америка на девять дней задержала поставку оружия, в то время как по воздушному мосту из Советского Союза шёл беспрерывный поток оружия арабам. Как позднее выразился Киссинджер, цель была "допустить небольшое кровопускание, чтобы заставить Израиль сесть за стол переговоров, готовым к уступкам".
Книга "Наложница на Ближнем Востоке" – отдельная тема для разговора, и надеюсь вернуться к ней. Я вспомнила её именно сегодня, когда диктат Америки и её вмешательство в наши дела так сильны. Всё это уже было в наших с ней отношениях, и всегда, как и на этот раз, диктовалось её, а не нашими интересами…
Историю наших взаимоотношений с Англией надо начинать не с "Белой книги", перекрывшей евреям единственный путь к спасению на этой земле, а гораздо раньше. Об Англии периода её Мандата с болью и гневом писал Ури Цви Гринберг:
Сегодня мы – рабы твои, Британия.
Мой мёд арабы лижут из твоей руки.
…………………………………………
Британия крепка как сталь. Эпоха Тита…
И Палестиною зовётся Эрец-Исраэль.
Читая эти строки, я невольно вспоминаю первого главного раввина Эрец-Исраэль Авраама Ицхака ѓа-Коэна Кука, отказавшегося пожать руку секретаря Мандатного правительства Англии Чарльза Лока со словами:
"Я не пожимаю руку, обагрённую еврейской кровью".
Всё это, казалось бы, давно забылось. Но та же холодность, тот же расчёт "просвещённого разума" ведёт Англию и сегодня. Первой она объявила нам научный бойкот, первой начала преследование израильских офицеров, обвинив их в убийстве арабов, первой отказалась от продукции, изготовленной поселенцами. Позже её идеи подхватило Европейское содружество.
Израиль все чаще напоминает мне одинокий корабль в окружении волн. Порой кажется вот-вот они накроют его, и вдруг, как не однажды уже бывало: море отступает, мы продолжаем свой путь… По-прежнему одиноки, по-прежнему обособленны…
Может быть, нам чаще надо вспоминать своих пророков, чей голос звучит и сегодня с прежней силой, напоминая нам о нашем величии, о необычности нашего пути в мире:
Наказ нам дан: нести с собою пламя вечного огня,
Что пригибается под ветром, но не гаснет…
Напечатано в «Заметках по еврейской истории» #7(176)июль 2014 berkovich-zametki.com/Zheitk0.php?srce=176
Адрес оригинальной публикации — berkovich-zametki.com/2014/Zametki/Nomer7/Alon1.php
